Роман Танец Пикассо

Первая глава.

Журналист и писатель.

Острота взгляда, ухоженный образ и лоск воспитанности несёт в себе, как ни странно, глубокие корни озорства, иронии и, безусловно, начитанности. Тактичность же грамотна в диалоге.
Повстречались как то молодой писатель с журналистом, приблизительно того же возраста, что и творец.
- О, как здорово, что я вас встретил, - воскликнул подтянутый спортивного вида, одетый в джинсы и белую футболку, журналист, - и видно, что не спешишь, аль задумал новый сюжет?
- Да, привет,- улыбнулся писатель, - так и есть. Есть у меня некоторые намётки на новую вещь.. А ваш брат все хочет пронюхать заранее. Ну, я открыт...
- Подожди, Владимир, дай угадаю, это бурный роман о любви, с приключениями, и убийством. Да? Угадал?
- Нет, Сергей, этот материал я собираю по архивам театральных подмостков.- в этот момент писатель сделал реверанс, и воздухе повисла недолгая пауза.
- Стало быть, это пытка самой Мельпомены, - воскликнул журналист, - пародия на школу Станиславского.
- Ну, почему сразу пытка и пародия, - улыбнулся Владимир, - я хватаюсь за грани того театрального мира, где заканчивается логика и начинается ирония. А вы пили сегодня кофе? Я с удовольствием вас угощу в "Пышечке". Это недалеко.
- Да, я согласен,- произнес Сергей, - тем более там вкусные пирожные. Я и сам вас угощу с не меньшим удовольствием.
Друзья шли по Сенной площади, и между ними завязался странный спор.
- Помните, Сергей, Бальзак писал:
„Никто не становится другом женщины, если может быть ее любовником.“
- Очень точное высказывание! - поддержал беседу журналист, - Но найти такую женщину, чтобы привлекла внимание своей дьявольской красотой и харизмой, не так легко!
Друзья входили в кафе, на улице было пустынно, и в кафе не было много людей. Отдаленно возле окна сидела девушка в ситцевом лёгком платье, и белой шляпе. Она пила латте и держала в ладонях букет ландышей. Запах этих цветов сразу привлек входящих джентельменов.
- Светлана, - воскликнул Владимир, - какими судьбами?
Девушка мягко улыбнулась мужчинам, и сказала:
- Привет!
Мужчины взяли кофе и пирожные, для себя и девушки и подсели за ее столик.
Весна прошлась по Сенной.
- Мы с Сергеем только что говорили о дамах! - сказал Светлане Владимир.
Светлана улыбнулась в сторону незнакомого ещё ей мужчины. И Сергей решил представиться:
- Я журналист из журналов:
"Культура и политика" и "Синий всадник". Меня зовут Сергей Власов. А вы чем занимаетесь, Светлана?
- Очень приятно познакомиться. У меня магазин, антикварная лавка. И я люблю разные истории, связанные с этими вещами.
У Светланы были светло русые волосы, раскинутые по плечам в небрежной причёске, и это придавало ее образу более привлекательный вид. Глаза ее имели миндалевидный разрез, серо - голубые, они светились от обаяния.
Ароматный кофе внёс приятную нотку секрета между этими двумя, и они боялись взглянуть друг на друга.
- Пожалуй, настал момент спросить у тебя, Светлана, - порвал паузу молчания писатель,- какая история занимательной вещицы была самой трогательной?
Девушка снова улыбнулась, и даже как то озарилась, словно затронули самую важную тему ее Мироздания. И тут она сказала:
- Никогда не любила пить кофе с таким упоением, как сегодня!
Все рассмеялись.
И Светлана продолжила:
- Володя, мне досталось из Франции зеркало самой Ольги Хохловой , великой актрисы и великой жены Пабло Пикассо!
Я с удовольствием поведаю эту историю!

Вторая Глава.
Пикассо и Хохлова.

