Палач. История... Глава XIV

Глава XIV.  27.05-07.06.2024 г

Маленький домик встречал хмурое утро,
Дыша тёртым воздухом необогретой земли.
Ветер трещины в стенах обследовал шустро
В пересушенных швах. Осыпаясь в пыли,

Дом действительно полной грудью дышал,
Словно лёгкими, сжимаясь под грудной клеткой.
Стены ходили ходуном, тормоша
Черепицу, подвязанную морской сеткой.

В нем жили "мадам Повариха" и Марта.
А до этого, та самая, вредная старуха,
Что педантично истребляла всё выглядящее марко
И не отличавшаяся от кротов своим чутким слухом.

Достаточно лет прошло с того дня,
Как припомнила девочка свой слёзный укор.
Не желая мириться и горечь принять,
В явь претворила роковой приговор...

Итак, зимой, после одной из затрещин
Увесистой, жилистой, пожилой руки,
За то, что неправильно были стираны вещи,
Плохо мыты полы и ночные горшки,

Марта, как обычно, убежала в курятник,
Спрятавшись в перьях за теплым зерном.
В то время старуха, словно грозный стервятник,
Добычу держала почти в когте одном!..

(Собственно, так долго она и смогла продержаться,
Заправляя у графа каждым первым в прислуге,
Потому, как желания должны исполняться
Еще до задумки. Её в том заслуга!

И чтоб от опасности себя предостеречь,
И пригретое место своё не сделать вакантным,
Ей отношениями пришлось пренебречь -
Даже близких, строя голосом доминантным...

А в остальном, так... просто выслуживание.
С элементами лизоблюдства в чертах подхалима.
Считалась победой, когда все отужинали,
Под столом чистота. Она неисправима!

В своём старом мирке закрыта от мира!..
Не могла никогда это Марта понять -
Как можно холодной водой столько жира
За раз отмыть и откуда сил взять!?)

(Значит, вернёмся) Старуха искала
Девчонку, чтоб насилием отвести душу.
Тут-то она могла, как желала,
Окунуться в детскую боль, разрушив

Остатки психики и разгуляться вволю,
Человечность оставляя в залАх на показ!
Ведь никто никогда не делил с ней ту долю,
Выбирала она что. И в этот раз:

"Открывай! - кричала, - Я знаю, ты здесь!
Ты всегда из поместья бежишь в уголки!
Но не скроешься от порки ежедневной нигде!
Открывай, говорю!" - в дверь летели пинки...

Этот ветхий курятник - сарай старый, по сути
(Ещё флюгер красуется со стрелой в виде пики,
На которой петух восседает и крутит
Вихрем себя под разношёрстные вскрики) -

Еле стоял, держась на честном слове.
Уделялось времени настолько мало ему,
Что не помнил никто, зачем здесь подкове
Прибитой быть к крыше, и кирпичи почему

В углу просто лежали, а не стояли стеной.
Да и флюгер висел, что вот-вот упадёт...
Так, называя причины одну за одной,
Черенком упёрлась Марте в живот

Снеговая лопата с полотном широченным
(Ей казалось, обхватить его что не хватит и рук).
Немного тушуясь, с криком проникновенным,
Возможно в агонии, в себя поверила вдруг:

"Уходи! Я не выйду! И пороть меня не за что!
Ты с ума сошла, старая! Не трогай меня!
(И нет, это - не "подростковое хамское невежество")
Я устала! Перестань меня во всем обвинять!" -

Между стен, через дверь опёрла лопату,
Сквозь ручку плотно продев черенок.
Замышляя пакость, а не возможность расплаты,
Отпрыгнув от стула, бросила вверх черепок,

Чтоб чуть-чуть съехал снег и врага отпугнул...
Но черепок застрял между двух черепиц,
Лишь слегка старухе опорошив одну
Накидку и желтизну её впалых глазниц...

На что женщина разозлилась только пуще, и снова
Продолжая кулаками дверь колотить:
"Я буду пороть без умысла злого!..
Выходи же! Негоже сидеть взаперти!.." -

Пару раз стену пнула вдоль косяка.
А черепок, продлевая трещину в крыше,
Отколол частицу, начал снега покат
Со льдом с края и с черепицей повыше...

