Самурай

Мне мирно откисать бы
В долине бодхисатвы.
Колёса Сансары – мои антидепрессанты,
Рублю-курю бамбук,
Всегда на высоте как гук.
Помню тысячный сюжет, не знаю имена подруг.

К божественной траве глубокодушевный интерес.
Гокан и Ако, дайте мне волшебный леденец,
Воскресите, неужели я мертвец?
Филин, я нарушу кодекс с твоим разрешеньем или без.

Чувство, будто я божественный наследник,
Храм греха был назван в честь моей постели,
Драгоценный карп взобрался по водопаду
Её лона,
Став драконом,
Теперь ей шепчет ласковую балладу.

Любовный треугольник онигири,
Мои амбиции ; многотонные гири,
Уколы-выпады судьбы предотвратит только микири,
Да бабочек в животе выпускать через харакири.

Видавший всякого,
Но снова падший, загнанный,
Желание зарыть себя под тень увядшей сакуры,
За спиной миллион сочинённых хокку,
Только что с этого проку:
Голова звенит подобно гонгу,

Волосы завязаны за плешью.
Дамочка не в курсе, что изображает гейшу.
Делаю всё больше, думаю всё меньше,
Страх остался в прошлом, боль осталась прежней.

Они в белом кимано, но я не внемлю санитару,
Боль отравляет острое лезвие сабимару,
Битва длиною в жизнь, позвольте я закимарю,
Сделаю привал, возьмусь за изгибы как за гитару –

Кицуне превращается в кисуню.
Древнее заклятье выходит каждый раз, как я рисую,
Где только меня не носит:
Всякий удар судьбы я снова лечу сверху вниз как итимодзи.

Хочу вынести по водам свою ношу босиком,
Двигать на легке, никак не сброшу узелок,
Тянет к пропасти силком.
К чёрту даймё, шаг за шагом, постепенно я перепишу весь кодекс Бусидо.