Больница сваха.. судьбы людские

  ...ЛЮБОВЬ - ЕДИНСТВЕННАЯ  СТРАСТЬ, НЕ  ПРИЗНАЮЩАЯ  НИ  ПРОШЛОГО,  НИ  БУДУЩЕГО. (О. Бальзак).

  САМОЕ  БОЛЬШОЕ  СЧАСТЬЕ  В  ЖИЗНИ  ЭТО  УВЕРЕННОСТЬ, ЧТО  ТЕБЯ  ЛЮБЯТ. (Виктор Гюго).

  НЕТ  НА  СВЕТЕ  СИЛЫ  БОЛЕЕ  МОГУЩЕСТВЕННОЙ,  ЧЕМ  ЛЮБОВЬ. (И. Стравинский).

  СЕРДЦЕ  ХОЧЕТ  ТОГО,  ЧЕГО  ХОЧЕТ. НЕТ  НИКАКОЙ  ЛОГИКИ  В  ТАКИХ  ВЕЩАХ. ВЫ  ВСТРЕЧАЕТЕ  КОГО-ТО,  И  ВЫ  ВЛЮБЛЯЕТЕСЬ,  И  ЭТО  ВСЁ. (Вуди Аллан).

  "ЛЮБОВЬ  НЕ  ЗНАЕТ  ЛОГИКИ, ОНА  ВЫШЕ  РАЗУМА. ЛЮБОВЬ  ПРЕБЫВАЕТ  НА  ВЕРШИНАХ, НАД  ДОЛИНАМИ  РАЗУМА. ЭТО  СУЩЕСТВОВАНИЕ  ВОЗВЫШЕННОЕ,  ВЕНЕЦ  БЫТИЯ,  И  РЕДКО
ЧЕЛОВЕКУ  ОНА  ДАЁТСЯ". - Мартин Иден и Джек Лондон.

    О МОЕЙ  ЕДИНСТВЕННОЙ  И  НЕПОВТОРИМОЙ,  - Я,  ГОТОВ, - ГОВОРИТЬ  МНОГО...

  НА  ФОТО, ТА  САМАЯ  ЕДИНСТВЕННАЯ  И  НЕПОВТОРИМАЯ, В ШКОЛЬНЫЕ  ГОДЫ.

  Однажды в пятом классе я с небольшим отравлением попал в детское отделение районной больницы. На следующий день, уже немного освоившись, я прохаживался по больничному коридору. Медсестра, подозвав меня, попросила показать вновь прибывшему больному мальчику, где находится процедурный кабинет, столовая, туалет... Когда мы были напротив раздевалки, из ванной комнаты вышла невысокая полненькая девочка, которая сразу мне понравилась. Считаю, что это и есть любовь с первого взгляда - самая светлая, самая сильная и незабываемая, которая при разлуке томит сердце и заставляет плакать.
  Мы, дети, быстро перезнакомились друг с другом и по вечерам собирались в палате Лены Калеменевой, которая была старше нас, но всё равно в силу своего возраста находилась в детском отделении. Сидели, рассказывали анекдоты, страшилки, вызывали духов из книг, порой кричали и смеялись, за что нам не раз делали замечание и, бывало, разгоняли по своим палатам.
  Я хоть и стеснялся, но познакомился с той девочкой, которая мне понравилась. Её имя Света, она училась в третьем классе в одном из посёлков нашего района. Мне во все дни прибывания в больнице ежеминутно хотелось видеть её, я просто изнывал от любви. Мне сейчас кажется, как и тогда, что такой любви, как у меня, не было ни у кого из живших и живущих на Земле от сотворения мира, даже у Ромео и Джульетты.
  По вечерам дети играли, шутили, баловались, а мы со Светой молча сидели и трепетно смотрели друг на друга. Шли дни, у входа в больничный корпус освободилась палата, и мы в ней прятались ото всех. Там же был и первый поцелуй в щёчку. Я спросил:
  - Можно тебя поцеловать?
  Она смущённо улыбнулась, и я, хоть и было очень страшно, но, пересилив страх, впервые в жизни поцеловал девочку.
  В тот вечер она зачем-то дала мне свою вязанную вишнёвую кофточку, и, когда разошлись по палатам, я надел её, прижимая покрепче к себе, вдыхал её запах и спал в ней. Кофточка пробыла у меня дня два или три. Потом меня выписали, а Света осталась в больнице.
  Выписка была невыносима, я не знаю, как только выдержало сердце, как я не умер от сердечной тоски. Придя домой, я не находил себе покоя. Тоска отнимала все жизненные силы. По вечерам я тихонько плакал в подушку, чтобы не слышала мать. Моё тело было дома, а душа - там, в больничной душной палате, но рядом с первой любовью.
  В это время отчим тоже оказался в больнице, и я каждый день носил ему передачи. Борщ, курицу, котлеты я отдавал ему, а конфеты и яблоки относил Светлане. Эти встречи были коротки, и каждое расставание было подобно смерти, когда возвращался домой, от грусти подкашивались ноги. Такова была моя первая и единственная любовь.
  В один из дней я с нетерпением шагал на встречу к своей любимой, но, увы, её выписали, моя милая третьеклашка уехала домой. Что было со мной в тот миг и в последующие дни и недели - описать невозможно, это можно только прочувствовать. Такой печали бесчеловечно пожелать даже самому лютому врагу. Мир стал пуст и бесцветен.
  У меня был её адрес. Началась переписка. Света присылала мне свои рисунки и один раз - свой символ восточного гороскопа - вышитого на ткани нитками мулюне красивого яркого петуха. Но через несколько месяцев я по рассеянности потерял её адрес, и на этом переписка закончилась. А ведь жили-то мы друг от друга всего-навсего в 25 километрах. Ноя был всё же ещё мальчишка, и не понимал этого...
  Когда после школы я поступил в Миллеровское ПТУ, то познакомился там с Иваном Ключенко, который оказался из того же села, что и моя любимая. Я спросил у него:
  - А знаешь ли ты Свету? - и назвал её фамилию.
  - Знаю, - ответил Иван, - это моя троюродная сестра и живёт неподалёку от меня.
  Я попросил передать ей привет, так как по выходным мы ездили домой. Когда в понедельник мы встретились с Иваном перед уроками, я сразу спросил:
  - Ну что, передал привет?
  - Передал, - ответил Иван, - она помнит тебя и письмо вот передала...
  Что было в том письме, я уже не помню, но в следующее воскресенье я съездил к Ивану и встретился со Светой. На этой встрече, состоявшейся спустя пять лет после разлуки, мы, взявшись за руки, оставили её родных и знакомых и, оставшись наедине, бродили по улицам до темноты, болтая о чём угодно.
  Те ночи я не любил - это расставание с любимой. Перед уходом, как и тогда в больнице, поцеловал её в щёчку. И снова разлука принесла душевную боль, тоску и томление в ожидании новой встречи. В эти дни я написал для Светы первое и наивное лирическое стихотворение, которое назвал "Семена любви":

