Новая жизнь

       От автора
Не боясь быть уличенным в плагиате, я назвал свою книгу VITA NOVA. Как птица феникс восстает из пепла, я пробуждаюсь  от добровольного отречения от честных стихов. И пусть мое бесчестье сгорит в пламени нового пожара – новой жизни!

            ***
Я разучился читать,
Думать, решать и писать;

Я разучился героем
Быть и влюбляться запоем;

Я разучился все это
Делать и быть тем поэтом,

Любят которого страстно…
Все…
Окончательно…
Баста…

              ***
Решаю день, решаю ночь,
Шепчу бесенку: «Не морочь
Мне голову стихами!»

Решаю утро все подряд,
Решаю сам тому не рад –
О чем  молиться в храме?!

Не то жениться я хочу,
Не то зажечь в душе свечу
И к жизни возродиться;

Но я люблю, но я люблю,
Нужна, как море кораблю
Ты мне, как небо птице…

    ***
Можно создать, что угодно:
Десятилетье в подряд
Думать легко и бесплодно
Все однозначно чем над;

Но все едино на теле
Складкой повиснет живот
И в голове еле-еле
Выбьется: «Надо же! Вот…»

       ***
Нам часто режет слух чужое,
Что не знакомо до  сих пор
В том поэтическом запое,
В себе котором каждый вор.

И мы встречаем модернизмы
Порой талантливее нас
В штыки, пуская их сквозь призму
Забитых, тертых, пошлых фраз.

Так пусть нас судят рок и время!
И только Бога я молю,
Чтоб рукописи не горели,
И авторов не жгли как тлю.

         ***
Меня измучило проклятье
Души истерзанной моей:
Как женщине плохое платье,
Душе постыл сердечный змей.

И надруганьем над святыней
Порой звучат его слова:
«Ты все еще услужлив Лине?
Любим ты ею? Черта два!»

       ***
Милая Маша,
Кошачья мамаша,

Громче мурлыкай,
Зверек-горемыка!

Больше не будет
Котят у Маруси:

Вышли все сроки,
И швы спят на пузе,

И черепаший
Окрас не поможет…

Громче мурлыкай,
Мария…  Так что же?!

           ***
Бывает, смотришь телевизор,
А на душе темно и пусто,
На поединок будто вызов
От друга получил не трус ты.

Но как же весело бывает
Впервые слушать Щербакова!
Как волку принятым быть в стаю!
Как узнавать в себе другого!

      ***
Вновь в марте наступили холода,
Пронзая, ветер бродит над Невою,
И снег ложится в никуда
И медленно кружит над головою.

Погода – дрянь, но в жилах бродит кровь,
И я стремлюсь скорее сделать дело,
Но в чем оно (душа – не прекословь!) –
Рассудок признается неумело.

А дело просто в том, что страха мрак
И мрак холодного, тяжелого  бесчестья
Уже не в силах удержать никак
Моих весенних легких песен!

      ***
Прости меня, минувшая любовь,
За то, что я не в силах больше плакать,
За то, что мне не нужно встреч с тобой,
Что бунту предпочел марать бумагу.

Прости меня за это, Изабель!
За все! За то, что сбрендил без поддержки
И  больше не зову тебя в постель…
Я вылечен и стал ледышкой, пешкой!

       ***
Когда-то я бредил любовью,
И в женщинах видел бродило,
В котором подобно здоровью
Таилась опасная сила.

И я выделял потихоньку
Ту силу, покуда не сбрендил:
Как видно порвалось, где тонко:
Я – раб –взял у Бога в аренду!...

     ТИХОЕ СЧАСТЬЕ

Как просто было бы родиться
В обычной нищенской семье,
Ходить в рубашечке из ситца,
Елозить в школе на скамье,

В свой срок жениться, сделать деток,
Потом их вырастить и – скок -
В гробу между сосновых веток
Лежать, не видя потолок.

Простое счастье человека
Простого, как степной ковыль!...
А где-то там фонарь, аптека
И жизнь, похожая на быль…

          ***
Не войте хором надо мною,
Шакалы памяти моей!
Я повернулся к вам спиною –
К безумной вашей стае всей!

Когда бы вы меня загрызли,
Я сам бы размозжил себе
Башку, несущую те мысли,
Что так приятно знать толпе.

Но я храню в душе мерцанье –
Прекрасный робкий идеал –
И каждый раз души терзанье
Он гасит тем, что он узнал:

Узнал о Боге и о черте,
О зле, а также о добре;
А вся та грязь, что спит в реторте
Житейской, только смутный бред…

   ТРИ СЛЕПЦА
   (восточная легенда)

Однажды три слепца собравшись
Заговорили о слонах:
Один, себя считая правым,
Сказал, вертясь в слона ногах,

Что слон – колонна,  но ответил
Второй, потрогав хобот, что
Слон, как веревка, весь из петель,
А третий, ухо гладил кто,

Сказал, что слон – как лист бумаги…
Так мы, желая все вернуть,
У истины валяясь в прахе,
России судим трудный путь…

    ДОКТОР ДАУН

Болезнь, что доктор Даун,
Открыл когда-то всем,
Леча без ванн, без саун,
Не вылечить ничем.

Болезнь была такая:
И плача, и смеясь,
В ней человек, играя,
Не опускался в грязь.

А не желанье кухонь,
Сортиров и дверей
Была не болью – духом
И ангелом скорей.

Привет, профессор Даун!
Я – ангел – есьм больной,
Кретин, блаженный (Амин!),
Описанный тобой!

        ИДЕАЛ

Всю грязь, что прятали так долго,
Я по журналам узнавал:
Судьба – не сено, не иголка –
Разврат создавший идеал.

Ах, идеал!... Как странно в сердце
Стучит пьяня былой мотив,
Как будто на контрольной «скерцо»
Мне Гришка объяснил, простив.

Ни «Марсельеза», ни Бетховен
Уже не в силах мне помочь
Хотеть ту музыку до крови,
Что так из дня манила в ночь…

Я отрезвлен. Я знаю точно,
Что Родину, и веру, и
Христа любить возможно прочно,
А с милой слышно лишь: «Не ври!»…

        ЛУНА

Проклятая луна! Я истекаю кровью
Корявых строк безбашенных стихов
И еле стерегу свою коровью
Комплекцию ненужных от шагов.

«Легко ли сбрендить?» - вопрошает каждый.
И я отвечу: «Сбрендить, да, легко!»
И сперматоксикоза жажду
Не заглушат ни груша, ни морковь.

И тело, мыслью сжатое до боли,
Горит. Горит! Виновницей луна!
И кто-то ходит в серебре по полю…
А мне не отхватить кусочек сна!

        ГЕРОЙ

Герой дерется на экране,
Спасая правду и любовь,
И мы готовы знать заранее,
Что все в порядке будет вновь.

А где-то рядом оболгали
Пенсионера, или жлоб
Отнял получку тети Вали,
А мент спешил не то что чтоб.

Иль просто отстоял невзрачный
За флюрограммой гражданин
Часа два с половиной смачно
В очередюге. Он один.

И каждый одинок в мученьях
И пытках мира над собой,
Хотя конечно есть ученье
Сиддхартхи…
                Берегись, герой!

    ВРЕМЯ ВОРОВ

Я написал поэму –
Ее украл пижон,
Крутую теорему
Я доказал и он
Ее украл в придачу:

Век старый – век бандит,
А в новом на удачу
Пока я не убит…

       ***
               В. Рогожину
Пусть злобствует дурак! Ему меня не жалко,
А мне теперь плевать:
Когда-то мне смешна была его копалка,
Бесило, что в кровать

Он затащил тогда то, что ему по праву
И не дано понять.
(А потому сейчас ругает тетя Клава
Моих детишек мать)

Свинья свиньей руководит по-свински-
Таков его удел!
Мне до него теперь, как Билу до Левински –
Я сделал, что хотел!

