Поющее сердце

Есть только одно
Истинное «счастье» на земле – пение человеческого сердца. Если оно поет,
То у человека есть почти все; почти, потому что ему остается еще
Позаботиться о том,
Чтобы сердце его
Не разочаровалось в любимом предмете и не замолкло. Оно поет,
Когда оно любит; оно поет от любви,
Которая струится живым потоком из некой таинственной глубины
И не иссякает; не иссякает и тогда, когда приходят страдания и муки, когда Человека постигает несчастье, или когда близится смерть, или когда
Злое начало в мире празднует победу за победой и кажется, что сила добра
Иссякла и что добру суждена гибель. И если сердце все-таки поет, тогда
Человек владеет истинным «счастьем», которое, строго говоря,
Заслуживает иного, лучшего наименования. Тогда
Все остальное в жизни является не столь существенным: тогда
Солнце не заходит, тогда Божий луч не покидает душу, тогда
Царство Божие вступает в земную жизнь,
А земная жизнь
Оказывается освященною
И преображенною.
А это означает,
Что началась новая жизнь
И что человек приобщился новому бытию. Мы
Все испытали слабый отблеск этого счастья, когда были мы
Цельно и нежно влюблены.
Но то был в самом деле не более как отсвет его,
Или слабое предчувствие; а у многих и того менее: лишь отдаленный намек
На предчувствие великой возможности... Конечно,
Цельно и нежно
Влюбленное сердце, как это было у Данте,
У Петрарки
Или у Пушкина – чувствует себя
Захваченным, преисполненным и как бы текущим через край
Оно начинает петь, и когда ему это удается, то песнь его несет
Людям свет
И счастье. Но это удается только одаренному
Меньшинству, способному
Искренно петь из чистого сердца.
Обычная земная влюбленность делает сердце
Страдающим
И даже больным, тяжелым и мутным, часто
Лишает его чистоты» легкости и вдохновения. Душа, страстно
Взволнованная
И опьяненная,
Не поет, а беспомощно вздыхает или стонет;
Она становится
Алчною и исключительною,
Требовательною и слепою, завистливою и ревнивою.
А поющее сердце, напротив, бывает – благостно
И щедро, радостно и прощающе,
Легко, прозрачно и вдохновенно. Земная влюбленность связывает
И прикрепляет,
Она загоняет сердце в ущелье личных переживаний
И настраивает его эгоистически; а настоящая любовь,
Напротив, освобождает сердце и уводит его
В великие объемы Божьего мира. Земная влюбленность угасает
И прекращается в чувственном удовлетворении, здесь она разряжается
И разочаровывается, опьяненность проходит, душа отрезвляется,
Иллюзии рассеиваются и сердце смолкает,
Не пропев ни единого гимна. Слишком часто влюбленное сердце вздыхает
Бесплодно, вздыхает и бьется, жаждет и стонет,
Льет слезы
И издает вопли – и не разумеет своей судьбы, не понимает,
Что его счастье обманно,
Преходяще и скудно, что оно не более чем отблеск
Настоящего блаженства. И сердце теряет и этот отблеск,
Не научившись ни пению, ни созерцанию, не испытав
Ни радости, ни любви, не начав
Своего просветления и не благословив Божьего мира.
* * *
Сердце поет не от влюбленности, а от любви;
И пение его льется подобно бесконечной мелодии, с вечно живым
Ритмом, в вечно новых гармониях и модуляциях.
Сердце приобретает
Эту способность только тогда, когда оно открывает
Себе доступ к божественным содержаниям»,
Жизни и приводит свою глубину в живую связь
С этими не разочаровывающими драгоценностями неба и земли.
Тогда начинается настоящее пение; оно
Не исчерпывается и не иссякает,
Потому что течет из вечно обновляющейся
Радости.
Сердце зрит во всем Божественное, радуется
И поет; и светит из той глубины, где человечески-личное срастается
Со сверхчеловечески-божественным до неразличимости:
Ибо Божий лучи пронизывают
Человека,
А  человек
Становится Божиим светильником. Тогда сердце вдыхает любовь
Из Божиих пространств и само дарит любовь
Каждому существу, каждой пылинке бытия
И даже злому человеку. Тогда
В нем струится и пульсирует священная кровь Бытия.
Тогда в нем дышит дуновение Божиих уст... Где-то там,
В самой интимной глубине человеческого сердца дремлет пока
Некое духовное око,
Призванное к созерцанию
Божественных содержаний
Земли и неба. Это таинственное око
Со всей его восприимчивостью и зрячею силою надо будить в человеке
В самом раннем, нежном детстве,
Чтобы оно проснулось от своего первоначального сна,
Чтобы оно открылось и воззрилось в богозданные пространства бытия
Со священною и ненасытною жаждою созерцания.
Это око, раз пробудившееся
И раскрывшееся,
Подобно обнаженному чувствилищу, которое останется
Всю жизнь доступным для всего,
Что таит в себе Божий огонь;
Оно воспринимает каждую искру живого совершенства, радуется
Ей, любит ее,
Вступает с ней в живую связь и зовет человека отдать личные силы его
На служение Божьему делу. Древние греки верили, что у богов
Есть некий
Священный напиток, «нектар», и некое
Божественное кушанье, «Амброзия». И вот, в мире есть
Действительно такое духовное питание, но предназначено оно
Не для олимпийских богов,
А для самих людей...
И кто из людей
Питается им, у того сердце начинает петь.