Марта услышала лишь грохот глухой.
А несколько просветов в перекрытии из соломы
Оказались разъевшейся, грязной трухой -
К разрушению сарая уже наблюдались симптомы...

Она от себя настолько дверь приоткрыла,
Насколько ей дал слетевший сугроб,
И, протиснувшись, мгновенно в оцепенении застыла,
Озираясь на бабку, что накрылась бугром

Снега, осколков и флюгера с обломками...
Засыпаны ноги её белой насыпью,
Тяжёлой и обездвиживающей, до пояса сомкнутой,
Со льдом, задавившим руку, и надписью

На хвосте стрелы ветреника обледенелого:
"ПО ВЕТРУ - К МЕЧТЕ". (Как же он сейчас прав...
К мечте девочки от желания несмелого.
Судьба придает Марте особый, свой, нрав.)

Старуха, кряхча, другой рукой всё ж старалась
Стрелу из ребра вытащить как-то.
Получалось не очень, но ничего не оставалось,
Кроме вялого холодного телесного контакта...

Она даже пыталась Марте что-то сказать,
Но полный рот крови не давал молвить слова.
Пробитое лёгкое не разрешало связать
Даже буквы... Хватаясь снова и снова

Мокрой рукой за ледяное железо,
К трубке прилипая ладонью всякий раз,
Дошла до того, что на ней кожа вся слезла,
Выставляя сжатые жилы напоказ.

А Марта смотрела... Не убегая и не боясь.
Адреналин сменил собой шоковое состояние.
Округлились глаза, возбуждённо трясясь.
Какое следующее должно свершиться деяние?

Бежать за кем-то? Или сначала помочь,
Чем сможет... Ведь человек прямо сейчас умирает
У неё на глазах... Скоро близится ночь.
Светлое время в зиму быстро сгорает...

И никто в темноте потом не сможет найти
Тело бабки в снегу, среди белых холмов!..
И помощь не сможет никто привести!..
Никто... Не сможет... Скоту хватит кормов

До весны продержаться, если Марта покормит.
А она-то кормила. Она знает, как надо!
Тут и ветер начинает завывать, будто в шторме,
Да и возле сарая проходит ограда...

Взвесив всё за секунды, девчушка решила -
Следы все равно занесет уже ночью.
Она шла. Не оборачиваясь. По тропинке застылой.
До конца не понимая, что происходит с ней точно...

Лишь хриплое "Маррхта" вслед донеслось,
Занося чуть живую, синеющую голову.
И стихло. Свист ветра, как сырое весло,
Отдавался глухо по забору оловом...

Конечно, когда Марта хотела её проучить,
Она не задумывала всё настолько серьезно.
Чай подсолить - весь чан... Промочить
Крупу до жучков... Да, хулиганить не сложно!..

Максимум отравление от тухлых продуктов...
А тут такое... Не баловство совсем...
Так в себе и оставила с тревогой раздутой,
Стараясь не показывать волнение всем...

Женщину, и правда, нашли только к весне.
Никому так и не сдался злосчастный сарай.
Даже Тайлеру, с его делами, до него времени нет.
А Ланфорд и вообще не вспоминал про тот край...

Энвилл догадывался, что Марта причастна.
Но нет доказательств. И зачем это им?
Когда, может, сейчас началась безучастно
Жизнь, что спокойствие сулила двоим!

На место старухи спустя пару лет
Взяли маститого не по годам повара,
Что на кухне парила, как филигранный атлет,
Почти без акцента и итальянского говора.

Вот так и решил граф их вдвоем поселить,
Теперь уже в пустующий дом управленца.
Ну, а что?! Куда их?.. Где-то нужно же жить...
Пускай старый дом, но то мечта поселенца!..

Именно в нём, местами дёгтем заклёпанном,
Пролитом смолой и утеплённом соломой,
(Больше на попытку похоже) заштопанном
Пенькой и льном, заклеймённом истомой,

Счастливую девушку после грязной уборки
Встречали старые сломанные детские куклы,
Которые хранились, покрытые коркой
Пыли, на полках и смотрелись пожухло.