        СЫН

Мой сын не повторит мой путь:
В Михайловском пустынно,
И барский дом наводит жуть
И грусть на сердце сына.

Он будет там, его там нет,
Но знаю: будет славно!
Ведь он прозаик – не поэт –
Меня сильнее в главном.

Мой сын не повторит мой путь,
И мать его не будет
Спешить от сына отдохнуть,
Как мужа бросить людям…

        ***
          Т. Кибирову
Да! Я сошел с ума!
Но вместе с тем
Поэзия сама
Лишилась тем.

Лишилась смысла ты,
Больная муза!
Ума нет,  красоты
Нет, нету вкуса.

А есть в оправе рифм
Лишь нигилизм,
Слегка сменивший грим,
И прозаизм…

      В ПРЕДЧУСТВИИ ПАМЯТНИКА

День прожит. Еще один день,
Исполненный каторжной скуки;
Какая-то серая хрень
Приходит заместо подруги.

Но снова пишу я стихи!
Нет! Не изменила мне муза!
И скатываясь на «хи-хи»,
Свое вижу в бронзе я пузо…

        ***
Драматизм моих фраз не для вас,
Вас, что юношу строго судили:
Поминали добром унитаз.
(Слава Богу, что не утопили)

С тихой радостью или презрев
Расходились с той жалкой разборки.
(Жалкой в смысле, что этот посев
Вечных истин равнялся иголке)

Злоба! Злоба! И только она –
Вот, что движет такими людями:
Я испил эту чашу до дна;
Сыт по горло и хочется к маме…

       ***
Евтушенко с Вознесенским
Очень милые ребята:
Ах! советский джентльменский
Весь набор им было надо:

Деньги, слава, бабы, водка –
Что еще им нужно, цепким.
И удачная наводка,
Как держать по ветру кепки.

Не  скажу, что нынче то же,
Те же люди в том же крое,
Но иные вон из кожи
Лезут, тщась вернуть былое.

Шестаковы, Шестаковы,
Вы не знаете натуры,
Так стремясь одеть оковы
На поток литературы!...

 НЕ МОЯ ВИНА

Я еще люблю тебя, мышонок,
Я еще ничто не позабыл,
Я еще ищу тебя спросонок,
Это значит, что люблю, любил.

А любил ли я других Бог знает:
Для меня всегда была игра:
Если говорит со мной другая,
Отвечаю точно, на «ура».

Говорю тактично и учтиво
Про погоду, про дела, про дар;
Получается порой красиво,
А порой так просто ерунда.

Я люблю общаться, и я знаю,
Не моя вина, что голос мой,
Если говорит со мной другая,
Как тебя, зовет ее за мной…

       ***
Достоевщинка родная наша
Не такая смешная болезнь:

Сионизм, черносотенство, даже
Протестантство способны залезть
В душу мне и изгадить страданье
Еще хуже, чем те, кто любя
Достоевского, видят в сознаньях
Тех героев не их, но себя.

Достоевщинка, наша Расея –
Это вовсе не то, что изрек
Иисус о своих фарисеях:
«Ваша книжность не истинный Бог!...»

       БЛАГОДАРНОСТЬ
      
За все, за все Тебя благодарю я:
За жизнь растительную славою дурной,
За то, что не изведал поцелуя
Ни одного от бабы ни одной;
За то, что я безумен и бесправен,
За то, что все не рвется жизни нить…
(Вот тут как раз хочу Тебя поправить,
Осталось мало чтоб благодарить!)

      ***
Жизнь – дерьмовая штука, но смерть
Еще хуже, дерьмовей еще:
От себя убегая, как смерд,
Я хватаюсь за Божье плечо:

Не успеть, не спросить, не догнать…
Как кругла наша мама Земля!
И куда не пойдешь – всюду гать,
Или топь, или трап корабля…

Жизнь – дерьмовая штука, но смерть
Еще хуже, дерьмовей еще:
Попадая в ее круговерть,
Жизнью вдруг дорожишь горячо…

       ***
Кот-Степа – кот издалека:
Никто из нас не знает,
Насколько чем другая,
Моя как мама дорога,
Коту, который знает.

Кот-Степа -  кот загадка, сфинкс,
Но кстати, дорогая,
Скажу тебе идею фикс,
Что этот распрекрасный сфинкс
Почти что не играет…

Так вот, любимая, поверь
(Не до игрушек мне теперь),
Как тот прекрасный Степа
От мамы ни на шаг теперь,
Я только твой до гроба…

   РОДИНА
«Люблю отчизну я, но странною любовью!»
              М. Лермонтов. Родина.

Любить отчизну – тяжкий труд:
Она прекрасна без извилин;
Пусть взор бывает мой умилен,
Но шутки не уместны тут:

Не черносотенец, не скин,
Живу в себе одной любовью
И говорю без многословья:
Здесь умереть – мой путь один…

      НА МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ

Двадцать восемь: много или мало?
Да и двадцать восемь ли вообще?
Я конечно и жиртрест, и сало,
Скушал не одну тарелку щей,
Но соображать не разучился:
Понимаю: я – секрет, я – миф…

И какие могут быть здесь числа,
Коль куда не сунься – всюду гриф…

Двадцать восемь: много или мало?
Много вобщем-то, себе скажу:
Жизнь моя опять меня украла
У меня же. Ясно и ежу.

           ***
Почему мне всегда так бывает плохо,
Если страх или холод тревожат душу:
Счастья никогда не бывает много –
Значит я мешаю кому-то. Кому же?...

В глубине души хорошо и пусто.
Что ты скажешь на это, мой черный ворон?
Но по нервам сигналы тревожат густо,
Словно я не дома – в гостях у Моро…

Значит я мешаю кому-то… Ну что же!
Я всегда был удобной целью для многих
И всегда был бит (Ожидаю то же,
Если в небытие лишь не «сделаю ноги».)

       ИДИОТ

«Идиот!» - говорят, - «Идиот!»
Как жесток и как беден народ,

Если даже достойного слова
Не нашел для того, что так ново:

Ведь никто до меня не бывал
Так открыт в беспредельный астрал,

И как я не страдал беспричинно,
Что никак не могу быть мужчиной.

Я, как Царь Иудейский, распят,
Только этому вовсе не рад,

Всею жизнью распят и судьбою,
Что смеется всегда надо мною…

«Идиот!» - говорят, - «Идиот!»
А я даже быть может и Тот…

        ***
Дай лапу, Машка, мне на память,
Ведь неизвестно вспоминать
Кому придется: вам, как даме,
Дорогу нужно уступать.

Вам, кошка-Машка, кiшка-Мышка,
Короткий век отпущен; мне
Хотелось, чтоб моя малышка
Со мной встречалась лишь во сне.

Вы, Маша, знаете, мучитель
Какой порой бываю я,
И пусть пуста моя обитель
Пребудет, словно не моя…

       ***
Чем громче каркает ворона,
Тем веселей моей душе,
Как в рамках синхрофазотрона
Частица бьется в неглиже.

Я обнажаюсь весь, до сути,
В которой только ночь и Бог,
А если люди (Что мне люди?)
Имеют против что-то, ток

Моих стихов не беспризорных
Мне оправданье между них…
А унижать меня позорно,
Как прозой унижать мой стих!

   ТОЛПА И ЛЮДИ

Интересы толпы, интересы людей –
Однозначного равенства нет:
Мне в толпе не собрать разобщенных костей
Потому, что в толпе я – поэт;

Для людей же я просто любимый, родной,
Сочиняющий прозу, стихи;
Я единственный даже для девы одной,
И для нас все «ха-ха» и «хи-хи»…

А в толпе я, как волк среди стаи собак:
Что им пошлым до жизни людской!
Среди плевел почти что единственный злак,
Пусть я даже поэт городской…

     ШПАНА

Я сам когда-то был мальцом:
Играл и веселился,
Но вовсе не был подлецом:
Не бил прохожим лица.