Тогда сердце поет
При созерцании природы, ибо в ней все
Светится и сверкает
От этих «искр живого совершенства», как небо в августовскую ночь.
Тогда сердце поет
И от соприкосновения с людьми,
Ибо в каждом их них
Живет Божия искра, разгораясь и поборая, призывая,
Светя, духовно оформляя душу и перекликаясь
С другими искрами. Сердце поет,
Воспринимая зрелые создания
И героические деяния человеческого духа – в искусстве, в познании,
В добродетели, в политике, в праве,
В труде и в молитве, – ибо каждое такое создание и каждое деяние
Есть живое
Осуществление человеком Божией воли и Божьего закона.
Но прекраснее всего то пение, которое льется из человеческого сердца
Навстречу
Господу, Его благости. Его мудрости и Его великолепию. И это пение,
Полное предчувствия, блаженного созерцания
И безмолвного, благодарного
Трепета, есть начало нового бытия и проявление новой жизни...
* * *
Однажды в детстве я увидел, как в солнечном луче играли
И блаженствовали земные пылинки, – порхали и кружились, исчезали
И вновь выплывали, темнели в тени и вновь загорались
На солнце; и я понял, что солнце умеет беречь, украшать и радовать
Каждую пылинку, и мое сердце запело от радости...
В теплый летний день я лег однажды
В траву и увидел скрытый от обычного глаза мир
Прекрасных индивидуальностей, чудесный мир
Света и тени, живого общения
И радостного роста; и мое сердце запело, дивуясь и восторгаясь...
Часами я мог сидеть в Крыму у берега
Таинственного, грозного и прекрасного
Черного моря и внимать лепету его волн, шороху его камушков,
Зову его чаек и внезапно
Водворяющейся тишине... И трепетно благодарил я
Бога поющим сердцем...Однажды мне довелось созерцать
Любовный танец
Белого павлина; я стоял и дивился на его тончайший
Кружевной веер, грациозно раскинутый и напряженно трепещущий,
На это сочетание горделивого изящества
И любовного преклонения, на играющую
Серьезность его легких и энергичных движений;
Я увидел чистоту,
Красоту
И безгрешность природной любви, – и сердце мое
Раскрылось в радости и благодарности...
На восходе солнца, в нежном сиянии
И глубокой-полусонной тишине вошел
Наш корабль
В Коринфский канал.
В розовом свете спали далекие цепи гор; крутые берега канала
Высились, как суровая стража; благоговейно молчали
И люди и птицы, ожидая
И надеясь... И вдруг берега
Впереди расступились и зелено-млечные Адриатические воды, несшие нас,
Хлынули в темно-синие недра Эгейского моря, – и солнце и вода
Встретили нас ликованием света. Могу ли я
Забыть это счастье, когда сердце мое
Всегда отвечает на него
Ликующим пением?..
У каждого из нас сердце раскрывается и поет
При виде доверчивой, ласковой
И беспомощной улыбки ребенка. И может ли быть иначе?
Каждый из нас чувствует навертывающуюся слезу
В оке своего сердца, когда видит настоящую человеческую доброту
Или слышит робкое и нежное пение чужой любви. Каждый из нас
Приобщается высшему, сверхземному счастью, когда
Повинуется голосу своей совести и предается ее потоку, ибо этот поток
Уже поет
Ликующую мелодию состоявшегося преодоления
Потустороннего мира. Сердце наше поет, когда мы предаем погребению
Героя, служившего на земле Божьему делу.
Сердце наше поет,
Когда мы созерцаем в живописи подлинную святыню; когда мы сквозь
Мелодию земной музыки воспринимаем
Духовный свет и слышим голоса поющих и пророчествующих ангелов.
Сердце наше поет
При виде тайн, чудес и красот
Божьего мира; когда
Мы созерцаем звездное небо и воспринимаем вселенную, как
Гармоническую совокупность; когда человеческая история являет нам
Сокровенную тайну Провидения и мы зрим шествие Господа через века
Испытаний, труда,
Страданий и вдохновения; когда
Мы присутствуем при победе великого и правого дела..Сердце наше всегда
Поет во время цельной и вдохновенной молитвы...
* * *
А если нам сверх того дается возможность в меру любви
Участвовать в событиях мира и воздействовать на них,
То счастье нашей жизни может стать полным. Ибо поистине мы
Можем быть уверены в том,
Что в развитии этого мира ничто не проходит бесследно, ничто
Не теряется и не исчезает: ни одно слово, ни одна улыбка, ни один вздох...
Кто хоть раз доставил другому радость сердца, тот
Улучшил тем самым весь мир; а кто умеет любить и радовать людей, тот
Становится художником жизни.
Каждый божественный миг жизни,
Каждый звук поющего сердца влияет
На мировую историю больше, чем те «великие» события, хозяйства
И политики, которые совершаются
В плоском и жестоком плане земного существования
И назначение которых нередко состоит в том, чтобы люди поняли
Их пошлость и обреченность...
Нам надо увидеть и признать,
И убедиться в том, что именно божественные мгновения жизни
Составляют
Истинную субстанцию мира; и  что человек с поющим сердцем
Есть остров Божий – Его маяк, его посредник.
Итак, на земле есть только одно истинное счастье,
И это счастье
Есть блаженство любящего и поющего сердца:
Ибо оно уже прижизненно врастает
В духовную субстанцию мира и участвует в Царстве
Божием.
* * *
Подсобн. лит-ра И.Ильин