Великие битвы России Суворов Взятие Измаила

Часть 1  «Деспозиция»

Я начинаю свой рассказ
    о битве, что в веках осталась,
И никогда не повторялась,
     оставшись в памяти для нас.

Как сам Суворов вспоминал:
    «Рискну-ли снова в своей жизни,
Сей подвиг подарить отчизне,
   такой в ней страшный был накал».

А мы начнём из далека,
   закончив с Рымникским сраженьем,
Суворов с грустным утомленьем,
    ждал новых битв, в тоске слегка.

Почти что целый год минул,
      стоит Суворов у Бырлада*,
Ему в сраженье, в битву надо,
         а он тут держит караул.

Ну а Потёмкин учинил,
     осаду турок Измаила*,
Под осень это дело было,
    осман скопил там много сил.

Им там Европа помогла,
   прислав на крепость инженеров,
Они видать совсем без веры,
   коль встали враз на помощь зла.

Вот Айдослу Мехмед – паша*,
     собрал войска со всей округи,
Да иноземные их други,
    собрались с ними не спеша.

Их было тысяч тридцать пять,
      да четверть тысячи орудий,
Хотя османы тоже люди,
    но крепость, надо нашим брать.

Потёмкин думал: «Как же быть?
     На штурм идти иль ждать в осаде?
Ох, много войска в этом граде!
         как силой меньшей их побить?»

Уж месяц как стоят войска,
    терпя невзгоды и лишенья,
А туркам проще без сомненья,
      и не съедает их тоска.

За толстой крепостной стеной,
       у турок теплые палаты,
В казармах ночью спят солдаты,
     и им не страшен скорый бой.

А наши мёрзнут по палаткам,
      вокруг них холод, морось, грязь,
По стенкам плесень разбросала вязь,
     такая жизнь солдат не сладка.   

Болезни многих подкосили,
     ещё неделя или две,
Солдаты заболеют все,
    и скажут армию осадою убили.

Племянник князя* снял полки,
     да начал отводить скорее,
А турок всё смелее и наглее,
    флотилия собралась уходить с реки.

Светлейший князь узнав сие,
   был в высшей степени расстроен,
Хотел вернуться он героем,
   ну или как в легендах, на щите.

Он пишет в лагерь у Бырлад:
    «Мой друг, нуждаюсь в Ваших силах,
Лишь только ты спасёшь как раньше было, 
     ты только сможешь в бой поднять солдат.

Я верю в Бога и твои полки,
     твою отвагу и умелые приказы,
Средь слабых генералов быть наказан,
      прошу скорее Измаил возьми».

Здесь отступить себе позволю,
    необходимо пояснить,
И суть осады прояснить,
    что сложного готовилось герою.

В те времена непринято зимой,
      вести суровые военные сраженья,
Чтоб не загнать полки в дурное положенье,
      когда вокруг снега и грязь сама собой.

Войска с начала ноября,
    шли отдохнуть на зимние квартиры,
Поправить ружья, залатать мундиры,
    пока под снегом спят леса, поля.

Но Измаил был нам необходим,
      он закрывал торговые границы,
Через Дунай богатый путь стремится,
       им наши корабли вести хотим.

Что делать? Если увести войска,
   к весне прибудет в крепость подкрепленье,
Сложнее будет биться без сомненья,
       тогда то и узнаем, какова тоска.

Вот почему Потёмкин генерала звал,
      лишь он, непобедимый, легендарный,
Своей покрытый славой лучезарной,
     как победить под Измаилом знал.




Продолжение следует …………


Бырлад* - город на востоке Румынии, в Нижней Молдавии
Измаила* - крепость, которая существовала в XVI—XIX веках на берегу Дуная на территории современного города Измаил.
Айдослу Мехмед – паша* - османский государственный и военный деятель XVIII века. Наиболее известен тем, что был начальником крепости Измаил во время осады 1790 года в ходе Русско-турецкой войны 1787-1791 годов.
Племянник князя* - Павел Потёмкин, русский военный и государственный деятель из рода Потёмкиных.





Часть 2 «Подготовка к Штурму»

И вот в начале декабря,
 Суворов прибыл к Измаилу,
Он оценил османов силу,
   да малым, больших бил не зря.

Он стал готовится на бой,
     не так как раньше шла осада:
«Солдат кормить исправно надо!
       За вас, он жертвует собой!»