А эти гопники меня
Устали ненавидеть,
За то что сердце из огня,
И разум много видит.

И мыслей непривычных им
Полно… Они открыты!
Готов покаяться, но злым
Свинятам всё корыто!…

     ПОРНУХА

Смотреть порнуху – тяжкий грех,
Но не смотреть – еще грешнее:
Чем удовольствие земнее,
Тем больше занимает всех.

Скажите, праздные отцы
Семейств весьма благополучных,
Какие из трудов научных
Поставят ваши вверх концы?!...

Конечно семя, а не ум
Меня смотреть толкает это -
Как занимается минетом
Подруга, снявшую костюм.

Ведь это кайф смотреть на то,
Как трахают твою подругу,
Поэтому я за порнуху
Проголосую на все сто!

     УМНЫЕ ДЕТИ

За то, что я открыт в астрал,
Они меня травили:
Чем маленький ребенок мал,
Наглее тем стабильно.

Считали умными себя
И глупыми журналы,
Которые себя любя
За мною подбирали.

Одна из умниц, подглядев,
Как в бане мылся я,
Умнейшею из умных дев
Назвалась (Вот свинья!)

И долго плакала потом,
Родителям сказав,
Что оголенным животом
Пред нею был не прав.

Ну а родители, так те
Вообще почти не люди,
А изуверы всяк, везде…
И дети тем же будут!

    ***
«****утый!» - говорят,
Как сто лет тому назад

В год, когда матросам ржавым
Отдана была держава:

Учредилку разогнали…
Тили-тили – трали-вали…

И ловили контряков:
****утый – я таков!

      ***
Пусть восток сойдется с западом,
Небо рухнет на деревья,
Пусть не может мать (Но рада бы)
Наши разлучить кочевья;
Пусть из моря выйдет рыбище,
Пусть все будет против нас –

Все равно тебя не выпущу
Солью из разбухших глаз…

   ФИЗИК И ЛИРИК

Я – физик, не лирик, но ведомо мне
Святое желанье любви:
Пусть сердце горит в добровольном огне –
Люблю я ладони твои…

Вся физика – только игра и обман,
А чувство незыблемо, словно
Над древней могилой дремучий бурьян
Иль кодекс хотя б уголовный.

Я – физик, но лирик во мне нерушим:
Они словно шизофрения:
Чем больше я физик, тем больше другим
Советую дерево змия…

      ***
«Олег Янковский отказался от роли Воланда в фильме Владимира Бортко «Мастер и Маргарита».  «Я считаю, что дьявола, как и Господа Бога, играть нельзя. Иисуса Христа – можно. Он был реальным человеком», - мотивировал свое решение актер.»
 Газета «Панорама TV» №16 (560)

У Булгакова поэт есть – Рюхин,
Прототип ему был Маяковский;
Не проверить это нам без духов,
Не оспорить, господин Янковский.

Ну а Воланд – это просто Воланд…
Так что, господин Янковский, знать,
Что играть, не избежав позора,
Так же неприлично, как кровать…

       ***
Я люблю тебя, дорогая,
И любим скорее всего.
И одетая, и нагая
Ты желанья венец моего!

А любила ль других – Бог знает,
Потому что другие больней
Тебя ранят, когда ты земная,
И прекрасней ещё, чем земней…

Я любим был всегда, я уверен,
Как четыре равно дважды два,
Не закроются эти двери,
Не изменят любви слова!...

    СМЕРЧ

Расскажу стишок веселый,
Как, забыв про все дела,
В дом вселялись новоселы
Начиная со стола:

Угощали, пировали
В забытьи от счастья, вдруг
С неба павшего, скакали
По квартире и вокруг.

И неведомо им было,
Что всего им жизни чуть:
Смерч готовился не хилый
Через них направить путь…

     ***
Кошка Машка и кот Степа,
Что хотите вы, друзья?
Корм сухой иль фарш с укропом?
Или чтобы сгинул я?!

Буду вежлив и послушен,
Только, милые коты,
Я не в силах ваши души
В человечьи обратить…

   БЕЗ СЛОВ

Розово-синее небо –
И вся картина нелепа,

Словно художник был пьян,
Или творил хулиган;

Птицы протяжные крики,
И на душе, как вериги,

Крыши соседних домов…
В общем довольно. Без слов.

    ***
И я бы мог, как шут,
Надев колпак,
Раскачиваться тут,
Как царский враг,

И колокольный звон
По мне гремел бы,
Как мой прощальный стон
Иль грошик медный:

Старуха-смерть, прости!
Люблю я жить;
И дело по пути
Не надо шить!

Я друг своих друзей,
Любимых, милых,
И не отдам костей
Своих  в могилу…

   ***
Помнишь лето на заре рассвета?
Спрашиваю:  помнишь ли его?
В робком сердце мрачного поэта
Больше не осталось ничего.

Молодые, с черными кудрями
Мы бежали… Помнишь или нет?
Что-то есть constanta в  этой драме,
Может то, что я опять поэт.

Помнишь лето на заре заката?
Мой вопрос: запомнишь ли его?
Всё ушло давно и без возврата…
Это лето тоже ничего…

    РОНДО
(Посвящается кошке Машке)

У меня какашки
От моей Маняшки.

А моя Маняшка
Рыжая дурашка.

Вот ползет букашка:
Съешь ее Маняшка,

Чтобы у Маняшки
Были вновь какашки.

       ***
Если б все были счастливы здесь,
То зачем был бы тот мир, другой;
Если весь труд закончился днесь,
Ночь несла только сон бы дурной;

Если б всё получили и все
Прямо здесь, в этом мире людском,
Не ловила бы каждого сеть
Рыболова-Христа, и потом

Не воздала в небесном житии,
И пропал бы тот мир навсегда…
Только что Ему наши пути:
Много нас, и беда – не беда…

   ЗАМЕТКИ В ДНЕВНИКЕ

Сегодня жарко. Жаркий нынче май.
А так хотелось холода и дождика!
Твержу себе одно: «Не унывай!
Приедет мать – отведаешь ты тортика!»

На даче скука самый главный враг;
Но в то же время и болезнь уходит
От воздуха, от влаги и от трав –
Всё свежее и при любой погоде…

    ПОДРОСТКИ

Растёт подросток очень трудно:
Сквозь раздражение и грязь
Порой угадываешь смутно
Его судьбы и жизни вязь.

И сквозь надломленные крики
И матюки как бы крутых,
С трудом угадываешь лики,
Труды и подвиги святых.

И кажется, что вот – подонок,
А скажем через десять лет
Уже мужчина, не ребёнок
Он будет пламенный поэт.

И не гоните наважденье,
Не пробуйте его сломать:
Ведь таково и пробужденье:
Мычим, опершись о кровать…

      ***
Желаю милую до боли,
Что начинаю даже течь;
И не хотел бы лучшей доли,
На лоно милой чем возлечь.

Я знаю – грех, я знаю – стыдно,
Что признаюсь в таких делах,
Но (Боже Праведный!) обидно,
Что не женат на ней, дурак!

А муж с женою – плоть едина,
И можно заниматься всем
С женою: празднуй именины,
Целуй взасос, втирай ей крем…

       ***

Мечтаю о тёплой ванне,
И дно отыскать в стакане,
Мечтаю опять на грани
Безумья с рассудком:

На новом лекарстве этом
Не может не быть запрета,
Но только оно поэту
Даёт жизнь на сутки.

Хочу улететь как птица
Туда, где должно всё сбыться,
Где жарят острую пиццу
Всегда к обеду.

Но не могу не заметить,
Что крест стоит на поэте,
А жизнь человека при этом
Летит по свету…

     ***
Я люблю, я любим, и наверно
В этом смысл моего бытия:
Жизнь идет осторожно и мерно,
Словно ослик, в дороге жуя:

Перед ним пук соломы повесил
Рассудительный в чем-то ездок:
Тот осел не угрюм и не весел,
Ну а всадник конечно же Бог.

