Айсберг-5. Слово пацана и слезы в спальне-2. Финал

                Слово пацана и слезы в спальне - 2.

Я слово дал и я его сдержал,
Марая кровью и закусывая болью,
Любовью жил и сердце ей отдал,
И нынче посыпают его солью.
Слёзы в спальне, рана в Сердце,
Душу рвёт напополам -
Для Любви закрыта дверца,
И конец моим Мечтам.

1. Агентство Свободы Информации и ПАЛАНТИР Текнолоджи.

Сегодня, я должен слегка нарушить подписанный мною меморандум о неразглашении, потому что без этого нарушения, моему читателю будет очень сложно понять, как работает эта фишка? Она называется очень коротко – FOIA!
F.O.I.A.(Freedom Of Information Agency)  – это информация планеты Земля. Закон о свободе информации!  Это официальная версия об очередном безликом агентстве, которое входит в систему правосудия.
Звучит ох*ительно и звучит очень круто! Её создавал мой друг и зовут его – Джон.  Джон Пойндекстер (John Poindexter).  Я думаю, что на сегодняшний день это имя есть в открытом доступе, потому что он уже вышел на пенсию и уехал во Флориду, выращивать розы и апельсины. Поэтому, я могу его назвать. Джон - бывший адмирал ВМС США. Я не буду вдаваться в подробности, скажу лишь, что мы очень близки и дружим давно, практически с первого дня, как только я попал к пиндосам.
После атаки джихадистов на WTC (Мировой Торговый Центр) в Манхэттене одиннадцатого сентября 2001 года (я об этом рассказывал ранее), через четыре месяца его назначили главой T.I.A. (Total Information Awareness).
Служба информации, первоначально входила в департамент обороны США, в его левое крыло и было под патронажем NSA (службы национальной безопасности). Так всегда делается из-за денег, чтобы прикрыть финансирование и неучтенные расходы. Это было два независимых учреждения, которые не подчинялись никому, кроме президента и своих секретарей, тем не менее они продолжали находиться под зонтиком департамента правосудия. Работали в одном месте, а деньги получали в другом.
 Их задачей было: собирать информацию и заносить её в дату (базу данных) своих агентств. Информацию о людях. О людях и событиях. Любую и о любых. Всё и всю. Тотально!
У каждого гражданина Соединенных Штатов, кроме карточки социального страхования, которая состоит из девяти цифр также присутствует и номер ФБР, к которому привязан человек. Под этот номер загоняется любая информация необходимая государственным аппаратам слежения и контроля за человеком. Все выглядит необходимо и уместно, и даже безобидно вначале. Однако, под этот номер закольцовывается информационное поле человека и ему никуда не деться в случае чего.
Кроме личных данных, в информационное поле, то есть в дату, заносятся все используемые имена, клички, характерные привычки, любое упоминание об этом человеке, где бы то ни было, включая проездные билеты, торги в интернете, прогулки по сайтам и даже чеки из магазинов!
Путешествия, GPS – маршруты автомобиля, покупки, настроение и слова в компаниях, реакция на правительственные решения, международные споры, анекдоты, поведение в быту и на работе и прочее, прочее, прочее.  Тотальный контроль, тотальная прошивка и тотальная упаковка на интересующего их клиента. Общем, полный пипец! Что-то подобное есть у русских и называется - ФАПСИ.(Федеральное агентство правительственной связи и информации)
Исходя из этих данных, Джон через пару секунд запускал программу, которая полностью выдавала на-гора натуральную сущность человека. На что он способен, к чему склонен, чего боится или в чем силен?  Полная и абсолютно правдивая персональная карта личности. Человек без кожи. Человек изнутри.
 В 1980-м году после провала операции Иран – Контра, которую я описывал выше, Джона после провала уличили во лжи на слушаниях конгресса, хотя он был самым маленьким человеком в то время, в иерархии американской контр – разведки. Конгресс обвинил его во всех грехах и убрал из информационного поля на годы! Однако, Джордж Буш - младший, после провала с джихадистами 11 сентября 2001 года, когда был атакован Манхэттен и других соответствующих косяков службы нацбезопасности, призвал его под свои знамёна и дал самые крутые полномочия. Практически карт - бланш в борьбе с исламом.
Полысевший человек, с седыми усами в стиле Розенбаума, которого стала ненавидеть вся страна за вторжение в личную жизнь, попытался изменить мир.  Джону были по - барабану волнения страны, потому что копаться в чужом белье, теперь стало его работой!
 Он быстро открыл свою компанию и перешел в частный сектор. Так он стал родным братом Пентагона, получив независимость от кого бы это не было!
 Не теряя связи со своим детищем – старшим братом, он просто поменял название на - «Terrorism Info Awareness».
Несмотря ни на что, он претворил в жизнь свою идею полностью уже при администрации Обамы. 
Ужаснейшее агентство на планете Земля, заработало на полную катушку и именно Обама, дал ему широкую дорогу в жизнь.
С этого момента, самой главной и самой кайфовой фишкой Джона стало то, что он знал - ВСЁ и обо ВСЕХ!   Естественно, иметь такого друга - было за счастье.
Особенно, когда у тебя так же имеется самый крутой клиренс - уровень доступа секретности! Обращаясь к нему по делам службы или в личных целях для получения инфы на того или иного штымпа, я часто сомневался. Однако, сложив губы в трубочку так, что усы топорщились как у кота Базилио, Джон смотрел на меня с неподдельным интересом и с сожалением.
 Он всегда говорил одно и тоже, будучи уверенным в своих железяках больше, чем в себе:
 - Ну Олег, ну ты не представляешь, мои суперкомпьютеры просто творят чудеса!
И он всегда был прав! Они действительно творили чудеса!
 Естественно, в таком глобальном проекте не обошлось без моих земляков из России.
Саша Карпов и его партнер по жизни и бизнесу Петруха Таль, основатели «Pal Fondation», в силиконовый долине написали программу «Палантир», которую поставили на сервер департамента обороны для таких оперативников как я и прочих, т.е. - остальных американских долбоебов, играющих в войну и стремящихся сделать мир добрее.
 Отцы программы Таль и Карпов, наняли два десятка дешевых программистов из России и местных эмигрантов, говорящих по-русски. Сняли складское помещение и дали им задание.
Все, что потребовали пацаны для работы - игровые автоматы и пиццу, ну и естественно Кока-Колу для того, чтобы порой холодная пища быстрей усваивалась.
Игровые автоматы, пицца, напитки и независимость — это все, что требовалось русским иммигрантам – гениям, в обыкновенном складском помещении, куда протянули электричество, подключили компьютеры и кондиционеры. Ребятам оставалось попотеть, чтобы загнать в базу данных Департамента обороны, всю информацию планеты Земля.
Так родилась глобальная программа «Палантир», со штаб-квартирой в Колорадо.
 С любой точки планеты, с любого гаджета, я мог зайти в систему и получить бесценные данные на интересующего меня человека - жителя планеты Земля. Вне зависимости, где мы находимся?  Для этого мне нужны были всего две вещи - либо Wi-Fi, либо обычный телефон, то есть landline!
Правда, ещё будучи сопливым литехой спецназа ГРУ и самым заурядным командиром РДГ, я уже мог это делать без всякого Wi-Fi-я! Через любой городской телефон, любой страны на планете Земля!
Идея всей его жизни не просто выжила, а стала процветать и теперь, без неё вообще непонятно, как бороться с терроризмом?
Именно агентство Джона, давало козырную карту в руки Меган о том, что такой человек действительно существует и он является большой ценностью для правительства Соединенных Штатов. Этим человеком был я.
Слава отвергнутому адмиралу Джону Пойндекстеру!

2. Юрий Швец, офицер КГБ - перебежчик. Эксперт, спасший мне жизнь.

Семь часов судебного марафона иссякли. Судебные дебаты, на которых меня просто уничтожали закончились и иммиграционный судья Эндрю Артур, ударив молотком по столу, буднично произнёс в пустой зал – депортировать!
Никакие аргументы моей защиты, не возымели ни малейшего действия.
Меган просто красотка. Она проделала фантастическую работу, которая не увенчалась успехом.
Я такого ещё не видел. С первой минуты слушания Меган построила защиту на том, что она доказывала суду, что я - являюсь кадровым военным. С первого дня биографии, меня и суд в том числе, она провела до моей последней точки взаимодействия с представителями американского правительства. Это был марафон абсурда. Она задавала мне идиотские вопросы: чем я занимался в армии, как был построен мой день, когда я был курсантом в учебке, потом, когда я был сержантом потом, когда я заканчивал военное училище, потом линейные войска и так далее и тому подобное и всякое прочее.
 Это просто, блин, какой-то бред. Я рассказывал, как происходила побудка личного состава, как выглядело помещение казармы, как выглядел кубрик, как мы подшивали подворотнички, как я гладил х/б, как я стрелял из автомата, как ходил на прием пищи, какого размера у меня были сапоги и вообще весь дизастер, который у меня не укладывался в голове.
Но она продолжала задавать вопросы, я на них отвечал и мне было смешно. Толстолобики - инспектора сидели в зале, что-то записывали, иногда задавали вопросы и с умным видом продолжали слушать этот вселенский бред. Сколько было туалетов в помещении, какой высоты заборы, сколько человек было в отделении, в роте и прочее, прочее, прочее. Просто блин, невероятно. Куча умных людей высасывающие кровь из государства, получающие бенефиты, зарплату и прочие фишки привольной жизни, за бред какого-то иммигранта. Это блин невероятно – only in America!
 Я сразу вспомнил рассказ капитана авианосца «Нимиц» о своем отце, когда он отчитывался перед американским конгрессом и в качестве свидетеля вызвали в зал суда капитана японской подводной лодки, который утопил его крейсер «Indianapolis”. Такой бред возможен только в грёбаной Америке – это невероятно!
 Эти придурки из иммиграционной службы сидели слушали, рассматривали армейские фотографии, которые Меган предоставила, читали показания моих сослуживцев и прочую хрень и в оконцовке - судья согласился.
- Хорошо, мы понимаем и можем предположить, что мистер Одесский действительно такой крутой профи и он действительно был приглашен американским правительством для сотрудничества. Письма поддержки его сослуживцев и также выписка из агентства FOIA, нам дают право предполагать, что мистер Oдесский действительно является ценным кадром для правительства Соединенных Штатов. Но у нас нет никакого доказательства и никаких примеров в истории, чтобы человек работавший с американским правительством, впоследствии подвергался преследованию и был казнен?
- Ваша честь, как вы хотите в этом убедиться, депортировать мистера Одесского и если его не расстреляют или не отрубят голову, значит тогда ваши убеждения верны и решение правильное, а если его расстреляют или отрубят голову, тогда что? - спросила Меган.
- Ну извините, тогда это будет прецедент, и мы будем знать, что следующих военных, сотрудничавших с американским правительством, мы депортировать не будем! - согласился судья Артур.
 - Офигеть, просто волшебно. Вы хотите отправить мистера Одесского в Россию как живца на крючке - получится или не получится? Вы понимаете, что мы говорим о человеческой жизни, между прочим, или в этом зале человеческая жизнь уже ничего не стоит? - буквально выкрикнула Меган в лицо этого задроченного жизнью и налогами, сухаря с блеклым взглядом.
Впервые, за все время сотрудничества с нею, мы проиграли наш бой. Она меня спасла от газовой камеры, но оказалась абсолютно бессильной перед системой, которой я служил верой и правдой целых пятнадцать лет. Это невероятно, но это правда и такое возможно только в Америке. Пипец!
 Абсолютная пустота. Коматозное состояние психики, когда становится все по - барабану, включая собственную жизнь.
Последнее слово должна была говорить моя жена, как близкий свидетель, но Артур отверг её показания сославшись на то, что она жена и естественно, ничего плохого обо мне не скажет. Как бы хорошо она обо мне не отзывалась, её голос всё равно не должен перевесить требования представителя «Айсберга» господина Выйвера о моей немедленной депортации.
 Суд закончился. Судебные заседатели покинули зал, и мы остались один на один со стенами в гулкой тишине. Я и Меган. Я сидел на самом краю деревянной скамейки подперев голову руками, не соображая, что я наделал, где я нахожусь и что произошло? Я был в абсолютной прострации. Меган пододвинулась ко мне ближе, сколько смогла достать обхватила меня и прижала к себе. Я слышал её горячее дыхание и сумасшедший ритм её храброго сердца. Оно было таким гулким, что отзывалось у меня в висках и лупило в унисон моему собственному ритму. Моё сердце, мне казалось, сейчас вылетит из груди и понесётся с космической скоростью во вселенную. Мне хотелось стать всем и ничем одновременно. Мне хотелось просто исчезнуть и больше не приносить никому, никаких волнений.
Я повернулся к Меган, обнял её крепко как мог. Мне хотелось заплакать, мне хотелось просто разреветься, но я держался изо всех сил. Она поправляла мои длинные волосы на лице, ласкала затылок и говорила какую-то обычную туфту в таких случаях, которая, естественно, никогда ни на кого не действовала. Она говорила то, что должна была говорить, а я слушал то, что должен был слушать. С нулевой реакцией и нулевыми эмоциями.
 Откуда-то из глубины, как будто через ватные стены, до меня стали доноситься слова, что не все ещё потеряно, что она буквально через несколько минут, как только мы расстанемся, накатает апелляции во все инстанции и весь вечер будет заниматься тем, чтобы опротестовать решение иммиграционного суда.
- Да, конечно - ответил я - делай то, что ты должна делать и пусть будет, что будет. Бог обязательно будет с нами!
Ко мне подошел Том Шитс, коллега по работе - мой друг из Ирландии, потом подошли ещё пару друзей - представителей с моей стороны, присутствовавших в зале, я уже даже не помню точно кто, но это были самые близкие, верные мои товарищи, которые несмотря ни на что стояли со мной рядом, в мой самый трудный день.
 А потом, через тонированное, пескоструйное дверное стекло предбанника из зала суда, я увидел Наташку. Во всю высоту. Это было белое продолговатое пятно в коридоре, вытянутое под самый срез дверной рамы, по размеру её высоты. Я знал, что это она, хотя я - ничего не видел. Пескоструйный рисунок двери все искажал.
Судья Артур её не вызвал в зал суда для дачи показаний, и она не имела права легально присутствовать. Я ей помахал - она ответила в ответ. Ее рука, как второе маленькое белое пятно отделилось от большого и сделало пару медленных, зигзагообразных движений, вверх - вниз.
Моя дорогая, близкая, горячо любимая, единственная моя любовь осталась в моих глазах просто белым пятном - по цвету её плаща…
Я её так и не поцеловал в последний раз и даже не прижался. Как в последствии выяснилось, к счастью, я к ней не прикоснулся.
Это был наш последний, визуальный контакт.