Июльский вечер 1917 года был тих и томим жарким солнцем. Барселона сама выбирала своих героев за их лаконичность и мастерство.
Пабло в эти дни любил захаживать в исторический музей на площади дель Рей. Здесь он много думал о прошедшей эпохе, о войне и о живописи.
Но в этот час он он был в доме на Сан-Пере
в кресле. Так  сидел  задумчиво  крепкий, полураздетый мужчина, с втянутыми скулами и широкими голубыми глазами. Пабло держал на руках кошку, косточками пальцев он набивал знакомую мелодию о подлокотник кресла. И вдруг произнес:
Quand l';toile tombera-t-elle ? -
"Когда упадет звезда?"
К нему подошла Ольга, ей на это время было 26 лет. Она была тонкой и застенчивой натурой, с длинной копной волос, и ясными, карими очами. Она улыбнулась и сказала:
- Звезда упадет тогда, когда ты скажешь слово Богу!
- Я только из мастерской, дорогая, - воскликнул живописец.
- Скажи мне, что ты рисуешь в истине? - спросила его жена.
- Ты, что, Ольга, ты хочешь узнать мой секрет. Что я рисую в целом, это моя тайна, - произнес Пабло, заигрывая с супругой, - но ты можешь разгадать эту тайну.
- Сейчас, я подумаю. Может, это любовь! Бог! Или Рай, как у Винсента Ван Гога.
- Нет, дорогая, ты не догадалась, подумай хорошо, что я рисую.
- А, возможно, цирк, театр,- произнесла вдруг она.
- Да, конечно, театр, - ответил Пабло и обнял Ольгу, - я рисую театр ещё до встречи с Примадонной.
И видит Бог, я счастлив!
Понимаешь, я хочу понять душу актера, его желание сблизиться со зрителем, поймать взгляд, вот так! - Пабло двумя руками схватил воздух подле лица, - и остановить его! Мне нужен этот взгляд, и я ради него иду на все испытания Бога!
- Я могу быть твоим испытанием! Рисуй меня, Пабло!
- У меня горят руки и кисть, понимаешь... Когда я вижу женщину, я уже пьян. Это и есть мой смысл, мое испытание... Я хочу кофе, дорогая.
 Ольга пообещала принести горячего кофе супругу, но вместо этого внесла в комнату небольшое зеркало с длиной ручкой и сказала:
- Этот подарок ты мне сделал, когда мы познакомились, и в этом зеркале, я вижу тебя, милый Пабло!
- Огонь - это всплеск необъяснимых эмоций, его можно выразить кистью или мыслью. В огне рождается искра понимания всего мира. Куда ее занесет ветер признания, так сложится судьба живописца, - сказал Пабло Ольге, - а зеркало хранит мои ладони, и сердце!
- Я прошу тебя, Пабло, рисуй меня так, чтобы я узнавала себя! - произнесла Ольга, - она тихо сжала в ладонях зеркало и присела в кресло напротив любимого.
- Знаешь, когда мой любимый Сезанн рисовал картину "Пьеро и Арлекин", он удивил весь мир своим полотном, потому что это разговор Бога с Дьяволом, - продолжил Пабло, - он сбросил кошку с колен и заходил по комнате, жестикулируя широкими кистями рук, - Он сказал мне про это полотно такие слова: "Когда я рисовал детей, я не видел детей. Это были Облако и Пламя, Бог и Дьявол. Ты только присмотрись в их очи, как они несут мир и войну, и что они хотят сказать, каждый на своем поприще! Но я этот секрет никому не рассказал, только тебе, мой друг, Пикассо!"
- Я видела эту работу Сезанна, - сказала Ольга, - но ты меня сразил своим рассказом. Я видела в ней балет и цирк. Но то, что ты рассказал мне, отчётливо расставляет границы восприятия Сезанновских знамений.
А что ты рисуешь сейчас , дорогой, ты можешь показать мне?
Пабло подошёл к камину, и коснулся ладонями светильника:
Если я тебе расскажу все свои секреты, ты меня переживёшь, дорогая!
- Я молчу с твоих картин, милый! И мне всегда двадцать лет!
- Когда я рисую твои руки, дорогая, я вижу мамины руки, и потому мне очень дорога твоя забота!
- Я хотела бы быть твоим капризом, но это я вижу в глазах твоих портретов, любимый!
- Люди устают... плакать, когда наступают на горло беды и невзгоды... - продолжил Пабло, -  Когда печали вселенские в ступах разводят варево горьких надежд и ожиданий, смешанных с разочарованием и крахом!
Люди устают смеяться, когда навстречу любопытному озорство встречают высокомерный сарказм. Нет радости и от падения в моменты отчаяния.
Люди устают и от рутиной беготни. Только утро, а уже год прошел, а там и вечность. И дети уже пошли в университет.  Люди берегут свои воспоминания, как целостное зерно доброго имени, имени гения.
Люди устают влюбляться...
 Задумайся,  только - они проходят мимо своего человека, потому что, у него
или у нее может не хватить времени.
Люди перестают читать книги и журналы. Они ленивы и счастливы, как дети!
Чтобы изменить что либо в мире, надо начать с себя. Ленивые ищут звёзды!
А Пикассо ищет руки!