Марта вернулась, пока повариха спала,
И сама решила часочек поспать.
Ей немного урывками, где печная зола,
Удалось на кухне в тепле подремать.

И только прикоснулось к подушке лицо,
Как девушка услышала визг уличной кошки.
Тяжёлый стук в дверь. Кто-то встал на крыльцо
Головным отзвуком, как от удара ложкой

По лбу. Разносилось дрожью по стенам
Эхо. Дверь открывалась вовнутрь,
Но мощным движением косяк вдруг поехал...
Не лучшее начало из возможных утр…

С лёгкостью пуха на себя дверь открылась!
Полы затрещали от огромных ботинок.
Марта сразу к порогу ветерком тихим взвилась,
Огибая кучки подгоревших лучинок.

Ей навстречу оглушающим потоком голос:
- Я сколько раз тебе должен ещё повторять?! -
Пощёчина. Всхлип. - Опять напоролась
На те же грабли! Не пора ли понять,

Что нельзя подходить к нему! Сколько же можно!?
Придется, как в детстве, тебя снова сечь?
Сейчас спрятать спину будет не сложно...
Могла бы себя хоть чуть-чуть поберечь!

Мы с тобой же условились про твой переезд.
Не подходишь к Энвиллу - в доме живёшь!
Ещё одна встреча, даже когда он ест -
Обратно в шкаф! Ну, что ты ревёшь?

- Милорд, простите!.. Я просто люблю его...
- Тебе собак любить надо и нехлопотный день!
Ещё оплошность одна и лишишься всего!.. -
И плюнул Марте возле колен в полутень...

Хлопнул дверью, что та на бок перекосилась.
Девушка осталась сидеть на полу.
Повариха, в это время молчавшая, перекрестилась,
К ней подсела и обняла, вытирая золу

С испачканного от удара личика милого:
"Не плачь, сестричка!.. Что-нибудь да придумаем..."
А что тут придумать, если видеть любимого
Не разрешается больше?.. Эх, судьба их угрюмая...

- Давай, я тебя сегодня ночью подменю.
И разнесу, и уберу за тем "игорным клубом".
- Я отойду!.. Я смогу...
- Да, я тебя не виню,
Но тебе, наверно, лучше не пересекаться с душегубом...

- Граф прав... Я не должна...
- А Энвилл, твой, что же
Не понесет ответственности за приступы страсти?
- Он виконт. Тем более военный...
- Тоже
Мне оправдание нашла ему. У графа украсть бы

Ключ от запасного входа на склад.
Я вечером посмотрю. Если что - принесу.
И вы сможете с Энвиллом в минуту услад
Хоть обсудить всё.
Собирая росу,

Итальянка ушла для посиделок готовить,
А Марта молча, подумав, решила
Занять себя чем-то, а не голословить.
Тем более в доме давно уж окна не мыла.

Окна, запачканные въедливой сажей,
С частичкой газет, налепленных к стенке,
Частенько спасали от настроения кражи -
Неплохое развлечение для домашней сиделки!..

Так могло пройти ещё несколько дней.
Но к несчастью, а, может, и к счастью Марты
Поместье встречало при повозках коней.
Ночь повторяла игровые стандарты.

Прошедший день Энвилл в основном спал,
В перерывах догоняясь из погреба элем.
Про разговор с Мартой он, конечно, не знал.
Да и в целом сейчас развлекался тут с хмелем,

Крутя в руке бокал и отпивая глоточками
Небольшими, чтобы оценить вкусовой аромат.
Иногда, задумываясь, теребил мочки,
Вспоминая великолепную ночь. Он рад.

Всё, что ни происходило - всё лучше войны.
Во снах всплывали отрывки ударов,
Взрывов, смертей... Беспокойные сны
Преследуют точностью реальных кошмаров...

"Сейчас уже вечер". В предвкушении ночи,
Немного волнуясь, не ударить чтоб в грязь
Лицом и понять, что отец всё же хочет
От него, в постели ёрзал, по кровати вертясь...