В. В

Сцена. Вечер. Свет из «пушки»
выжал всё из слёзного
мешка.
Читаю «Онегина» Пушкина
уныло
слишком.

Вздрогнув, поехал занавес,
потянулись друг к дружке его
половинки.
Помнишь, как, любимым названный,
часовые пояса отпинывал
от тропинки,

где ты смеялась и говорила:
«Мы»?
И как брызнула кровь
с губы

и чай остывший?
Поцелуи? Как будто
заточенные.
О любви не шепчутся
под звёздами на
крыше:
когда полюбишь – взвоешь,
изнеможенный.

Хоть в девяностый раз скатившийся
Сизиф,
а он – и в сотый
улыбнётся,
полюбив
кого-то.

Телу б другую ДНК-матрицу
для
чувственных драйверов!
С помощью генной модификации,
я...
продырявлю

в носу ещё пару ноздрей,
лишь бы вытянуть из тебя
запах,
и, спившийся, как сотни российских семей,
взмыть фейерверком готов –
залпом.

Ногти сточив о столешницу,
не порежу лицо
незабвенное.
До клетки ладони твоей уменьшиться б,
сбив дактилоскопическое
исследование.

Отрёкшись, как Пётр, трижды
от Господа и его
культа,
океаны твоим вздохом выжму – до ише-
мического
инсульта.

А в конце мы возьмёмся за руку,
подставимся в эйнштейновский
эквивалент –
и будет энергия в космическом вакууме
на миллиарды
световых лет!