Глава Третья.
Встреча на рынке.

После приятной встречи в "Пышечке", Сергей проводил на метро Светлану, и она пообещала новую встречу. Это обещание окрыляло его , и он радостно отправился на Сенный Рынок. Погода располагала к добрым, светлым мыслям, и он предался мечтам о невероятной девушке Светлане, чье имя было уже на слуху.
"Света, Светочка, Светлана",- смаковал он, затягивая сигарету.
Когда он оказался среди прилавков овощей и фруктов, вокруг витал запах рыбы, свежей и копченой, разгареченно перенимая ароматы сладостей и цветов.
И, захотелось ему свежой, морской рыбы и вина. Он стал важно ходить между рядами, как неожиданно его кто то одернул за плечо.
- Привет, Сергей! Вот так встреча! - произнес человек лет шестидесяти с небольшой бородкой, и бакенбардами.
- Вячеслав Архипович, вот так неожиданность, а я вам книгу одну должен отнести. Вся политурка, точно золото. О казнях в Средневековье, - произнес Сергей.
Библиотекарь Вячеслав Архипович удивлённо поднял брови, и сказал:
- Давай, Сережа, неси. Мне такие книги нужны для лучшей архивации материалов! Я тебя искал в "Синем Всаднике", но ты птица... И бываешь так часто, как молния в небе. Знаешь, перила не гнутся, если их не рвать ластиком!
Раз, я тебя нашел, стало быть судьба... Судьба, понимаешь...
- Что значит судьба? - спросил удивленный Сергей, - Я весь в недоумении. Может, во "Всаднике"я бываю в последнее время не часто, но мой ластик сразит этого "Всадника" наповал!
У меня такая история, такая история...
- И у меня история, Сергей! Только это, - тут он нагнулся к его лицу и прошептал: Тайна!
Рынок остался уже позади спутников, и они расположились в кафе с балюстрадой, возле которой находился небольшой оркестр с духовым исполнением. Звучало танго.
Вячеслав Архипович раскупоривал бутыль, и произнес:
Искать день также не легко, как прятаться ночью!
- Я так и думал, что речь пойдет о сокровищах, - произнес Сергей, - но верно ли то, что они ещё там, где вы их ищете?
- Говорят, танго - танец свободной птицы, - сказал Вячеслав Архипович, - я поведаю Вам, Сергей свою тайну,- и он стал разливать вино по бокалам.
Танго лилось по волнам тихого уютного кафе, разрывая субтропики города, и шум трамваев.
И в этой загадочной атмосфере рождалась новая история, как загадка времени.
- Случилось это несколько дней назад, - начал Вячеслав Архипович, - Я встретил женщину в Библиотеке, такую странную, с широкополой шляпой, и длинющей юбкой. Она искала эзотерическую тематику, и я помог ей с выбором книги.
Мы с ней разговорились, и она попросила мою руку, чтобы прочесть предсказание.
- Очень интересно, - смакуя сыр с вином произнес Сергей, - и где же сокровища, на вашей руке это предписание есть?
- Ваш сарказм меня удивляет, Сергей, - произнес Вячеслав Архипович, - она предсказала , что мои друзья подскажут где найти сокровища, только друга надо искать из табакерки, так она сказала!
- Из табакерки , - произнес тягучим голосом Сергей, - вы так поняли, что из издательства, и нашли меня. И я должен поведать Вам свою историю, что ж, она свежа ...
Сергей поведал историю о Пабло Пикассо, и Ольге Хохловой.
Вячеслав Архипович дослушал до конца эту загадочную историю про зеркало, и театр Пикассо, и вздернув вверх одну руку произнес:
- Ещё вина, прошу ещё вина и сыра!
Сергей улыбнулся : Так, куда ведёт нас ваша цыганка в шляпе?
- Прямо в Барселону, в Исторический музей! - воскликнул Вячеслав Архипович.
- Отлично! - произнес Сергей, но со мной пойдут ещё Владимир Ширков , писатель с "Нового Света", и девушка Светлана , она имеет антикварную лавку, знает много разных историй, и о Пабло Пикассо.
- Я согласен обрести новых друзей, что касается Светланы. А Владимира я помню, и вижу иногда. Конечно, вместе будет интереснее и легче, - ответил Вячеслав Архипович.
В этот момент внесли сыры и вино.
- Вино - это страсть художников в часы заката! - произнес Сергей.
Так, неспешно заходило солнце за горячий горизонт, и рождалась новая тайна.

