Самому любимому человеку на свете

Привет, Маэстро, привет, солнце закатившееся!
Как там? От наших новостей херувимы еще не вешаются?
А я так и осталась с уходом твоим не смирившаяся.
А в дела небесные никто, наверно, не вмешивается?

Ты теперь там, где наши проблемы смешные и глупые.
А мы здесь в котлах проблем этих всё не сваримся.
Да ты бы все выдержал, ты никогда не был хлюпиком.
А я паникую, с обычной мнительностью гуманитария.

Папе привет моему, вы наверно с ним уже встретились?
Вас не хватает здесь, здесь вообще дефицит настоящего.
Хоть всё внутри болит, шарик по-прежнему вертится.
А мы всё готовимся к худшему и пялимся в зомбоящики.

Я не буду врать, не скажу, что жила монахиней.
Я по жизни была девочкой очень влюбчивой.
Только сколько бы объятий мне не распахивали,
О тебе тоска кусала коброй гремучей.


А я шутя разбивала сердца, многие до сих пор надеются.
Сходила замуж, вкусила простого женского счастья.
Только не по мне платье белое и арки с орхидеями.
Наверное я с тобой вместе ушла какой-то моей частью.

Ты навсегда останешься звучать мощными аккордами.
У оригинала не может быть дублёра или заменителя.
Мне знакомые пеняют, за то что слишком гордая.
А я всё в небо смотрю, всё ищу любимого небожителя.

Мне б в плечо твоё уткнуться и слёзы выплакать,
По тебе скорбеть я готова тысячелетия.
Всё, прости! Разнюнилась. Сопли вытерла.
Я сонетам предпочитаю нецензурные междометия.

Не серчай, что твой покой опять потревожила.
Спи спокойно, память моя не уходящая!
Снова вместо крови минералка со льдом под кожей,
И опять спасайся чертовым зомбоящиком!

Умирать не страшно: есть надежда, что встретимся.
Ты сыграешь мне и черти сдохнут от зависти!
Но пока не время, а шарик по-прежнему вертится...
А тебя всё это по-прежнему, не касается...