Наш лагерь в миг ожил огнями,
    и маркитанты снедь везут,
Телеги с местными идут,
    чтоб торговать продуктом с нами.

Не подоплёку, в паре вёрст,
    нашли овраг крутой глубокий,
О нём отдельно наши строки,
    учили там, как строить мост:

«Фашины в тот овраг кидая,
     и застилая верх плетнём,
Как по мосту овраг пройдём,
  свой штурм на крепость начиная».

Про Измаил Вам расскажу,
      его построили французы,
Для них - предателей союзы,
    давно не вновь, как погляжу.

Они готовили его,
    у наших воинов за спиною,
Ещё гордятся той страною,
     где слово честность – ничего.

Не год, не два, а целых три,
     шла стройка, рвов, валов и башен,
решили: «Русский им не страшен»,
       как осмелели посмотри.

Среди стен и башен врыл француз,
    почти что триста мощных пушек,
Но право, ели б вы лягушек,
     чем русских обмануть союз.

Суворов бил и не таких,
    ему никчёмные секреты,
Он многих гнал как пыль по свету,
    да насмерть аж загнал иных.

Но мы вернёмся в лагерь наш,
        там всё кипит, готовясь к бою,
Ох, чую турка успокою,
        когда сверкнёт Руси палаш.

Солдаты ночью сквозь овраг,
     штурмуют крепости макеты,
И пусть я сам не был при этом,
           но этого не знал и враг.

И вот седьмое декабря,
     письмо Потёмкина султану,
Всё пересказывать не стану,
        не буду тратить время зря.

Скажу лишь, что Суворов сам,
      поставил не большие фразы
Чтоб турки отступили сразу,
         и вот, что написал он там:

«За сутки отдаёте твердь,
      для размышления, это – воля,
Мой первый залп, уже – неволя,
   а штурм мой, принесёт вам смерть»*

«Двадцать четыре часа на размышление – воля; первый выстрел – уже неволя; штурм – смерть»* - обращение Суворова к Султану.

Паша ответил, что: «Дунай,
      скорее вспять погонит воды,
И небо рухнет на народы,
      взять Измаил и не мечтай!»


«Скорее Дунай потечёт вспять и небо упадёт на землю, чем сдастся Измаил» - ответ Айдос-Магомет Паши Суворову.

Ну что ж, противники сошлись,
       не жди прощенья и пощады,
Османы вряд ли будут рады,
       да верить в них не торопись.

Суворов объявил совет,
    на нём собрались командиры:
«Ну что? Не посрамим мундиры?!
      Нам отступать резона нет!»

В те времена не то что ныне,
   брал слово младший командир,
Его заштопанный мундир,
   пойдёт вперед, где тучи пыли.

Где сквозь ограду из штыков,
   вести отряд ему придётся,
Где сотня жизней оборвётся,
  и он средь них лежать готов.

Был младшим Платов, бригадир,
   ему вести вперёд казаков,
Там стар и млад, всяк одинаков,
     для полученья пулей дыр.

«Штурм», - произнёс он без сомнений,
   и все завторили ему,
Как генералу самому,
   забыв про ворох разных мнений.

Суворов их снаружи ждал,
   таков порядок был в совете,
Ему слова бальзамом эти,
   ведь он о штурме лишь мечтал.

Ну вот, одиннадцатый день,
   декабрь от начала длится,
Осман за стенами ярится,
    а крепость накрывает тень.

Войска разделены на три,
   и в каждой части три колонны,
Как змеи с головы Горгоны,
     в глаза солдату не смотри.

На левом фланге был редут,
   он турком «Табия» зовётся,
Там Львов своей колонной рвётся,
    не сомневайся, вал возьмут.

По центру Мекноба войска,
  там стены выше поднебесья,
А над суворовцами песня,
      на турок чёрная тоска.

Восточный фланг Кутузов брал,
   ему нелёгкая работа,
Но разве сомневался кто-то,
      он своё дело точно знал.

Весь день до штурма канонир,
    бомбил по стенам Измаила,
Знать есть у русских эта сила,
  и сутки он по стенам бил.

Но вот затих мортиры вой,
   и ночь на крепость опустилась,
Уж туркам их победа снилась,
    колонны шли сами собой.

