Белые стихи

             ***   
Как князь Болконский помнил небо
Аустерлица, также помню
Я небо Грузино, оно
Мне снится иногда, тем летом
Я повстречал тебя на остановке
Автобусной (автобус платный был,
А денег не было, и я остался),
Потом я тоже ехал и смеялся,
И плакал, и смеялся снова,
А в Грузино увидел небо
Прозрачно-синие и ватные громады
Такие мягкие небесных облаков,
Я плакать и смеяться перестал,
Но помню также, как вчера, то небо,
Как князь Андрей Аустерлиц запомнил…

              ***
Да! Были раньше времена!
И я был счастлив, но теперь,
Теперь меня ведет дорога в ад,
Как за Вергилием когда-то Данте
Спускаюсь я туда вслед за Россией,
Туда, где сполохи, и мрак, и преступленья,
Братоубийственные войны и насилье
Над каждым каждого, любого над любым,
И Беатриче новая исчезла
В крови и грязи прошлых поколений,
И плачет у дверей закрытых Данте,
И я его не утешаю...

        ***

Когда-нибудь и я
Умру, как нищий гой,
Как Моцарт, телом бренным,
Чтоб после засиять
Твореньем рук своих,
Ума, души и сердца
Плодами… Но теперь,
Безвестен, не богат,
Не нужен ни кому
(Родителям – и тем,
Наверно, в тягость я!)
Иду своим путём
И, в общем-то, приду,
Но вот вопрос: куда?
На Суд Господень…

       ***

Я хотел бы знать, где ты
Я хотел бы быть с тобой
Всё это хотеть не вредно
Но пойми, что смерть близка
Смерть моя, а не твоя
Смерть, которую я ждал
Милая, скажи хоть раз
Что я в общем-то любим
Не молчи, когда звонишь
Не молчи, когда идёшь
С кем-то под руку другим

В Петрограде осень вновь
Золотая, без дождей
И бульвары в красном с жёлтым
Я же, вовсе не таясь
Говорю: люблю тебя
Милая, ответь! Ответь!

       ***

Возвращаясь на Родину, помни:
Ничего не осталось в душе;
Только тлен, только тлен, только тлен;
Чёрный пепел от красных костров;
А огонь не горит и потух;
Ничего, ничего, ничего…
Я уйду, но останешься ты!
Что ты будешь тогда есть и пить?
Тело есть; ярко-красную кровь
Пить, как пьют на причастье вино:
Умер я, и, наверно, давно!
Дорогая, я пуст, как орех:
Ничего во мне нет: ни любви,
Ни души, ни ума, ни стихов;
Пуст я, пуст; что поделаешь тут?
Смерть и тело взяла, и долги:
Никому, ничего, никогда!
Спи, любимая! Ласковых снов!

          ***

Пусть нас насилуют другие!
Пусть это тяжкий крест наш!
Пусть эти люди ищут грязи!
Пусть говорят, что мы в грязи!
Неси свой крест! Неси! Неси!
Я не могу исправить глупость;
Я не могу всех убивать:
Членов много: миллиарды;
И каждого не призовёшь к ответу;
Хотя им всем Господь судья!
И ревность только миражи,
Что днями мою душу жжёт;
Любовь сильнее всяких мразей…

Но даже если ты, родная,
В том получаешь наслажденье,
Мне и на это наплевать:
Тебя не в силах изменить;
Скорее, изменюсь я сам;
Скорее небо рухнет сверху
На землю! Такова любовь.
И сила в ней. И в ней же радость.
И в ней же бред. И в ней же смысл.

        ***

Простите, милые мои,
За все минувшие напасти,
За все грядущие кошмары,
Простите, милые мои!

Я ничего не в силах сделать:
Мои секунды на исходе:
Людская жизнь так быстротечна!
А я не в силах изменить
Истории всемирной. Это
Своеобразная петля,
В которой всем судьба висеть…
Простите, милые мои!

Когда погаснут свечи в зале,
И мыши свой приют покинут,
Чтоб своровать, чего поесть,
Я выйду с кладбища; приду,
Во тьме никем не узнаваем,
В родной свой дом, и там узнаю,
Что милая моя с другим,
Что дети выросли и ищут
Себя в себе, как раньше я.
Тогда я улыбнусь устало
И молча возвращусь назад,
Где мне и место в самом деле…

Простите, милые мои!

      ***

Люблю! Люблю тебя, родная!
Люблю одну тебя, малышка!
Торчу лишь от тебя, чудачка!

Когда б я знал, какие дебри
Бессмыслицы во мне родятся;
Когда б мне быть чуть-чуть построже
К своим фантазиям и снам,
Я не любил тебя бы, пери;
Но я пою, как херувим,
В своём саду, среди плодов
Земли Обетованной нам
В скитаниях пустынь разлуки!