После суда меня перевели в «Подушкино царство». Это тот же карцер, на том же этаже та же одиночная камера, только изнутри оббитая матрацами. Все это делается для того, чтобы человек после оглашения приговора не смог себе причинить вреда. Грубо говоря, чтобы из-за стрессовой ситуации, осужденный не забрал свою жизнь, до начала исполнения приговора.
Это, наверное, случайность или просто совпадение, но пока я находился на процессе апелляции (30 дней) в «Подушкином царстве», а Меган прилагала титанические усилия, чтобы достучаться до любой всемирной пацифистской или милосердной организации для того, чтобы сохранить мою жизнь и не отправлять обратно в бывший СССР, моя горячо любимая, дорогая боевая подруга, мой верный товарищ и соратник, мой неутомимый секс-инструктор,  моя верная жена, ни разу не взяла трубку. Как я ни пытался с ней соединиться всеми доступными и недоступными методами и средствами, она ни разу не подняла на меня трубку. Вариантов было два: первый - она хладнокровно обрезала все контакты со мной в силу того, что понимала, что я - не жилец и со мной отсутствует хоть какая-либо перспектива дальнейшей жизни.
 Это было самое драконовское решение из всех возможных, но это было тоже решение, и с ее стороны оно было – практичным! И второе: она просто запрыгнула на чужой х*й и как известно - физиология перебивает физиологию. Когда ты попробуешь другую шишку, тебе уже менее болезненно достается расставание с твоим любимым. Дорогим, верным и единственным мужем- отцом твоего ребёнка. Ты не так страдаешь от расставания, когда попробуешь свежий х*й! Как говорят в простонародье – клин, клином вышибает! Это ****ская философия, но для них, она работает безотказно!
Нахождение на процессе апелляции в «Подушкином царстве», наверное, было моим самым сложным и самым драматичным временем в «Айсберге». Все, что было до этого, мне уже казалось детским лепетом.
Титанический и беспредельный моральной пресс и негативное давление со всех сторон, были соизмеримы с умиранием. Мне казалось, что я уже не живу - настолько безысходно я себя чувствовал в той ситуации, хуже которой казалось, уже не существует ничего!
 Однажды поздно ночью, ко мне пришла Меган и на удивление её пустили. Она подошла к моей двери и из коридора начала шептать в разрез дверной рамы, чтобы я ей срочно написал телефон Леонида Полищукова.
Киевлянин Лёня, был сотрудником иммиграционной службы, лицензированным переводчиком, который знал всех чертей на свете и о котором я упоминал выше, в первой книге. Он жил со мной по соседству в Филадельфии, и мы были с ним в тёплых, дружеских отношениях.
Уроженец столицы Украины – Киева, прибывший в Америку с первой волной иммиграции в далёкие семидесятые. Он играл на гитаре в ансамбле одного из моднейших ресторанов Брайтона и знал всех королей эмигрантского шансона, от Вилли Токарева до Любы Успенской. Сама Любочка, брала у Лени бесплатные уроки музыки после школы и пела в том же ресторане. Они по-тихому бухали за кулисами, Люба-школьница пи*дила у него кокаин и после линии, исполняла мастерский минет прямо в гримерке.
Отличный парень, раздолбай, кручёный перекрученный еврей, который у черта переобувался во рту. Переехав в Филадельфию и порвав с разгульным прошлым, Лёня получил работу в иммиграционной службе США в качестве переводчика. Его жажда любви, по-прежнему позволяла  любить молоденьких девочек, не пропуская ни одну свободную юбку в Филадельфии. Ловелас и повеса – истинный представитель еврейского казачества в Америке!
 По моей настойчивой просьбе, Меган решила отработать версию с привлечением эксперта иммиграционной службы для того, чтобы остановить процесс депортации. Лёня, как лицензированной переводчик, присутствовал неоднократно при даче подобных показаний экспертом из Вашингтона, которого звали Юрий Швец.
Бывший офицер КГБ, сотрудник ПГУ (первого главного управления) разведки, работавший резидентом (узаконенным шпионом при посольстве) в Соединённых Штатах. В начале девяностых, Юрий хапнул пачку секретной документации, в число которой, входили самые дорогие секретные источники такие как: списки выпускников военных училищ и академий и особенно девятых рот, которые были созданы для подготовки специалистов внешней разведки, на территории вероятного противника и сопредельных государств. Список выпускников девятых рот — это была бесценная информация для перспективной инфраструктуры построения защитных операций восточного и евразийского отделов центрального разведуправления США.
Вторично, Юра приехал в Америку окольными путями, хотя накануне, его отозвали из Вашингтона в Москву. Но по поддельным документам, при патронаже своего тестя, ему удалось сделать паспорт на подложные документы и покинуть беспрепятственно страну. Прибыв снова в Соединённые Штаты, он сразу связался с представителями ЦРУ и дал им весь расклад на агентурную сеть первого главного управления КГБ СССР. Юра быстро продал им списки выпускников, потом написал книгу о своем побеге и предательстве, издал ее в Америке, получил немерено бабла и сейчас ведёт YouTube канал, имея золотую кнопку ютуба за один миллион подписчиков. Юрка с большим успехом вешает лапшу на уши лоходрома, то есть своих подписчиков, упорно опуская своего бывшего президента и свою бывшую Родину на всех фронтах, уровнях, весях и углах! В моих глазах он Иуда, но этот Иуда спас мою жизнь! Он достойно проводит старость в пригороде Вашингтона, в северной Вирджинии и в ус не дует.
 Я не знаю, как к нему относиться, но кроме благодарности, ничего не могу сказать при условии, что своей руки я ему не подам. После подобного рукопожатия, которое вызывает во мне брезгливость, мне всегда хочется вымыть руки с мылом! Однако, факты упрямая вещь и то, что Юрка действительно меня спас, я не забуду до конца своей жизни.
 Всё остальное было делом техники. Лёня поделился с Меган телефоном Юрия Борисовича, она с ним связалась и объяснила ситуацию. Юра не был бы Юрой, если бы в нём, не преобладали конторские замашки.
Прежде чем вступить со мной в переговоры, он прислал мне опросник из 12 вопросов, на которые я должен был ответить без запинки. Некоторые вопросы были реально патовые.
Суть его подозрений состояла в том, что он должен был быть абсолютно уверенным, что я именно тот, за кого себя выдаю?! Я понимал, что у него возникли соответствующие подозрения после того, как эта бестолковая американка, попыталась ему объяснить, что департамент персонала министерства обороны США, не может подтвердить наличие моего имени в составе, но при этом и не отказывается от меня. Она понимает, что мое имя глубоко законспирировано и мне нужно как - то помочь?
Чем больше она пыталась его убедить и разъяснить по-американски, тем естественно, Юра как настоящий и истинной конторский, сомневался, что стоит ли ему в это дело впрягаться? Ведь у Юры - не американские мозги, у него до сих пор мозги совковые и естественно, он на подобные ситуации смотрит с другой колокольни, то есть - совковой. Если американцы, на некоторые вещи вообще не обращают внимания, то русские, наоборот, там всегда ищут вшей. Мы такие люди. Нам свойственно сомневаться и нас, наше правительство с самого детства, учило как нае*ывать ближнего, чтобы выживать!
Первым требованием Юрия Борисовича было, чтобы я написал свое настоящее имя, дату и место рождения. Потом, он спросил даты и кодовые названия некоторых операций, в которых участвовали войска КГБ и спецназа ГРУ (главного разведуправления) на территории Афганистана в те годы, когда там служил я?
На закуску, он меня спросил, кто был начальником оперативного отдела во время этих операций? Общем, бл@дь пипец!
Потом он спросил, знаю ли я о том, как внедряли чеченского полевого командира Шамиля Басаева в штат ГРУ? Некоторые вещи, я вообще не должен был знать априори, но он понимал, что человек из системы, пользуется определёнными, так называемыми профессиональными слухами или домыслами и по умолчанию, должен был об этом слышать.
 Я согласился и рассказал, как его вербовали. Где и кто?
Каждый дополнительный вопрос стоил нам с Меган титанических усилий, не послать его на х*й! Он постоянно что-то придумывал и засылал Меган снова и снова в мою одиночную камеру, с очередным провокационным вопросом.  Она подсовывала его под дверь на листе бумаги, который она распечатывала с компьютера, с их электронной переписки. Бежала ко мне в «Подушкино царство» и просила выполнить очередной каприз господина Юрия Борисовича. Задолбала себя, задолбала меня, задолбала всю ночную смену охраны от прихотей господина шпиона, то есть российского предателя Юрия Борисовича Швейцера (настоящее имя по паспорту). Я реально задолбался писать резиновым карандашом в темной камере на ощупь ответы на его «профессиональные» вопросы.  Раздираемый болячками, на гребаной химии, с желтыми белками, постоянным рвотным эффектом и головокружением. Я держался из последних сил и исключительно на морально - волевых добрался до финала Юркиной экзекуции. Я откровенно хотел его уже посылать на три буквы, но испытывая необыкновенную теплоту и мощную уважуху к своему адвокату, терпел и во всём ей содействовал. Она выросла в моих глазах до небес, и я на нее уже смотрел, как на святую женщину!
Где-то к утру, в районе четырех часов, харьковский чекист наконец угомонился.  Меган перестала работать связной и пошла отдыхать. Я тоже.

 На следующий день, в районе полуночи, Меган после очередных долгих распрей с ним по телефону и нудной переписке по электронной почте, принесла мне двенадцать долбаных вопросов, на которые я все тем же резиновым карандашом, который бл@дь ни*уя не пишет и извивается в руке как ящерица, при свете уличного фонаря, в полутьме и в полуслепую, написал ему гребаные ответы.
В холодной, промозглой камере с бетонным полом, у меня мгновенно вспотели ладони, и струйка холодного пота потекла вниз, по позвоночнику. Я почувствовал важность и торжественность момента, и тот груз, что взвалил на свои плечи. Я сливал супер секретную информацию, которая уходила неизвестно куда и неизвестно кому, и я очень нервничал.
 Самое главное, что за все годы службы во вражеских армиях, ни один, даже самый крутой начальник самого крутого особого отдела или шеф «гестапо», и близко не подходил и не интересовался подобными «профессиональными» вопросами. Ни разу! Ни один! Им всем было глубоко по – барабану, кроме моего земляка и коллеги Юрки Швеца!
Я назвал фамилии, написал кодовые названия и даты операций и передал в узкую щель между дверным косяком и полом обратно Меган, которая стояла под дверью и ожидала злосчастную ксиву. Этот помятый клочок исписанной бумаги, в один миг превратился билетом из бездны в жизнь.
Я сильно рисковал и ставил под удар две мощнейших карательных организации бывшего советского Союза - Комитет госбезопасности и главную разведку страны, в душе надеясь, что по прошествии долгого времени эти данные уже давно стали в публичном доступе и не имели никакой важности.
У меня не было выбора. Конечно, я мог от всего отказаться, спокойно улететь обратно в Россию и сгнить в подвалах Лубянки или Лефортово! Но кому нужен был мой героизм? Ради чего? Я был свидетелем, как здесь в «Айсберге», к ребятам из других стран, в том числе из России, постоянно приезжали представители посольств и консульств, обеспечивали их юридической защитой, требовали справедливости на дипломатическом уровне. Их возводили в ранг, чуть ли не национальных героев за несправедливые страдания и преследования ужасной американской, юридической системой. Люди с почестями вернулись в Россию, написали книги, о них сняли целые художественные фильмы лучшие кинорежиссёры страны. Они в одночасье стали завсегдатаями российских телеканалов, их жизнь удалась!
За меня не было сказано ни единого слова, ни на каком уровне, как будто меня вообще не существовало. Меня просто вычеркнули из истории! Кого я должен был героически защищать, за кого бороться, чего достигать и чьи штурмовать вершины, если в своей стране я оказался никому не нужным? Значит у меня оставался единственный выбор – позаботиться о себе самому! Без всей этой информационной лабуды и пафоса, которые обрушились на Марусю Чапмен, на Витю Бута и других ребят, которые в американских тюрьмах не прошли и через сотую долю испытаний, через которые продирался я?
 На следующее утро Меган пришла ко мне с улыбкой и доложила, что проверка успешно закончилась. Юрий согласился выступить в качестве эксперта и дать свое заключение для иммиграционных властей, которые требовали моего выдворении из страны.
- Мы с ним договорились, и я уже подала дополнительную апелляцию в «Айсберг» и INS, на основaнии устава Женевской конвенции. Мы теперь будем бороться за твою жизнь через CAT – Convention Against Torture (женевская конвенция против пыток). Они не имеют права тебя отправлять на Родину, потому что совершенно очевидно, что ты будешь подвергаться там пыткам! Ты очень много знаешь и русские постараются всё это от тебя забрать!
 Она настолько была уверена в наших шансах, её глаза так горели, несмотря на две бессонных ночи, что я моментально ей поверил. Я уже научился хорошо её понимать за наше длительное общение с ней. Когда она горит в деле, то ей не страшны никакие преграды. Сейчас был именно такой момент. У меня поднялось настроение до небес и по-моему, за последний месяц, я впервые улыбнулся.
Также, впервые за последний месяц, мне разрешили выйти на прогулку на общий двор, где я наконец снова увиделся со своими друзьями и земляками. Они угостили меня всякой вкусной всячиной и рассказали все тюремные новости и мировые сплетни. Через весь ярд, ко мне буквально выстроилась очередь из урок. Кто хотел меня по-дружески приобнять, кто-то хотел сказать пару добрых слов, а кто-то просто со мной поздороваться. Я был очень польщен, моё сердце таяло. К сожалению, наше блаженство нарушил проливной дождь, и мы поспешили по своим блокам в разные концы иммиграционного лагеря. Дежурный за пультом управления, завидев меня приказал, чтобы я немедленно следовал в офис социального работника. Оказывается, меня уже несколько раз туда вызывали, пока я был на ярде.
 Я развернулся, и по длинному коридору двинулся к административному блоку управления, где находилась социальная служба и офис мисс Диас.
 
3. Твоих волос стеклянный дым. Мисс Диас.

Мокрый до нитки, я приблизился к желаемой двери, которая, на удивление, оказалась не запертой. Я позвал голосом мисс Диас, мне никто не ответил, и я шагнул вовнутрь. Ещё раз позвал и снова никто не ответил.
Я был мокрым до нитки. С меня капали тёплые капли дождя и на линолеуме - надраенном до блеска полу, моментально образовалась лужица. Я стянул с головы мокрую фуру и попытался её стряхнуть от воды. В этот момент, в дверях появилась такая же мокрая, как и я, хозяйка кабинета.
Я выпрямился во весь рост пытаясь её пропустить вовнутрь, но она неловко задержалась в двери и также неловко попыталась её закрыть. Я удивился ее инициативе, потому что это было нарушением протокола. Я знал, что, когда ты находишься на собеседовании у специалистов, врачей или сотрудников внутренних служб, двери кабинетов должны быть открыты. Пытаясь все-таки закрыть дверь, она слегка подалась вперёд, чтобы освободить место для хода двери, и мы неловко столкнулись. Наклонившись, она потеряла равновесие, но я перехватил её за локоть и удержал. И в тот же миг, меня ударила молния и буквально через все тело шибануло разрядом тока. Мне показалось, что она заискрилась тоже.
Мы стояли друг напротив друга, наши взгляды зацепились многотонным захватом, и никакая сила не могла их разъединить. С ее вьющихся волос похожих на утренний туман, словно по спиралькам скатывались шустрые капельки дождя - серебристые вестники весны. Они искрились, играли в отражении друг друга, потом с радостью падали на пол и разбивались. Её глаза горели каким-то нездоровым светом и взглядом сумасшедшей.
 Не знаю почему, но я задержал свой хват и продолжал держать её за локоть. Не знаю почему, но вторая рука, свободная от всех неприятностей, решила эту неприятность получить. И она легла ей на талию. А потом, слегка прижала. Я не знаю, что со мной происходило? Это было какое-то необъяснимое состояние психического коматоза, рождённого от нехватки женской ласки, нежности, момента истины и обыкновенного человеческого внимания.
Мисс Диас не убрала руку, не подняла крик и даже не сопротивлялась для видимости. Её высокая грудь поднималась вверх и вниз, рот был слегка приоткрыт и из него пендюрило горячее дыхание мне в шею в такт грудным лемехам – разъярённым от предвкушения, легким. Её промокшая насквозь, белая прозрачная блузка, практически слилась с цветом её смуглой кожи и ничего не прикрывала. Я мгновенно почувствовал, как у неё встали колом соски. Они были лиловыми, большими и упругими. Мне захотелось их проглотить.
В моей беспутной и отчаянной черепной коробке, боролись тысячи чертей с необузданными, но красивыми эмоциями. Красота неуправляемых реакций заключалась в том, что мне просто хотелось любить. Я притянул её к себе плюнув на все. Будь, что будет. Наши тела слились, я слышал, как в унисон застучали сердца. Я нежно её поцеловал. Трогательно, коротко, но с наслаждением. Она стыдливо опустила глаза. Я понял, что её редуты пали и мы набросились друг на друга, как два сумасшедших. За доли секунды мы моментально разделились, наша мокрая одежда валялась на полу, где попало. Я приподнял её на руках и усадил на край рабочего стола. Опустившись на колени, нежно, по сантиметрам, целовал ее самые сокровенные места, даруя ей саму нежность. Я очень соскучился по женскому телу, по женскому трепету, по женскому запаху. Она гладила мои волосы, ласкала затылок, и я готов был умереть даже за самую малость этого волшебного момента. Мне было совершенно по-барабану, что со мной будет, я был готов на любые жертвы. Делая ей минет, я слегка постанывал от удовольствия и ласки и её это очень раззадорило.
Американские трактаты куннилингуса и упорные тренировки в госпитале с Мишкой, принесли плоды. Мисс Диас быстро кончила от моих нежных губ, суперязыка и волшебной ласки.
Это было безумие, но я продолжал это делать несмотря на то, что она могла меня сдать. Мне могут пришить изнасилование, впаять пожизненный срок и перевести в блок «I» - насильников и растлителей малолеток, которые становятся вне закона на любой зоне. Это было просто безумие!
После ее космического оргазма, я был полностью готов. Так же, как и она.
 Она широко раздвинула колени и буквально танцевала на столе, выделывая неописуемые кренделя гибким станом. Подобные изощрения и танцевальные па, под силу, исключительно островитянкам. Поймав кураж, мисс Диас начинала сводить меня с ума. Ей понравилась наша игра и она в неё с удовольствием вписалась. Приподнявшись с колен, я встал напротив ее кипящей лавы. Высота стола очень удобно подходила к длине моих ног. Мой дрожащий член был прямо напротив её Везувия. Мы ласково и жадно совокупились и замерли. Знающие пацаны говорят что после долгой разлуки машинка не работает. И наши уважаемые подводники, командированные в далёкие края, а также ребята за колючей проволокой, очень часто поднимают эту тему по пьяне – что мол, часто случается такое, что первый секс после разлуки у них или вообще никакой или вяленький. Я этого тоже боялся. Но моя бесконечная палатка, которая преследовала все время разлуки, говорила о том, что и в этой ипостаси я тоже не такой как и все. Так же стоит гордиться, потому что кому-то везёт.
 И потом, начался последний день Помпеи!

