Глава IX. Курьезы

               
                Курьёзы
     Смешных случаев и комических ситуаций в жизни моих родителей, как и в любой другой, было немало. Особенно в этом отношении отличался папа. Причиной тому служила, видимо, своеобразие его характера, в котором сочетались на первый взгляд несочетаемые черты. Детская наивность и недоверие к очевидному, потрясающая доброта и вспыльчивость, часто по ничтожному поводу, щедрость в большом и некоторая меркантильность в мелочах. Он не умел, да и, скорее всего, не хотел подстраиваться по кого-либо или под что-либо. О людях мог судить грубовато, прямолинейно, Но, как показывала впоследствии жизнь, всегда очень верно. Своим прямодушием, бесхитростностью папа нередко обескураживал окружающих, попадал из-за этого в комические, часто неловкие, ситуации. Он мог, например, профессору консерватории известной национальной принадлежности рассказать неприличный анекдот про «махрового еврея», сам при этом искренне и заразительно смеялся. Профессору ничего не оставалось, как тоже слегка подхихикивать, слушая отца. Я же в этот момент не знала, как выйти из положения, да, собственно, что я могла изменить… Уже всё было сказано.
      А вот случай, совершенно обычный для папы. В одно из воскресений они вдвоём с мамой поехали на огород, так говорят - «на огород», а не на дачу -  у нас на Алтае. Водил машину он не так давно и потому очень своеобразно: сидя за рулём, часто громко разговаривал, жестикулировал, обозревал всё вокруг - иногда в ущерб вождению. Мама, большая любительница мороженого, попросила его притормозить возле киоска, который находился как раз рядом с перекрёстком. Не знаю, что его в этот момент отвлекло, или он не услышал до конца просьбу мамы, но произошло следующее… Притормозив, не доехав до светофора, он продолжал о чём-то громко беседовать с мамой, не поворачивая головы. Мама предупредила, что пошла за мороженым, и выскочила из машины. Дальше - уже с её слов…   
     Купив мороженое - несколько порций, так как мама никогда не ограничивалась одной, она, вернувшись на место высадки из машины, не обнаружила там наше многострадальное авто под романтичным названием «Журавушка». Все названия машинам давал папа: первый москвич ядовито-василькового цвета именовался Яшкой; семёрка - Журавушка, наконец, лада Калина - Букашка. Итак, мама в растерянности застыла на месте, лихорадочно оглядываясь с тающим мороженым в руках, но без копейки денег и без ключа от квартиры. Уехать за город на общественном или каком-либо другом транспорте она не могла, также как и вернуться домой… Выбора у неё не было, и мамочка пошла пешком, на ходу глотая «истекающее» на июльском солнце мороженое. А путь был не очень-то и близкий: только от города - километров пять-шесть, да по городу не меньше. Только часа через два она, злясь на отца, себя, нелепость ситуации, добралась, наконец, до огорода, где застала привычную глазам картину: папа из шланга «уливал» (его выражение) драгоценный участок. Он, как выяснилось, даже «не заметил потери бойца», всю дорогу разговаривал с мамой и только уже возле дачного домика, припарковавшись, понял, что ему никто не отвечает. «Надь, а ты чего молчишь?» - спросил он и, наконец, обернулся. Здесь я оставляю право за читателем дорисовать воображаемую картину: реакцию папы, когда он обернулся назад, его недоумение, удивление, страх, озадаченность и прочее.
     Я только не могу взять в толк одного: почему, не обнаружив мамы в машине, он не вернулся за ней и как самому себе правдоподобно смог объяснить её исчезновение. Об этом история умалчивает…

                ***
     Смешные моменты в жизни мамы иногда случались из-за привычного и узнаваемого всеми сочетания её имени и отчества - Надежда Константиновна. Для примера приведу диалог, случившийся между ней и одним из руководителей Рубцовского машиностроительного завода, в ведомстве которого находился её детский сад в советское время. Итак, мама входит в кабинет начальника снабжения, где происходит их первое знакомство. От стола поднимается солидный мужчина и, здороваясь, представляется маме:
- Владимир Ильич!
- Надежда Константиновна! - отвечает мама. Он через небольшую паузу:
-  Владимир Ильич! Мама, повысив голос:
- Надежда Константиновна! Он уже с раздражением:
- Не надо смеяться над историей! Владимир Ильич! Мама, протягивая руку:
- А я и не смеюсь! Я - Надежда Константиновна!
     И ещё один эпизод на эту же тему. Доктор-дантист, к которому мама попала на приём, выдал ей талон с указанием её данных, даты и времени повторного приёма. Мама машинально положила бумажку в сумочку, не посмотрев на запись. Каково же было её удивление, когда она вторично пришла к доктору на приём и, достав талончик, прочитала: Среда, 11.00, Крупская Надежда Константиновна. С улыбкой она зашла в кабинет и, протянув доктору Г* талон, сказала: «Прочтите, что здесь написано…» Врач в недоумении уставился на бумажку, затем - шок, осознание и, наконец, возглас: «Вот дурак! Идиот!» Смеялись искренне и долго… И потом в течение всего приёма он, периодически прекращая работу, закатывался почти детским смехом и восклицал: «Идиот! Дурак!» А маме пришлось изрядно поволноваться за результат его работы.
     Поражает, насколько сознание людей было подвержено неким идеологическим шорам с самого детства, и на родное для нас имя у многих возникал лишь единственно возможный вариант фамилии.