Часть первая

   Какая связь между признаньем и величьем?
Покой великих разрушает суета,
Букет амброзий в бурдюке быть может бычьем,
А в древней амфоре бесценной - кислота,
Не всякий волен выбирать свою дорогу,
А, выбирающий, не ведая пути,
Гораздо дальше может в дебри забрести,
И, полагая, что шагает к Богу,
Вполне способен Бога не найти
И от него отречься, понемногу,
Таких бедняг трудней всего спасти.

   Что знают двое, позже будет знать свинья,
Но, если ты, что выдающийся, не скажешь,
То, как тогда свою особенность докажешь?
Какой-то казус странный, полагаю я.

   Один лесной дракон, о трёх главах горы царь,
Короновался трижды свитою, раз в год,
Три головы венчать удумал сумасброд,
Не очень ясно, как про то прознал народ,
Но, эту весть услышал некий чёрный рыцарь,
Что верил в подвиги сильнее, чем в слова,
Драконоборец, ветеран, угодник дамский,
Он даже герб имел немного хулиганский,
На коем зиждилась драконья голова...

   Лесное царство с человечьим дел не знало,
Там диким образом свободный дух сквозил,
И если б их дракон сожрать всех не грозил,
Оно его бы вовсе не короновало,
Но, раз уж сделано, а, впрочем, и не раз,
Ну, присягнули, поклонились, разбежались,
У всех заботы повседневные остались,
Пускай потешит своё эго напоказ,

   На коронациях раскрылась суть дракона -
Три головы с одним набором глупых фраз,
Но, дураку лишь подтверди, де он есмь аз,
А, уж в низинах ни кому он не указ,
Хотя, с горы, порой, зачитывал законы,
Диаметральные, по сути, каждый раз...

На той горе еды нет даже для мышей,
Отшельник явно был приверженцем Химеры,
Вообще не ясно, кем он властвовал без меры,
Возможно, эхом, благо там кругом пещеры,
Оно, как зеркало кривое для ушей...

   По правде, звери его съесть могли и сами,
Им только стоило единство сохранить,
Дракон же чудом их сумел разъединить,
А, лес, как водится, не спорил с чудесами,
К тому же, пряник, всё же был в имперском торге,
Дракон повальную защиту обещал,
Само собой, он ни кого не защищал,
Но, травоядные остались все в восторге...

   А, что там рыцарь, кстати, славный наш герой?
Начистил латы, меч довёл, всё по канонам,
Вовсю готов уже расправиться с драконом,
Что необдуманно так овладел горой,
Без лишних слов, без суеты, почти в молчаньи,
Оставил нескольких красавиц спать весь день,
Порой, на чувства и размениваться лень,
Кому нужды нет ни в хвале, ни в воздаяньи...

   За много лет и конь хозяйский нрав впитал,
Причем, норовистость не более, чем похоть,
Он мог и мерина случайно отволохать,
Если тот землю суетливо не топтал,
Зато, в бою красавцу не было замены,
Он сотни раз перемогал исход борьбы,
В боях взрослел и не желал другой судьбы,
Такие связки в высшей степени бесценны,
И конь, и всадник, и один путь на двоих,
И цели высшие, и высший дух морали,
Они в боях ни разу и не проиграли
Из-за того, что нет такого в жилах их...


   В среде ворон одна огромная проблема:
При всём при том, что твари признанно умны,
Но, ощущать сомненья были бы должны,
А их взбесить способна даже эта тема,
Не сочленяет цепь событий вороньё,
Полуголодный быт, отсутствие запаса,
А поле ратное сулило много мяса,
Но им важней болтать про всякое своё,

   Не ворон тот, кто не потешил сплетней эго,
Накаркать гадостей приятней, чем поесть,
Сдержать не могут не рассказанную весть,
Как не скрипеть не может старая телега,
Хотя, сойдись бы неприятели в бою,
Любой исход мог гарантировать достаток,
Всегда, гниющий труп - итог подобных схваток,
Но, за брехнёй не видно выгоду свою...

   Благодаря такому свойству птичьих братий,
О Черном Рыцаре волной пронёсся слух,
Мол из дракона он намерен выбить дух,
И по классическим законам восприятий,
Весть обретала живописные штрихи:
И то, что мир такого ратника не видел,
И то, что рыцарь всех драконов ненавидел,
А пред конём драконы -  вовсе петухи...