Пусть мы с тобой вдвоём
Весь шар земной пройдём,
Посеем семена любви,
Чтоб не ушла она с Земли,
Пусть каждый человек
Хранит её в себе навек,
Пусть в каждом сердце
               прорастёт
Её росток и зацветёт...
И пусть у нас в крови
Течёт Гольфстрим любви,
Чтоб одиноких согревал,
Своим теплом соединял...

  Так начались наши встречи. Каждый выходной я старался приехать к Ивану. Мы крепко подружились с ним и были как два брата. Новый год мы встречали в шестером в доме тёти нашего друга. Было весело, играл кассетный магнитофон, из которого надрывался Михаил Боярский:
  - "Ап! И тигры у ног моих сели..."
  Друзья сидели за столом, а мы со светой вскоре уединились в другой комнате, где стояла старая кровать с глубокой неудобной периной, на которой лежали наши пальто, шубы и куртки. Но они не мешали влюблённым сердцам. Так хотелось поцеловать любимую в губы, просто страсть как хотелось, но было страшно, вдруг не получится. И я всё же рискнул. Хоть и неумелый был первый поцелуй, но он был незабываемый и самый сладкий. И всё - страх исчез, потом - ещё и ещё, и поцелуям не было конца. С тех пор мы целовались везде - на лавочках, на улице...
  Была зима и мне пришлось обманывать Ивана, чтобы не надоедать своими ночёвками его семье. Я говорил, что еду домой, а сам уходил в старый заброшенный дом, обшитый толем, обдирал его, жёг в печи и сидел грелся всю ночь. А на рассвете шёл к своей девушке и, выждав, когда её мать уйдёт на ферму, умывался от сажи и копоти, затем пил горячий чай, приготовленный Светой, и вновь наслаждался объятиями и сладкими губами любимой.
  Так пролетела зима, март, апрель, настал май, я уже работал на стройке, когда мне принесли повестку в армию. На проводах было много гостей, но мы со Светой убежали в парк, где пробыли вместе до утра.
  - Будешь ли ты меня ждать? - спросил я в полной тоске.
  Такой горечи в сердце я не испытывал со времени нашего расставания в больнице... Два года пролетели быстро. Первые месяцы я сильно тосковал, даже хотел удрать, чтобы прижать к себе своё счастье, свою любимую девушку. Но вытерпел всё, хоть и было неимоверно трудно. Каждую неделю писал ей письма, на каждое - получал один, а то и два её ответа и по нескольку раз перечитывал, слагал юношеские стихи и посвящал любимой:

Я чувствую твоё дыханье среди букв,
И учащается моё дыханье,
Разлуки время ускоряет сердца стук,
Тебя обнять - одно моё желанье...

