Арсению Тарковскому

Всё реже слышится шуршание пластинки.
Привычкам, как друзьям, непросто изменять.
И столько трепетности в слове «пелеринка»,
что выдыхаешь, прежде чем сказать.

Всё меньше слов, всё больше междометий,
которыми сподручней отвергать.
И кто ещё остался на планете,
на верность слову чтобы присягать?

Уходят вещи, бывшие в фаворе,
и вслед за ними устоявшийся уклад.
И столько грусти в уходящем без укора,
как на костёр, идущем на закат!..

Неповторимы каждого уклада -
но рвутся! - и подкладка, и сукно.
Одним только эпохам листопада
без изменений повторяться суждено.

И только это повторение в наследство
я и могу кому-то передать,
как болеутоляющее средство,
чтоб повторяясь, сильно не страдать.

Уходят вещи времени в угоду,
как изгнанный в забвение народ.
Задолго до библейского исхода
был предопределён вещей исход.

И нет для них обетованной дали.
Скитания вещей - круговорот времён.
И правнук в наспех сшитых идеалах
не признаёт прадедовский фасон.