 Колышет тени силуэт,
 Там два в одно слились едино,
 Творят свой призрачный сонет,
 Где власть любви непобедима!

Наверное, впервые в жизни, я сделал хет-трик (кончил трижды подряд), не останавливаясь и в одном ритме. Она была необыкновенно сладкой. А потом, я догнал её. Сделал ещё один оргазм уже на излете – полустоячим, но все ещё эластичным и толстым членом. Ничего слаще в своей жизни я не испытывал. Опасность, страх, любовь, необузданная страсть и беспробудный, отчаянный авантюризм слились в одной точке, в одном месте и в одной женщине, которая мне очень нравилась. С первого взгляда, как только ее увидел. Нравилась всем! В ней все было идеально.  Я её безумно хотел, с первого её жеста, который помнил до сих пор!
В этот день я был в ударе и надеялся, что ей угодил. Сглаживая свою вину за беспримерный героизм, я снова опустился на колени и сделал ещё один минет, практически высушив её Эдем. Понимая, что ей негде помыться, я вымыл ее языком и это было круто.  Она пахла спермой, она пахла сексом, она пахла Парижем. Где самый модный запах — это запах разврата.
В знак благодарности, она сделала тоже самое мне, когда мы поменялись местами. После этого я уже был уверен, что она меня не сдаст. Её минет был волшебным и неописуемым, который могут делать только креолки. Я развернул её к себе, потому что снова был готов и в «doggy position» сзади, полюбил её ещё раз, без страха и с полным вдохновением! Мне казалось, что нашей любви не будет предела. Я хотел её снова и снова, как никого и никогда и она была податливой.
  За окном давно стемнело и я не знал, как мы будем выкручиваться из этой ситуации? За все время нашей любви, мы не проронили ни слова. Это была какая-то космическая любовь в полном вакууме вселенной. Языком любви были только наши стоны и наши взгляды, которыми мы все время цеплялись и буквально кушали друг друга по чайной ложке. Почему-то, в её ярко - блестящих, беспутных глазах влюблённой женщины, я уловил нотки грусти. Я всегда правильно истолковывал женский взгляд, который является зеркалом души любой женщины, но в этот раз промахнулся.
Она грустила, потому что понимала, что видит меня в последний раз. И все два года запретной любви, она меня любила также, как её любил я – скрытно, вдохновенно и тайно, без единого шанса на успех, ожесточенно мастурбируя. И сегодня, она решилась на безрассудный поступок, потому что понимала, что это последний шанс. И она уже знала, а я ещё нет.
Однако, когда произошла пересменка ночной смены, она выпустила меня из офиса и отправила к себе в блок, в мою темницу. На прощание, она меня обнимала так, как не обнимал никто. Оказывается, это тоже - искусство.
Я буквально слился с её дыханием и в какую-то минуту, мне показалось, что мы являемся одним целым. Мы просто дышим одинаково и у нас одно сердце на двоих. Она обвила мою шею длинными, тонкими руками, длинными музыкальными пальцами поправила шевелюру убирая прядь с лица, посмотрела в глаза и сказала всего четыре слова – Take care yourself, baby!
 На американском языке это обычная дежурная фраза и не значит ничего и в тоже время, она значит всё - позаботься о себе, крошка!
 Когда мой адреналиновый торнадо угомонился, а сумасшедшие мысли приобрели стройные характер, где-то глубоко за полночь, я наконец уснул здоровым сном, с улыбкой младенца.
В эту ночь, я был самым счастливым человеком на планете Земля и готов был на ней жениться, несмотря ни на что!

4.Я помню тот Ванинский порт
          И вид парохода угрюмый,
          Вели нас по трапу на борт
          В холодные мрачные трюмы…

Меня усиленно тормошил дежурный по блоку, потому что дверь в камеру была открыта настежь и я не понимал почему и как он вообще сюда попал? Оказывается, я так расслабился и настолько крепко уснул, что меня не могли разбудить длительное время. Дежурному самому пришлось идти в камеру и растолкать меня лично.
Я был очень рад, что это было знакомое лицо, лицо моего друга Тайсона. Боясь разбудить, он тем не менее, по-прежнему тормошил меня за плечо и вкрадчиво шептал:
- Russia просыпайся!!!
- Что случилось Тайсон, куда? - ничего не понимая, сквозь сон спросил я.
На задворках сознания, спросонья, у меня всё-таки сработал режим самосохранения и меня моментально срубила предательское мысль: мисс Диас меня всё-таки заложила и за мной пришли!
- Братишка, хорошая новость, ты едешь домой - оборвав мое мысленное предложение прошептал Тайсон, и я почувствовал тревогу в его словах.
- Куда домой, какой домой, что-ты несёшь, меня выпускают? – с ещё большим изумлением переспросил я.
- Тебя депортируют, брат! - пряча глаза ответил мой друг – охранник, и мне показалось, что он смахнул слезу.
Словно гром среди ясного неба, ко мне наконец пришло осознание драматичности момента, и я понял, что это всё!
На удивление, мне стало неожиданно легче. Моя психика среагировала по-своему и выбрала для себя наиболее благоприятное развитие ситуации. Мои мучения наконец заканчивались и это - было главным достижением.
Меня отправляли на Родину с едва залеченной саркомой, с незалеченным гепатитом – Ц, с разбитой вдрызг психикой и нулевой перспективой в жизни.
Я становился международным бомжом – ни кола, не двора, ни флага, не Родины! Я не имел ни малейшего представления об уровне медицинского покрытия в России и с моими болячками было понятно, что я просто не выживу.
Я практически был приговорён!
 Под роспись, меня переодели в мой ставший уже легендарным и верным спутником по американским лагерям, спортивный костюм «Динамо Киев», подаренный лучшим бомбардиром чемпионата мира-94 по футболу, Олегом Саленко. Избавившись наконец от ненавистной тюремной робы и облачившись в родной, красивый костюм, на душе стало кайфово.
Нас покормили кукурузным сириалом со стаканом молока, дали в дорогу два сэндвича с сыром и по маленькой бутылке с водой. Также под роспись, нам раздали по 60 $ на карманные расходы, каждому.
Это всё, что я заслужил за пятнадцать лет службы верой и правдой американскому правительству.
Так же, мне вручили небольшую спортивную сумку с нехитрым тюремным скарбом, заковали в кандалы и наручники, и провели к модерновому двухэтажному автобусу, который нас ожидал во внутреннем дворике Йоркской тюрьмы.
Автобус был полностью забит черномазыми. Я был единственным белым среди всех пассажиров. Получив по 60$, латиносы и африканцы зацокали языками, их лица светились. Старший группы нам доложил, что мы едем в аэропорт Харрисбурга - столицы Пенсильвании, откуда нас перебросят в Аризону. Оттуда мы будем направлены каждый в свою страну. Мексы автобусом, африканцы и европейцы воздушным коридором.
Двери автобуса закрылись, мотор взревел, и мы рванули в предрассветной мгле, в сторону международного аэропорта столицы Пенсильвании.
 Я обратился к старшему смены, кто нас депортировал и спросил - они вообще в курсе, что моё дело находится на рассмотрении в апелляционном суде и они не имеют права меня депортировать, потому что мой кейс ещё не закрыт!
«Айсберг» вопиюще нарушает мои гражданские права и свободы!
Однако старший пиндос из всех пиндосов, который мне годился в сыновья, не выглядел старше даже тридцати. Рыжий, конопатый, засушенный дрыщ, который строил из себя важняка и упивался властью. Он через губу ответил, что они – «Айсберг» и они имеют право на всё!
- Поэтому, ты валишь в свою Россию, а не остаешься в Америке. Это - моя страна, это - моя тюрьма, это - мой автобус и я, что захочу, то с тобой и сделаю! – заверещала тупая американская падла в идеально отутюженных, кремовых брюках и тёмно-синей бобочке с отложным воротником, на котором серебряными буквами были вышиты три буквы I.C.E.– лёд!
Я не хотел пререкаться понимая, что всё бесполезно, но слова о Родине меня задели. И я открыл свой черный одесский рот.
- Ты чмо, наверняка тебе жена делает минет раз в год, а дает еб*ть только под настроение, т.е. по праздникам, потому что у тебя маленький член и ты худое, мелкое ничтожество всю жизнь завидуешь большим людям. Все, что ты можешь делать в этой жизни — это только пакостить, именно из-за таких как ты, весь мир теперь ненавидит Америку, потому что вы суки – ничтожества, возомнили о себе неизвестно что? И ты, меня, подонок, не пугай Россией, я еду на Родину, в отличие от тебя. И в моей стране, действительно есть свобода и либеральное правительство, где мы действительно себя чувствуем по-настоящему свободными. А ты сучёнок остаешься в этой грёбанной, гнилой, полицейской стране - тюрьме с усиленным, дешёвым питанием, будешь платить свои ёб*нные налоги и сосать вялый член от педерасивного правительства. Ты будешь по-прежнему жить в стране стукачей и педерастов! И это всё, ты будешь делать до конца своей никчёмной жизни!
 - Вот это и есть твоё наказание, что ты сука, остаешься здесь! Ты будешь продолжать сосать немытый член от своего правительства, от своих негров, от своих наркоманов, от своих стукачей и педерастов, вот это бл*дь твоя жизнь- это твоя вонючая Родина! И как самый настоящий американский терпила, смысл твоей жизни – платить, платить и платить! Это все, для чего создана ваша страна - ****ь друг друга! Где нет друзей, где нет уважения, любовь на продажу, и ты даже не знаешь, как зовут твоего соседа. Вот это ****ь твоя страна, вот это сука, твое счастье, это - твоё наказание! Ты живёшь в тюрьме, а не я!
- А я, еду на Родину, к своим берёзкам, к моим родным людям, которые снимут и отдадут последнюю рубашку, если кто-то в беде, а у вас у сук, переступают и идут дальше. В этом и есть, между нами, разница. Так кто из нас свободен, а кто сосёт???
- И теперь сука, жди телефонного звонка, когда тебе скажут, что больше не нуждаются в твоих услугах твои же ****и - работодатели. Потому что ты сегодня очень накосячил - грубо нарушил мои права и свободы и тебе за это не поздоровится, потому что ты живёшь в стране, где все ненавидят друг друга и стучат друг на друга! Тебя возненавидят дети и бросит жена, потому что ты больше не сможешь платить свои американские неподъёмные билли(счета). Мой адвокат таких фраеров, как ты, щелкает как орехи - на завтрак, обед и ужин. Он тебя не выпустит, ни при каких раскладах!
- Пошёл вон, на х*й с пляжа! И не говори со мной больше!
Я поднял руку и стиле Арнольда Шварценнегера в «Терминаторе», растопырил пятерню и гаркнул: Don’t talk to me–talk to my hand! (Не говори со мной - разговаривай с моей рукой!) Развернулся и загремев кандалами, чухнул в направлении стоящего под парами иммиграционного Боинга, как только мы въехали на летное поле Харрисбурга.
 Выпустив весь накипевший негатив, я успокоился и медленно поднялся по трапу на борт. Мои ноги дрожали и не слушались, дыхание спёрло, я не понимал, что со мной происходит? Скорее всего это был груз моего американского, негативного прошлого, покидавшего меня с таким сопротивлением.
По старой привычке, я сел в последнем ряду, у самого хвоста. Рядом с туалетами. На параллельном кресле сидел какой-то чижик, примерно моей комплекции и возраста, в гражданке, и сам с собой играл в дорожные шахматы. Я предложил сыграть партейку. Всё-таки дорога длинная и хотелось неприятное совместить с полезным. Я быстро вычислил что, он конторский – airmarshall (сотрудник воздушной службы безопасности) и легко расположил к себе. Сразу попросил отстегнуть меня от кандалов для удобства игры, потому что руки были зафиксированы на поясном ремне намертво, и я не мог двигать фигуры. Стив, так звали воздушного маршала, поднялся и пошёл решать вопрос к начальнику смены, то есть воздушного эскорта, который совершал перемещение депортированных лиц. Я надеялся, что это было не то чмо, на которое я вылил ушат негатива, освободив свои кипящие мозги накануне.
 Усевшись поудобнее, я достал из тюремного багажа свою старую Библию. Едва ее раскрыв, мне на колени выпал запечатанный конверт. Я сразу узнал немецкий штемпель и красивый почерк моей любимой женщины. Будто вчера, я вспомнил этот момент, когда мы с ней расставались в Мюнхенском аэропорту и она вручила мне это письмо. Оно пролежало в Библии все эти годы. Письмо было диким криком любящей женщины. Скорее всего это было признание, но она меня попросила, что я имею право его прочитать только, когда пойму, что мы больше никогда не увидимся.  Неожиданно, я понял, что этот день сегодня и он наступил.
 Дрожащими руками, ограниченными в движениях грёбаными кандалами и поясными ремнями, я как мог аккуратно вскрыл конверт и расправил машинописный лист у себя на коленях. Из далёкого далека, из прошлой жизни и самого счастливого отрезка моей западной биографии, из столицы Баварии Мюнхена, на меня смотрела моя дорогая, любимая, нежнейшая и умнейшая, хрупкая и легко ранимая, гроза терроризма на планете Земля, сексуальная бомба - Эммануэла.
Мелкие строчки побежали одна за другой, слились в аккуратную вязь латиницы и легли бальзамом на моё, уже изрядно потрепанное, солдатское сердце. Жадно читая слова любимой, я увидел и услышал опять моего дорогого человека, её тёплый любящий взгляд, неизменную, слегка ироничную улыбку и моё сердце взорвалось над тысячи кусочков, которые отбросили меня далеко назад, на полторы декады, когда я впервые встретил эту изумительную женщину. Я стоял тогда в самом начале пути моей западной жизни и практически был сопливым и безусым лейтенантом по статусу в западных армиях. Я просто не мог принять осознание того факта, что никогда больше не смогу её увидеть, не говоря о большем…
(Перевод, близкий к оригиналу в смысловом эквиваленте, приближенный максимально, авт.)
- Я вот смотрела на тебя… И думала… Сколько в тебе жизни, задора, юмора и смеха, ещё глаза такие молодые, прям пацан — это как мои друзья из России, в родной Монтане, и вроде уже взрослые очень, а всё равно в детство, и задор! Сколько ты знаешь всего? Дикий опыт жизни, интуиция на уровне искусства, приколы и шутки каждую минуту, и мы всегда надеемся, что все ещё будет, будет в жизни и вдохновение и любовь и увлечение… Это всё, одним словом, называется – энергия жизни, у тебя её - через край!
 Как хорошо, что у тебя с избытком всего, приятно видеть, понимать, что вот передо мной - мой аватар, такой пришел на землю из прошлых веков, римских, а может даже и из шумерских, х*й его знает, но точно не новодел, а старая душа: чистая, благородная, так что да; Приятно знать тебя, приятно быть с тобой и я думаю, что весь свой потенциал ты ещё не раскрыл, в тебе гнездиться очень, очень, очень много всякого, разного, правда только быт ещё сковывает ну и служебные обязанности конечно, а так бы летел и летел и не просто так, а вскачь, как и подобает крутому воину - настоящему самураю!)))
Люблю тебя вечно, счастлива знать тебя, счастлива быть с тобой,
Ты – мой космос!
Всегда твоя, Эммануэле!
 Я хотел разрыдаться здесь и сейчас, сердце обливалось кровью и хотело выпрыгнуть из грудной клетки. Я почувствовал себя в этом грёбаном дюралевом самолёте, как загнанная скаковая лошадь, которая прибежала к заветной черте, выиграла главный приз, и она уже никому не нужна. Пришло время с неё срывать подковы.
Я почувствовал себя этой загнанной лошадью, за бесцельно прожитые годы на чужбине, в англосаксонской стране, которая осталась совсем неблагодарной и просто не моей. Она всегда была, она есть и всегда будет- чужой и сейчас наступил момент истины, чтобы я, наконец, это осознал…
Моя боль, была - моей истиной!
 Звуки затихли, запахи отодвинулись и мне показалось, что меня куда-то уносит кто-то невидимый сильной рукой схватил за шиворот и подбросил во вселенную. Я видел самолёт, я видел пассажиров, я видел, как они разговаривают, общаются, двигаются по рядам, но меня там не было.
 И на все на это безумие и никчёмность, я смотрел с высоты. Мне казалось, что я освобождался от металлических цепей, сковавших меня и невыносимой боли, которая разрывала сердце. Прочитав письмо, я почувствовал себя свободным. Мне уже ничего не мешало, мне уже ничего не грозило. Всё самое худшее, что могло со мной случится на планете, уже случилось. Я потерял всё, и я потерял всех людей, дорогих и близких, родных людей, ради которых, я жил и это всё - у меня забрали!
 Я услышал, как нам приказали пристегнуть ремни, как вернулся и сел мой сосед – шахматист, как завыли надрывно турбины и задрожал фюзеляж от перегрузки.
Я приготовился, к последнему броску на восток.

