Экстремитас Extremitas - Стихи разных лет - 39

___________________
Из цикла стихов
"Экстремитас (Extremitas)" (1981-1982)
___________________

ЛЕВ ГУНИН


    СТИХИ
РАЗНЫХ ЛЕТ

   избранное



Стихотворения, сборники, циклы
Памяти моего дорогого брата Виталия


    ИЗДАНИЕ 2019

    © СТИХИ РАЗНЫХ ЛЕТ, переизданы в 2019.

______________

Возможны ошибки в передаче текста везде, где использована автоматизация. Тем, кого интересует творчество этого автора, можно порекомендовать альтернативную версию (с обложкой, иллюстрациями, авторской вёрсткой) -

В это собрание вошли избранные стихотворения разных лет. Если нет географической ссылки, то, как правило (это касается стихов 1970-1991), стихотворение написано в Бобруйске (Беларусь). Разножанровость, характерная для автора, и очень разные (по тематике, по образности, по типу) стихи в одном цикле или сборнике: это - широкий охват явлений, "вариантность личности", артистическая "смена" персонажей "первого лица".
______________________

© Лев Гунин: автор стихов; дизайн обложки; вёрстка; и др.
© Фотопортрет Виталия Гунина на первой заглавной странице.
© Михаил Гунин (отец Льва, фотограф): фото на первой заглавной странице.
___________________________


Я уже получил свою порцию кайфа от мягкого охаивания авторов "Лимба", и вдруг на глаза попался ещё один. Как-то я его пропустил в своей разгромной статье год назад. А ведь экземпляр особенно любопытный. Взять хотя бы "Воскресное утро-10". Почему десять? Почему не все сто! Или это порядковый номер в цикле, из которого надёргана выборка? "Лене и Ларе" посвящённое утро. Тогда уж лучше весь день: где широта натуры-то? Может быть, мы несправедливы, имея дело с намёком на небанальный поэтический замысел? И заключается он в том, что у автора две гражданские жены. Ну и радовался бы, ан нет, начитается тягомотина, бытовая проза. Стоп! Что-то я, кажется, упустил. Пропустил гол. Мяч, запущенный Соллогубом, отрикошетил от Бродского, и угодил в Гунина. Описательская манера, проза жизни (бездуховность), заезженная бытом любовь. У Бродского:

Мари, теперь в Шотландии есть шерсть
(всё выглядит как новое из чистки).
Жизнь бег свой останавливает в шесть,
на солнечном не сказываясь диске.
В озерах - и по-прежнему им несть
числа - явились монстры (василиски).
И скоро будет собственная нефть,
шотландская, в бутылках из-под виски. 

Виртуозность жонглёра, клыки остроумия... Что ещё?

И у Гунина:

День заползал в сознание-окно.
И в узких щелках глаз его ловили
те двое, что друг друга не любили,
но были ночью целое, одно.

Снег падал так, как будто был туман.
Пурга свирепствовала люто до рассвета.
А утром оказалась вуалетта
на белом дне - оптический обман.

Судите сами. Независимо от Бродского (это очевидно), его младший современник пришёл к чему-то внешне как будто похожему, но внутренне совершенно иному. Что самое необъяснимое: через фильтр того, что писал Гунин в подобной манере, стихи Бродского перестают выглядеть убедительно. То какая-то фраза режет слух, то слышится сбой ритма, то видится смысловая несостыковка. Речь идёт не о сравнении манеры и уровня, не об оценочных категориях. Речь идёт о тех ментальных механизмах, что ответственны за странное искажение восприятия.

Это касательно внешней атрибутики. А если копнуть глубже?.. Так был туман - или не было его? Или автор напускает тумана, следуя сценическому эффекту? Но вы когда-нибудь обращали внимания на то, как падает снег при почти нулевой температуре? Когда влага пропитывает воздух. Та же история - "на белом дне" (скажете: "розовая роза"?). Нет, он всё-таки белый - от снега, просвечивающий сквозь флер промытого влагой воздуха. Автор ничего не придумывает. "Острия отравленные стрел" - довольно высокий пилотаж. Понятно, о чём идёт речь, но без пошлости; хотя бы не живописует соития своего героя, как делают фрейлины из Лимба, живописуя свои собственные. (...) "пошла назад, не одеваясь. Легла в постель."? Привычка? Метель? (Предлог). На парте в аудитории политехникума можно было когда-то прочитать (надпись шариковой ручкой): "Этат парень мне до сраки, Но привыкла, девки-таки". (Подобная реликвия требует сохранения синтаксиса и пунктуации оригинала).

