Когда иногда забредёшь в ресторан

Когда иногда забредёшь в ресторан,
Из переулка желаний конечных,
Зажигаются синие свечи,
И начинает шептать барабан;
И саксофон,
          думая только мгновение,
                играет вечное.
Мерцает металл позолоченных кнопок,
И музыкантов душевность застенчивая,
Из медных округлых глоток,
Выдыхает тайности человечьи;
И приходит задумчивый город
С глазами трамвайного одиночества,
На души нанизывая инoчество,
Затянутых  в полуночества ворот.
Но город этот – не тот
                что за стенами ресторана,
Город этот – тоска и печаль, – в саксофон,
Который прыгнуть хочет с земного стана,
Но не может, и приходит  тогда сон.
И сон становится жизнью второй,
Третьей, четвёртою – иной.
И люди города жизни неспетой
Уже не похожи на прежних,
Чадных, маетных, и безнадежных,
Опутанных болью и скорбью газетной.
И нет ни сегодня, ни завтра,
                ни зла, ни добра,
Лишь только свечение звуков
                из древа эстрады,   
Что пальцы, как листья, спадают с бедра,
И чувствуют губы волос шелестящие пряди.

Но вот ресторан замолкает,
Поднимаются стулья...
Саксофонист, сутулясь,
В футляр складывает саксофон,
А я наблюдаю за ним из недужного улья,
Как его покидает жизни проигранный сон.
И не верится взгляду в тот час,
Что сердце его –
                отлетавшая птица,
Хотя,
     когда  плачется «весь этот джаз»,
Печальник
         сиятелен
                как пред божницей.
И так каждый день:
Кончается речь саксофона,
Бросая на стены тень,
Он медленно и сокрушённо
Уходит в город пробитым пистоном,
Город  любви и холопского стона.

За ним ухожу и я.

1980-84 гг.

Представлены полотна Майлса Салливана.