Цветение плюща без героя

На южной стороне кирпич теплей,

вьюн льнёт спиной,

и юными побегами краснеет:

ему не ясны в свете дня соцветия плющей:

как колокольчики – дин-дон,

качаются на шапке бога?


Вьюн любит ночь: он в ней жирней,

отчётливее в скулах страха:

когда земля пьяна от сока,

а небо рвано от размаха.


Зашиты жизни в складках зала:

паркетной дробью каблучки,

от шалей сладкий запах бала,

чихнёт тарелка, чайник ахнет —

вздохнёт рояль, бросая кости,

Шопен вздувает желваки,

на слайдах окон чьи-то лица –

хозяева, прислуга, гости:

средь –

плотью рдеет ученица.

Её ли имя на погосте?


И еженощно ровно в три

она идёт под мрак стены:

вьюн и ... — поодаль ива,

листва скрывает шевиот,

бьёт дрожь курок, рука ревнива,

щелчок, и вот —

по завиткам её затылка на плети красное течёт.

Но колокольчик в эту темень в плюще виднее в сорок раз,

как лента ярко-голубая в иссиня-чёрных волосах.