Глава Четвертая. Веер Бриджит.

В Каннах было томно и жарко. Шел 1956 год. Она не приехала к нему, а прилетела словно птица, что упала в ладонь. Бриджит выглядела истинно как Пава. Ее длинную шею обвивали кудри, которые она собрала в хвост. Глаза смотрели упрямо и слегка смущённо.
Они находились в мастерской Пабло. По всей комнате были расставлены подрамники, лежали и холсты.
- Знаете, Бриджит, - сказал неожиданно Пабло, - в живописи важно найти свою мечту, свой стиль.
И не растерять талант по кабакам.
Я плакал над своими полотнами, когда грация истощалась в холодный ритм моего еженедельника. Я воспел женщин, как вот сегодня приглашаю вас на танец. Тут он улыбнулся, выпил немного кофе и продолжил:
- Танго - это танец страсти! А в вас я вижу озорную, страстную натуру. И танго просит незамедлительной акапеллы, - он включил граммофон, -  стука в висок, это ритм жизни и начинается такой танец, конечно, с пяты!
Актриса слегка смутилась, взяла за плечи
смуглого, широкоплечего Пабло, и сделала первый шаг в танце. Он, конечно, улыбнулся, и поддерживая ладонью ее осиновую, тонкую талию в ладонях, повел ее в танго.
Старенький граммофон звучал в мастерской, как оркестр. Музыка плыла повсюду. Бриджит стены казались зеркальными и овальными. Голова шла кругом. Музыка была и в холстах Пикассо, которые смотрели яркими тонами, сопровождая интригующую пару.
Когда танго закончилось, Бриджит лежала на ладоне художника, слегка прикрыв свой нежный взор.
- Я наступила вам на ногу два раза, - с улыбкой произнесла актриса.
- Все три, - произнес Пабло, - все три, милочка!
И он нагнулся для поцелуя.
На следующее утро Бриджит и Пабло вышли в сад, и художник постоянно жестикулировал, рассказывая своей спутнице различные небылицы.
- Пабло, скажи, сколько у тебя, на самом деле яблок?
- Конечно, четыре и кувшин, тоже мой!
А яблоки все твои, дорогая. Все твои!
- Ты рисуешь, как Бог, Пабло! - сказала Бриджит - где тогда осленок?
- Он всегда со мной! С пятнадцати лет, как нарисовал его, он со мной, мой таинственный "Пикадор" Никто не знает, если не задавался этим вопросом, что нарисовано на этом полотне.
Я тогда был слишком юн. Но я искал...
Я пришел к Богу через книгу.
И "Пикадор" молча даёт мне решения задач! Он мой талисман, понимаешь...
- Мое вчера тоже с Богом и я найду тебя завтра!
- Мой талант - обрести нужный цвет, и я его уже нашел!
Бриджит достала из сумочки цветастый веер, и подала его художнику:
Угадай, как меня зовут?
Пикассо задумался: Может, Фрида Кало?
- Нет, мне всегда нравилась яркая судьба Мерлин Монро. А ты, Пикассо - мотылек, который летит на огонь!
- Возможно, так и есть! Я - мотылек, я ищу истину!  И я лечу на этот огонь... Ты даёшь мне этот огонь , дорогая! Ты - моя муза ещё на полвека.
Твой взгляд я поймал сразу, - продолжил он, - ты пыталась обольстить заблудшегося отшельника.
Но взгляд женщины может и избить, и свести с ума! Может оставить такой неизгладимый след, что рисуется только в картинах,  как истина и страсть, яркой и красной краской. 
Этот цвет взят из заката!
Красный, яркий, жгучий, острый как перец!
Я нашел тебя... я теряю тебя... Но твой взгляд навеки будет в этой краске!