Правильно говорят, где родился - там и сгодился! Невозможно пересадить и прорастить не желаемые росток в чужой почве он просто не примется. На меня накатывала волна отчаяние я с трудом с ней боролся глотая слёзы сухой комок застопорил моё дыхание поднявшись на наверх к самому кадыку кто-то что-то говорил кто-то молчал кто-то читал молитвы каждой готовился к этому испытанию по-своему но я этого ничего не чувствовал я просто был бездушный массой белковым существом прикованным кресло цепями это было моя судьба и судьба была неблагодарной. Самолёт снова задрожал, турбины надрывно завыли. Мне казалось, что в мою голову, вбуравливается какой-то металлический, хирургический аппарат, похожий на фаллос, который хочет разнести моё сознание к чёртовой матери. Наверное, так будет правильно. Ради чего мне остается жить, когда у меня все забрали или просто меня все покинули? Краем уха где-то назадворках сознания, за дальним поворотом, я почувствовал перемену в энергетике всего салона. Сначала по проходу пробежал один штымп в «айсберговской» форме, потом другой, потом кто-то пришел к моему соседу – воздушному маршаллу, что-то начали шептать ему на ухо, а потом, это ужасный визг турбин моментально сбросил обороты и душераздирающий крик дюралевых лопаток, пошёл на убыль.
 Потом пилоты совсем сбросили газ и борт уже совсем перестал дрожать.
 Как рыболовецкий челнок в шторм, выброшенный на берег, и наступило долгожданное спокойствие. Медленно, я стала возвращаться в реальность и осознал, что арестанты были возбуждены, а эскорт озабочен. Я повернулся к соседу-маршалу и спросил, что происходит? Насупив брови, видимо для строгости момента, Стив доложил, что какая-то нештатная ситуация и самолёт остановили от отрыва, то есть - взлёта.
- Вполне возможно, видимо кого-то забыли и хотят догрузить - именно такая мысль и промелькнула. Это первое, что пришло в голову и я поделился с соседом.
- Да, возможно, но мне кажется, наоборот, - вставил Стив.
 Я сидел в правом ряду по борту, а со стороны здания аэропорта, с левой стороны борта, с левых кресел, все прильнули к иллюминаторам, и пытались кого-то рассмотреть, в предрассветной мгле. Я пытался тоже взглянуть, но с моей позиции это было невозможно. Прошло еще несколько томительных минут и краем глаза, я всё-таки заметил, как к Боингу снова подгоняют трап. Несколько минут погодя, по темной макушке головы, которая поднималась по трапу, я определил, что это была женская причёска.
 Пневматическая дверь зашипела с характерным всасывающим звуком, нарушила герметизацию и поползла вверх и налево. Через несколько секунд я увидел, что в салон, словно из космоса, ступили пришельцы. Одна из инопланетянок была похожа на Меган. На мою Меган. Это была - Меган!
 Она прижимала свою чёрную кожаную сумку подмышкой, а в правой руке держала пачку бумаг, расставленных веером. Было видно, что она сильно запыхалась и во рту у неё – сахара!
 Она долго не могла отдышаться и весь самолет в напряжении ждал, когда это случиться? Прядь чёрных волос прилипла ко лбу, ее красивое лицо было покрыто мелкой испариной. Я почувствовал, как она языком пыталась смочить свою гортань, чтобы что-то сказать и едва справившись, выкрикнула в воздух: - Мне нужен воздушный маршал и начальник эскорта, НАУ!
Вместо строгой командной дикции, которой она добивалась, из ее рта, нехотя, выползло какое-то шипение. Но её поняли.
Двести пар смуглых глаз, сосредоточились на видении из неоткуда и сверлили её насквозь. Каждый из этих двухсот пар, отвергнутых и практически обесчестеных в своих правах, надеялись, что эта инопланетянка пришла именно за ним. Все думали об одном и том же. Кроме меня. Потому что я уже точно знал, что она пришла за мной. Более того, я был уверен до последней секунды, даже когда визг турбин набрал свой максимум, что она обязательно за мной придёт! Обязательно! Сегодня!
Состояние моей психики, было на грани умалишения. Даже если я вдруг стану искусственным интеллектом и Богом всех Богов, я буду не в состоянии точно описать этот момент.
Это было невероятное ощущение полного счастья на вершине вселенной. Это был заоблачный космос, который совершенно очевидно, дважды, в жизни испытать невозможно. Это бывает только однажды. Если быть хоть как-то близко объяснимым, то можно сказать так: весь мой жизненный, сексуальный опыт и состояние космических оргазмов за всю мою ****скую историю, были совершены в одном месте и в один раз, с самой любимой и красивой женщиной на Земле – мисс Вселенной!
 Вот это, наверное, было что-то похожее, что со мной происходило сейчас на борту этого лайнера, когда я увидел Меган!
 К ней тут же привели супервайзера. Мой сосед - шахматист тоже подорвался, и устремился к ней на встречу. Едва отдышавшись, уже металлическим голосом, она выпалила без запинки самые счастливые слова в моей жизни!
- Здесь решение апелляционной комиссии INS. Мой подопечный, мистер Одесский, несколько часов назад получил CAT. Его депортация остановлена. На основании Женевской конвенции против пыток - он освобождается из – под ареста!
Меган слегка продышалась и продолжила:
- Здесь личная подпись и решение вашего босса - секретаря департамента госбезопасности мадам Неаполитано! Прошу передать мистера Одесского под мою юрисдикцию, сейчас же! Вот документы!
Она всунула стопку бумаг в руки супервайзера эскорта - невысокого крепыша в белой менеджерской рубашке и ни на кого не обращая внимания снова рявкнула:
- Отдайте мне моего парня. Немедленно! - потребовала Меган, со скоростью терминатора сканируя салон самолета, выискивая меня глазами. Её взгляд был настолько решительным и жёстким, что два офицера госбезопасности, стоявшие рядом, невольно попятились.
 Для того, чтобы спасти мою жизнь в очередной раз, потребовались усилия и элементарное человеческое внимание четверых, абсолютно чужих мне людей: Леонида Полищукова, Юрия Швеца и Меган Бремер. И конечно, моей дорогой МК. Что еще немаловажно, в условиях Соединенных Штатов в дополнение ко всему, ещё и абсолютно бесплатно. Они просто это сделали.
 Наташка тоже, делала все, что было в ее силах. Однако, имена остальных моих родственников, в этом списке отсутствуют. Ни один из них: не самый близкий не самый дальний, не пошевелили и пальцем.

5.Слезы в спальне.