ТЫ ДАЛЕКО, А Я ЛЮБЛЮ

Поцеловал бы я тебя,
Но ты так далека,
Тебе мой нежный поцелуй
Доставят облака.

Дыханье ветер принесёт,
Обнимет так как я,
Стрижом за ветром полетит
К тебе любовь моя.

Ты далеко, а я люблю,
Души в тебе не чаю,
Тоску по венам я своим
Без устали качаю...

  И вот - ДМБ. Через полтора месяца свадьба. На часть подаренных денег купили билеты на самолёт на остров Сахалин и улетели на два года. Работали, я в леспромхозе, а жена Светлана в детском садике на берегу океана. Родилась дочь Оксана, спустя год - сын Дмитрий, но уже на материке, в слободе Кашары...
  Здесь, в Кашарском районе, и живём на родине жены. Сын женился, и мы отдали ему свой дом. Что ещё сказать? Слава Богу за всё, жизнь вроде бы удалась. В прошлом году нашей семье милостию Божией исполнилось 36 лет совместной жизни.

        Я ИЗ ТЕБЯ ПРИНЦЕССУ СОТВОРЮ. (Моей жене, С. П. Целищевой посвящается).

Сколочу я лестницу до неба,
Обопру на бледную луну,
Влезу в космос и достану звёзды,
Наберу их много, не одну.

Две звезды - на клипсы твоим ушкам,
Диадему тоже смастерю,
Остальными - волосы украшу,
Из тебя принцессу сотворю!

  БОЛЬНИЦА - "СВАХА".* - Обычно так называют человека свахой или сводней. Если сейчас это говорят с сарказмом. То раньше были специальные женщины «свахи», которые сводили мужа и жену. Они занимались именно тем, что подыскивали подходящий вариант.

  Эти женщины пользовались уважением и почетом, видь иной раз от них зависела будущая семейная жизнь сына или дочки. Сейчас они тоже есть, и называются они по другому. - "брачными агентами". Правда, у народа они большой популярностью сейчас не пользуются. Ведь в наше время, в брак больше вступают не по расчету, а по любви. Так, что - БОЛЬНИЦА, - "СВАХА"))).

  Я, люблю тебя Света!

  "ЛЮБОВЬ СТОЛЬ ВСЕСИЛЬНА, ЧТО ПЕРЕРОЖДАЕТ И НАС САМИХ". (Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ.)

  И вот, уже будучи взрослыми, нашим встречам никто не препятствовал, и через полтора месяца мы поженились и на подаренные на свадьбу деньги улетели на О. Сахалин, на мою родину, в гости к отцу где прожили в своём доме данным нам ЛЕСПРОМХОЗОМ. А до этого, я посвятил своей жене вот такую лирическую авторскую песню.

Я НЕ ХОЧУ ЧТОБ НОЧЬ ПРОШЛА. (Авторская песня).

В окно луна, бросает тусклый бледный блик,
А мы вдвоём, касаюсь губ твоих и лик,
В теши ночной, во власти неги не земной,
Поёт душа, что ты любовь моя со мной.

Очаг любви, пылает в сердце как пожар,
От тел идёт, любви приятный нежный жар,
А я смотрю в глаза касаясь губ твоих,
И счастлив я, что эта ночь для нас двоих.

Рука в руке, тела в объятиях сплелись,
И нежных слов, из уст потоки полились,
Мы в эту ночь, с тобой друг другу отданы,
Завистлив взгляд, в окне на небе у луны.

Я не хочу, я не хочу чтоб ночь прошла,
Чтоб ты опять, с разлукой горькою ушла,
Ты от меня, хотя б на день, хотя б на час,
О будь со мной, ты постоянно как сейчас.

Прильнул к тебе, и долгий нежный поцелуй,
Я быть готов, любовь на веки твой холуй,
Не уходи, не утром и не в ясный день,
Ведь без тебя, я буду без тебя как тень.

О эта ночь, как приз подаренный судьбой,
Не верю я, что ты со мной, а я с тобой,
Ты вся моя, и я сегодня тоже твой,
В любовь ушли, ушли в любовь мы с головой.

Не сон а явь, поток мгновений не земных,
И я с тобой, как в измерениях иных,
Я не хочу, я не хочу вернуться вновь,
Хотя б на миг, где нет тебя моя любовь.

15. 06. 2024 год.