Мы снова вмести и давно!
Мы снова вместе и на век!
Других не пустим в мир любви:
Лишь ты и я: души две, сердца
Два в том краю, где все поют
Где счастье и не надо Рая,
А лишь любви…

        ***

Выхожу на дорогу.
Ничего не могу.
Только звёзды сияют,
И внемлет земля,
Осквернённая боем
И кровью людской,
От снарядов воронками,
Ямами мин.
И в душе пустота,
Словно гулко звенит
Отдалённый набат
Сквозь ночную завесу
Неразгаданной тьмы…

Тишина, тишина…
Пустота, пустота…
Яркость звёзд, яркость звёзд…

Южнорусская ночь.

Где ты, милая? Где?

      ***

Когда б любил другую,
Тебя бы позабыл.
Когда бы никого
Я не любил, стихи
Я не писал бы вовсе;
Но я пока пишу.
Когда б любил я многих,
То сердце б разорвалось;
В стихах была бы ложь.
Невлюбчивый читатель,
Читая эти строки,
Спроси меня: «Ты врёшь?»
Наверно всё же нет:
Не вру ни капли. Значит:
Люблю, люблю, люблю!
Тебя! Тебя! Тебя!
А что там дальше будет,
Загадывать не станем:
Наверно всё же смерть
Моя совсем близка;
Пусть столько лет я ждал!
(Не забывая, впрочем,
Любить тебя, малышка!)
Но звёзды все сошлись
Теперь на этой дате.

Прости меня, родная!

           НОЧЬ

Ночь ясноокая приходит:
Глазами смотрит ярких звёзд:
Переливаются те звёзды
Цветами радуги; и я
Мечтаю: вот бы полететь!

      БЕЗУМИЕ

Когда приходит вдохновенье,
Ты ничего с ним не измеришь –
Одну любовь, и ту больную,
Шизофреническую, словно
Татьяна Друбич в интервью
Накликала тебе случайно:
Психушка плачет по таким,
Как я и ты, моя родная:
Не упадёшь куда-нибудь,
Так искалечишь жизнь всем тем,
Кто рядом…

       ЛЕНИНГРАД

«Люблю тебя, Петра творенье!»
Но не люблю себя за это:
Блокадный город! Ты во мне
Сожрал последние сомненья
В раздумьях о природе зла:
В тебе полюбишь и козла!
(Точней, козу, чтоб было ясно
Кого люблю, тебя любя
И ненавидя всё ж тебя,
Не Мончегорск, не Лугу с Тверью
И не Москву, и не Берлин!)

Какого чёрта всё во мне
Сжимается, когда я вижу
Твоих худых пенсионеров,
И джипы наглых, злых деляг;
Когда я вижу грязь и мусор
На улицах и в душах грязь;
Блатных братков и проституток
С их выцветшими синь-глазами?!

И если есть на небе Бог,
Он тоже всё это увидел…

      КОТЫ

Коты – моя отрада:
Пушистые, с хвостами,
Что измеряют нрав
Кошачий; с мордой умной
Такой кошак даст фору
Любым Эйнштейнам, Босхам,
Бетховенам и Рильке;
Пусть не творят как люди,
Но знают чего много
Знать людям не дано:
Хранят в кошачьих душах
Свой опыт драгоценный,
А он – не истребим!
Конечно, есть собаки,
Коровы, попугаи;
Им тоже рассказать
Есть многое чего.
Но кошки все – гордячки:
Чисты в своей красе
Духовной красотой
И острыми когтями…

Не знаете – проверьте!

      ***

Когда-нибудь и я
Умру во тьме ночной
Умру я молодым
Как Лермонтов и Цой
Умру и не вернусь
Умру и похоронят
Таков удел поэтов
Былых и всех времён
Всех стран и городов
Планет всех и галактик
Где есть поэзия
И есть на небе Бог
Господь! Прости меня!

      ***

Куда идти?
Кому молиться?
Ответ ли есть?
Иль ангелы
Лишь Божьи знают
Ни человек
Ни Бог на небе
А эти Божьи
Летуны
Прошу! Прошу!
Дай знак мне свыше
О том, что путь
Мой близок к цели
О том, что жизнь
Моя в зените
И вот сорвётся
В никуда
Прошу! Прошу!

       ***
Когда-то пел я песни;
Был очень молодым;
Теперь гораздо злее,
И песни не пою,
Хотя не стал седым;
И бредить понемногу
Я перестал; но Вы
Любите так, как прежде
Безумного меня;
За жирный подбородок;
За желтизну зубов;
За хилые члены;
За то, что я люблю
Люблю, как прежде, Вас,
Мой дорогой мышонок
В когтях моих кошачьих;
Мой дорогой подарок
От Бога – Дед Мороза…

Любите же меня!

       БУДДА

Если верить молве,
Просветлённым был Будда:
Он познал пустоту;
Все страдания мира;
Все поступки людей;
Все деяния сильных;
Все пути, все дороги…

Но любви не познал:
Он не верил в любовь;
Не любил свою веру;
Не любил нищих духом.