Спустившись по трапу, я знал, что нас с Меган, продолжают сверлить все двести пар отвергнутых, включая экипаж и эскорт. Я спинным мозгом чувствовал на себе их взгляды и был неимоверно счастлив, не до конца осознавая цимус(красоту(кайф), иврит, авт.,) момента. В тоже время, одновременно, я был раздавлен осознанием гнетущего факта, насколько погано себя чувствовали остальные иммигранты - бродяги, закованные в кандалы, кто смотрел на меня через иллюминаторы, как на Мессию.
 Каждый из них, хотел оказаться на моем месте и все бы за это отдал. Я знаю это по себе. Я не однажды испытывал подобное чувство безнадеги. Безнадеги в стенах «Айсберга», когда кто-то собирался домой, а я продолжал оставаться в бетонной клетке. Как животное. С правом на жизнь, но без прав ни на что.
Первый раз я обнял Меган никого и ничего не стесняясь, потому что взлётная полоса была абсолютно пустой и никого в округе не наблюдалось. В кромешной тьме, я мог наконец себе это позволить. Я схватил её в охапку, увлек за собой и стал осыпать горячими поцелуями. Поцелуями благодарности, как самого близкого и дорогого человека на планете.
Она застеснялась, не ожидая подобной фамильярности и в двух словах рассказала, как все происходило? Как она совершила свой подвиг?
 Ещё вчера, она узнала, что я в списках на депортацию (ей сообщил её источник из администрации), который она не назвала (такая блин, крутая шпионка) и она тут же отправила текстовое сообщение, в свою последнюю инстанцию - Эмке. Надежды было – никакой!
Все, что ей оставалось делать и все, что было в её силах - это только ждать. Прошедшую ночь она не спала и наконец, под утро, получила от разведчицы текстовое сообщение с большим пальцем вверх. Джанет Неополитано - самая крутая телка в системе безопасности страны - глава департамента госбезопасности. Она утвердила апелляцию, подписав ее за деловым ужином с главой разведуправления ВМС, в уютном частном ресторанчике, недалеко от Белого дома, на Пенсильвания авеню.
 Маховик исполнительной власти моментально раскрутился с космической скоростью, который уже контролировала Эммануела.  Оставалась надеяться только на чудо, чтобы все оказались на своих местах.
И чудо произошло. Телефонные звонки и факсы прошли вовремя, все были на месте и все ответственные лица приняли их к исполнению. Счёт шёл, даже не на часы, а на минуты. В начале четвёртого, МК отправила с принт-аута факс с подписью мадам Неополитано Меган и она, схвати его в зубы запрыгнула в машину. Она прекрасно знала, как работает система, поэтому даже не стала терять время до выяснения нюансов в тюрьме «Айсберга». Она сразу рванула в аэропорт. И конечно успела. Хорошие люди и сам Бог, который всегда их покровительствует были на местах. Все сработало.  Аллилуйя!
- Нам ведь тоже должно повезти? - Меган мне подмигнула и мы обнявшись двинули к началу ВПП, в сторону неказистого здания аэропорта. Приблизившись почти вплотную, я увидел одиноко стоящую  фигуру у выхода из вокзала, в белом одеянии. Меня буквально пронзило мысль - это Наташка, в своем умопомрачительно белом плаще. Как это вообще возможно?
У меня затряслись руки и стали подгибаться колени, я двигался в направлении белого пятна, словно моряк по палубе во время шторма, еле двигая ногами. Дыхание меня спёрло, виски застучали, я не мог в это поверить!
 Меган на меня смотрела с интересом, наблюдала пряча улыбку в поднятый воротник. Ну девки, ну бабы, нифига себе! Организовать такой всемирный заговор, могут только телки. На такое способна только любовь. Моя радость нарастала в груди, уверенность крепчала. Я оставил улыбающуюся Меган и побежал в сторону долгожданной фигуры. Не чувствуя ног под собой, как только я приблизился на расстоянии хорошего глазомера, белое пятно превратилось действительно в белый плащ, но хозяйкой этого плаща, была другая женщина. Это была моя дорогая  Эммануэла, о которой я почти забыл, и которая все сделала.
Слегка замешкавшись, переминаясь с ноги на ногу, я бросил свои бебихи(багаж), который тащил на себе и рванул ей навстречу. Обняв её крепко, мы стояли и качались под лёгким утренним бризом, который обдавал нас свежестью и началом хорошего дня. Что-либо говорить было бессмысленно, но я все же задал главный вопрос, который мне не давал покоя.
- Что ты придумала для Неаполитано, ведь без твоего участия это не могло совершиться? Какой фактор был самым важным, как ты это сделала? - лаская ее волосы, тихо спросил я, хотя мне хотелось кричать от счастья.
Эмка, как всегда иронично улыбнулась, посмотрела на меня самыми синими глазами на планете, потрепала меня по щеке и как настоящая одесситка в третьем поколении, ответила вопросом на вопрос – ты вскрыл конверт, ты прочёл?
- Вот, что тебя больше всего интересует - с улыбкой ответил я, - а ты как думаешь? Конечно, вскрыл и конечно прочёл и очень счастлив, что такая красивая женщина мне написала такие слова еще пятнадцать лет назад. Если она до сих пор со мной, значит я действительно чего-то стою в этой жизни, глядя в ее глаза, я быстро ответил и откровенно, нежно поцеловал её в шею.
Пока никого нет рядом.
 Слегка разомлев, она также быстро выдохнула: 
- Все очень просто командос, я сказала своему боссу, что ты мне нужен для истории! Она всунула мне тоненькую папочку в руки.
- Здесь копия её приказа о твоем освобождении. Я продублировала Меган на всякий случай, если возникнут непредвиденные обстоятельства с отправленным факсом. Поэтому привезла нарочным прямо в аэропорт, чтобы вас ребята подстраховать.
Услышав эти слова, я просто ох*ел. Это до какой степени нужно любить, быть крутым сотрудником государственного аппарата и ответственным чиновником, чтобы потратить свою ночь на это дело?
 От Вашингтона до Харрисбурга рукой подать. По 81-й дороге, это прямой удар - автобросок, менее трех часов. Причём с таким комфортом, на таком комфортабельном броневике, с мигалкой — это как два пальца об асфальт. В удовольствие!
Тем не менее, я был искренне благодарен за эту работу и самопожертвование всех, кто принимал участие в моем спасении. Бог действительно меня любит!
 Ее ответ меня не совсем удовлетворил, я понимал, что ей придется солгать. Я знаю, что в ее кругах, люди на уступки должны отвечать уступками, то есть, одолжение - за одолжение.
-  И, о какой истории идёт речь? -  повторил я вопрос.
- Ну, пусть тебя, сейчас это не мучает, мой дорогой, мы об этом поговорим  позже, а сейчас наслаждайся свободой.
Мы прошли через внутренние КПП и вышли на улицу. Водитель и два секретаря, услужливо ждали её на улице, широко открыв двери ее броневика.
- Нифига себе, круто, растёшь любимая! - с неподдельным удивлением воскликнул я, подзадоривая свою разведчицу.
Я всеми силами удерживал нарастающее внутри чувство провести с ней хотя бы один час наедине. Я больше всего, желал сейчас именно этого. Но МК оказалось неприступной. Она села в свой правительственный, бронированный, черный как уголь Донбасса «Шевроле – Тахо» и даже не помахала мне в ответ. Рванула с места с мощью немецкой танковой роты и быстро скрылась в зарослях тополиной рощи.
 Практически весь день мы потратили на оформление моего освобождения и всей необходимой мишуры, которые требуют порядка в подобных случаях. Это были самые приятные хлопоты, которые можно только испытать, находясь на этом процессе. Это незабываемо и это неописуемо!
В конце дня, когда все было улажено, вконец измотанная и обалдевшая от адреналина последних часов Меган, предложила меня отвезти на вокзал. Я её поблагодарил и с удовольствием согласился.
 Мы загрузились в её спортивный «Бимер - тройку-М» и медленно двинулись в сторону центра Харрисбурга. Она купила мне билет и посадила на ближайшую электричку, которая понесла меня в сторону родной Филадельфии.
Приближаясь к Филадельфии, у меня были смешанные чувства. Я не знал, как меня встретит мой город?
Второй раз в своей жизни, я начинаю новый её этап с нулевого цикла, имея в кармане шестьдесят долларов, как и две декады назад, когда уходил на Запад. Эта цифра становится магической и на удивление - фартовой!
  Немного погодя, придя в себя после нахлынувших эмоций и адреналина исторического дня освобождения, у какой-то девочки – пассажирки, я попросил телефон и сделал звонок домой. Трубку поднял Алешка. Монотонным голосом, без всяких эмоций, я ему сообщил, что буду в Филадельфии через полтора часа и попросил его встретить. Также, я попросил, чтобы он ничего не говорил маме, чтобы сделать вселенский сюрприз.
 На залитом солнцем, центральном вокзале Филадельфии, на 30-й улице, меня ожидал мой красавец сын - высокий блондин с голубыми глазами, стильно одетый и с модной стрижкой. Мой маленький аватар. Моя маленькая копия. Мы крепко обнялись, Алешка забрал мои вещи, которые в основном состояли из иммиграционной и юридической документации и погрузил в багажник. Мы с места рванули в сторону Норд-Иста, русской колонии Филадельфии.
Я сидел на пассажирском сиденье вполоборота и любовался своим младшим сыном. Он очень вырос и становился маленьким мужчинкой, очень похожим на своего старшего брата.
Алешка старался рассказать мне все новости мира, его глаза горели и было видно, что он бесконечно счастлив, что в его в жизни, снова появился отец. Разговаривая с сыном, мне не давала покоя мысль последних дней и последних месяцев, которые касались наших отношений с Наташкой. Я умышленно у Алёшки ничего они не расспрашивал считая, что это неуместно. Тем не менее, я надеялся, что все у нас будет в порядке. Я быстро все улажу и мы, как всегда, разберёмся и достойно выйдем из непоняток. У нас большая история, у нас любовь, которая бывает редко, а она, как известно - сильнее всего и все победит! Мы достаточно умные, чтобы не размениваться на мелочёвку!
 В пути меня не покидало странное чувство. Когда я увидел новые кварталы, новые постройки, новые машины, всё это было, как будто впервые. Смешанные чувства. Я вроде бы должен был радоваться, как никогда, а у меня наоборот, было нездоровое предчувствие, будто я попал на незнакомую вражескую территорию и не знаю, что меня ждёт в впереди? Вокруг благоухала весна, планета просыпалась и готовилась накормить свое население самым главным - любовью и пищей насущной. В воздухе витали мир и надежда.
Когда мы подъехали к дому, который я все ещё считал полной чашей - домом любви и добра - домом счастья, у меня защемило сердце. Как я люблю всё это? Этот район, этот парк, моих соседей, наш красивый дом, наш бэк – ярд, где были пожаренны тонны шашлыков, выпиты бочки напитка богов и всегда был слышен смех, радостные возгласы и лопатами груженой позитив. Как я за всем, за этим соскучился?!
 На меня нахлынули незабываемые воспоминания, эмоции переполнили душу, к горлу подступил комок. С радостным предыханием, я представил, как сейчас обниму свою красивую жену, за которой, несмотря ни на что, я  неимоверно соскучился, как вдохну запахи знакомых, родных домашних ароматов, как мы счастливые и радостные сядем за наш семейный стол, где будет накрыта настоящая царская поляна, с борщом, котлетами, гречкой, кучей всяких салатов и всей остальной лабуды, которая называется просто - семейное счастье.
 Алешка легко подхватил мои вещи, и мы поднялись на второй этаж, на кухню. Я услышал, как Наташка с кем-то разговаривала на третьем этаже в спальне и …  вдруг замешкался. Меня неожиданно прострелила крамольная мысль, что она там может быть не одна. Ведь она ничего не знает, её никто не предупредил, её никто не мог предупредить, потому что никто ничего не знал кроме Алёшки, а сына я попросил не говорить, чтобы сделать сюрприз. Вселенский сюрприз.
За время нашей разлуки, я настолько потерял в себе уверенность, что неожиданно спасовал. Чтобы дать своим мыслям как-то упорядочится в моей воспалённой башке, я предложил сыну пойти прогуляться. Я его попросил выйти вперёд с Трампом – нашей домашней немецкой овчаркой, пойти в парк, а я буду идти на встречу, и мы посмотрим узнает он меня или нет?
 Собаки забывают своих хозяев в отличие от кошек. Мне в голову, моментально взбрела мысль проверить эту теорию - узнает ли меня моя собака - мой верный пес, после долгой разлуки?
Скорее всего, исходя из неадекватности моих мыслей, я хотел дать себе паузу, потому что в какой-то миг, я почувствовал неуверенность, и встречи со своей женой, мне захотелось избежать. Хоть на какое-то время.
Когда мы только приехали, как только ступили с Алешкой на кухню и я услышал приглушенный голос своей жены наверху в нашей спальне, мое сердце буквально разбилось. Мне показалось, что ее тон был похож на воркование и ее адресатом, был не я. Я стоял разинув рот посреди кухни, жадно вслушиваясь в каждое слово, долетающее сверху. Она знала, что меня нет. Она не знала, что я – рядом!
Я не знаю, как это объяснить? Я почувствовал, что, что-то не так!
 Алешка забрал «Трампа» с нижнего этажа и убежал с ним в парк. Неспеша, я последовал за ними. Обернувшись, я посмотрел на наш дом и увидел, что в нашей спальне наверху горит интимный свет. А свет нашего светильника, который был свидетелем всего, что у нас было с Наташкой. Самые сладостные воспоминания и самые дерзкие мечты, которые мы реализовывали в семейной спальне. Я улыбнулся и пошёл на встречу своему псу.
 Как только мы поравнялись на беговой дорожке, обрамляющей парк, Трамп бросился мне на грудь и стал неистово лизать, визжа от восторга. Он повалил меня на тёплую траву и буквально превратился в торнадо. Семидесятикилограммовая туша, буквально меня терзала, и он не знал, как справиться с радостью. Верный, добрый пёс! Меня так встретил Алешка, меня так встретил домашний пёс и я надеялся, что точно также, меня встретит моя любимая!
Мы погуляли около получаса довольные, счастливые и слегка уставшие решили вернуться домой. Когда мы приблизились к дому, я снова посмотрел на окно нашей спальни, которое было абсолютно тёмным. В доме везде был выключен свет, и он возвышался большим тёмным холмом среди деревьев. С радостными криками и энтузиазмом, втроём, мы быстро поднялись на самый верх, чтобы наконец слиться в долгожданных объятиях, с самым дорогим человеком на Земле! Все спальни, включая семейную, были пустыми. У меня оборвалось сердце.
У меня ещё где-то теплилась надежда, что Наташка все поняла. Она нас увидела, она нас услышала и учитывая внезапность момента, она с кем-то договорилась и поехала раздобыть спиртное или что-то ещё, чего не было в доме - чем бы она хотела меня побаловать? Я по-прежнему пытался найти логику в ее действиях!
 Мы переглянулись с Алёшкой в недоумении, и он ее моментально набрал. Она взяла трубку и сразу же ему заявила, чтобы мы ее не искали - домой она не придёт, от чего мы оба ох*ели. Я взял у Алешки трубку и даже не успел сказать - здравствуй любимая, как она отключила телефон. Я все понял, но я все ещё не верил в происходящее и стал молить Бога, чтобы он мне дал силы справиться с этим дизастером!
Самым злейшим своим врагам, я никогда не пожелаю пережить эти минуты. Минуты, которые я пережил в Столетнем переулке, в нашей семейной спальне, в красивейшем доме на северо-востоке Филадельфии, в такой клевый, счастливейший и одновременно драматичнейший день моей жизни! Я был очень рад, что со мной находится мой сын и мой пёс. На тот момент, это были две самых верных души на планете, которые на счастье, оказались в ту минуту рядом. В противном случае, я даже боюсь представить, что могло бы произойти дальше?
 Мой сын кое-что сварганил мне покушать. Начиная с этого момента в спальне, когда я услышал отказ в любви и право на семью, право на счастливую жизнь, всё остальное я уже делал чисто на автомате. Я включил режим самосохранения автопилота и двигался по родным когда-то плоскостям и углам, которые в один миг мне стали совершенно чужими. Бля, я даже не могу объяснить и собрать воедино все эмоции и мысли, как этот дом нам достался? Как я его лелеял?  Это была наша американская мечта, воплощенная в жизнь и ради неё я практически положил душу на плаху. А теперь это всё стало не моим, потому что оно для меня было чужим и несло в себе, с этого момента, только плохую память и дремучий негатив.
Я уложил ребёнка спать и начал делать то, что не делал никогда в своей жизни ни с одной женщиной - я стал унижаться.  Я стал инспектировать дом. Я все ещё надеялся, что это какое-то недоразумение - я завтра к ней зайду на работу и мы душевно поговорим, все выясним, это просто какая - то глупая и неудачная шутка!
 Я продолжал себя успокаивать. Я стал механически проверять наши шкафы и наши ящики, заглядывать во все углы, где все пахло все еще нами. Я очень надеялся, что ничего не увижу, ничего не найду и ничего не узнаю. Я молил Бога, чтобы этого не произошло, моя паранойя закончилась, я успокоился и захотел опять жить.
Доказательств её предательства, чего я больше всего боялся, я найти не желал, потому что для любого афганца — это смерть! Когда тебя предают — это ничем не объяснимо и никогда не прощается. Предательство — это незаконное существование для любого воина, опаленного войной и прошедшего через нечеловеческие испытания. Для человека, прошедшего через Ад – это вне закона! Так же, как и для обычного, нормального человека – это тоже маленькая смерть!
 Вещдоки лежали на каждом углу. Они были разбросаны по полу, выглядывали из ящиков, выпрыгивали из каждого шкафчика и злорадно надо мной насмехались. Начиналось незапланированное безумие и у меня закипали мозги.
Первое, что я увидел на нашей прикроватной тумбочке — это трактат о куннилингусе, многостраничная работа американских пи*долизов – полировщиков, который я для прикола, отправил Наташке почтой. Эта школьная тетрадь, исписанная разными, мелкими, убористыми почерками и расчерченная красивой разноцветной графикой американскими онанистами – краснодеревщиками, которую весь наш блок рецидивистов, собирал буквально по кусочкам почти месяц, составляя  эпохальный исторический труд.
Она была замусолена и избита, как в эпоху семидесятых, странички популярных самиздатовских книжек, запрещенных советской цензурой. Литература, которую передавали друг другу под столом для тайного чтения советские бунтари - космополиты. Потом, я нашел банку пива в шкафу. Наташка пиво не пьет. Это было чужое пиво. Потом, я увидел её обвафленное, нижнее белье со следами спермы. Фу, бля*ь. Потом, я увидел две дубленки турецкого производства - одна короткая, вторая длинная. Они были аккуратно упакованы в прозрачные пакеты и висели в её шкафу с краю. Девочка, которая едва сводила концы с концами и постоянно жаловалась на отсутствие каких-либо заработков, и которая не могла оплатить ипотеку? Может ли эта девочка себе позволить две дубленки в несезон? Логика абсолютно отсутствует.
Значит это был бросовый подарок, за который она наверняка отработала передком или своим изумительным ртом. В дополнение ко всей этой ху*не - этого дизастера в спальне, я нашел чей-то маленький, портативный, цифровой фотоаппарат и сначала побоялся его брать в руки. Как и все вокруг, он у меня вызывал омерзение. Это была чужая вещь. Она не принадлежала моей семье, и я не хотел к ней прикасаться. Однако, увидев, что вещь дорогая, родной «Кодак» и мне просто стало интересно. Я включил его и пролистал историю памяти. На нашей семейной кровати, лежали чужие мужские ноги. Они были голыми. Было сфотографировано пол корпуса ****о конечно не видно покрытые густой, шерстяной растительностью. Фу, бл*дь! Какая мерзость?!
В углу кадра стояла дата. Буквально накануне моего приезда. Чуть меньше недели прошло с момента этого исторического события, зафиксированного в бездушном календаре цифровой камеры.
 Мы часто так делали сами. Я узнал Наташкин почерк. Она любила фотографироваться, особенно когда исполняла минет и высасывала мой член до неприличного размера. У нас был целый альбом семейной порнографии. Она кайфовала от своего мастерства! А потом мы измеряли это дело и фотографировали, фиксируя её рекорды. Сегодня, к примеру, она рассосала на двадцать см, а завтра - на двадцать один. Ее рекордом были незабываемые «ути-ути» - двадцать два сантиметра, с шириной головки - как спичечный коробок в высоту. That’s my girl.  Отличная работа!
Свою и мою гордость, она с удовольствием заглатывала или принимала до самых помидоров, без страха и упрека.
Меня стало воротить от ее б***ства, и я вырвал прямо на фотоаппарат, который стал для меня пиком омерзения ко всему, что меня окружало в этой спальне и в этом доме.
Это бл*дь до какого уровня и до какой степени нужно было опуститься, попирая всяческую мораль, когда муж и отец ее ребенка парится на киче, продираясь к солнцу сквозь тотальный карательной заслон? Как, в святая святых - нашу семейную спальню можно запустить столько бл*дства?
 Апофеозом моего психического дизастера стал следующий вещь док. После того, как я опустошил свой желудок на этот ёб*ный фотоаппарат, который валялся на обблеваной и скорее всего, так же обвафленной чужим х*ем постели, я стал искать салфетку. Открыв верхний ящик прикроватной тумбочки с моей стороны, в которой мы обычно держали всякие мелочи и гигиенические салфетки в том числе, я увидел стопку моих писем из зоны. Они были сложены возле задней стенки в стопочку и выглядели заброшенными.
 Это были крики моей души. Это была вся боль и горечь того, что я переживал и выливал на бумагу, в надежде, хотя бы на сочувствие. Отправляя эти весточки, самому дорогому и любимому человеку на планете, я делился с ней своими переживаниями, старался писать ей нежные письма, поддерживал её как мог и вовсю старался сберечь её здравомыслие.
Их было более двадцати, я едва смог обхватить их своими пальцами.  Скорее всего, это был период моей отчаянной борьбы с системой за последние полгода, когда мне было особенно тяжело и я не вылазил из бура. Где меня практически убивали фармакологией, химией, химикатами от навалившихся болячек и беспримерной наглостью, выраженной в тупом попрании моих человеческих прав и свобод. Ни одно из этих писем не было раскрыто.
 Они просто лежали мёртвым грузом, вместе с моей болью, страданиями и криками поруганной души.
Мои иллюзии, в надежде на завтрашний день, окончательно рассеялись. Нашего завтра, уже не будет.
 Я сел на край кровати, на свое место справа и посмотрел на несчастное отражение, в зеркале платяного шкафа напротив. Передо мной сидел, постаревший, но все еще моложавый мужчина, с потухшим взглядом. От прежнего шика не осталось даже тени - на меня смотрел зомби. С копной вьющихся волос, очень худой, практически высохший, с впавшими щеками, все еще с обаятельным ртом и волевым подбородком. Это все, что я видел. Всё остальное было просто пятном и мне его стало жалко. Настолько жалко, что из моих впалых, больших глазниц, неконтролируемо потекли крупные слёзы. Это были слёзы мировой несправедливости и нестерпимой боли, которая прожгла насквозь и мгновенно разорвала моё сердце на куски.
Я изо всех сил сдерживался. Грудь заходила ходуном и я стал задыхаться.
Я никогда не был собственником, я никогда не жалел ни одну пи*ду или пухлый рот любой своей девушки. Свободу, которую я им давал, невозможно было придумать и дать больше, чем она уже имела. Я не жалел её дырки, у меня не текли слюни при виде ее сисек или запаха соленого клитора. Для меня это было – вторично!
 Я относился совсем по-другому к физическому действию - штучка в штучку. Для меня это было слишком банально. Как правило, с предоставленной мною свободой, мои девушки плохо справлялись. Они быстро к ней привыкали и принимали за должное. Для них это был уникальный опыт и почему-то они не знали, что с этим делать? Делали - как всегда. Невпопад! Удивительна природа женщины: я мог быть тираном, держать их в ежовых рукавиц, мог нещадно прессовать - контролировать отношения жестко и они всегда были шелковыми и заглядывали в рот. Но как только я давал полную свободу - они моментально мною пользовались и все зафакали(портили)! Ну не дуры, блин?
Когда моя свобода приедалась - искали свежее мясо на стороне. Ну бл*дь, не уродки??? Я же не могу им вставить свои мозги? Я не могу объяснить необъяснимое! Вещи, которые априори, они обязаны сами понимать и придерживаться внутренним правилам порядочности и чести человека, я не могу научить. Они или есть, или их нету. Человек с ними рождается, человека этому учат в школе и объясняют в семье – бабушки, дедушки, мамы, папы, старшие братья или сестры. Человек, по умолчанию,  это должен знать. Что есть хорошо, а что есть - неприемлемо? И я, не румын с плеткой, чтобы их за это пиз*ить и дрессировать! Лично я - все понимаю сам. Мне не нужно растолковывать очевидные вещи. Именно так, я отношусь к своим друзьям и партнёрам! На равных условиях. Но именно этого, я требую и от них.
Наташка имела в жизни все, что хотела, но самым главным нашим достижением была наша огромная, безграничная любовь и полное доверие. Это невозможно купить не за какие деньги и не построить ни на каких островах. Я был счастлив, что добился главного нашего права - быть абсолютно свободными от любых постулатов и любого ханжества. И все равно, этого оказалось недостаточно.
Значит действительно, что-то было не в порядке, в нашем семейном департаменте. Самым большим разочарованием стало то, что она оказалась типичной одесской жлобехой, которой важнее всего в жизни - получать.
И то, что я больше всего ненавижу в людях - отсутствие самопожертвования и собственного мнения! Она оказалась такой же, как все - заурядной терпилой. И понимание этого неожиданного открытия, для мена стало смертью. Потому что всю свою жизнь, с первого дня нашего знакомства, я считал её исключительной. Оказалось - напрасно. Исключительной она была только за моей спиной, как только меня не стало - она моментально вышла в тираж. Тоскливо, блин. Как все скушно!
 Я тупо смотрел на свое изображение и не понимал, что мне нужно поменять взгляд, чтобы перестать себя жалеть, иначе это безумие плохо закончится. Моих хрупких сил, видимо уже не осталось. Я свалился на прикроватный коврик, безалаберно и неуютно расплескался на полу и тихо зарыдал, непривычно и некрасиво дергая худыми плечами.
Единственной моей целью в истине катастрофического момента, была мольба - рыдать тихо. Чтобы не разбудить ребёнка…
 Я просидел в полном коматозе на полу в неестественной позе всю ночь. До самого утра, я копался в своей голове,  пытаясь хоть что-то понять и мне ничего не удавалось. Я просто был неспособен ни к чему и меня это пугало. Я боялся, что сойду с ума и не смогу выйти из этого состояния. Я подошел очень близко, к кондиции умалишенного.

