Прицепщик

                П Р И Ц Е П Щ И К

   Деду Ивану за семьдесят. Нынче у него гости -- из города приехали, внуки приехали. Под вечер прикатили. Аккурат к ужину. Отужинали. Хорошо отужинали: с домашней наливочкой да снедью деревенской -- и сытно и пользительно. Теперь сидят на лавочке, разговаривают.
   -- Вот, скажите, молодежь, -- оправив усы вопрошает дед, -- а знаете ли вы хто такие прицепщики? Ну ясное дело -- и слыхом не слыхивали. А вот люди старые, да и моего поколения, хорошо помнят хто энти загадочные существа -- прицепщики. Вот я вас щас и просвещу.... Пардоньте, мине, кажется, эсэмэсят... Да где ж моя мобила, куды ж я её сунул? А-а, вот она! Тэк-тэк-тэк, чего нам тута?.. О, опять какой-то беспроигрышной лотерейкой сманивают; отправь, мол, нам всего-то полторы сотни рублей и через день-другой мллионером станешь. Вот мудрецы! Щас, раскошелился , нашли дурака... Соседка Лизка семь разов по полтораста отсылала и чего? И ничего. Проказники... А можа попробовать -- вы как, внучки? Отрицательно машут головами. А младшенький (вот же умница!) вздохнув, молвит: "Чему бы грабли не учили, а сердце верит в чудеса." Значит, чего -- фигу им, а не рубликов? Ну, так и поступим... Старый опускает сотовый во внутренний карман пиджака и сомкнув кустистые брови, вопрошает: "Дык об чём я вам тута?"
   -- О каких-то прицепщиках рассказать хотел, -- напомнил старший внук Илюша.
   -- Гм, о каких-то;  не о каких-то, а о самых что ни на есть настоящих. -- Дык вот, -- начал дед, -- раньше, почти до начала семидесятых годов, когда и в помине ещё не было тракторных навесных плугов, были плуги прицепные, и чтоб сцеплять их с трактором, трактористу и был придан помощник -- прицепщик, в чью обязанность входило выполнять в общем-то немудрёные операции: прицепить-отцепить плуг, во время пахоты сидеть в жёсткой металлической "сидушке" и рулить -- где плуг выглубить, где заглубить, где совсем из земли вынуть... Работка ещё та -- хилому не справиться, потому и шли в прицепщики ребятки крепкие, сноровистые, не нытики. Ни пыль, ни зной, ни пронизывающий сиверко не должен быть прицепщику препятствием при выполнении им его важной миссии.
   Да-а. Вот и я был прицепщиком; в неполных семьнадцать плуг оседлал. Правда, к тому времени придумали ставить плуг на автомат, в траспортное положение, тойсь, прямо из кабины: прочную верёвку привязывали к рычагу на плуге, пропускали в кабину... Рывок и опс! -- плуг поднят ещё рывок и орудие в земле! Но это на ровном поле, с длинным гоном, не на неудобьях, где с плугов и за смену не слезть.
   В тот день в деревню приехали артисты. Мы же с дядей Лёней пахали дальнее, Девичье называется; длиннюще-е! И ровное, что столешница. А пылища -- не продохнуть. Работа ладилась, механизмы не ломались... Припозднились мы тогда - побольше хотелось вспахать... Ну как жа: передовикам и почёт и слава, ну и денежки конешно.. Слава -- хорошо, однако и концерт поглядеть неплохо бы, а время идёт, а он, концерт-то, и начнётся вот-вот... Начнётся, а я тут...
   Еле уломал дядьку отпустил чтоб. Смилостивился; валяй, говорит, уж как-нибудь без тебя деляну добью; токо, говорит, потом обскажешь чего да как там было. Я с поля -- бегом!   Переодеваться не стал -- пришёл в чём был. Народу-у, что сельдей в бочке. Вошёл в коридор. Все меня сторонятся, уступают -- измазаться страшатся... А мне только того и надо; и я потихоньку, бочком-бочком... И вот уже вижу сцену. На меня шипят: "Ванька, ты хучь мордаху бы умыл; ну прям мавра какая-то!" А када мне было мыть её; я ж прямо с "корабля"...
   Перед концертом выступал лектор -- лысоватый, щуплый, в очёчках. Звонким голоском лектор говорил о международном положении, о жизненно необходимой дружбе народов всех стран, о притеснении проклятыми буржуинами жителей африканского континента. "Все люди на Земле, -- запальчиво кричал он,-- люди всех языков и цветов кожи должны жить в мире и дружбе!" Затем, по-гусиному вытянув шею, оглядел зал и радостно воскликнул: "Правильно я говорю, товарищ негр? Я к вам обращаюсь, товарищ, да-да, к вам!" И показал рукой туда, где стоял я. Измазанный солидолом, густо припудренный пылью, я, видать, и впрямь походил на негра. Дружбан Витька, прыснул под отворот пиджачка и локотком мне в бок: отвечай, мол, тебя человек спрашивает...Я вначале оробел, а потом неожиданно для себя самого
выпалил: "Правильно!"
   И тут все зароптали, заволновались, взоры всех устремились в мой угол. А лектор, весёлый лысый дьявол, аж взвизгнул от своего открытия.
   -- О, так вы говорите по-русски?! -- радостно вскричал он.
   -- Да, говорю, -- сглотнув, буркнул я. -- А что в этом такого?...
   Я сам не понимал, что со мной творится, что вообще вокруг меня происходит, я был точно заколдован. А лектор:
   -- Да-да, разумеется, ничего незаурядного... Но, товарищ негр, всё ж, не могли бы вы подняться на сцену?
   Это было уже слишком. В зале стали похохатывать, а после очередного предложения городского лектора взойти на сцену и "сказать несколько слов товарищам колхозникам" зал взорвался оглушительным хохотом. А лектор, стараясь перекричать моих земляков, колотил по трибуне сухим кулачком и сердито восклицал: "Что здесь смешного, что? Пожалуйста прекратите смеяться! А вы, товарищ, всё ж, пройдите, пройдите на сцену!.."
   -- Нет, -- крикнул я, -- не пойду я к вам ; лучше до дома пойду я...
   В следующий миг я был уже на улице, а ещё через пару минут шумно плескался в деревянном ушате с ещё не остывшей от дневного пекла колодезной водицей.
   ...Вот так-то вот, внучатки, -- закончил свой рассказ дед Иван. А самый маленький, пятилетний -- правнучек деда, с самым серьёзным видом заявил: "Кахта я подласту, я тозе стану плисепсиком!"

                Владимр ХОТИН