Наедине

Застывшую берёзу окутал полумрак,
Круг темноты сужается, стихает вой собак.
Теперь здесь воют волки и рыщут по следам.
Какой-то странный шорох всё вторит по пятам.

А я спешу, боюсь,
Хочу скорей домой.
На все замки запрусь
Дрожащею рукой.

С ветвей свисают кисти и тянутся ко мне,
И облака нечисты, чернеют при луне.
Что-то скрипит над ухом и дышит бормоча.
Кровь носится по венам, в мои виски стуча.

Мороз всё дальше лезет! И шьёт, и бьёт насквозь.
Ноги дубеют в спешке, шагают глупо врозь...
Бегу и спотыкаюсь, и так за разом раз.
И тысячи снежинок смотрят как тыща глаз.

Фонарь вдали горящий, сбегу, спасусь от бед!
Как молнией разящей, кто-то напал на след:
Глаза сжигают красные, а на плече топор,
Все бесы вылезают из проклятых, из нор.

А я спешу к утру,
Хочу скорей домой...
На все замки запру,
Кровавою рукой!

Холод сжимает жёстче, не чувствую я рук.
Сечёт топор морозный, а сбоку копыт стук:
"Эй, ты! С дороги, живо!" - Летит на мостовой.
Три черепа людские сверкают под луной.

А там, вдали, за рощей, сгорает чей-то дом,
А мой левей, не тронутый, свеча в окошке том.
Бегу скорее к входу, сбегаю от ветвей,
А за стволами томными, бьются сердца людей.

Врываюсь, белый, пуганный, закрылся на замок,
Ветер свистит за окнам, скрипящий потолок.
Спокойный, сяду за стол, смотрю я вглубь огня.
Свеча... Свеча горящая... А кто зажёг тебя?