               6.Нашей первой любви наступает конец,
               Обрывается нить, обрывается пряжа.
               Что мне делать с тобой, ты скажи, наконец...

 Светило яркое утреннее солнце. Таких славных денёчков в горах Пенсильвании не так уж и много, но они есть и это особенное счастье - подставить своё лицо под его лучи, с наслаждением бросить свои кости на траву ярда. Почти у самого подножия горной гряды...
Последнее время, в моменты наивысшего напряга, меня преследует нескончаемое чувство вины. Почему я выжил, а мои парнишки полегли? Просыпаюсь каждый раз в половине третьего утра и не могу ответить на один и тот же вопрос - почему я остался живой? Зачем я должен жить свою никчемную жизнь, ради чего? Чем я лучше всех тех, кого уже нет? Я знаю, что им сейчас лучше, чем мне! Этот вопрос меня будет мучить ещё тысячу лет, почему? Ужасное чувство вины разъедает меня изнутри! Нереально смотреть близким, матерям и девушкам моих павших ребятишек в глаза, моя совесть - она меня просто уничтожает живьём! Я бы очень хотел с ними поменяться местами, чтобы хотя бы один из моих братишек остался живым в лучшем из миров. Но я почему-то остался здесь, чтобы кушать это г*вно никчемного бытия и особенно в такие кризисные дни как сегодня. Я надеялся что меня ждут на свободе с распростёртыми объятиями самые дорогие мои близкие люди, а оказалось, что меня предали и забыли. Это просто невыносимо, я устал с этим бороться. Я просто - слабак!
Mой психиатр меня элементарно не понимает. Они так устроены - отработать свой чек для того, чтобы расписаться и получить бабло. Я их не виню - это их работа, а у меня просто нет больше сил с этим бороться, это просто выше меня! Жгучая, ненавистная, ползучая и всепоглощающая депрессия просто разрушает и втаптывает меня в грязь. И от этого невозможно ни укрыться, ни спрятаться. Это - приговор!
Я пришёл домой после прогулки своего лучшего друга - немецкой овчарки по кличке "Трамп". Алешка был еще в школе, а Наташка дома так и не появилась. Видимо она все еще была в режиме свободного сеятеля - таскалась от вольного. Видимо её все так же водили по Филадельфии, как козу на поводке. Скорее всего отрабатывала в чьей то машине и рассказывала, какой я ужасный, в оправдание своего сосательного рефлекса. Ведь человеческая психика всегда заряжена на то, чтобы оправдать свои самые дикие поступки. Убогим нравится, когда их жалеют. Для них это, как воздух. Им просто необходимо, чтобы их пожалели и почесали за ушком. Тем более, я ей сам давал рекомендательное напутствие, чтобы она обо мне распускала сплетни, типа я - абьюзер, чтобы она могла в случае моей депортации застолбить себе место в Америке, как жертва домашнего насилия. Однако, она так вошла в роль, что на самом деле такое обо мне рассказала, что на меня все стали смотреть с ужасом, где бы я не появлялся. Блин, не жена, а ящик Пандоры!
 По пути домой, пришло неожиданное решение - я не хочу больше никому мешать, всем от меня плохо, я всем приношу дискомфорт! И решение пришло само. Мне в один миг, стало абсолютно... комфортно. Я думаю каждый, переживший подобные стрессы, хорошо меня понимает. Мне стало просто клёво до умопомрачения и я ощутил необыкновенный прилив невероятных сил и невероятное облегчение. У меня буквально свалилась гора с плеч и вместе с этим необыкновенным сверх-чувством, в один миг, я... успокоился. Просто невероятно, как работает человеческий мозг - он всегда ко всему готов! Дальнейшие мои мысли работали чётко и совершенно безошибочно, напрочь отключив даже малейший намёк на эмоции. Я заработал как хорошо отлаженная машина - гений немецкой инженерии.
Поднявшись на кухню, на второй этаж, я достал из холодильника бутылку водяры "Тито" - на удивление хорошая местная марка, от неё не болит голова и нет похмелья. Налил полный стакан и засадил его залпом! Спустившись вниз, где у меня расположены домашний кинотеатр и прачечная вместе с гаражом, выдернул своё кресло в самый центр кинотеатра - надел военную форму с полным иконостасом. Собрав все полотенца из прачечной, я свернул их жгутом и обложил своё кресло кольцом. Чтобы не запачкать кровью персидский ковер на кафельном полу. Даже находясь у порога своей смерти, я думал о том, чтобы меньше всего причинить своим близким неудобств. Сев в кресло, прочитал молитву "Отче наш" - это единственная молитва, которую я знаю, достал свой штатный немецкий P226-SIG Sauer (американские "морские тюлени" используют по штату только западное вооружение, в плане надёжности они - лучшие!)) и загнал патрон в патронник. Мысль в голове была только одна - если решил делать, это должно быть быстро, чтобы не передумать и никто не помешал! Я приставил ствол к своему виску, трижды глубоко вздохнул и начал движение указательным пальцем, нажимая на курок, к своей смерти или точнее - к освобождению. Выбрав холостой ход курка, я знал, что через мгновение полечу  по яркому коридору вперёд к своему счастью - своей следующей жизни. Я был в этом абсолютно уверен!! Более того, я этого хотел!!
Неожиданно, я вдруг почувствовал толчок в левую ногу и открыл глаза. Я практически уже был в коматозе, но сфокусировав зрение, увидел своего пса - шикарную немецкую овчарку. "Трамп" лизал мой левый ботинок, глядя на меня исподлобья, и по его мохнатым щекам... текли реальные слёзы! Я, б***дь, мамой клянусь - ничего подобного в своей жизни я не видел! Это было просто нереально, за пределами моего понимания - мой пёс всё понял, плакал, реально плакал с единственной целью хоть как-то, остановить моё дьявольское намерение. Я глубоко выдохнул и, подозвав пса, потрепал его по щеке. Встав на задние лапы, он стал меня лизать, всё настойчивее...  отодвигая своей мордой ствол пистолета в сторону! Я не мог в это поверить - собака меня оберегала от дьявольских мыслей и тем более намерений! Как так можно - это просто нереально? Я до сих пор не могу в это поверить,  что это - возможно! Это замешательство дало возможность другому чуду - открылась входная дверь и в кинотеатр буквально влетел мой младший сын Алёшка пришедший из школы и ...   сразу всё понял! Несмотря на то, что он был ещё ребёнок, он свалился на меня как ураган и отвёл руку с пистолетом в сторону, вцепившись в неё словно клещами. Сгоряча.
- Ты что, папа, нельзя это делать, чтобы мы были без тебя, ты не можешь этого делать...!, - голосил Алёшка, не зная что ещё сказать или хотя бы сделать, чтобы остановить этот человеческий дизастер.
- Папа, жизнь на Земле ценнее всех начал, ну так не исследовано многое в ней - я многое не понимаю, но ты нас не бросай, ты не бросай нас, не бросай - пожалуйста!! Не надо, не надо, не надо, папочка, наш миленький и самый лучший в мире!!!, - вопил мой сынуля не стесняясь соплей и мокроты, покрывших его детское личико, и "Трамп", протиснувшись между нами, слизывал ручьи слёз с наших щёк.
И я выпустил пистолет, расслабив мёртвую хватку рукоятки...

Утром, меня разбудил Алешка и пригласил на пробежку в парке. Он спал рядом с кроватью свернувшись калачиком на половом коврике и меня охранял. Это было неожиданно и я с удовольствием согласился. На полуавтомате, с трудом  собрался и мы втроём – я, Алешка и "Трамп", рванули по свежему воздуху, по блестящий, пахнущей сенокосом траве и яркому солнцу, навстречу новому дню. Должен заметить, что такой неожиданный поворот и наличие рядом сына с нашей верной овчаркой, подействовали на меня позитивно. После пробежки мой сын забубенил яичницу из шести яиц, крепкий чай, свежий хлеб, масло и сахар. Приведя меня в чувство, он наконец спросил - как дела, пап?
После тюремной пайки  и последних стрессов, я поглощал скромный завтрак, приготовленный ребёнком уплетая его за обе щеки и мне казалось, что я попал в продуктовый Рай.
 Я не хотел втягивать в нашу историю сына, но как-то невольно рассказал ему все, что пережил вчера в спальне и что меня толкнуло на крайние меры? Его ответ меня буквально обескуражил:
- Но я уже взрослый, я же не дурак, я всё вижу. Знаешь, что как себя вела мама последнее время просто не влезает ни в какие ворота, ты не переживай, пап! И он сказал крутую фразу на английском, которую можно перевести на русский, но глубина не будет достаточной, чтобы осознать её суть.
- That’s not worth it Dad!(Оно  не стоит этого, пап)
- She’s not worth it, forget about it!(Она не достойна твоих страданий, забудь)
- Ты найдёшь себе классную девочку и очень красивую, которая тебя будет очень любить, потому что ты достоин и ты крутой. Ты знаешь, что ты крутой?
Я погладил его ершик на голове и потрепал по шее:
- Ну придумаешь тоже, перестань, я обычный солдат, каких много.
- Нет пап, ты не забывай, что ты – спецназ. Ты знаешь, что ко мне хотели приставать другие мальчики и я у них спросил, а вы знаете, кто мой отец, чей я сын? -  я не знаю, мог ли я так говорить или нет, они такие взрослые мальчики, уже были солдаты и они тут короли. И они спросили - кто твой отец? И я тебя назвал пап, они сразу извинились и сразу поменяли ко мне отношение. Прикидываешь, какой у тебя авторитет, люди тебя здесь знают, и они тебя боятся, а если боятся — значит очень уважают и это круто!
- У тебя все будет хорошо пап, ты ещё молодой, красивый, все мамины подруги тебя любят, ты покушаешь и наберёшь вес, у тебя все будет пучком, и я у тебя есть - я всегда буду с тобой!
Я обожал его легкий акцент и юношеский максимализм.
 Алешка пододвинулся ко мне ближе и неумело, нежно меня обнял. Я слышал запах его волос, запах кожи — это был мой родной запах, это сидела моя копия рядом со мной. Этот мальчик, этот безусый юноша, сопливый ещё, прыщавый, ничего в жизни не попробовавший маленький аватар, но уже хорошо в ней разбирающийся.
Я очень благодарен ему за тот день, я очень благодарен ему за эти слова. Он буквально вдохнул в меня новую жизнь, мой маленький мальчик, ради которого я столько рисковал и поставил на кон свою жизнь ради единственной цели - вывезти его на запад и дать хорошую жизнь. Чтобы он рос и развивался в свободной стране, как я понимал. И он меня отблагодарил совершенно простыми доступными словами, молодых, неокрепших и еще неиспорченных мозгов. Он просто дал мне понимание, что не нужно менять ситуацию, которую невозможно изменить – нужно просто изменить свое отношение к ней!
Алешка очень доходчиво меня убедил, и я понимал, что назад невозможно вернуться. Наташкины мозги уже испорчены и их невозможно реанимировать, как невозможно склеить стеклянные изделия. Невозможно выть и переживать за те дороги, которые неизведанные и лежат впереди, также, как невозможно выть и переживать за те дороги, которые остались уже, у нас позади, потому что за каждым поворотом наших неизведанных дорог и и за каждым испытанием, которое лежит у нас на пути, всегда будет боль неизведанного и жалость того, что ты бы смог это сделать, но не попытался.
Терять, также как искать и находить — это тоже искусство и нужно научиться оставлять потери позади и пережить эти ошибки. Потому что любовь, которую я сегодня потерял - она не стоит того, потому что ты её потерял. Значит она была не настоящей и совсем, скоро я в этом буду убеждаться не раз и с благодарностью вспоминать этот день, потому что её потерял. Звучит как абсурд, но на самом деле в этой философии такая глубокая истина, через которую проходит все человечество. В той или иной мере.
 И как сказал мой Алешка, не нужно выть и страдать на тех дорогах, на которых ещё не видно знаков, что нас ждет впереди? Мой сын уверен, что моя любовь будет награждена, потому что я точно еще встречу человека, который будет достоин моей любви и всегда с удовольствием займёт пассажирское место в моей лодке жизни. Станет штурманом моей мечты и ей будет по – барабану, что нас ожидает за следующим поворотом?!
Я его научил в этой жизни всему, что умел сам, я очень хотел быть рядом с ним, когда у него были трудные времена. Я чувствовал большую вину, что меня не было рядом, когда ему действительно было плохо, но теперь мы вместе и нам все по - барабану!
Наташка домой так и не пришла. Зато мы с Алешкой провели целую неделю вместе, не расставаясь ни на минуту. Это было лучшее время в моей жизни, которое я посвятил своему ребёнку и мне было приятно, как мы общались.  Как два лучших друга, или как два любящая брата. Наверное, мы тоже общались, как отец с сыном или сын с отцом, но всё это было формально и не столь важно.
Наташка украдкой заскочила домой, набрала вещей, чтобы переодеваться и снова пропала. Но я не парился по таким мелочам. Я уже перезагрузил свои мозги и мне стало легче. Я не скажу, что совсем был в порядке, но то, что я стал выздоравливать, было совершенно очевидно. И это всё, благодаря моему ребёнку, который оказался на удивление мудрее и хладнокровнее, чем его родители. Я им гордился и узнавал свою породу - наследника великой цивилизации, великих Атлантов. Его рост, его стать, его кровь и ум, говорили о том, что однажды, я им тоже буду гордиться, как сейчас гордиться мною он.
А потом, мы обязательно осуществим нашу мечту, в его детях. Они обязательно будут талантливы, как дедушка и их отец. Я их буду тренировать, и мы обязательно подготовим, независимо это будет внук или внучка, для национальной сборной. Мы сделаем из них классных футболистов, будем сидеть на крутом стадионе и наблюдать, как они творят чудеса на зелёном изумрудном газоне. И мы обязательно будем ими наслаждаться.
Это было моей детской мечтой, которую, к сожалению, я не смог осуществить также, как не смог реализовать и Алешка, значит наши мечты реализуют его дети - мои внуки!
Сидеть на классном стадионе и наблюдать, как часть тебя играет в футбол, а в его честь звучит национальный гимн и развивается национальный флаг — это такое счастье! У человека всегда должна быть мечта и он должен за нею идти, невзирая ни на что. И примером для них, в первую очередь буду я - мне есть, что им рассказать!

 Но я бы не был козлом, чтобы не был таким козлищем. Мне же видимо мало тех ****юлей, что я огреб в собственном доме, у меня такая натура, что я бл*дь обязательно должен докопаться до корней и себя подрочить, видимо я от этого кайфую!
 Я решил эту тему все-таки раскопать и довести до конца. Я не стал ныть, ходить по Филадельфии и жаловаться, как со мной поступила жена, чтобы выклянчить у людей сочувствие. Зачем? Это унижение и вообще такие понты не в моем характере. Я пошёл кратчайшим путём.
 Кто самый близкий человек, который ненавидит успешного человека? Правильно - его лучший друг или  подруга! Всю нашу совместную жизнь, сколько себя помню, все её подруги меня желали и я никому не отказывал. Исходя из своего горького опыта, когда пожалел своих друзей детства Гошу и Стаса, отказавшись из солидарности вы*бать их жен, а потом их потерял. Друзей. Значит не такие они мне друзья, если поверили своим жёнам - ****ям, будто я их пытался изнасиловать. Эти суки сыграли на опережение и пожаловались, когда я отказался их удовлетворить. Поэтому последствия, я уже никому не отказывал. Всех жалел.
Ее лучших подруг Ларису и Ирку я «обнюхал»(купил им по пакету с кокаином), одной дал сосать, другую выебал с оргазмом, который она сымитировала и после второй линии кокса обеих понесло. Не обязательно было записывать. Я просто включил диктофон. Практически, каждое их слово подтверждало то, что я узнал из домашних вещдоков. Эту нехитрую операцию, я провёл с каждой по отдельности, в течение одной недели.
Еще одна Наташкина подруга, соседка по одесскому дворику Марина Журавлёва, которая постоянно мутила воду за моей спиной и весила сто пятьдесят кило, тоже оказала мне услугу. Через ее бойфрэнда, иммигранта из Киева Борьку Тайтельбома, по кличке «Миска».
  Когда-то, он был моим партнёром по бизнесу. Однажды мне даже пришлось его вывозить в посадку на разборки, где он обоссался и мне пришлось его великодушно простить за беспредел и отвезти в багажнике домой. К Марине. Из компании я его убрал, кормушку прикрыл и с тех пор мы не общались. Наташка же, продолжала с ними тусить, несмотря на мой категорический запрет и вообще общалась со всей п****той, которую я не хотел видеть в нашем доме и в нашей компании. Однако, она продолжала поддерживать с этим «белым мусором» отношения. Еб*нутая сука! Бунт на корабле?
Это же дураку понятно, что мне будут мстить любыми способами и через неё в первую очередь. Как только меня закрыли, они приложили максимум усилий, чтобы эту Барби-дуру, подложить под любого пи*дастрадальца.
Это к гадалке не ходи, как два пальца об асфальт!
Как известно, если сучка не схочет - кобель не вскочет! Однако, это вариант не про Наташу. Ее свобода, гарантированная мною, она интерпретировала по - своему.