Аллегория пусть и не нова,
Апокалипсис здесь не при чем:
Ведь в начале всего было слово
И любовь, остальное – потом…

      ***
Я боюсь безумия. Не правда,
Что безумцам веселее жить:
Не заглядываю дальше, чем на завтра,
И не напрягаю жизни нить.

Пусть идет все так, как будет должно:
Полагаюсь, Отче, на тебя;
Вобщем-то конечно бредить тошно,
Но держусь еще, Христа любя.

Кто поверит в то, что едет крыша,
Если я шучу и сам смеюсь,
Что то есть конечно крыши выше,
Если только человек не «гусь».

И в конечном счете разум это
Не совсем душа, а душу я
Берегу с усердием поэта:
Там живет любовь к тебе моя…

       ***
Безумие с рассудком споря,
Толкают вновь писать стихи,
Порой срываясь на «хи-хи»,

Я этим приумножу горе,
Лишь горе самому себе,
Как на разбитой кровь губе.

Но я не в силах жить без рифмы:
Как тот понос иль кровь из вены,
Текут заметки кипрской пеной,

И вот живая, с кровью, с лимфой,
Выходит Афродита гордо,
Без даже Фауста реторты…

       ***
Как хорошо, что я уже не школьник:
Просиживая школьные за партой
Штаны, пиша кому-то дольник
Без рифм, но с удивительным азартом,

Мечтая и томясь постыдной страстью…
Ужель когда-нибудь я буду не таким?
Ан, вот! Одет другою мастью,
Другим мечтам непрочным, словно дым,

Отдался я и мыслю быть любимым,
Любить её и, зная наперёд,
Что никогда её не слыша имя,
Умру, любовью бредя, через год…

     ***
Мне страшно и смешно. Печаль моя темна.
И ничего душе моей не нужно.
Она была со мной. Она была одна.
И я смеялся грубо и натужно.

Чего теперь желать? Найду в каком краю
Покой истерзанный тем призраком разлуки?
Страдаю и пою! Страдаю и пою!
И уменьшаю пением соль муки…

Мои стихи порой неправдою грешат.
Но что мне грех в сравнение с разлукой?
Опять вхожу в свой опустевший сад
И там встречаюсь с призрачной подругой…

     ***
Посмеялась надо мной ты,
Посмеялась и ушла,
Словно осенью какой-то
Гражданин желал тепла.

И кружились листья вяло,
И бесстыдница-зима
Холода стальное жало
Показала вдруг сама.

Посмеялась!?... Ну так что же?!
Нынче лето: можно в смех
Обратить мурашки кожи
От бессмысленных утех…

      ***
Опустела душа,
Опустела и всё;
Снег идет не спеша,
Словно в хайку Басё:

Скрип, скрип, скрип –
Снег идёт;
Я охрип,
словно кот.

Опустели поля.
Опустели леса,
Опустела Земля –
Всюду смерти коса.

Скрип, скрип, скрип –
Снег идёт
Целый день
Напролёт.

И не надо грустить,
И не надо жалеть –
Просто быть, просто жить,
Понемногу стареть.

Скрип, скрип, скрип –
Снег идёт;
В горле грипп,
В  сердце  лёд.

    ***
Облака на небе этом грустном,
Синие такие облака,
Словно на душе легко и пусто,
Словно, как они, издалека

Я лечу над лесом, над холмами,
Над болотом, над шоссе лечу,
Я лечу к своей умершей маме,
Я лечу назло судьбе, врачу,

Я лечу сквозь бури и сквозь тернии,
Потому что адрес мой один,
И к нему вернусь опять наверно:
Я по крови странный господин…

   ***
Не доказал я теорему!
Ловите на слове меня!
Не удалось мне втиснуть в схему
Природу, полную огня.

И пусть хихикает в сторонке
Мной обвиненный в краже вор:
Всегда полно нюансов тонких
В науке: кто умён – тот скор.

А я, как лох, спешил примерить
Крутого Гения наряд,
Совсем как сказочный истерик
Противнику поставить мат.

Я сам попался! Так ликуйте!
А мне осталось лишь сказать,
Что теорем всех поцелуй мне
Дороже минимум раз в пять…

    МОЛИТВА

Спаси, помилуй, Богоматерь,
Спаси во мне мою любовь,
Пусть со стола исчезнет скатерть,
Бифштекс, вино, салат, морковь,

Но в сердце пусть она пребудет,
Непостижима и светла;
Молю тебя об этом чуде,
О, Богоматерь, не со зла:

Я знаю, что любовь блаженна,
Когда освящена Христом,
Но не моя вина и леность,
Что не повенчаны путём.

Судьба злодейская и подлость
Людская – в том виной они…
О, Богоматерь, у престола
Навеки нас соедини,

Чтоб высшим, не людским началом –
Любовью в сердце и душе –
Судьба меня навек связала
С той, что итак близки уже…

      ***
Пусть я не Пушкин, не Есенин,
Моя фамилия из тех,
Что вызовет не  потрясенье,
Но вызовет скорее смех
И улюлюканье у деток
С их гонором и матерком,

Мне в вечность путь по всем приметам
Готов сейчас  уж, не потом.

       ***

Мой Эрос живёт не во мне,
Не в снах, не в могучей спине,
И даже не в тонких ладошках;

Порою пугаюсь и сам,
Когда на уме только срам,
И сердце стучит понарошку.

Но знаю, что ангел и бес
Имеют ко мне интерес,
И нет человеческой страсти,

А только бесовская тьма,
И ангел, сошедший с ума,
Меня разрывают на части…

        ***
Зелёные влажные листья
Темнеют за стёклами окон,
И в сердце крадётся по лисьи
То чувство, что зреет до срока.

Как будто я лишний в природе,
И даже до судорог странно,
Что к этой холодной погоде
Привык, как своей постоянной.

Кто я?! И в ответ плачет дождик,
И кружит холодное лето,
В которое солнце не вхоже,
Свой вальс из дождинок и света…

       ***
Выйду я в поле –
Всюду роса;
Синие колют
Неба глаза;

Свет золотистый
Солнца гудит,
Мухой мясистой
Лезет на вид:

Будто природа
Жизнью плюёт,
Всюду прохода
Мне не даёт,

Хочет обняться,
Выпить со мной…

Жду провокаций:
Летом – жарой!...

       ***
Зачем ты плачешь надо мною,
Моя любовь, моя любовь?
Глаза, горящие от зноя…
И шёпот твой: «Не прекословь!»…

Я погубил себя навеки,
А ты должна как прежде жить,
Чтоб эти трепетные веки
Как прежде были бы свежи.

Я не историк, не философ,
Не физик, даже не поэт,
Но горечь твоего вопроса
Свела мой аргумент на нет:

Не плачь, любимая, напрасно:
Я жить, отмерил сколько Бог,
Готов, пусть даже жизнь опасна,
И я бы умер, если б мог!…

      ***
Мои стихи теперь кастраты:
Я разучился их писать,
И если бы прожить опять
Тот день, я выругался б матом.

Меня сломали, пусть при этом
Я здравомыслье вновь обрёл,
Как будто изменили пол
Мне, поэтессе, не поэту.

Смешно и дико рассуждать:
Что тут важней? Перо иль брюхо?
И с жизнью я прощаюсь сухо,
Родиться в смерти чтоб  опять…

    ***
Тихо ветер в кронах поёт;
Вот ещё один год, один год!

Вот ещё одно лето впотьмах;
И улыбка моя на устах;

Тихо ветер меж листьев шумит,
И посёлок из дач мирно спит,

По участкам крадётся покой…
Боже мой! Как тепло! Боже мой!

И уютно в кровати сипеть:
Просто так, постепенно стареть,

Ни о чём не заботясь, ни что
Не выигрывая в лото…

Так пройдёт ещё год, один год…
Тихо ветер в кронах поёт…

    ***
Всё. Теперь не будет ничего,
Кроме скудоумья моего,

Кроме окончательной херни,
И мычу я: «Боже! Сохрани!»

