Массируя себе икры

Шерстяным клубком застрял в горле
сухой, горячий, хнойный воздух.
Оранжевый самый счастливый цвет
и для счастья пока не слишком поздно.
Большинство людей плакало,
некоторые молчали, были и те, кто молились.
Перед концом света друг другу приснились,
налысо побрились, автоматами вооружились.
Ради размерности ты отходишь от меня на
расстояние одного шага и сквозь зубы цедишь мерзости:
В точке Большого Взрыва нарушаются все законы сингулярности,
поэтому за Богом сохраняется полная свобода
в выборе начала Вселенной,
путем сравнения со старой Вселенной я выбираю коварности.
И алтарная Вселенная взрывается.
Решено, разжиженная материя превращается в свет,
опрокинуты столы, обнажены груди, бедра,
руки выгнуты, а мгновения разума покинуты.
Воскресно возникают планеты где-то там,
где нас нет, голубовата одна видна, а я тобой зажата,
моногамия Бога, это все видит видеокамера,
помада размазывается по руке,
а потом становится тихонько и не до камер.
Я почти там, но еще не была никогда дома у монстра,
поражающего необычностью и устройством роста.
Шерстяной подарок никому не дарят,
шерстяной подарок никому не дарят, а поношенное выбрасывают...
Я думала у тебя много ртов, а оказался один рот,
я в беспомощном оргазме.
Колени трясутся, а притягательность не спрашивается.