В колоннах каждый хворост нёс,
     ломы, лопаты с топорами,
Вторыми шёл отряд с плетнями,
     над ними крепость как утёс.

Ещё минута, турок ждёт,
   зальёт всё заревом пожарищ,
Надежда, смелость и товарищ,
     всё что несли с собой вперёд.



Измаил ч.3
Штурм.

Османы ждали штурм к рассвету,
    к ним перебежчики пришли,
всё рассказали, что могли,
   для русских мол, надежды нету.

Но вот, сигнальная ракета,
   войска поднялись, встали в строй,
прошли к местам сами собой,
    второй ракеты мало света.

И с третьей, взвившейся в тумане,
    пошли в атаку на врага,
подняв штыки как бык рога,
    как шли в атаку предки сами.

Стрелки, на вспышки взяв прицел,
      османа бьют, прикрыв отряды,
под стены вышли наши ряды,
      а впереди был тот, кто смел.

Колонна Ласси через ров,
    пробилась первой среди наших,
неся вперёд надежды павших,
     всё что им виделось средь снов.

Коли штыком, рази палашом,
   без страха рвись вперёд быстрей,
Увидев турка, смело бей,
     и твой удар поможет нашим.

Редут Теберия стоит,
  нет смысла в лобовой атаке,
Хоть наши не боятся драки,
    но в лоб не будет он разбит.

У стен редута палисад,
   он до реки стеной доходит,
И наш отряд редут обходит,
    не будет туркам путь назад.

Фанагорийцы, егеря
    прошли сквозь стену палисада,
И не страшась снарядов града:
    «Здесь будет русская земля!»

Береговые батареи
   уже захвачены для нас,
сильней кулак, точнее глаз
     но турки только стали злее.

И вот атака янычар,
    они идут от стен редута,
Как будто час течёт минута,
    в ответ на них штыков удар.

В обход идёт быстрей отряд,
   гляди захвачены ворота,
Уже их  открывает кто-то,
   заходит в них колонны ряд.

Кавалеристы туту как тут,
   летят стрелой над полем боя,
Клубится пыль, встаёт стеною,
    колонны вслед им в бой идут.

Со всех сторон идут войска,
    вокруг свистят надрывно пули,
Сквозь времена на них взглянули,
    в глазах их смертная тоска.

Кому охота умирать?
   Но только выбор здесь едва ли,
В те времена все точно знали,
    войны не надо долго ждать.

Открыв Бендерские врата,
    выходят янычары строем,
Они готовят смерть героям,
    и крик летит «Алла! Атта!»

Казаки сбитые с пути,
   колонной прямо в ров скатились,
Они о помощи молились,
    гусары к ним смогли пройти.

Пехота рядом, тут как тут,
    штыками выгнала османов,
Они боялись ветеранов,
    тех что за родину умрут.

Гляди Кутузова отряд,
     они прорвали оборону,
Вперёд идут к османов трону,
    и их штыки огнём горят. 
 
Прорвав весь внешний бастион,
    войска России отдохнули,
Вокруг картечь, снаряды, пули, 
     мы понесли большой урон.

Летит к Суворову гонец,
    с депешей срочной «Где резервы?»,
Сдают у старых воинов нервы,
    «Когда-ж сражению конец?»

Суворов в руки взяв перо,
   такое написал посланье:
«К Санкт-Петербургу расстоянье,
    гонец мой меряет давно.
Везёт в столицу нашу весть,
    о том что стены Измаила,
Для турок лучшая могила,
    Кутузов комендантом здесь!»

Ну что тут скажешь, наш герой,
        взял гренадёров из резерва,
И в старый город въехал первый,
      ведя войска вперёд с собой.

Средь улиц разразилась сечь,
     такого в жизни не видали,
Османы насмерть здесь стояли,
    готовясь вечно в землю лечь.

Средь узких улиц крепостных,
    случились тысячи дуэлей,
Там где пройдёшь то еле-еле,
   здесь жизнь закончилась иных.

Каплан – Гирей собрав бойцов,
  прорвать строй русских попытался,
Но на земле лежать остался,
   средь пятерых своих сынов.

Затихла сеча к четырём,
    всего один сбежал за стены,
Аж девять тысяч взято пленных,
      и город весь объят огнём.

Наш Измаил! Осман повержен,
    разбиты лучшие войска,
На всю империю тоска,
    ему не быть отныне прежним!