Я мычу и ничего в ответ,
Словно Бога кажется и нет,

И куда-то разум мой летит,
Но в итоге назван я «бандит».

Я стремлюсь, рассудку вопреки,
К берегу хароновой реки,

Или в лучшем случае туда,
Где к любимой ходят поезда:

О, любовь! Чего ещё желать,
Чем упасть с любимой на кровать,

А потом, что будет, будет пусть,
Грустное веселье всё ж не грусть.

Всё. Закончил мысль и ухожу
Всё равно…
Хоть в баню…
Хоть к ежу…

  ***
Сергей, я не знаю,
Где ты, что с тобой.
Что мёртвый болтают,
Я ж верю живой.

Сергей, ты не помнишь,
Не помнишь и пусть,
Как грусть вероломна,
Российская грусть!

Ты где-то… Я  тоже…
Я тоже с тобой,
Я мёртвый похоже,
Уже не живой…

    ***
Гордясь собой, предчувствуя расплату,
Входил он в зал и там читал стихи,
Ему там были все безумно рады,
Но мнил он зал собранием глухих:

Он знал, что беспощадность не жалеют,
И острый глаз не только колет мир,
Но глаз тот обречён колоть внутрь злее,
И на страданье обречён кумир.

Насколько легче мне, как графоману:
Детали ходят мимо и блюют,
Но мимо моего блюют стакана,
И мне приятен пьяный их салют!...

        ***
Хохочи, постмодернист!
Я привык к труду, ты к лени;
И скажу, что онанист,
Меньше эгоист в сравненье!

Стих цитатами набит
Для придания значенья;
Я скажу, что модный хит
Менее презрен в сравненье.

Поработай-ка душой,
Пострадай, как Достоевский;
(Я скажу что выпад мой
Меньше твоего, но резкий!)

        ***
На даче Маше хорошо,
Кошачья жизнь на даче
Такая: захотел пошёл
Гулять, поспал иначе;

Поел травы, и, подлечась,
С завидным аппетитом,
Мурлыкая, идти тотчас
Печёнку есть досыта.

Аналогично кот Степан:
Запуганный, но гордый,
Идёт поспать в тенёк в бурьян
С серьёзной мрачной мордой.

Простор большой котам, не как
В квартире, в заточенье…
Коты, здесь царство всех гуляк!
На даче вам спасенье!

     ***
Обещали жару, вышел холод:
Дождик мелкий и ночью мороз…
Я когда-то наверно был молод,
Впрочем, жалко то время до слёз.

Я когда-то наверно был счастлив,
В холода, в холода, в холода,
Был младенцем, потом были ясли,
А потом длинный путь вникуда:

Коридор, всюду двери, таблички
На дверях:
        «не стучать», «не шуметь»…
Отучая от стыдной привычки - Помнить всё - время стало стареть:

Я не помню, родная, не помню
Целый год, ровно год, где беда
Заслонила всё тушей огромной
В холода, в холода, в холода…

    НА ДАЧЕ

Матом кошачьим ругаясь,
Машка исчезла в кустах;
Стёпа, поспать собираясь,
Лезет наверх, на чердак;

Мать, занимаясь прополкой,
Ползает между кустов;
Папа маячит футболкой
Красной в лесу, между дров;

Ветер поёт между листьев;
Листья колышутся вслух;
Солнце, как питерский мистик
Как-то сказал, ловит мух.

Я, только я, неприлично
Пачкаю белый как снег
Лист, сохранил он чтоб лично
Только меня изо всех…

     ***
Я напишу тебе письмо,
Его ты не прочтёшь,
Я улыбнусь тебе зимой,
Но мимо ты пройдёшь,

Я летом соберу цветы,
Тебе чтоб подарить,
Но те цветы не примешь ты,
Мою умеришь прыть,

Но ни улыбка, ни цветок,
Ни что в сравненье с тем,
Что может подарить нам Бог,
Когда мы станем всем.

   ***
Черноплодная рябина
За моим окном,
Всюду, взгляд куда ни кину,
Сырость, вечер, дом.

Зелень мокрая и тучи,
И пушистый кот,
И живот от кофе пучит
И бросает в пот.

Обвинять ни  что не в силах,
И не в силах знать
Скоро ли и где могила,
Я хочу поспать.

Сон, как опытная нянька –
Баюшки-баю –
Выворотил наизнанку
Душу всю мою…

     ***
Ботулизм – не хер собачий:
Силился живот всю ночь
Летом, в комнате, на даче
В одиночку превозмочь.

Весь изъеденный той болью
И отравленный, драча,
Презирал своё застолье:
Взглядом зрил на всё сыча.

Только утром, а точнее
Днём пришёл в себя, и вот,
Есть консервы пусть сытнее,
Я их есть не буду год!...

    ***
О чём писать, когда душа пуста,
И тело, как расплывшееся тесто,
И, словно кот на поисках хвоста,
Ищу, чего ищу – мне не известно.

О чём писать, когда свободы нет,
А только тёмное холодное бесчестье
Нахально улыбается в ответ
На только что покинутом мной месте.

О чём писать, когда порвал со всем,
Со всеми, кто был дорог в этом мире,
И нету больше подходящих тем,
За исключеньем темы о сортире.

Писать возможно только о живом,
А в мире мёртвых призрачно и свято
Твердит душа о прошлом, о былом,
О том, про что забыть давно мне надо.

    Песня невинности, она же опыта

Солнце жарит и садиться
За вершиною холма;
Деревяшкой в ягодицу
Впился стул, и я сама

Чувствую мужскую руку,
Ту, которой вовсе нет,
В месте, где всегда упруго,
Если вам семнадцать лет.

Солнце жарит, и гормоны
Бродят тёплые в крови;
А мужчины смотрят сонно:
Не хотят нас! Не  зови!

     ***
Писатель, намертво вцепившись
В бумагу, всё равно о чём
В ней пишущий, но не творивший –
Пример с пугающим лицом.

Ему твердили: «Опиши нам!
Что хочешь, только опиши!»
И вот писательства трясина
В нём графоманит от души.

А в самом деле принцип дзэна
В нас созерцательность развил:
И что нам время, что нам сцена,
Когда мы тратим много сил

На постижение безмолвья,
Где все слова и звуки – блеф!...
А сочинителю помола
Лишь грубого известен хлеб…

       ***
То дождик, то солнце –
Погода чудит…
С душою японца
Я русский бандит…

То дождик, то солнце…
Я снова пою
Всё то, что японцы
Певали в строю:

Идут, маршируют,
И крапает дождь,
И знамя целуют,
А там и под нож…

    ***
Спать, спать, спать,
Чутко во сне уставать,
В час сновидений ночных
Мир тих…

Спать, спать, спать,
Будет баюкать кровать
В час сновидений ночных:
Час – миг…

Спать, спать, спать,
Ждать сновидений опять,
Ждать сновидений ночных,
Ждать их…

       ***
Дождик опять собирается;
Смотрит маман телевизор;
Лапой Степан умывается;
Папа на кухне средь мисок:

Миски со свежими листьями
Лука, салата, укропа;…
Что тебе нужно для истины?!
Жизни мгновенье у гроба!

Что как не это естественно?!
Эта ли мокрая зелень
Жизнью у смерти преемственна,
Жалкий старик в юном теле!...

Съешь её, сразу почувствуешь:
Смотрит маман телевизор,
Стёпа поёт песни грустные,
Ты к бесконечности близок…

    МОЛИТВА

Боже, не дай помешательства!
Боже, спаси от греха!
Минует пусть нас предательство
И помраченье стиха:

Чтоб не писались стандартные
Словно бумага стихи;
В игры и песни азартные
Пусть нас не втянут враги;

Боже, спаси от безумия
И истерии войны,
Чтобы в свой срок точно умер я,
В смерти чужой без вины…

        ***
Я не жертва,
Не палач:
Втянут в жернов,
Как рифмач:

В мясорубку,
Как свинья,
На обрубку
Втянут я...

