Письмо

Мне баба Клава это прочитала
когда домашним светом пирога
меня согрела. И, в очках, строга
уйдя сквозь двери, тихо причитала.

Пошлю, мол, завтра. Что там говорить?
Ты грамотный, в газету, знаю, пишешь,
ты подскажи… Если чего, прилижешь.
Я переделаю. Ну, чтоб не навредить...

***    

Там холодно небось? Грохочет небо?
Вас кормят? Положила полотенце
с которым внуче, ты крестился в детстве…
Передала я нынче в церковь требу…
за здравие бойцов и за твоё,
особо за здоровье атамана…

Сосед богатый кормит игуана…
Здоровый, грива будто остриё…

Вы там станицу, внук, не опорочьте…
 И мёд… А дед – иконку с самогоном…
Уже потом признался, после почты.
Да, кофе, как ты любишь, с кардамоном…

Твоя сидит и не идет из хаты,
всё смотрит телевизор, плачет ночью.
А в телевизоре – солдаты и солдаты…
Мы видели тебя, промежду прочим.


Обыденьки вернулась из района:
скорее, будет на реке наплав.
А что такое, внук, «укрепрайона»?
Директора посадят. Ты был прав.

Воюй, живи, меня похорони
и деда - вот бугай, не смеришь метром:
качает деда и житьём и ветром.
Ты нас за мысли эти не брани.

А Валька все танцует и танцует,
как с магазина, разрядится – в клуб.
Узнает, стерва, как наш внук воюет,
- получит окончательный отлуп.

Вернись, внучок! Победа – это, знаешь,
когда гуляют, плача, рвань и Бог.
И это значит – ты с друзьями смог.
Да сам ты не дурак, все понимаешь.

***   

Я прочитал, заезжий журналист,
сказал - нормально всё, погладив лист,
и вышел покурить. Крыльцо скрипело.
И скрип вселенной проникал сквозь тело.


Мне чудилась на лике балаклава.
Листва качалась, гильзами звеня.
И Родина смотрела на меня.
Внимательно, как смотрит баба Клава.