Артюр Рембо и упадок поэзии

Стихия Артюра Рембо - неистовство, упоение, он настоящий берсерк в поэзии, и не важно, что физики при этом упоминают абсент. Я люблю его за движение по земле на открытом воздухе, за человеческую и творческую нестабильность; похоже, кто никем не становится в этой жизни, тот и оказывается самым настоящим. Лотреамону рассудок подсказал "Предисловие к будущей книге", Рембо он подсказал бросить поэзию совсем. Но дух тяготится обличьями, он не хамелеон, дух есть таковость; никогда бы не смог Рембо накопить достаточно денег. Не хватало ещё, чтобы он нагуливал на курортах жирок, убиваясь в беседах. Здесь он был цельным, и Верлен единственный понял это.

Их нищенское турне по Европе дало такие всходы, какие и не снятся нынешним подвижникам от культуры. Двое бродяг застолбили мировую поэзию. "Все прочее - литература": каково? Эти слова в устах других сотрясли бы воздух; в устах Верлена они прозвучали приговором. Эти двое были не чета перед сонмом стихотворцев, их храмом был божий мир, и в этом храме они были не нареченными, а обреченными. Сколько их, "названных" поэтов, любящих поэзию больше жизни, более поэтов, нежели людей! Они пишут прекрасные стихи и тем они счастливы. Для кого из нас, теперь, счастье может стать червём?.. "Все прочее - литература."

Литература служит для того, чтобы помочь - и авторам, и читателям - скоротать свое время на земле. Творчество же Рембо и Верлена свидетельствует о том, что в самом отчаянном положении можно что-то сделать, хотя бы выговориться. Сыграть на одной струне. Вообще, жизнь человека непоправима, с возрастом он не становится ни моложе, ни здоровее, и можно ли искать смысл этой жизни у тех, к кому благоволит судьба? Я хочу сказать, если с вами все в порядке, вы справляетесь со всем сами, то что мне делать у вас? Вы не вызовете у меня сочувствия и не нуждаетесь в нем. Нет, в нашей жизни самый большой толчок, самый яркий свет рождает сострадание. Есть много великих поэтов, но любить будут больше таких, как Рембо, Верлен, Поплавский, потому что они - сироты и горемыки, тогда как другие - просто великие поэты.

Я говорю сейчас о соответствии писанины о судьбе с самой судьбой, о мере судьбы в жизни поэта. Речь идёт о величине духа, который проявляется не в суждениях о Вселенной и Боге, а в преодолении невзгод. Какая им выпала доля? Что за странная порча сгубила их души? Они взаправду хотели изменить жизнь, изменить людей. Они мерили высоко, благо не знали меры. "Песня небес, шествие народов! Рабы, не станем проклинать жизнь!"- один Гюго в те времена смел говорить на таких тонах. А это сказал парень, прошедший творческий путь впроголодь, в ужасающей нищете! Мы тоже разучились говорить, но совсем по другой причине, чем Рембо. Просто мы научились приспосабливаться, лгать. Легче было остаться интеллигентным человеком и жить, нежели обматерить Троцкого и вздернуться неизвестно отчего. Мы разучились говорить! А ещё жалуются на упадок поэзии в XX веке. Благополучие жизни не способствует поэзии, вот что.

Почему Рембо бросил писать? Спрашивается: для чего он хранил себя, идя лишь на случайные заработки, и что он в себе похоронил, решившись на ненавистный труд? Его причуды, эти причиндалы любого художника, гремели по свету. Публика - и обыватели, и поэты, поскольку перед ним они не имеют никакого различия - была шокирована, но никто не задумался над тем, что Рембо раньше всего был шокирован сам, а жизнь и поэзия в шоке - ненормальны. Как люди вроде нас относятся к отклонению? С опасливой жалостью, со страхом за себя - как бы не заразиться. Толстой прав: небо искусства и есть это самое заражение чувством. Риго сказал как-то: " вы тут все поэты, а я уже рядом со смертью!" Вот тут все становится ясно. И отчего спятил Ницше, и почему спились Ерофеев и Высоцкий. Наверное, бросая поэзию, Рембо освобождался от своего шока. В таком случае он жизнью заплатил за то, что говорил, он подтвердил, что его поэзия - настоящая. А когда он умер, его стихи сделались безопасными. Он перестал пугать, его заговорили. Страх миновал. Увы! Единственный двигатель нашего просвещения - непрерывная болтовня тех, кто уберегся, над могилами самых разных бедолаг. Рембо заслужил, чтобы над его могилой помолчали.


      1996