Запах ландыша... глава 14 Олег

ЗАПАХ ЛАНДЫША...   Глава 14   Олег

 А Олег не попал под осколок гранаты... Он следил за Александрой и Ильёй от расположения отряда и до самого их тайного места - что-то сегодня супруги забыли о конспирации - слышал сашины крики, догадался, что случилось, но не проявился и не помог им, а протирал штаны в двадцати метрах, за берёзовыми стволами... Маялся там, не зная, что происходит в шалаше, грыз ногти и сильно нервничал. А когда услышал взрывы, сам испугался, хотел было бежать назад, но тут увидел Илью со свёртком в руках... А Саши не было! Илья быстро удалялся в чащу, спеша в отряд, а Олег обалдело стоял меж стволов, переваривая ужасную догадку...
Заглянув в шалаш, Олег увидел кучу одежды... потом рагзлядел сашины ноги, и медленно опустился на колени... Немой крик рвался из его груди! Он любил её!!! По-своему... неуклюже... даже подло... но любил!!!
   Осторожно он открыл фуфайку, чтобы в первый и в последний раз поцеловать желанную женщину. А когда коснулся её губ, они были тёплыми! И Саша дышала! Видимо, пережив клиническую смерть, через несколько минут она пришла в себя, и спасибо Олегу, он оказался рядом! Радости его не было предела! Он размазывал счастливые слёзы по лицу, таращил глаза на едва дышащий предмет любви, шепча " Жива! Жива! И теперь моя!"
Но увидев кровавую илюхину гимнастёрку у неё между ног, понял, что дело плохо, срочно нужен врач!
   Срезав крепкую еловую лапу, он затащил на неё Сашу на двух подстеленных фуфайках и потянул эти летние сани на восток. Александра была без сознания, но кровь остановилась и у неё появились шансы на жизнь! Олег уверенно тянул свою ношу через лес, он знал, недалеко была деревушка, видел её, когда ходил в разведку. Немцев там не было, они наступали быстро и в мелких поселениях не задерживались. Пограбили, побили людей и скотину, и походным маршем двигались к Сталинграду. И на партизан напал как раз аръергардный немецкий патруль, но не солоно хлебавши, догонял свои основные силы...
   Уже смеркалось, когда Олег дотянул свою драгоценную ношу к краю деревушки. Солнце укатилось за горизонт, но ещё не стемнело, и дед Макар узрел старческими глазами человека на опушке. "Знамо дело, не фрицы... по одному не ходють"... подумал дед и засеменил навстречу незванным гостям. Собак в деревне не было, немец побил, поэтому никто не известил людей своим лаем. Олег тоже увидел бредущего к ним деда и бросив ветку с ношей, кинулся к нему
- Срочно помощь нужна! Врача! Женщина родила! Скорее, помрёт ведь!
- Дела, дела... - дед Макар сразу мобилизовался, даже помолодел - Счас приведу Оксинью... Повитуха она! Для ентова дела, в самый раз! А врача иде взять! - и указывая на крайнюю избу - Туда, туда вези, в хату!
Олег дотащил импровизированные сани до крайней избы и рухнул в изнеможении пятой точкой на завалинку, уставившись на свои руки в окровавленных мозолях. Не успел отдышаться, как прибежал мелкой рысцой дед Макар и с ним крепкая старушка, его годков. Втроём они перенесли Сашу в хату и уложили в горнице на широкую лавку. Аксинья принялась осматривать Александру, загородив мужикам обзор своей согнутой спиной. Несколько минут возилась, чёто приговаривая и покряхтывая. И повернувщись к незнакомцу, неожиданно спросила
- Муж? - Аксинья кивнула на Олега, потом на Сашу, лежавшую без сознания.
Олег тоже кивнул в ответ, дико сверкнув глазами, этот статус пришёлся ему по душе.
- А младенец мёртвеньким народился?
Олег опять кивнул, с трудом сглотнув тугую слюну. Врать не приходилось, бабка сочиняла легенду за него. Но тут же заволновался, вдруг она спросит чё про роды, а он и засыпется!
Но опытной повитухе всё было понятно.
- Девонька крови много потеряла... лечить возьмусь... но выживет ли?... - и тут же скомандовала мужикам - Воды нагрейте два чугунка и самовар вскипятите! Макар, тряпицы чистые неси! И уходите с горницы! Не дело вам энто глядеть... бабье тут дело, не мущинское...
