Размерами пожлинника 7

7

я из тех петроградцев,
что ходит всю жизнь проходными дворами,
что коты оглашают в бедламе
ночными
хорами,
делят воздух один с бельевыми ворами,
где почти не осталось сараев.

я из тех петроградцев,
что на каждой неделе встречается в бане
с друзьями,
знает печи, а ванны почти что не знает.
и такси, что к тучкову спешат,
провожает глазами
и ночует у лавры со всеми ее образами.

но вот – умер мой город,
случилось печальное, братцы, –
петерберг-петроград-ленинград-невоградцы! -
тот, где хлеба кирпич
только черным бывает,
где погода с утра постоянно сырая,
где в проспекты врастают железные корни
трамвая,
где сугробы
подолгу
не тают.

есть у смерти у этой простое названье –
изгнанье.

я не мог здесь остаться.
затворилась, как в печь крематория,
дверь терминала;
на рулежной дорожке огни отразились –
и синим, и алым:
нос задрал самолет залихватски; удало
прыгнул в тучу, и города
сразу
не стало.

но я все же вернусь – все в Бжественной
руце,
и напишут на камне, у ксении рядом
что ляжет в поклоне,
 на последнем перроне:
– здесь лежит петроградец,
что рад был вернуться.