   Из эйфории, с пены сладких волн восторга,
Дракон о рыцаре прознал от воронья,
Пусть шкура старая, а всё-таки своя,
Да и голов число - не аргумент для торга...
Куда бежать с драконоборцем на хвосте?
След, как ни прячься, будет месяц страхом пахнуть,,
А, если вспомнить то, что конь их может трахнуть,
Инстинкт подскажет: "Там эмоции не те!"

   Все три головушки подёрнулись кручиной,
Вернулась карма за греховные дела,
Хотя, гордыню он не числил в списке зла,
Но это, видимо, она всему причиной,
Пещер, конечно, было много на горе,
Под землю драться рыцарь вряд ли бы забрался,
Добро, недельку постоял бы и убрался,
Вот только слух недобрый о богатыре,

   А ну, как он возьмёт все выходы в осаду,
Они ж на склоне на одном стоят рядком,
Там сил лишишься, заедая пыль песком,
Сам приползёшь под нож безжалостному гаду,
Дракон жалел уже, что стал таким крутым,
Там, под хвостом почти пророчески всё сжалось,
И вызывало ностальгическую жалость
Болото, где он жил Горынычем простым...


   Ну, что бы нечисти не быть такою злобной?!
Мальца пинали, лишь он вылез яйца,
В болоте не было добрее сорванца,
Жаль, безответный был и для битья удобный,
Из трёх голов одна в сознании всегда,
А значит, как ни бей, ни жалоб, ни последствий,
Такой уродец будто создан для приветствий,
Вот и лупили все, без меры и стыда,

   Ни в чём Горыня ни когда не смел нуждаться,
Ел что придется, от лягушек, до коры,
А, сам был нянькою для прочей детворы,
И ни секунды не переставал бояться,
Что будут бить, что просто выгонят совсем,
Что нет родителей и жизнь его ничтожна,
И взрослым стать ему, наверно, не возможно,
Ребёнком сдохнет он под натиском проблем,

   Не представляя для обидчиков угрозы,
Он просто принял эти правила игры,
Его дразнили: "Ты Горыныч без горы!",
Лишь только это ночью вызывало слёзы...
Тая внутри переживания свои,
Малец из юного дорос до молодого,
Так ни кому он и не пожелал худого,
Хотя, легко мог всех изжарить в три струи...


   О детстве рыцаря известно очень мало,
Ну, разве то, что рос с бойцами сиротой,
С младых ногтей всегда в суровости простой,
И лаской мальчика судьба не баловала,
Он очень рано стал сильнейшим из бойцов,
И посвящен был за особые заслуги,
Но, ни семьи себе не жаждал, ни супруги,
Как очень многие, кто не имел отцов,

   В один из дней он был отправлен на охоту,
Но, у судьбы на этот день был план другой,
Услышал юноша с болота нервный вой,
Похоже, волки в топь загнать смогли кого-то,
Он жеребёнка увидал среди волков,
А те готовились покончить с бедолагой,
Весьма удачно подвернувшейся корягой
Отбил мальца всё так же жёстко и без слов...

   Мать-кобылицу волки, видимо, сожрали,
А жеребёнок бедный тут в грязи увяз,
Обоим явно повезло на этот раз,
Наелись волки и поэтому удрали
Отмыв, дрожащего ещё, в лесной реке,
Он удержаться не сумел от восклицаний,
Да, это ж был ночной беглец - предел мечтаний!
Любой мечтал бы о подобном рысаке...

   Среди легенд о белом табуне предгорном,
Что род ведёт от первых кобылиц богов,
(Их замечали, говорят, среди снегов)
Жило пророчество об их потомке чёрном,
О жеребце, какой догнать способен свет,
Том, что во тьме любой всегда найдёт дорогу,
Что красотой, среди коней, подобен богу,
Кому подобного на всей планете нет...

   Малыш, ещё от возбуждения дрожащий,
Уткнулся мордочкой, расставив ноги вширь,
И сердцем чуял этот юный богатырь,
Что будет конь ему товарищ настоящий,
Хотя сейчас, тому бы лучше молока,
Да, стойло срочно подыскать хотя б какое,
Если беднягу покормить и дать покоя,
Он сутки целые проспит, наверняка...

   Откуда, всё ж, народ берёт свои легенды?
А, как пророчества сбываются потом?
Откуда смысл в суесловии пустом?
И кто, в итоге, получает дивиденды?
К примеру, конь, который мир весь обежит,
Ну, кто б поверил, что у белой кобылицы
Чернее ночи жеребёнок народится?
Ан, вот, сосёт кобылью сиську и дрожит...