...Бабка Аксинья вымыла Александру тёплой водицей, нарядила её в свою чистую исподнюю рубаху, зашила суровой ниткой и смазала своими мазями нужные места, заварила разные травки из вскипевшегоего самовара, для восстановления крови и сил, и ещё дала всякие женские снадобья, которыми пользовала рожениц. Не пришедшей в сознание пациентке, наклоняла голову на бочок, ложкой разжимала зубы и вливала понемножку свой целебный настой. Снятую с Саши одёжу, заботливо выстирала и развесила на подворье. А осколок амулета на золотой цепочке оставила при ней. Олега определили в чулан, на случай прихода немцев, а Сашу в крошечную спаленку с окошком в сад.
Но дела её были плОхи... состояние не улучшалось, хотя бабка Аксинья применила все свои знания и опыт, чтоб спасти девушку. Саша чахла с каждым днём, черты лица заострились ещё сильнее. Временами она приходила в сознание, звала какого-то Илюшу... "наверное новорожденного младенца" - решила бабка. И тут ей пришла мысль, простая как грабли и действенная как бальзам! Она погладила Сашеньку по голове и нежным голосом, почти пропела
- Илюшенька так хочет, чтоб ты выздоровела, касатка! Ждёт тебя! А ты чевой-то удумала? А как же Илюша без тебя? Поправляйся скорее!
Но Саша даже не пришла в сознание! И бабка в отчаяние махнула рукой... Но снадобьями и отварами продолжала её поить, надеясь на чудо...
   И оно произошло! Через два дня у Саши появился лёгкий руманец, а к вечеру она пришла в себя и слабым голосом попросила кушать... Это была победа! Победа жизни над смертью! Во имя любви! Ради любви! Для любви! Имя которой, в Сашином понимании - ИЛЮША! Очень скоро она пошла на поправку, молодой организм восстанавливался, не по дням, а по часам, и все были очень этому рады!
   Олег помогал деду Макару по хозяйству, но до Саши Аксинья его не допускала, заботилась сама и даже ночевала рядом со спаленкой на топчане. Про Илюшу не спрашивала, чтоб не бередить рану, но заметила, что на Олега она реагирует, не как на мужа. Или может он младенца загубил? Или они в ссоре? Но что-то тут явно не так! Поэтому и не доверяла старая повитуха Олегу, уж больно взгляд у него был пугающий... Дед Макар ей на это парировал, дескать, не всем же быть пИсаными красавцами! Но женское чутьё Аксиньи говорило, что люди они, дружка дружке, чужие!
Целый месяц Александра приходила в себя, даже свой девятнадцатый день рождения не заметила, лежала в полубреду... а потом начала потихоньку вставать, выходить на крылечко... Как пряно пах воздух! Как прекрасны были закаты и рассветы! Как здорово было дышать полной грудью и просто жить! Она благодарно прижималась к щетинистой щеке деда Макара, а тот расстроганно крякал и пускал старческую слезу. И бабу Аксинью тепло обнимала, как свою бабушку, и целовала в щёку, от души благодаря, что выходила её, такую тяжёлую, почти безнадёжную! А Олег издалека любовался ею, и еле сдерживался, чтоб не схватить её в объятья! Скрадывал каждый жест, каждое движение и упивался возможностью когда-нибудь обладать ею.
Постепенно вспомнила Саша, что с ней тогда произошло, но ничего никому рассказывать не хотела. Эти добрые люди выходили её, а Олег, буквально, вырвал из лап смерти, и в чём она сейчас его может обвинить? Не стала она никого переубеждать, что он ей не муж, ведь он не лез к ней, ничего не требовал и, в конце концов, она обязана ему жизнью! Когда- то она тащила его на еловой ветке, спасая жизнь, а теперь он расплатился с ней той же монетой.
Но и улыбка теперь не появлялась на лице Александры, ведь двоих самых любимых людей - мужа и дочки - не было рядом и она ничего о них не знала...
   Но как только она полностью оклемалась, Олег рассказал ей, что тогда произошло - врал и не краснел, поставив жирную точку на её взлелеянных надеждах - и всё пытался взять Сашу за руку, но она резко отдёргивала её, требуя
- Рассказывай!