Глава Пятая. Музей Пикассо.

Тайна всегда хранится в узком кругу. И тем немногим дано либо познать великие сокровища мира, либо разочароваться в истоках Вселенной.
Самолёт приземлился в Барселоне в горячий, знойный, июльский день. Вячеслав Архипович вежливо подал руку единственной спутнице этого путешествия. А Сергей ловко подхватил сумку с вещами Светланы.
Девушка улыбнулась:
- Мне очень повезло со спутниками!
Писатель Владимир Широков сказал тихо: В этом путешествии нас ведёт провидение!
Когда Пабло Пикассо встретил одну из самых значимых муз его жизни Дору Маар, то он ей сказал: " Я с этого момента буду рисовать не женщин, а сов! Потому что ты - сова!"
- Да, ты стал много понимать в искусстве Пикассо, - воскликнул Сергей, - откуда такие познания?
- Я тоже ищу, потому что мы преследуем определенную цель. Для этого надо понимать этого гения , - сухо ответил Владимир.
Когда друзья обосновались в отеле, через некоторое время они уже находились в Готическом Квартале, в Музее Пикассо.
Среди многочисленных работ раннего Пикассо, особо выделялись серия "Менины".
Наши путешественники остановились возле работы "Менины по работе Веласкеса".
В музее соблюдалась тишина, и Сергей тихо прошептал: Мне кажется, здесь надо быть особенно внимательными, есть где то подсказка. И только мы можем ее разгадать.
Владимир удивлённо смотрел на эту картину и неожиданно произнес: Вы знаете, Пикассо говорил такие слова - "Голубым тяжело нести свой крест, и переносить дипрессию. Зелёным легче выпить абсент, чтобы заглушить боль.
А розовым кажется, что мир вмещается в одном цирковом представлении.
Голубой ищет уединения даже в цирке, а зелёный в цирк не ходит, его можно найти в трактире, - говорил Пабло."
- А что мы должны искать в красном ? - удивилась Светлана, - здесь много красного.
Вячеслав Архипович вскинул ладони вверх:
- Я знаю ответы на все вопросы! Идёмте со мной!
В музее было прохладно и гид недоверчиво поглядывал на спутников из России, которые тщательно изучали полотно за полотном, а затем сорвались и пошли к выходу.
Сергей не мог устоять, и он буквально кричал вдогонку Вячеславу Архиповичу, который размашистым шагом шел впереди:
- Вы можете что то объяснить?
Когда друзья оказались вне стен музея, Вячеслав Архипович начал свой рассказ:
Пабло Пикассо рисовал женщин умных и начитанных. Именно они обозначены у него красным цветом.
Но мы заметили , что в его работах доминирует цвет голубой, то есть уединение.
И искать нам надо там , где можно встретить умную женщину, и где тихо. Это Библиотека!
Неожиданное познание поразило друзей, и они наперебой стали восклицать свои версии поиска сокровищ.
Сегодня вечером они ужинали под открытым небом в кафейне "Sagrada Familia".


 Глава Шестая.
«Горящий жираф» и «Герника».


