Люблю

На похоронах не пролил ни слезы.

По телу в дешёвом гробу
скучать уже ни к чему —
так я пытался уверить себя,
холодным ножом по руке скрипя.

Среди людей
в черных нарядах,
среди теней до боли знакомых,
среди взглядов пустых,
как у свиней,
увидел твой ангельский облик.

То было как будто второе пришествие
к людям, погрязшим в своем же дерьме,
или ко мне в терновом венке,
прибитом гвоздями к своей же стене.

В гробовой тишине
ты сказала мне слово.
То слово, что в пустой темноте
заставит слепого
видеть свет снова и снова.

Своей чистотой
души и любви,
нежной рукой
без капли тоски
ты вытерла сердце моё
от крови.

Я снова смог видеть всё то,
что руками от глаз своих крыл—
всю ту красоту, что считал лишь грязью,
которую прятал в свои же стихи.

И вот, ты стоишь у обрыва.
Внизу слышны лишь
раскаты грома
и крики дерущихся волн.
Ты просишь чего-то,
но шум обстановки
заглушит последнее слово.
Пара мгновений,
и, словно с обрыва,
ты кинешься мне на шею.

То слово,
что ты мне сказала тогда
я услышу ясно и чётко —
«Люблю»,
и с обрыва
ты кинешься без оглядки
в пучину холодной воды.

Вниз посмотрю,
вниз упаду,
но там не увижу тебя.
В голове на повторе звучит то «люблю»,
а внизу лишь заря моя.