И заливался Злобин курским соловьём, но в глаза Саше не смотрел, так и прятал от неё угольный взор, полируя им свои ботинки, и изредка нервно грызя ногти
- Когда немцы обнаружили наш лагерь, - начал он - и забросали гранатами, командир дал команду на срочную передислокацию, все готовили отход... И тут из леса появился Илья с младенцем на руках, - Олег коротко взглянул на Сашу, та была белее мела, но эмоций не показывала, и он продолжил - Тарасов стал кричать, что ты в шалаше у излучины истекаешь кровью, чтоб помогли тебе! Но тут ка-ак бабахнуло, разорвалась граната прям возле Ильи и двух партизан, которые бежали ему на помощь, и их раскидало... погибли на месте... - он опять метнул взор на Сашу - Я не мог тебя бросить! Ты же знаешь! - он отчаянно пытался увеличить свою значимость в её глазах, но у неё сердце покатилось куда-то вниз, и всё стало безразлично и не нужно, даже собственная жизнь... - а Олег продолжал оправдываться - Я побежал к излучине, а отряд отходил в другую сторону, в болота - немец приближался, и догнать отряд я уже не мог... - и он опять попытался взять её за руку.
   Но Саша отшатнулась, жёстко отрубив
- Оставь меня!...
   Олег разочарованно поплёлся к избушке деда Макара, а Сашенька, шатаясь как пьяная, зашла в дубраву поглубже и там дала волю слезам и эмоциям... Упала лицом в траву и выла, скребя руками землю и вырывая в истерике пучки дёрна... А откричавшись, пустая и обезсиленная, припала щекой к матушке-земле, и долго лежала без движения и без мыслей, с остекленевшим взглядом... Внутри у неё всё словно окаменело, жизнь потеряла вкус, но в ней остался последний смысл - очистить родную землю от врага, который лишил её самого дорогого на свете!
   Пролежала она в дубраве до заката - Олег уже весь издёргался и порывался её искать, вдруг что с собой изделала! И тут появился между деревьев сашин силуэт, Олег нервно сглотнул слюну, а она прошла в избушку мимо него, как мимо пустого места. Саша не верила ему... И сердце её, ни в какую, не хотело смириться с утратой! Но умом она точно знала, что ЖИВОЙ ИЛЬЯ НИКОГДА бы не оставил её, Олегу на попечение...
   И теперь бездействие сильно утомляло Шурочку, она рвалась за штурвал, чтоб в воздушном бою выплеснуть всю боль невосполнимой утраты на ненавистного врага, который жирным чёрным крестом перечеркнул всю её молодую жизнь.
   Бабка Аксинья видела страдающее нетерпение Саши, и через два дня сообщила
- Сбирайтеся в дальную дорогу! Спеки, Саша, хлебца... да огурцов и картохи с грядки запасите, завтра с рассветом внучок мой выведет вас на тропу к тылу. Там и самолёты, сказывал есть, и радром! Сбирайтесь!
   Саша радостно кинулась бабе Аксинье на шею, и тут же, в голос разрыдалась. А та, так и не могла понять, кто для неё этот угрюмый Олег... но коль она в надёже на него, пущай идут! - и она перекрестила плачущую лётчицу.
  А с зарёй, внучок Аксиньи, Ванечка, рано оставшийся без родителей, пацанёнок пяти с половиной лет, худущий, с вихрастым чубом и с цыпками, но улыбчивый и энергичный, повёл лётчиков тайной тропой в тыл. Он провожал их прямой дорогой через болото, а дальше они должны были добираться до большого города сами. Мальчишка знал каждую кочку на болоте, без него, они бы не прошли и десяти шагов! А с ним, прыгая с кочки на кочку, и длинным шестом придерживая равновесие, одолели три километра, отдыхая на островках в сердце трясины. Стоял душный август, болотные испарения дурманили голову, и долго тут задерживаться было небезопасно. А сразу после болота, они оказались в своём тылу, но до города, пути было ещё два дня. Расстались с Ванечкой тепло, Саша обняла мальчишку и поцеловала, пожелав ему удачи! Он отправился назад через топь, а лётчикам ещё предстоял немалый путь.
   К закату, от усталости ломило ноги, поели наскоро и расположились на ночлег, каждый под своим кустом. Саша долго не могла уснуть, готовилась к отпору от назойливого Олега, но он не трогал её, и она вскоре уснула на аксиньиной тужурке. А Олег решил взять её измором, поэтому сдерживал свои порывы... Хотя, в нём играла нездоровая кровь его цыганских предков, а именно пра-пра-пра... бабки Зары. Не простила она своего обидчика, загубившего её жизнь, хоть и любила его! Вот что рассказала мать Олегу, как своему второму ребёнку, о семейном предании...