Потому был один
В своём царстве теней!
Потому не пришёл
С покаянием к Богу!

Он не знал: только Бог
Утешитель страданий –
Всё хотел сам, один
Утешать и лечить…

Но остался ни с чем…

        ***

Голос оборван
Сердце – стрела
Знак не приемлем
Для глубины
Наших сердец
Милая бэйб

Голос оборван
Связки хрипят
Звук не исходит
Из глубины
Наших сердец
Милая бэйб

Голос оборван
Что там, вдали?
Смерть ли? Любовь ли?
Не разберёшь
Милая бэйб

     ХРИСТОС

Он понял, что любовь,
Как смерти страх, как голод,
Всем управляет в мире;
Но смерти не боясь
И хлеб прося у Бога,
Не у людей усталых,
Он понял, что любовь
Любая благо есть
Для нищих духом, для
Молящихся и прочих,
Стучащих в Божьи двери…

Я, нищий духом сын
Отца – больной душой,
Несчастный, бесприютный
Приду к Тебе, Господь,
Покаюсь пред Тобой
И вымолю прощенье,
Поскольку виноват
Лишь в том, что заболел…

      ***

Прошу прощенья, милые мои!
Не вас в виду имел в своих стихах:
Не вы безумцы, а безумцы те,
Кто мне покоя не даёт сейчас,
И днём, и ночью, и по вечерам;
А утром смотришь – день один прошёл!

Я не хочу сказать, что это снова вы:
Отец, и мать, сестра, и муж сестры,
Соседи, может быть, порой друзья;
Не все всегда: порой они; порой
Бывают милыми вполне людьми.

И девки (пусть я называл
Таким плохим и подленьким словцом)
Совсем не девки: просто мне их жаль
В их одиночестве, в их женских, половых
Горях… И вовсе вы не девки!

Простите мне, любезные мои!

       СОКРАТ

Ты не записывал свои
Идеи на пергамент и папирус;
Не ждал ни пониманья, ни признанья;
Ловил учеников в сомненья сети;
Искал не истину, но смысл жизни,
Который в красоте и правде лишь;
И доброта твоя была безмерна,
Когда позволил ты судить себя
Мужам афинским, казнь от них приняв:
Ты жаждал быть тем, кем ты стал:
Афинским мудрецом тем, чьи ученики
И их ученики несли в мир свет –
Платон и Аристотель – мысли монстры,
Столпы учёности и будущей науки…

Сократ, покойся с миром!

      САМАРА

Самара-город расположен
На Волжском берегу высоком:
По Кориолиса закону
Течёт река; а город спит
Как затаившийся дракон
Не то татарский, а не то
Кыпчакский; город старый весь
Пройти пешком не трудно; новый
Гораздо больше и светлей;
Но как-то странно видеть зданья,
Многоэтажки типовые
Под ярким южно-русским небом,

Когда у нас всегда темно;
И в Петрограде небо дышит
Гораздо гармоничней зданьям…

Был пыльный день, и я в гостях
Навек остался сердцем в той Самаре!

      ***

Я так привык к тебе, родная!
Но надо! Надо уходить!
Уже рассвет холодный. Солнце
Сквозь тучи посылает свет
Рассеянный. И одеяла
Струится спущенный атлас.
Ночь кончилась, а это значит
Не будет третьей мировой!
Не будет нового ГУЛАГа!
Всё будет очень хорошо
Для вас для всех и для тебя…

Но мне пора, моя родная!

      ***

Когда обмелеют реки,
В болота пруды превратятся,
Когда улетят соловьи,
И небо от туч посереет,
Я выйду из дома во двор
В сандалях, бейсболке и шортах;
Плевать, что нигде нет тепла –
Его мы хоть где-то отыщем!
Когда покраснеет листва;
Когда станет жухлой трава;
Когда даже ворон умолкнет,
И будут кукушки кричать;
Я знаю, молитвы мои
К Тебе донесутся, Всевышний!
Но поздно услышит меня
Тот, Кто на страже стоит…

      ***

Темно. На улице темно,
А я себе строчу
Строку за новою строкой
О том, что не могу
В молчанье жить, в молчанье петь,
В молчании любить.
И даже Бог (А есть ли Бог?!)
И тот со мной молчит…

Темно. На улице темно.
Зимою ночь страшна:
Выходят лешие из нор;
И оборотни вкруг
Танцуют путников, в снегу
Замёрзших по пути;
И бесы шастают везде
Где можно и нельзя…

Зима. На улице темно.
Печальная зима.
Куда нас счастье завело –
Любить и быть любимым?
Конечно, в Ад! Конечно, в Ад
Покойницкой зимы…

Дождаться, что ль, весны? Но нет!
Её я не дождусь!