Дебора Грегер. Ева в раю

Дебора Грегер (1949) - американская поэтесса и художница



А затем камера стала чересчур
бессердечной
и она предстала во плоти
одетая в облегающее платье телесного
оттенка,
не оставляющее простора

воображению,
грудь по-прежнему высокая,
соски смело очерчены
второй шелковой оболочкой,
ягодицы по-прежнему упругие.
И всё это было вылеплено лишь
из ребра?

Как она могла быть старше,
чем выглядела,
находясь на сцене, за много
световых лет?
Мужчину с биноклем в первом ряду

пришлось отчитать в середине песни.
"Ты убьёшь меня", прошептала она
со сцены,
отчего зал погрузился в тишину.
"Похороните меня в какой-нибудь
старой деревне,"

говорила она, "с трехзвездочным
рестораном".
После ужина, за который стоило умереть,
туристы, слишком юные, чтобы знать
её имя, платили за визит к ней.

Но сейчас, в клинике в Швейцарии,
овца на высоком лугу в ожидании ножа,
сердце нерожденного ягненка,
в ожидании льда,

в ожидании, когда его отнесут
к её постели,
эта знаменитая задница,
ожидающая первой инъекции, сейчас,
она почти пела,

её голос был наполовину ангельским,
наполовину греховным, в белом меху.
Она зарычала, затем ласково промурлыкала
в микрофон в форме змея.


Eve at the Paradise

And then, the camera become too cruel,
she appeared only in the flesh,
sewn into a clinging flesh-toned gown,
nothing left

to the imagination, the breasts still high,
the nipples boldly outlined
by a second skin of silk, the buttocks still firm.
All this fashioned

from just a rib? Light years away on stage,
how could she be older
than she looked? In the front row
a man with binoculars

had to be chastened mid-song
"You'll kill me,"
she stage-whispered, which brought the house down.
"Bury me in any old village,"

she'd say, "with a three-year restaurant."
After a meal worth dying for,
tourists too young to know her name
would pay a visit to her.

But for now, a clinic in Switzerland,
a sheep in high meadow
awaiting the knife, the heart of the unborn lamb
awaiting the ice

waiting to be rushed to her bedside,
that famous backside
awaiting the first injection - for now,
she would almost sing,

her voice half angel's, half sin
wrapped in white fur.
She snarled, then purred a caress
to the serpent microphone.