Плач, о, муза!
Пава, плач!
Я – огузок,
Не палач…

     ***
Выйду в поле –
Посмеюсь:
Я на воле –
Значит трус,

Значит прячусь
От себя,
Значит – Мачо –
Не любя,

Значит в прошлом
Вся любовь…
В поле тошно…
В глаз – не в бровь…

       ***

Тебя Европа манит словно свет,
Тебе ещё неполных тридцать лет,

Тебя ещё любить не научил
Сатир столь козлоногий, сколь не мил,

Тебя ещё лелеют нимфы, и
Тебя влекут и рампа, и софит.

Всё это ты, и сколь я не люблю,
Тебя на это не благословлю:

Я – русский: и любить, и ненавидеть
Меня учила русская обида:

Несправедливость, обыск и расстрел –
Я пригубить везде попел, пострел;

Напившись в этом досыта пиру,
Я точно знаю, где, когда умру…

        ***

Я не знаю боли и сомнений
В тихий час предутреннего сна…
Боже! От каких же преступлений
Ты меня спасаешь, и вина
На меня за них уже не ляжет
Тяжким несмываемым грехом…
Если в чём-то виноват я даже,
Только в том, что дорожу я сном.

         ***

Дождик. Холодно. Хреново.
На душе, как сто котов,
Ощущения сурово
Завывают: «Будь готов!»

Я готов, к чему – не знаю;
Хорошо бы, чтоб к добру:
Морщусь, плачу и икаю,
И хочу опять жару…

    ***

Любимая, любить тебя любовью
Умею, но уметь так мало, чтоб
Свою судьбу, унылую и вдовью,
Благословить уверено и в лоб.

Напротив, мне потребны выкрутасы,
Чтоб наши чувства перенесть в стихи,
И я кричу: «Ну что же ты, зараза!
Ведь мы почти что для других враги!»

Слова такие хуже, чем та ругань,
Что бабки веселят своих внучат:
Ну что же ты, любимая подруга!
Ещё немного – перейду на мат…

Такая жизнь. Не больше и не меньше.
Живу один для всех, кто рядом, всех
Кто знает, как далёк сейчас от женщин
Мой дух, моя судьба и весь мой век…

         ***

Я пишу, а день идёт
Целый год наоборот
Влёт.

Я пишу, а мир, как бой
То с собой, а то с тобой.
Стой.

Не хочу играть в слова!
Как права та голова,
Звать

Что иначе, чем других:
Как я псих, так этот тих –
Свих:

Вобщем вывих роковой,
То ли твой, а то ли мой…
Хой!...

    ***
Кузнечик трещит и трещит,
И, кажется, солнце не греет,
А только горит и горит
На небе, чем вдаль, тем больнее:
Такие у солнца лучи,
Что кажется, грудь кто-то душит…
Кузнечик трещит и трещит,
И жизнь, чем прекрасней, тем хуже…

      ***
Дядя Ваня, не жалейте сада!
В душах зеленеют пусть сады!
Плакать, уговаривать не надо:
Со своей судьбою будь на ты.

Вот и сад, и огород в шесть соток:
Ну так что же! Будет урожай!
Если только мерзкая погода
Не плеснёт грозою через край.

А в душе темно так и тоскливо,
Потому что осень на дворе;
И в деревьях белого налива
Яблок нужно дохрена созреть…

     ***
Я знаю: будущее есть,
И смысл мы обретём позднее,
Была бы честь, была бы честь,
И справедливость вместе с нею.

А суд потомков (здравый суд)
Возможен только, если будут
Потомки эти живы тут,
И вместе с ними живо чудо…

   ***
Уехали родители. Пора
Вновь с летними прощаться отпусками:
Сентябрьская трезвонит детвора,
И взрослые о ней скучают сами.

Скажи, любимый и опасный друг,
Чего ещё желать? Не это ль счастье?
И тает маленькой дождинкой звук,
А за окном сентябрьское ненастье…

   ***

Неизвестно: известен ли я?
Просыпаясь под трель соловья,
Засыпая подлунной порой,
Наживаю себе геморрой.

Неизвестно: любим ли и кем?
В мире много крутых теорем;
Доказать я одну из них тщусь:
Если любишь, признаться не трусь!

Неизвестно: зачем я живу?
Лишь топчу от безделья траву,
Лишь вдыхаю чужой кислород,
И не любит меня мой народ.

Неизвестно: куда я иду?
Где мой путь? Лишь глотаю еду,
Пью лекарства и тщусь угадать,
На которой умру где кровать.

      ***
Живи десяток лет иль сотню,
Иль год ещё - не избежишь
От превращенья в преисподнюю
Твоей измученной души.

А тело, скоро ли (Бог знает),
Должно изведать все грехи:
Прелюбодейства и обжорства,
И славы глупой от сохи…

        ***

Дом скорби – сумасшедший дом –
Опять маячит за окном,

И неба кружевная твердь
Вновь требует: «За всё ответь!»

Я за грехи ответить рад,
Но для чего весь маскарад:

Шприцы, таблетки, доктора,
Когда мне умереть пора

И в небе перед Божеством
Ответь строго обо всём…

Предел мученьям положи,
Отец небесный, для души!

    СОСЕД

Он вечно недоумевает,
Как в человеке Бог бывает,

И высших истин храм ему
Всё спрашивает: почему?

Зачем любовь, измена, дружба?
Когда всему на свете служба,

И логика расчётных касс,
И чертовщина личных масс.

Он вечно недоумевает:
Зачем она, а не другая

Моя мадонна до конца?...
Он просто маска подлеца!...

   ИСПОВЕДЬ ИЗВРАЩЕНЦА

Я опять купил в ларьке
Оголтелую порнуху,
Чтобы заменить подругу,
Что маячит вдалеке.

Просмотрю журнальчик весь:
Всё в журнале интересно,
Рассмотрю его хоть тресну,
Не дождавшись ночи, днесь.

До подруги далеко,
А порнуха по дешевке
Прыгает в карман так ловко:
Сразу станет мне легко…

      ***
Нервничаю слишком. А зачем?
Что изменит эта нервотрёпка?
О, рассудок, будь упрям и нем!
Пусть она другим подставит попку.

Что мне в том, что для неё разврат
Нынче по житейскому привычен?
Я всегда, везде ей буду рад:
Мне она мила, как голос птичий:

Первородный, милый и земной –
Этот голос бродит в жилах кровью,
Возбуждая к действию порой,
А порой влияя на здоровье.

Пусть поёт под вечер и с утра,
Целый день заливисто и свято:
Я решил себе ещё вчера,
Что не буду замечать разврата…

    ***
Ты должна меня сейчас понять,
Если в этом мире кто-то должен,
Что моя дорога – это гать:
Весь в грязи – шаг влево, вправо тоже.

А любовь, как дальний свет в окне,
В лесника избушке свет лучины,
И так дорог, так привычен мне
В полутьме моей лесной трясины.

Так не потуши последний свет
И последнюю надежду на спасенье:
Я один из проклятых поэт,
И дождусь наверно воскресенья…

        ***
Я боюсь безумья и суда,
Но суда не Божьего – земного;
Ах, зачем вернулась ты сюда,
О, душа, с небес на землю снова!

И клаустрофобия моя
Есть боязнь прижизненной могилы:
Если спрятать в землю соловья,
Тут уже не до признаний милой.

Милая, любимая, поверь,
Я не трус, но люди так жестоки,
Закрывая предо мною дверь
В горние прекрасные чертоги…

       ***
Родители на даче, ну а я
Скучаю в городской квартире нашей:
Под мысленные трели соловья
Полулежу в руках с поднятой чашей.