                МОЯ ЖЕНА СВЕТЛАНА.

  Мою милую вторую половинку зовут Светлана Павловна Целищева, в девичестве Крестьянова. Родилась 30. 04. 1969 года в слободе Кашары Ростовской области, а исконное место жительства - слобода Верхнемакеевка этого же района. Её мама Матрёна Ивановна Крестьянова (в девичестве Величко) 1940 года рождения.
  Родного отца Света совсем не помнит, да и не видела никогда, не сложилась семейная жизнь родителей. У Светы была старшая сестра Люба. Девочки воспитывались без отца, своих чад Матрёна Ивановна поднимала одна. Трудно было, колхозная жизнь очень тяжёлая, ни свет ни зоря надо было идти по бездорожью на ферму несмотря на распутицу или снега, дорог не было - сплошные глубокие тракторные колеи.
  Она всю жизнь проработала в животноводстве, сначала -  дояркой, и потом до самой пенсии - телятницей. Что утро, что вечер - всё время среди телят, а летом и того хуже - заведующий вызывал на скирдовку соломы и сена. Так что времени на отдых не было. Постоянный физический труд и недосып. Поэтому с моей чернявой Светланой занималась старшая сестра Люба. Воспитывала её, кормила и помогала учить уроки. Любы, к сожалению, уже нет, ушла в мир иной совсем молодой, оставив двоих сыновей - Женю и Серёжу.

  У нас в Свято-Покровском мужском монастыре был настоятель - игумен Алипий, позже - архимандрит (ныне покойный). Отец Алипий лечил бесноватых людей (т. е. одержимых бесами), проводил отчитки и мог лечить людей по фотографии. Вот моя Светлана и пошла как-то к нему на отчитку, прихватив с собой фотографию Любы, которая в то время болела. Когда батюшка вышел из алтаря,подошла к нему и передала фото. Игумен Алипий унёс фотографию в алтарь и после службы, подойдя к Светлане сказал:
  - Поздно, надо было раньше, сейчас она уже на кресте.
  Через пять дней Любы не стало. Вот откуда он мог знать?
Светлана неоднократно видела отчитки игумена Алипия и говорила:
  - Как страшно! Эти несчастные люди кричат, стонут, мычат, мекают и бекают, катаются с воем по полу... Какие у них страшные глаза!
  Светлана работала там же, где и я - в колхозе имени Ленина в бригаде номер три дояркой, затем перешла поближе к дому на ферму номер один также дояркой. Когда открылся наш районный реабилитационный центр (СРЦ), ушла работать туда, так как на фермахстало постепенно уменьшаться поголовье коров, и впоследствии их не стало совсем, равно как и свиноферм, и птицеферм...

  Всего на ферме она проработала пятнадцать лет. В СРЦ она первое время работала няней, а потом перешла на кухню работать помощником повара, а затем - поваром, где и проработала до пенсии. Когда Светлане исполнилось пятьдесят лет, она пошла на заслуженный отдых. Вы спросите, а почему в пятьдесят? Да всё просто, она вышла раньше на пенсию потому, что у неё был ребёнок инвалид - у нашего сына Дмитрия высокая врождённая амблиопия обоих глаз. Было несколько операций в городе Волгограде в глазной клинике Фёдорова.

  Много свободного времени Светлана, работая на ферме и в СРЦ, с удовольствием проводила в трапезной монастыря, помогала готовить, читала и пела во время литургий на клиросе. Мы всей семьёй помогали монастырю по хозяйству и на огородах. Я следил за свечами, лампадами, протирал иконы, читал записки в алтаре, иногда приходилось делать там же уборку, порой исполнял обязанности пономаря (алтарника). Мы нередко забирали домой церковную утварь и чистили её до золотого блеска, кормили с осени до весны монастырских коров... Ой, да что только не делали! Всё монастырское было как наше, как собственное и родное.

  Светлана часто вспоминает Сахалин. Она любила волну океана, хоть и холодная она, но забавна - подкидывает так, что мама не горюй - бесплатная карусель и ужасно солёная, это не Чёрное море. Любила кататься на канатной дороге в городе Южно-Сахалинске на турбазе "Горный воздух". Она приезжала ко мне в лесотехшколу, где от леспромхоза я учился на бульдозериста, и я её, уже беременную дочкой Оксаной, водил к подножию этой турбазы. С трудом запрыгнув в корзину канатки, она  поднималась над сопкой и домами в объятия разряжённого горного воздуха, где любовалась с высоты птичьего полёта окрестностями города.
  13 мая 1989 года мы улетели на постоянное место жительства на материк, на родные донские просторы.
  Я благодарен Богу за то, что послал мне такую жену, одну единственную и неповторимую.

08. 05. 2024 год.