Шел 1937 год. Фашисты разбивали Испанию. И сердце могучего и крепкого живописца Пикассо было надорвано.
В его голове вертелся разговор с Полем Сезанном о несовершенстве искусства живописи. Сезанн утверждал, что «нет согласия  собственного видения в сотворении холста»
И этот страх впервые сковал и маэстро. Пикассо стоял перед окном, задумавшись.
В тот апрельский день он ожидал в мастерской гостя. Он раставил свои полотна не вдоль стен, а межуя одну за другой, как в галлерее.
Настенные часы  тиканием и легкий шум свежего, легкокрылого ветра за окном, наполнили тишину ожидания.
Когда позвонили в двери, Пабло обрадовался, и вышел навстречу гостю, которым был молодой, честолюбивый художник Сальвадор Дали. Истинный каталонец он был одет в  узкие короткие однотонные брюки, подпоясанные файшей, белую  рубашку, жилет и курточку.
Пабло был напрочь одет в богатый синий халат, запоясанный широким поясом.
Беседа между ними завязалась сразу после приветствия.
- Я ехал несколько миль, - сказал Сальвадор  , - чтобы показать Вам свою последнюю работу. Гитлер своим нацизмом одел всю Европу в платья тряпичного театра. И у моего друга - Лорки не было шанса выжить в этой борьбе. Но остались его строки:
 «Со всех сторон безлюдье. Со всех сторон. Сиротский звон сверчка. Сиротский звон. Сон бубенца во мраке. Сон»
- Сон! - Пабло всплеснул ладонями,- Вы меня заинтриговали. Скорее покажите Ваше тайное полотно!
Сальвадор улыбнулся и достал из папки для эскизов достаточно широкое полотно в темных тонах , на котором был нарисован « Горящий жираф». Полотно еще пахло красками. И Пабло стал внимательно изучать картину.
- Ваша Война в силе Гарсиа Лорка, не правда ли? - произнес Пабло.
- Да, - ответил печально Сальвадор , - эта рана еще свежа. Мой друг навеки останется в моих полотнах. Как впрочем, правда и в том, что я всегда рисую Галу. И иду против вас, маэстро, только потому что иду по вашим следам.
- О, поверьте, - ответил Пикассо  , ваш выбор в сопернике очень верен! Я принимаю ваш вызов не в первый раз, и готов оспорить вашего «жирафа».
Сальвадор  потянулся ладонью к чашке с кофе, и сказал:
- Лакомство желаний и богатых, и нищих в трапезе войны граничит с теорией звука свистящей гильзы. Что есть жизнь без остатка?
Нет уже ни поколения, ни искусства, ни культуры, ни истории, ни вины перед эпохой!
Пабло мягко улыбнулся в ответ: Вы ветрены, мой друг. У изваяния покаяния не ищут, но трепет… трепет может разбить любой апломб войны. А вы говорите, мы теряем искусство, культуру и историю.  О, нет! Готов поспорить, мы закладываем новую историю!
Знаете, я так люблю писать женщин. Женщины - это моя страсть и интрига всей жизни. Но ваш «жираф» разбудил во мне протесты войны, и я уже в поиске выражения на холсте этого протеста!
Мне понравилась ваша картина, удивительно она сложена, как никакая из предыдущих ваших работ.
- Я привез Вам , маэстро, - ответил Сальвадор , - историю дикого Ангела - «Горящего Жирафа». Историю, в которой нет ответа, и нет времени у самых смелых моих решений, фантазий и воспоминаний.
Пикассо еще раз подошел к картине. И внимательно всмотрелся в образы: Вы ненавидите войну, но эта женщина на костылях, что на переднем плане, разве это не сам Гитлер! Кто же в ответе за будущий мир?
Сальвадор сорвался с места, и закружился вокруг стула:
- О, да! О, да! Он тоже горит! Гитлер своим нацизмом решил покорить весь мир, как Сальвадор своим сюрреализмом осветит этот мир! Я воплощаю свои фантазии и пишу Псалмы!
- А Вы , маэстро, в ответе за мир!
- Я скоробей, мой друг, - ответил Пикассо, - Я буду жалить своим кубизмом Вашего Гитлера! И я в ответе за мир!
Через месяц по заказу правительства Испанской Республики для испанского павильона на Всемирной выставке в Париже, Пабло Пикассо напишет картину «Герника», которая не просто испугает Гитлера, а сведет с ума весь Третий Рейх.