   Было это очень давно, может двести лет назад. Жила в цыганском таборе прекрасная юная Зара, дочь барона. И полюбила она сынка помещика, молодого барина Акима. Больше жизни полюбила! Кудри русые, стать мускулистая каждую ночь снились Заре. И согласился он ради неё принять веру цыганскую, чтоб сделать её женой. Разломила ведунья свой сакральный амулет на три части, и две части отдала молодым, чтоб всегда были вместе, и счастье их не покинет! И провела юная Зара эту ночь с любимым Акимкой, отдалась ему без остатка, хоть и было это против закона цыганского, но ведь наутро он примет их веру на крови, и они поженятся! И пока она нежилась на кровати в гостевом доме, Акимка проиграл её в карты и напился вусмерть... А к ней в комнату ворвались трое, сказали, что выиграли её у Акима в карты, сунули кляп, связали и кинули в телегу. Ехали с час, тряско, ночь была тёмная, но Зара не дремала, в кармане между огромных юбок, она всегда держала нож. Вот и попросилась за малой нуждой, а они и развязали ей одну руку, а она выхватила нож, пырнула двоих, да и сиганула во тьму... Всю ночь она брела без дороги по лесу, утром напилась из ручья, поела ягод и побрела дальше. Надо было ей уйти в другую местность, где о её позоре никто не знал. Ведь вернуться в табор она не могла, её бы не приняли. По цыганским меркам она была порченная, а цыгане, как зеницу ока, блюли чистоту своей крови. Могли и жизни лишить, что опозорила табор, и отец барон не помог бы... Вобщем, в табор ей возвращаться никак нельзя! И брела она, не зная куда, лишь бы от старых мест подАле. И Акимку оправдывала, верила ему, ведь любила сильно! Ну пьян он был... проспится, одумается, найдёт её, и тогда она вернётся в табор, и упадёт в ноги отцу, чтоб простил! Несколько дней бродила Зара по лесу, наверное ходила кругами, потому что, как потом выяснилось, недалеко ушла от родимых мест. Но от голода и усталости потеряла сознание... А нашёл её пёс лесника, залаял, подзывая хозяина. Тот с женой жил много лет в лесу, в небольшой избушке. Давно ушли они от людей, и к ним никто не наведывался. Только изредка старик ходил в городок за солью и спичками...
Приволок он бездыханную цыганку на еловой лапе в избушку, выходили они её со старухой, и осталась она у них жить, помогала по хозяйству, ходила по воду. А через два месяца поняла, что ждёт ребёнка... А Акимка всё не шёл её искать... А меж тем родилась у Зары чудесная малышка, цыганского обличья, в мать, и шёл ей уже шестой годок, когда дед лесник услыхал в кабаке энту историю и обсказал Заре, как всё там было с бароном, с ведуньей и с Акимом, что обманул он её, и столько людей поплатилось. Ох, и взлютовала Зара, разожгла месть в своём сердце, только ей и жила! Ведь заклятье ведуньи теперь и на её малютку легло, ведь она семя Акимово, первое по зариной линии. И дочь Лялю взрастила мать на этой мести, а сама сгорела от неё, когда Ляля вошла в девичью пору, передав ей кусочек амулета и рассказав всё без утайки... И старики к тому времени совсем одряхлели, и один за другим тихо покинули земную обитель... И осталась Ляля одна-одинёшенька.
И пошла она дорогой мести, как учила её мать. Пришла к отцу в имение, но не принял её Аким, откупившись золотыми червонцами. А ночью загорелись его конюшни, главный источник дохода барина. Это была Лялина месть за её загубленную юную жизнь... А молодого барона, сына той ведуньи, она выследила в кабаке и ловко подсыпала ему ядовитый порошок в кружку с медовухой... А потом ушла в дальний табор, вышла замуж и родила двойню. Роды были трудными, первенец появился совсем слабеньким, и сама Ляля не вынесла родов, одев амулет на второго сына из двойни...
   Пересказав Олегу семейное предание, мать тоже одела ему на шею осколок того амулета на серебряной цепочке, и добавила, что семь колен отрабатывали тот негатив, что нанесли их Заре, но кончатся страдания, когда амулет будет цел... И перекрестила сына со словами
- Прости их всех, сынок! Замкни порочный круг... Человек рождён для счастья, а не для страданий... Для любви, а не для мести...
     С этими воспоминаниями Олег и уснул...
А утро встретило молодых партизан росой и прохладой, Олег начал было разговор, но Саша не поддержала, угрюмо отмалчиваясь. Она хотела скорее добраться в авиационную часть и вкладывать свою неизбывную тоску в боевые действия.