С Борькой мы встретились, как ни в чем не бывало и хорошо провели время. Взяли  пузырь водяры, упаковку пива, нарезку(закуску) в «Петровском» маркете и нашли уютное место, чтоб поговорить «за жисть». После четвертой рюмки Борьку понесло. Я знал все его слабости и терпеливо ждал. На этом и сыграл. Через полчаса посиделок на свежем воздухе, мне ничего не оставалось, кроме как опять включить диктофон. Время, даты, события, переписка, разговоры и прочее. Все в мельчайших деталях. Борис это умеет. Огромная пища для разбора информации.
 Борька - находка для шпиона.

7.Слово пацана.

Эмка со мной связалась скоро. Видимо она посчитала, что две недели в общем, мне достаточно, чтобы устать от безнадёги и заплесневеть без адреналина. Но скорее всего, её поджимало время. А может действительно скучала?
Мы встретились в крутой гостинице «Двойное дерево» на бульваре имени президента Рузвельта, в моем русском районе, на северо-востоке Филадельфии. Я пришел раньше и видел, как она приехала на такси из аэропорта. Я заранее получил ключ на ресепшене и ожидал её на верхнем этаже в роскошном номере, в котором очень надеялся выбросить весь негатив и слегка подлечиться. Однако, работать медсестрой, в этот раз она отказалась. У меня, вообще складывалось впечатление, что она все знала заранее, как со мной поступила моя жена-предательница!
Я не стал вдаваться в детали, но в двух словах объяснил, какую ****юлю я получил от Наташки. В самый драматичной момент моей жизни, практически оказавшись на улице.
 Естественно, я не мог с ней находиться на одной территории - рано или поздно она скажет, что она хочет вернуться домой, а это априори, подразумевается, что я должен буду свалить.
Эмма была, как всегда, суперпрофессиональна и до головокружения эротична. Войдя в номер, она сразу меня предупредила, что сегодня еб*ться мы не будем. Я не знал для чего она это сказала и вообще, о чем думала, но, к её несчастью, я думал иначе.
 Я любил эту женщину. Все, что я имел, я был обязан ей и после разрыва с Наташкой у меня внутри, что-то произошло. Я потянулся к разведчице и потянулся сердцем и мыслями. Дрейфование в её направлении было осознанным и подходило, наконец, к завершению нашей красивой истории. Неувязочка была в нестыковке наших социальных статусов. МК выросла в крупнейшего специалиста на планете, по борьбе с терроризмом, я - превратился в отпетого рецидивиста.
Но как известно, жизнь все расставляет по своим местам и очередь доходит до каждого. И в плохом, и в хорошем. Её это мучило, и она хотела это обсудить. Ведь женщина, всегда остается женщиной.
 Я умело проигнорировал её нежелание вступать со мной в половой контакт, и хитро ее уговорил изменить свое мнение. Я знал, как разводить девушек и она не устояла. Я не хотел делать квики, я хотел её полюбить всем сердцем и в первую очередь, удовлетворить свое задетое самолюбие после Наташкиного кидалова.
 Мне очень хотелось доказать самому себе, что я нужен, востребован и любим. Мне больше не хотелось зацикливаться на своей теперь бывшей жене и мне нужно было постараться, как можно скорее вырвать её из своего сердца.
 МК была идеальным кандидатом на эту роль. Роль матери - Терезы. Роль спасительницы моей души!
 У нас все получилось. Я был необыкновенно нежным, тёплым и ласковым и буквально выплеснул свою любовь, израненную пробитым сердцем, на достойную женщину, которую оказывается, любил всегда и любил серьёзно. Оставалось только удивляться, сколько было незаполненных, пустующих мест в моем сердце, которые я распределял среди своих женщин?
 Меня на всех хватало. И я не считал это зазорным. Каждая женщина от меня получала всегда то, что заслуживала. Видимо моей сильной фишкой было умение быстро переключаться. Потому что мой самый главный катализатор отношения к своим женщинам - была моя эрекция. Чем крепче он вставал, тем сильнее я был влюблён. Я не мог это делать ради самого факта. Засунуть штучку в штучку, чисто из-за физиологии, для меня было банально и неприемлемо. Разница была лишь в том, насколько сильно я хотел каждую? Потому что прежде всего, я их любил мозгами. Если, я чувствовал хоть малейшую фальшь или замечал какой-то недостаток, который меня огорчал, несмотря на её космические внешние данные и податливость, я просто не возбуждался и это было самым главным доказательством моих чувств к ней. С Эммануелой все было в порядке. Как только мы прикоснулись друг к другу, мы улетели в космос. Правильно говорили в старину – старая любовь, никогда не ржавеет! Блин, скольких женщин, я могу любить одновременно?

Мы окунаемся в любовь,
Как в сладострастие земное,
Огнем тела пылают вновь,
И чувствам нет опять покоя.

Управившись с постельными делами, я превзошёл сам себя и сделал её счастливой. Она заметила, что ничего подобного с ней не было со времён Германии. Мне было приятно это услышать из уст могущественной женщины, которая все еще любила меня, как кошка и которую, я тоже любил. Как кот.
 Приняв душ, мы завернулись в простыни и уселись за рабочий стол. МК заказала обед в номер, мы сделали кофе, и я услышал то, что не должен был слышать и то, что никто ещё не знал на планете, за исключением нескольких человек, включая теперь и меня.
В уютном, люксовом номере на Рузвельт бульваре, в Филадельфии, после классной и волшебной любви, я впервые услышал слово «Джеронимо». Оно было созвучно с чем-то итальянским. Приятным на слух, неосязаемо вкусным и даже сексуальным. Кажется, эту операцию, можно было также назвать - «Ромео и Джульетта». Звучало и ассоциировалось бы - одинаково!
Мне показалось, что она сама до сих пор не верила в то, что происходит и к чему она шла всю свою жизнь. Она финализирует свои усилия на последнем марш – броске истории, с Усамой бин Ладеном.
Она боялась даже произнести это имя. Огромная ответственность, важность момента и в перспективе, национальное и мировое признание, были настолько высоки, что мы непроизвольно понизили голос и стали разговаривать шепотом. Как будто нас кто-то услышит и дело всей её жизни, может пойти насмарку. Из-за одного, неправильно оброненного, слова.
Когда она кратко ввела меня в курс предстоящих событий, сразу стало понятно, благодаря чему она отбила меня от «Айсберга», иммиграционной службы и закрыла всем рот.
Я сразу вспомнил многие американские блокбастеры, включая непревзойденный «Рэмбо», которые я успел посмотреть еще в советском Союзе. Меня всегда удивлял тот факт, как такое вообще возможно? Когда какого-то специалиста, неизвестно откуда вытаскивают, включают в состав правительственной группы, куда-то летят на край вселенной и спасают мир. Белые воротнички, серые костюмы, бронежилеты - все в одном коктейле и все в одной команде.  Для меня это было такой дикостью, неприемлемой для устойчивого советского менталитета - отношение к подобным вещам.
Однако, когда я сам попал в эту среду и с подобным столкнулся, для меня это уже было, как бы само - собой разумеющимся фактом. Пиндосы к подобным вещам относятся совершенно по-другому. В отличие от русских – подходят исключительно с полезности и практичной выгоды любого предприятия. У них это приветствуется, приемлемо на любом уровне и является абсолютно рабочей схемой, в которой, я теперь лично участвую. Для меня это уже не кажется чем-то сверхъестественным или голливудскими фантазиями сценаристов. Они это делают, когда им выгодно. Они так поступают всегда.
На удивление, но я был единственным специалистом в управлении спецопераций, имеющий соответствующей клиренс – высочайший уровень доступа секретности и говорящий на языке врага – на дари. Да, я думаю не только в управлении, а скорее всего во всем Агентстве Национальной Безопасности, включая департамент обороны. Просто так сложилось.
 Хотя предстоящий район операции, куда я должен был лететь на работу, использовали другие языки и дари - был не профилирующим. Однако МК все сделала правильно. Она же Крутая!
Я не думаю, что в этом была такая профессиональная необходимость, но Эмма тонко разыграла именно этот факт и убедила своих крутых начальников, что без меня ничего не получится. Операция, которую готовили двадцать лет, не сработает без какого-то парня, который в самый ответственный момент нации, опозоренной исламистами в глазах всего мира, находится на процессе депортации.
 Я уже говорил ранее, что у американцев, как правило, слово не расходится с делом, когда им что - то очень нужно? Они без зазрения совести или малейшего смущения, идут на двойные стандарты, попрание конституции, на любые нарушения законов и прочую мишуру – главное, чтобы дело выгорело, потому что победителей - не судят! Это американская мантра и она всегда работает! Они её используют, несмотря на мировые протесты.
 Как мне сказал однажды, один из крупных американских политиков, перед очередной полулегальной операцией, что мы – вояки, не должны смущаться и вообще об этом думать – правильно мы поступаем или нет?
 - Вы должны это сделать, а всё остальное — это наша работа, работа политиков. Мы потом будем объяснять миру, зачем мы это сделали? - мы их будем убеждать, что мы сделали все согласно международным договорам, мы за это получаем деньги, и мы им все правильно расскажем. Вы идите и делайте то, что должны делать, потому что победителей не судят!
Я считаю, в этом есть смысл. Нужно делать только то, что тебе выгодно, а не то, как о тебе подумают другие! Конечно, это драконовское правило, но в современном мире, который меняется молниеносно, это оправдано.
 МК, из своей правительственной папочки достала два машинописных листа бумаги, на которых было два принт-аута с компьютера. На одном был контракт, который я подписал не глядя, на втором список мероприятий, которые я должен был завершить перед тем, как отправиться на свою вторую Родину, в Вирджинию, на пред штурмовую подготовку. Там уже была построена реальных размеров Пакистанская копия компаунда(поместья), в котором якобы, скрывался Усама со своей семьей.
Оперативная информация была неполной. Она была рваной и была не подтверждённой. Вся операция могла пойти насмарку, как только мы туда прилетим и выясним, что там живёт совершенно другой дядька, который либо скрывается от властей, либо торгует героином. Какой-либо местный чапай или героиновый лорд. Было несколько снимков со спутников. Аэрофотосъемка из БПЛА ни хера не дала, потому что хозяин компаунда, никогда днём не выходил из здания. Гулял только по ночам у себя на маленьком балкончике на третьем этаже под навесом. Иногда спускался во двор и гулял в саду. Тоже, только ночью.  Дышал свежим воздухом и молился при луне. Все, что у пиндосов было — это только предположение. Было несколько попыток выманить его на улицу днём или взять образцы ДНК у членов его семьи для сравнения, но всё тщетно. Но как говорил наш гений силовых структур Лаврентий Павлович, попытка - не пытка! Мы все равно должны были туда полететь и это сделать, потому что даже отрицательный результат — это тоже результат.
В мою компетенцию входило, в составе группы переводчиков обезопасить боевой (рабочий) периметр от любопытных и праздношатающихся и не допустить проникновения.
Позволить штурмовой группе DA(Direct action), отработать в периметре без помех.
Компаунд, предполагаемого Усамы, находился на расстоянии менее километра от главной военной академии вооруженных сил Пакистана, в пригороде Абботтабада, города, расположенного в чуть более сотни километров от Исламабада. Естественно, любая движуха вокруг уважаемого человека, моментально вызовет интерес и как принято на востоке, сразу же набежит туча зевак. Нашей задачей было эту толпу сдержать и в случае чего угомонить. Ну а дальше, как всегда - по обстановке. Потому что ни один протокол, никогда в жизни, ни в одной операции, ни исполнялся на сто процентов. Обязательно, что-то пойдёт не так. Особенно у американцев. Железное «правило Мерфи», у них работает всегда. Как швейцарские часы-бесперебойно! Постоянные засады и постоянные обломы. Зато, у них самая крутая реклама и все считают, что у них все зашибись и все самое лучшее!
Мировой лоходром, подогреваемый голливудским порожняком в это верит и продолжает заглядывать им в рот, считая за богов!
 В первую очередь, мне нужно было провести медицинское исследование и при необходимости прооперироваться. Мне это было на руку и очень кстати, с моими незалеченными, тюремными болячками. Прямо из номера, МК сделала несколько звонков. Её секретариат занялся восстановлением моих ветеранских документов, включающих стопроцентное медицинское покрытие и разблокирование банковских счетов. Для полного кайфа, мы вызвали такси и съездили неподалеку, на County Line в Моторвиэкал (Водительско - транспортное агентство штата) где я получил новенькие, с иголочки водительские права, а также карточку-удостоверение жителя Пенсильвании. Ближе к вечеру, мы покушали роллы у нас в Норд-Исте, в хорошем японском ресторане на Гранд авеню и угол Басэлтон. Я ей напомнил, как она первый раз меня кормила в Мюнхене суши и сашими, её морщины моментально разгладились и глаза засветились. С японской кухни начинались наши отношения. Это был мой первый опыт, и он мне определённо понравился. История наших отношений имела хорошую память.
За все платила Эмка. Даже за госпошлины, которые я был должен и ей это очень нравилось.
 По дороге в аэропорт, мы сидели на заднем сидении восьмицилиндрового «Шевроле - Каприз», похожего на пароход и целовались. От самой нежной октавы - до самой бурной страсти. У меня нещадно стоял, а она нещадно текла. Я её практически вы*бал пальцами, нежно массируя ее точку «Ж» на передней стенке мокрого, как водопад Ниагара влагалища, ласково доведя до оргазма.  Она умело и нещадно мастурбировала мой член, а потом жадно его накрыла обаятельным, кипящим  ртом, абсолютно не обращая внимания на оху*вшего водилу - смуглого пакистанца в яркой чалме.
Я думаю, что только в такси, которое невозможно было прослушать или просмотреть, она почувствовала себя раскрепощенно и дала волю чувствам.
 Подъехав к зданию международного аэропорта на 95-м хайвее, она достала из своей сумки пакет стандартного, делового размера и положила на сидение. Целуя, она поласкала мою шевелюру и тихо сказала: - ознакомься с материалом, потом переспи с этим, и завтра тебе будет легче. Верь мне! Если нужно будет поп*здеть, ты знаешь мой номер, набирай в любое время. Вручив водиле сотку, приказала, чтобы он отвёз меня туда, куда я потребую. Захлопнула дверь и опять упорхнула.
Ну блин, когда судьба нам снова подарит хотя бы еще один день? Как же мне с ней хорошо и как просто! Неужели мы так и будем общаться, только, когда ей нужно?  А просто так? Ведь семья, уже практически назрела!

