Колыма

До сих пор не затянута язва, та, что тянет в любую погоду,
По наследству она переходит и размером похожа на море.
В ней сокрытая тяжесть репрессий, приготовленных для народа.
Ведь для каждого гражданина, это боль и огромное горе.

Длань закона ложилась на всех, кто-то смог от неё увернуться,
И не важно, была ли вина, люди есть и статейка найдётся.
Для кого-то простой анекдот, смог трагедией обернуться,
Ну, а кто-то от зависти пал, ведь соседская слежка ведётся.

Ладный дом, есть хозяйство, достаток, в записке "кулак".
Слышно рык воронка, он за жертвою новой несётся.
Под пропискою значатся страшные буквы ГУЛАГ.
Эти буквы и горе на память родным остаются.

За арестом допросы, признание и эшелон.
Саркастично-кровавого красного цвета вагоны.
Загоняют как скот преступивших суровый закон,
А народа врагов никогда не иссякнут колонны.

И стоят города на костях, рудники, лагеря, лесопилки.
Кто бывал там и выжил, калекой останется впредь.
Топорами системы рубили как лес, выбивая щепу и опилки,
Заменяя расстрел на мучительно долгую смерть.

Под сурово глядящим со стенки портретом вождя,
Наслаждался течением жизни с ковровым узором,
Засыпал безмятежно под звуки и лепет дождя,
А теперь подыхаешь, как брошенный пёс под забором.

Принимает потоки усопших в промёрзшее братское ложе.
Обменяв на бездушные цифры статей имена.
И студёной рукой, прорываясь гангреной под серую кожу.
Обнимает безжалостно... Кровожадная мачеха... Колыма.