И соловей, и чаша в голове –
Лишь призраки земного неустройства,
Но по осеннему прозрачный свет
Имеет эти призрачные свойства.

И урожай сбирая в закрома
На даче папа с мамой в отдаленье
Так невозможны в городе, дома
Где тесно обживает населенье.

И что есть факт, когда на веру мы
Так много принимаем не пощупав?!
И этот лес, и дальние холмы
В окне из кухни может фокус грубый?!

     ***
Я равнодушен: без любви,
Без славы, без стихов, без песен
Теперь возможны дни мои,
И всё ж я буду интересен.

Не замутняя чистых слёз
И без боязни злоключений
Какой-то чувственный склероз
Меня поймал в объятья лени.

Я не боюсь твоих щедрот,
Моя любимая, поскольку
Второй мой постпсихозный год
Меня чуть выпустил и только.

И кажется, что инвалид
(Я то есть) вмёрз в мученья,
И боль чудовищных обид
Опять зовёт на преступленье.

И время, кажется, идёт
Куда-то мимо… Что ж, пожалуй
Не умолю своих щедрот
В ответ тебе, как идеалу…

      ***

Что было ночью, я не знаю,
Но знаю, что тебя люблю:
Везде, на грани и у края,
Везде тебя благословлю.

Я паладин твой весь до гроба,
Пусть я преступник вместе с тем,
И пусть мы вляпаемся оба,
Я не спрошу тебя: «Зачем?»

Я твой, без страха и упрёка,
Меня зовёт на это Бог,
На эту трудную дорогу,
На этот бессердечный рок…

        ***

Доброе утро! Доброе утро!
Что было ночью, помнится смутно:

Вечером лёг, отключился, заснул;
Снились шкафы, коридоры и стул.

Больше не помню почти ничего,
Кроме на сердце следа твоего,

Кроме следов коготочков судьбы:
Мойры, о как вы порою грубы!

       ***

Пусть я онанист! Что такого
В том скверного вобщем, плохого?

В том, что я ищу в рукоблудье
Спокойствие? Если б все люди

Другим не мешали своими
Потребностями плохими,

То было бы проще на свете
Всем людям – не только поэтам…

     ***
Конец сентября. Небо пасмурно.
Летят перелётные птицы.
Я жизни не сын, только пасынок,
И лучше б мне было разбиться.

С тем клином, на юг улетающим,
Столкнуться и камнем упасть…
Сентябрь, а погода всё та ещё –
Погоды пиковая масть…

       ***
Стихи мои прозрачны, словно
Трусы моей любимой пери:
Так беззаботны, так бескровны,
Им не страшны любые двери;

В любую щелку проникают,
Дают на всё прямой ответ,
И если вдруг придёт другая,
То не услышит сразу «нет»:

Мои стихи на всё ответят,
Стихи, что милой посвятил,
Стихи решат всё за поэта,
Лишь только был бы милой мил.

И так она мне благодарна
За то, что я её люблю,
Что предлагает мне коварно
Себя везде, где постелю…

      ***
Я умру теперь наверно скоро,
Но хочу, любимая, чтоб знала,
Что имею чувство без укора,
Это чувство кажется не мало.

С облегченьем в ожиданье смерти
Исповедуюсь тебе, как милой,
Под ногами что привычной твердью
Будешь ты до самой до могилы.

Я умру, но даже без обмана,
Если дольше жизнью буду мучим,
Всё равно любить не перестану:
Ты во тьме единственный мой лучик…

     27 сентября 

Так холодно! А на Алтае
Сегодня выпал первый снег:
О, как природу плохо знает
Её творенье – человек!

Похолоданье, потепленье
Всемирные – кто знает, что
Уже готовит наступленье
Ледовое или потоп.

Ещё загадок много в мире,
А мы спешим себе сказать,
Что в нашей собственной квартире
Ничто не влезет к нам в кровать!...

    ***
Осень золотая на пороге!
Как же рад я этой недотроге:

Как любовь в минуты расставаний,
Закружит, затянет и обманет!

Золото с багрянцем пополудни
Под свинцовым небом этим трудным

Как костёр, и, падая листвою,
Посмеётся осень надо мною…

      ***
Под Рождество, под Рождество
Найду я Бога своего,

И как младенец-Иисус,
Он будет сладковат на вкус;

И грустно причащаясь им,
Я стану невесом как дым,

И в небо улетит душа,
А труп останется, дрожа…

         ***
Умеешь ли по-русски говорить,
И ездила ль в сосновской электричке
Мне некого и некогда спросить,
Я всё считаю бредом по привычке:

По детски ту зелёную любовь
К актрисе знаменитой и любимой,
И встречи наши жаркие с тобой,
И на губах моих родное имя.

Похожа ты на девушку мою
Лицом не только, также и душою,
И потому в который раз пою
Я гимн любви с любимою другою…

       ***
Женщины, пожалуйста, простите!
Девушка моя, и ты прости!
Отпустите! Лучше отпустите
В темень бесконечного пути!

Я вам благодарен всем, особо
Музе за любовь и за добро;
Обещаю верным быть до гроба,
Пусть на свете рыцарство старо.

Но судьба зовёт меня на подвиг:
Жизнью доказать я должен всем
То, что я не ветреный любовник –
Человечий сын вне догм и схем!

Я любить способен, но по-детски
В сердце забираю целый мир,
Словно космополитизм советский,
Словно флаг, целованный до дыр…

     ***
Я верный сын своей эпохи,
Всех революций сексуальных,
И рыцарства былого крохи
Во мне почти что эпохальны:

Не знаю как, не знаю сколько,
Но знаю, что на самом деле
Я девственник смешной и только,
Дух развращенный в скромном теле.

И те, которых я не помню,
Но те, которые моими
Бывали страстно или томно,
Не бросят тень на милой имя.

Я верный сын своей эпохи,
Но рыцарство моё со мною:
Пусть надо мной смеются лохи –
Не будет жизнь моя смешною…

      ***
Там, где листья желтеют,
И крапает дождь,
Повстречался я с нею,
И услышал: «Не трожь!»

Там, где воздух прозрачен,
И тучи серы,
Там она чуть не плача
Матом начала крыть.

Что ж ты, милая, хочешь!
Не понятлив с тобой:
Ты загадочна очень,
Словно осень порой…

       ***
Ты отомстила! Да! Ты отомстила!
Что ж! Дураку и поделом:
Но очень мило! Боже! Как же мило
Мне думать о тебе потом:

Загадочна, как осень золотая,
И твой разврат как смерть порой
Мурашками по нервам пробегает
И манит женственной игрой.

Ты отомстила, но и месть такая
Меня влечёт опять к тебе –
Загадочна, как осень золотая,
Как лань на сказочной тропе…

      ***
Я трус: я боюсь темноты.
Когда ты со мною на «ты»,

И весело печка трещит,
И пьян я немножко, и сыт,

Могу говорить, не смотря
На снег за окном января.

Но если потухнет огонь,
И ты закричишь мне: «Не тронь!» -

Но если сгустятся в углу
Потёмки, и тень на полу

Застынет ненужным мешком,
Я думаю лишь об одном:

Зачем, ах, зачем я живу!
И кончится сон наяву…

          ***
Милая  моя чухонка,
Я пришел к тебе опять!
Ткань твоей сорочки тонко
Стало тело обнимать,

Что подумал я: а правда,
Что ходил к тебе сосед?
И на той недели граф то
Ехавший зашёл на свет?

Милая моя чухонка,
Ревновать не буду, но
Слева мой сосочек тронь ка –
Сердце застучит срамно!...

      БОГЕМА

Допустим, что я вас люблю,
Допустим даже, не играю,
Но каждый раз себя ловлю
На том, что долго умираю:

Уже представили вдовой
Себя вы, гордая и злая,
А я опять сижу живой,
И то ли блею, то ли лаю.

Меня не в морг, в дурдом пора
Везти, и вы опять в накладе…

И снова алая заря
Вас застаёт в моей кровати!...