Я спал в Алёшкиной комнате, а Алешка с "Трампом" внизу, в кинотеатре. Там был большой, раскладной мягкий уголок и огромный телевизор, по которому мы обычно смотрели футбол. Попив чаю перед сном, я вывалил содержимое Эмкиного пакета прямо на кровать. Усевшись по-турецки, лицом к окну, выходящему в сквер, стал раскладывать аккуратные папочки, веером вокруг себя.
С интересом открыв верхнюю папку, я сразу увидел тепловую карту. Это такая конторская фишка, которая устанавливается в транспортном средстве каждого сотрудника. Как правило, это полевые офицеры – оперативники и команда быстрого реагирования, т.е. - ведомственный спецназ. Делается это с целью безопасности, но имеет и двойное назначение - с целью слежения за перемещениями своих агентов. В случае форс-мажора, по крайней мере, наш босс всегда знает, кто где находится в случае чего, что можно предпринять и какой включать протокол?
Гаджет привязан к спутнику и загружен на конторский компьютер, который софтвером отмечает все перемещения транспортного средства. В любой день, в любой час, можно запросить информацию, и он с точностью до минуты и до сантиметра, нарисует цветную топографическую карту, где будет указано, когда, во сколько и куда, данное транспортное средство перемещалось и сколько, где находилось?
Мы подписываем разрешение на использование GPS и спецсредств, которые устанавливаются в наших автомобилях, на которых мы можем путешествовать. Подписали, забыли, машину пригнали в ведомственную мастерскую, установили - забыли еще раз, насовсем.
 Входящие даты были, начиная с последнего Нового года и по вчерашний день, то есть совсем свежими.
Во второй папке лежали распечатки телефонных переговоров и текстовых сообщений моей верной супруги - матери моего ребёнка.
В третьей папке было несколько чёрно-белых фотографий, на которых я легко узнал свою верную, в разных компаниях. Я удивился насколько она опустилась. Отсасывать на бассейнах и в барах, ей пришлось не только у малолеток, но и у тех, у кого уже давно не стоит: местных обрезаных иудеев - аборигенов из Узбекистана, Грузии, Украины и прочих старперов - полировщиков: Артура, Бориса, Вовки, Гены, Илюши и прочей русскоговорящей блевотины из Норд-Иста Филадельфии. Черномазых, я не узнал. Некоторые из них занимали определённое место в русской общине  и могли забашлять.  За вяло текущий сексуальный процесс, за минет на вяленьком.  Мне стало понятно откуда дубленки? Боже мой, что подумают о ребёнке, какая шмара его мать? Это просто дизастер. Я не хочу больше иметь с этой женщиной ничего общего.  Теперь на нас будет лежать несмываемый позор. Опозоренный сын, опозоренный муж. Этот позор будет всплывать снова и снова и нам будут тыкать пальцем в спину при каждом удобном случае. Где сука, были твои мозги? Оставаться жить в Филадельфии, становилось невозможным. Как я все это, буду объяснять ребенку? Жена не та - красна, а которая мужу - верна! Апофеозом её падения и семейного дизастера, был неприятный эпизод, когда мы с Алешкой в один из вечеров позвонили ей, чтобы сказать, где находится ключ от дома, потому что мы уходили, на случай, если она захочет вернуться домой? Трубку взял один из ее барыг, недоношенный пигмей ростом метр пятьдесят на каблуках - Артурчик Рубинов, хозяин узбекской харчевни с одноименным названием, расположенной на перекрестии улиц Баселтон и Байбери в русском районе города. Этот самаркандский ублюдок, на полном серьезе меня предупредил, что если я буду беспокоить ЕГО ТЕЛКУ(!), то ему придётся со мной разобраться! Фу, какая мерзость!
Для полной справедливости, я считаю будет уместным, если она всю эту пи*доту наградила гепатитом "Ц" также как и меня! Ну а они, естественно, награждали своих близких, целовали своих жен и детей после её п***ы и моего х*я. Ведь по факту, они теперь стали настоящими "вафлерами"! Это наверно нехорошее пожелание, но очень уместное! В справедливом мире, по факту, им никто руки не подаст и не допустит в свой круг! Они, априори, становятся прокаженными.
 В самом диком сне, я не мог представить, что какое-то недоношенное убогое чмо, какой то чепушила, будет со мной разговаривать в таком тоне, угрожать и разбираться из-за моей собственной жены! Это было уже полнейшее "пи-пи" и телка, которую я в свое время поставил на пьедестал и на неё молился, буквально на глазах превращалась в гусеницу сороконожку – земельного червя! Я, даже не пошевелю пальцем, мне достаточно сделать всего два звонка: один в блатной мир, второй в госструктуру своей МК и все - эти убогие твари, которые залезли в трусы к чужой жене, муж которой был на нарах, а это считается вообще беспределом используя её слабость, вас ***** просто сравняют с землёй! За один сука мой телефонный звонок! Что вы бл*дь о себе возомнили, грёбаные вы сука терпилы, мерзкие ничтожества, грязные ублюдки - small time pushers?
Ты еб*ный х*й с бугра, "чмо узбецское - метр с кепкой", да ты теперь сука будешь до конца жизни работать на контору и сливать весь свой Узбекистан и иже, которые ходят к тебе на кормежку! И никто, тебе придурку не поможет, как и этому ублюдку Борюсику с детскими садиками, которые теперь будут валить госструктуры, которые два раза не повторяют. Чмо ты немытое, ты куда сука лез, в чьи трусы, ты понимал и ты знал, где её муж находится, у тебя есть элементарная мужская солидарность??? Фу, какая грязь??? Гребаные имбицилы - обрезаные князья 5-й колонны!
Разве возможно этим убогим, включая мою бл*дь и окружение, которые наверняка ходят в синагогу и всякие там свои мечети, лживо молятся своим лживым богам, которых у них никогда, по факту не было, хоть что-то объяснить? Они молятся и делают всевозможную чепуху для облегчения собственной совести. Объяснить элементарную человеческую мораль? Разве они помнят хоть одно из этих священных правил:
Я Господь, Бог твой, Который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим.
Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, и что на земле внизу, и что в воде ниже земли; не поклоняйся им и не служи им, ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои.
Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно, ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно.
Помни день субботний, чтобы святить его; шесть дней работай и делай всякие дела твои, а день седьмой — суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих; ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и всё, что в них, а в день седьмой почил; посему благословил Господь день субботний и освятил его.
Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, даёт тебе.
Не убивай.
Не прелюбодействуй.
Не кради.
Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего.
Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего.
(Исход 20:2—17)
Потом было заключение из агентства Джона, потом её психологический портрет, а потом банковский отчёт и перемещение денег по счетам. Суммы были серьезные. Для меня неожиданные.
Ну что сказать? Моя жена – молодец, ведь не зря же она прожила четверть века с офицером спецназа, должна же была чему-то научиться?! Красава! В сорок пять - баба ягодка опять!
Предварительно полученная инфа от её "лучших друзей", которую я получил путем обмана, полностью совпадало с тем, что я увидел в документах.
  Мне это было нужно. Этот удар и это падение. Для очищения собственной совести, чтобы не накосячить в будущем и не мучаться за опрометчиво принятые решения. Америка, кое-чему меня научила. Научила хорошо.
 Лучше Бродского невозможно сказать и я послушался:

Когда так много позади,
Всего, в особенности - горя,
Поддержки чьей - нибудь не жди,
Сядь в поезд, высадись у моря.

Я кое-что уточнил, кое-что сравнил и со спокойной душой лег в госпиталь.
  Меня подчистили, поправили, зашили, а потом посадили на морфиновую помпу, от которой я тащился и несколько дней был в небесным коматозе. Я не знаю откуда Наташка узнала, что я в госпитале, но она позвонила и настойчиво попросила аудиенции.
Госпиталь университета имени Ханнемана, находился в даунтауне(деловом центре) Филадельфии, рядом с Китай-городом, куда мы семьей часто ходили гулять и покушать азиатской кухни. Она сказала, что находится рядом, купила мне восточные вкусности, которые я очень обожаю и очень хочет заскочить.
- Кура, буквально на одну минуту, проведаю и не буду надоедать – выкрикнула в трубку и отключилась.  Я не смог ей отказать.
Меня перло, как сумасшедшего от передоза и в этот момент, я мог трахать кого угодно и все, что шевелится, потому что мне очень захотелось нежности и женской ласки. От одной только мысли о ее волшебном минете, у меня вставали волосы дыбом везде и особенно на затылке. Морально, я буквально поплыл.
Наташка ворвалась в палату как ураган: высокая, стройная, красивая ****ь, секс-бомба вселенского масштаба с улыбкой до ушей и готовая ко всему! В руках были два больших пакета с ароматной едой. Сколько еды - столько деликатесов?!
Она пахла весной и солнцем!
По-хозяйски сев рядом, защебетала как весенняя птичка от приближения солнечного рассвета и стала выкладывать тарелки и коробки с китайской едой, которую я обожал. Я уверен, что она хотела облегчить мою участь и душевно помочь. Я уверен, её намерения были искренними. Она добрый человек.  Думаю, что она просто запуталась. Обстоятельства её душили, и она старалась как-то из этого дерьма выкарабкиваться, разгребать авгиевы конюшни, потом стресс, потом депресняк и так далее и тому подобное. Общем, типичная американская мутотня. Так живет вся страна. Под постоянным прессом, при постоянном стрессе. Половина страны сидит на обезболивающих, вторая половина - сидит на анти депрессантах. Большая часть из них также потихоньку спивается. Это типичная американская жизнь. Так и выживают. Триста миллионов американских наркоманов. Лучшие в мире!
Я попытался её пожалеть. Я всегда старался её понимать и понимал. Думаю, она хорошая мать и, наверное, хорошая жена. Но уверенно, теперь сказать не смогу.
К сожалению, в этот момент со мной что-то произошло необъяснимое. Я стал смотреть на неё, как на пустое место и мне было очень обидно, что у меня это чувство появилось. Я вдруг осознал, что это всё! Нашей волшебной любви приближался конец. Это железобетон, это стопудово и ничего с собой я поделать не мог. Это просто был мой козлиный характер. Я очень долго терплю, но, когда падает последняя капля — превращаюсь в Брестскую крепость! В непроходимую!
При других раскладах и ситуациях, как это бывало раньше - она бы уже делала мне минет, не обращая внимания ни на что и ни на кого. Мы бы с ней творили беспредел, от которого у нас всегда срывало крышу! Все, что мы хотели!  Мы так жили, это было нормой. Но теперь, я на неё смотрел, как на пустое место. Красивая кукла и ноль эмоций. Пипец. Как раньше - уже не будет!
Нарядная, статная, высокая, с красивой грудью, оху*тельно эффектная, стильная, с пухлым ртом и осиной талией, крутыми бёдрами, длинными ногами и всем остальным, от чего у меня на протяжении четверти века срывало крышу. Общем, Барби!
 Но всё это, уже было не моё. Это все - было пустое. Абсолютно для меня бездушное, как кусок пластмассы или манекен в универмаге.
Она безостановочно щебетала, поправляла на мне одеяло, ласкала шею, восторгалась моими длинными локонами, которых никогда не видела и присев на край кровати, положила руку на внутреннюю часть бедра там, где я особенно любил и от чего всегда возбуждался. Её рука поползла слегка наверх, в направлении моего члена, который так её любил, который так на неё возбуждался, как ни на кого и никогда. Который даже дрожал от её голоса, который я слышал в телефонной трубке.
- Ну малыш, ну ты что серьезно обиделся? Ну, послушай, у нас с тобой такая длинная история, мы так любим друг друга, у нас такой красавец ребёнок. Конечно, я накосячила, прости. Ну, дай мне шанс пожалуйста, просто давай попробуем еще раз, если не пойдёт значит это – всё, я пойму, я сама отвалю! Ты не переживай, я не буду надоедать!
 Она говорила много, она говорила долго, заглядывала мне в глаза и эти глаза были когда-то моими любимыми. Большими, голубыми еврейскими глазами, за которые я мог положить свою жизнь или уложить целую немецкую роту, если того требовали обстоятельства. Но только не сейчас.
 Пододвинувшись ко мне ближе, мы соприкоснулись коленями. Её упругое бедро, обтянутое джинсами-стрейч, было рядом, как лакомый персик, который просился, чтобы его оприходовали. Всё её существо орало всеми голосами – выеби меня, мы сразу все вспомним и все друг другу простим, только сделай это пожалуйста, я теб-я-я-я умол-я-я-я-ю-ю-ю!!!
-  Ну малыш, ты как? - она словно ждала команды, заглядывала мне в глаза, почти прикасаясь ярким, алым ртом, каждый раз, когда приближалась к моей груди или к моим щекам, чтобы что-то сказать. Я слышал её горячее дыхание, я видел её влажные губы, я чувствовал её знакомый парфюм, который всегда сводил меня с ума. Я был уверен, что она ждала команды или хотя - бы намека. Чтобы, как обычно, я слегка взял её за шею, нежно поцеловал и наклонил в сторону ширинки. Как всегда. Она бы с удовольствием исполнила, и я знаю - исполнила бы высший пилотаж. Мы бы улетели опять в космос, как всегда, но, не сейчас, не сегодня и теперь уже, никогда…
Передо мной сидел предатель. Я ничего не мог с собой поделать, как бы я не старался.
 Выдержав неловкую паузу и неуклюже улыбнувшись, я взял её руку, которая лежала на моем бедре и отодвинул в сторону. Перенеся ее аккуратно на край кровати.
 Я смущенно и даже виновато, с чувством глубокого разочарования посмотрел ей прямо в глаза. Взгляд она выдержала. Большие красивые глаза лучились, как два солнца, но были затравлены неопределенностью и выглядели, как у побитой собаки. Они были виноватыми и у меня еще сильнее защемило сердце.
 Мне все-таки пришлось сказать слова, которые никогда бы не сказал и не хотел говорить даже сейчас.  Но сказать их, я был обязан, потому что уже стал другим, и должен сказать слова пацана:
- Извини малыш, уже не получится – пацаны не поймут!

Я до сих пор не знаю был ли я прав? Должен ли я был бороться за нашу любовь, за свою любовь? Я уверен, мне бы это не составило особого труда. Вернуть всё и продолжать жить нашей счастливой жизнью и горячо любить друг друга так, как никто никогда не любил. У нас позади была просто невероятно долгая и волшебная по эмоциям история. История нашей жизни. Когда мы вместе росли, мы вместе взрослели и вместе развивались. Мы прошли через такие барьеры, мы побывали в таких далёких далях, что кому-то, наверное, не хватит и нескольких жизней, чтоб хоть чуть-чуть приблизиться по накалу к тому, что прожили мы. И всегда выходили, с достоинством и честью из любых передряг. Такое взаимопонимание, чувство локтя и биение сердец в унисон, просто так не дается. Значит мы были выбраны Богом.
Я вышел из карательной системы, избавившись от дурных привычек и освободился от всех негативных косяков, которые нам мешали. Я был абсолютно готовым к новой странице наших отношений и был уверен, что это была бы идеальная жизнь. Я стал другим, я стал правильным. Как Мальчиш - Кибальчиш. Хоть иконы пиши. Я очень хотел сохранить любовь и доказать всему миру, что она существует. Настоящая, большая любовь и такие истории, как наша - всегда заканчиваются красиво!
По крайней мере, мне всегда так казалось. Но я должен был сделать то, что я должен был сделать. И я произнес эти ужасные слова.
Я еле выдохнул смертельный приговор нашей большой красивой любви и отвернулся к стене.
 "Вафлером" я быть не смогу. Какие бы не были цели, критерии или условия, но я не смогу прикоснуться к губам, в которых побывал чужой член. Я не смогу поцеловать своего ребенка, после того, как поцелую ее. Это - уже невозможно. Многие это могут сделать, наверно, и делают я уверен, но только не я. Вот фишка у меня такая - не могу и всё! Вернее не смог и хоть дуло пистолета вы мне приставляйте к виску, но у меня не получилось и наша длинная история, и красивая любовь, и ребёнок, и все принципы мира, абсолютно не играют роли и не имеют никакого значения, когда нужно переступить себя. Я не переступил, потому что не смог! Не та биография. И понятия здесь, не при чем!
 Из глаза, который лежал ближе к краю подушки, брызнули слезы, побежали вниз и стали настойчиво капать. Звук был таким громким в повисшей тишине госпитального вакуума, что мне казалось, что это лупит артиллерийская батарея. Это была канонада, которая нарастала с каждой каплей, с каждым ударом слезы о подушку. Как прощальный набат нашей нежной любви.
Просто можно ох*еть, как за пару недель я столько пережил, сколько не переживал за всю свою невероятную карьеру и буквально превратился в плаксу. Просто блин, олимпийский чемпион по нытью! Спасибо любимая, спасибо родная!
 Я не знаю, как долго мы сидели в таком положении, пряча глаза друг от друга? Моя разбитая любовь наконец встала, поправила джинсы и ничего не сказав, несолоно хлебавши молча вышла. Стук каблуков удаляющихся её шагов, отзывался в моем сердце, как прощальный набат и мне хотелось завыть волчьим воем!
Я был уверен, что со мной она прошла великолепную школу выживания и был за неё спокоен. Она не пропадёт! Легко найдёт очередного лоха, для которого всегда - будет малолеткой.
Я уткнулся в подушку и дал волю эмоциям.
В жизни всё имеет свою цену и за всё, нужно платить. Рано или поздно.

КОНЕЦ.
https://proza.ru/login/page.html?edit&link=2024/04/15/982

PS: Уважаемые друзья и дорогие мои читатели!
На этой главе, я заканчиваю повествование своих мемуаров. Пятая и последняя книга - завершение моей истории, будет выкладываться на других ресурсах, которые выберет издательство. Я благодарю вас за то, что все это время вы были со мной и передали незабываемые эмоции в своих рецензиях. Я очень счастлив, что вы у меня есть и надеюсь на дальнейшие встречи.
В Пятой книге, которая называется "Гудбай Америка", по многочисленным просьбам, я расскажу о: Штурме дворца Амина, операции "Geronimo" - как убивали Усаму, работу в 51-м секторе Департамента обороны и NASA в штате Невада, где создается космическое вооружение при непосредственном участии внеземных цивилизаций и их технологий, о моем изучении космоса, про американский дисциплинарный батальон, куда я неожиданно угодил, новую борьбу с системой и окончательную победу, полное президентское помилование, моё долгожданное освобождение, новую любовь  и  возвращение на историческую Родину.
По факту все, что было до этой главы - это была просто разминка. Апофеозом моей судьбы и классической развязкой, будет именно последняя глава моей истории.
Я благодарен каждому, кто заглянул ко мне на страницу и прошел по моей судьбе.
Да благословит вас господь.
Слава России!
Слава братским народам!
Слава Богу за все!
 С ув., ваш Вик(Олег).