        ***
Ты спросила: «Почему
То на «ты» ты, то на «вы»,
Обращаясь к моему
Говоришь лицу?» «Увы!» -
Отвечал на твой вопрос, -
«Не могу раскрыть вам всех
Тонкостей: Увы! Склероз!
Ты конкретный человек!»

       ***
Поэты умирают рано.
Зачем – не знаю. Я поэт.
И если нет самообмана
В том положенье, смерти нет:
А есть холодное бессмертье:
Как томик с твёрдым корешком
В литературной круговерти
Есть твердь, так есть и жизнь потом…

      ***
Жизнь сгорает, словно свечка,
Как бикфордов фитилёк:
Не поможет мне уздечка:
Загоню и в землю – скок!
И не жить сверчком за печкой –
Ах, кузнечики мои! –
Жизнь сгорает, словно свечка
В пламени святой любви…

      ***
             Андрею Дементьеву

Не зависть – ненависть
В душе моей,
К партийным пленумам,
К ораве всей

Безбожной нежити,
А ты, любя,
О том, что прежнее,
Зовёт тебя:

Креста на теле нет…
Россия! Мать!
Одежды белые
Примерь опять…

        ***

Страданья тела для народа –
Как Достоевский написал –
Есть католичества природа:
У русских высший идеал.

Страданья духа, если правда
Есть дух, а вместе с ним душа
Есть то вчера, сегодня, завтра,
Чем русский человек дышал.

И потому шизофренией
Горжусь своей, как человек
Попавший в унисон России
В её осатанелый век…

      СТУКАЧИ

Они тоже умеют смеяться,
Они тоже умеют читать,
Современники, петроградцы,
Поспешившие совесть продать.

И устроившиеся удачно,
Но разносчики чёрной чумы,
С философией жизни прозрачной,
Проживут много дольше, чем мы…

    НАБЛЮДАЯ ВСЕЛЕННУЮ

Над Петроградом небо серое,
Желтеют листья на траве,
И продают арбузы зрелые
Южане, спрятав под навес,

Спешат обиженные школьницы,
В районе спальном тишь и глушь,
И воробьёв шальная вольница
Пьёт воду из остывших луж,

И наблюдая за Вселенною,
Я в комнате сижу своей,
И, зная правду сокровенную,
Я не спешу расстаться с ней.

Летите, тучи, быстро по небу!
Кружись вокруг оси, Земля!
Я не старик ещё, но понял я,
Был счастлив если, жил не зря…

     ***
Крысолов-кот, подруга-нимфетка,
И сама заводная кокетка,

Хвост волос, полусферами титьки…
О, какая для мальчика пытка

Тебя видеть и не целоваться,
Даже в снах к тебе не прикасаться…

Ты была такой раньше, и это
Есть сплошная утеха поэта.

     ПАРОДИЯ

Похмельной жаждою томим,
К ларьку неспешно я тащился,
И милитон с лицом дурным
На перепутье мне явился:
Перстами легкими, как сон,
Схватил за шиворотку он –
Зубам клацнув, я заплакал,
И он под дых ударил вдруг,
И я услышал дальний звук,
И ноги затряслись от страха…
Как труп в блевоте я лежал,
И Бога глас ко мне воззвал:
«Восстань, алкаш! Опохмелись!
 Исполнись волею моей!
Последней стопкой подлечись,
И больше никогда не пей!...»

      ***
Тревожусь. Отец в магазине,
В дневную работает мать,
А мне равнодушной скотине
Тревожно в квартире их ждать.

Ответственные трудолюбы
Родители-старики
В занятьях, а я ещё грубым
Бываю, и страх не с руки…

      ***
Дали отопление, и сразу
Стало в комнате моей тепло,
И растаяла душа-зараза,
Словно ей приснился НЛО.

Не при чём здесь инопланетяне,
Только не охота сочинять,
Словно ты сидишь в горячей ванне,
А тебе пора бы вылезать…

       ***
Единственный мой друг,
Мне не забыть тебя.
Я замыкаю круг,
Ругаясь и любя.

Быть может я ещё,
Как добрый человек,
Взгляну через плечо,
Взгляну и прочь навек…

         ***
Испортил жизнь себе,
Тебе испортил жизнь;
Нашёл назло судьбе –
И снова миражи;

Нашёл – не уберёг,
Испортил высший план,
За что ругает Бог,
Кокотка и тиран.

Ах, милая моя,
Я только человек,
Поэт всего лишь я
Не одолевший век…

             13 ОКТЯБРЯ

Среда, тринадцатое, полдень,
А день плетётся как всегда,
И книги как всегда на полке,
И та же в чайнике вода,

И тот же кофе в чайной чашке,
И те же в небе облака,
И как всегда есть кошке Машке
Охота как-то свысока.

Но оглянись, читатель! Слышишь?
Век двадцать первый входит в дом
После распятия парнишки,
Что после назван был Христом…

      ***
Солнце сквозь тучи,
И разум сквозь бред…
Боже могучий!
Скорей дай ответ:

Если сквозь тернии,
То значит ты прав?
Значит примерно,
Пал, правду сказав?...

       ***

«Думай, жирный! Думай!» -
Весело кричали
В чёрненьких костюмах
Дети: одичали.

Что им, пошлым, время?
Что, тупым, стихи?
Не болело б темя
Спьяну, от тоски.

Я, простак, грехами,
Думал, отягчён,
А людишки сами
Прут со всех сторон.

«Думай, жирный! Думай!» -
Весело кричат,
****и, толстосумы,
Бабки всех внучат…

    СПОР

«Пока не требует поэта
К священной жертве Аполлон…» -
Он написал и ждал ответа -
Лишь похвалы со всех сторон.

А между тем душа, как птица,
Всё время бьётся в клетку тела
И (примут все за небылицу)
Свободы просит неумело:

Ей к небу, вверх, к любви и Богу
Полёт бы устремить, но люди
Лишь видят сломанную ногу,
Синяк, грипп, вылеченный худо…

Почти покойник литератор,
К некрофилии он привык:
Как написал поэт когда-то:
«…людской чуждается молвы…»

      ***
Так не вовремя вспомнил Вовку,
Окаянный его вопрос:
«При мытье посуды сноровку
Проявляешь ли, спрятав нос?»
И пришлось мне помыть тарелку
С вилкой после салата, и
Свою память давно не целку
Засорить на к тебе пути…

      ***

И лишь одно разрушит счастье:
Моя измена, лишь она…

Как нам даётся днесь причастье
Господним телом, мне дана
Власть всё разрушить лёгким флиртом,
Изменой духа, в том краю,
Где я пою, где вздохом лиры
Забыл уступчивость твою…

И разорившись в этой гонке,
Я, нищий, жалкий и больной,
Я сберегу в своей котомке
Стихи любви к тебе одной…

      ***

Один итог любым мученьям:
Красивый деревянный гроб…
Хотите – верьте в воскресенье,
А не хотите – пулю в лоб…

Жизнь, как старуха: спит и вяжет;
А что получится, прими
Не щупая, не меря даже,
Не хвастая перед людьми.

Вы говорите, я завистлив,
Забыв, что всем один итог:
Не веруете – в сердце выстрел,
А веруете – Рай и Бог…

      ***

Вечереет. Экспресс из Москвы в Петербург.
За окошками осень танцует вокруг.

По России кружит ностальгия времён:
То ли Рюрик, Олег ли идут с похорон.

Из балтийских болот и назад к островам
Мчится злато-багряная мгла, словно храм

Переполнен людьми, и назад в Петербург
Возвращается век то ли сер, то ли бур…

       ***
Избавь меня от всех поэтов,
Господь, не дрогнувшей рукой!
От поэтесс хоть ждешь минетов,
А от поэтов только вой:

Он оглушающ, безобразен,
Как ревы мартовских котов;
И дарит лишь молчанье разве
Букетом истинных стихов…