Тут же что-то другое. Рефлекторное. Сомнамбулическое. Социальные связи распались. Норм и причинности больше нет, но (по инерции) конструкция ментальных и физических механизмов продолжает действовать. Снаружи - то же. Но несовместимое с отсчётом времени внутри гибрида из гостиничного номера и холостяцкого притона. Вот и ускользающая тень проекции авторского мышления: патриархально-консервативное воспитание (или конституция?) в бешеном водовороте запутанных неразрешимостей. При всём своём нормативном устройстве, человек оказался за гранью социальных норм и приличий, в том вакууме, где, как в алкогольном делирии, тени монстров на стене (голова верлибра, пришитая к туловищу силлабо-тоники; посвящение двум женщинам сразу; персонификация собственных мыслей в одном флаконе с явлениями) воспринимаются с тривиальностью безразличия. И незаконное проникновение в чью-то жизнь больше не гальванизирует, не поражает чудом.

Именно это меня и зацепило: коктейль из отстранённости и недосказанности. Все остальные участники "Лимба" пишут исключительно о себе и от первого лица - даже если изображают кого-то другого. У этого не так. И в "Воскресном утре", и про Атлантов, и в мини-цикле "Три воскресные песни". Как это понимать? Как приём хамелеона? Не думаю.

Нередко он - словно из озорства - провоцирует ошибочную интерпретацию:

...Часы показывали десять. Было два.
Обед почти кончался. Подавали
сердца под соусом (как в банке), и в хрустальном
сосуде слёзы - запивать.

Если бы речь шла о стеклянной банке, вся конструкция распадалась бы, но тут имеется в виду финансовое учреждение: вероятно, автор последовательный противник ростовщичества, банков и банкиров. Но и аллюзия на стеклянную банку тоже стоит в очереди: и сама по себе, и как метафора, связанная с банковским делом, что слегка приоткрывает завесу над сложностью авторского мышления - со смысловыми цезурами и инверсиями, и метафорами с двойным дном. Все другие довольствовались бы методом подобия и перечисления*.

Все другие постоянно в погоне за конкретикой, за точностью, пусть даже придуманной или абстрактной. У них главное - активное воздействие на действительность. Они всегда в движении, отхватывая свой кусок с усилием. Любую недосказанность они восприняли бы как слабость написанного, и, в конечном итоге, как собственную слабость или несостоятельность.

Все другие решили бы, что

грусть цвета серого льна
бьёт за предел волокна
бьёт за предел глубины
не осознанье вины
не порицанье забот
за досягаемость бьёт -

стихотворение "ни о чём", потому что ажурная конструкция его смысла далека от магистральных путей имеющих хождение в их среде тем, идей, принципов. Тут же - штучная продукция, в единственном экземпляре. Как и это:

не заменить смятением порыв
всё было аббревиатурой смерти
усталая садится птица - срыв
усталые мозги шумят: поверьте....

Это "взрослые" стихи - без вычурных аллюзий или трёхэтажных метафор. Это личные счёты с чем-то, что больше поэтических формул, отсюда привкус инфантильности, отмеряемой пипеткой. Кто, кроме переростков, будет покушаться на что-то большее в наше время? В крайнем случае, постарались бы закамуфлировать, затушевать.

И здесь -

Я связан с нитью прошлого и этого.
Во мне живёт предел ребра досветова.
В глубинах сфер эпох невырождаемых
горят глаза любимых, обожаемых.
Струна души звучит почти без музыки,
подвешивая прикасаний грузики.

Так никто не самовыражается. Пусть говорят, что ни один профессиональный поэт не срисует манеры дремучего маргинала, или что невозможно повторить бред умалишённого. Возможно. И то, и другое возможно. Но зачем?.. Тут же - другой случай. Попытка сымитировать Гунина оказалась бы очень кстати. Как наглядное пособие к тому, что шкатулка не так-то просто открывается.

Другие прокалываются именно на том, на что не хватает собственного жизненного опыта. Здесь - очередной сюрприз. Придуманное и личное неотделимы. Скажете, это - прокол: "В запасе мира - желчь луны и магния, Что освещает фоторасстояния"? Так и подумали бы те, для кого "жёлтый" и "желчь" синонимы. Но желчь не прилагательное, не указание на цвет магния (серебристо-белого металла). Здесь характеристика желчности несолнечного освещения, с разветвлённой системой культурологических, литературных, и внелитературных аллюзий.

Вообще, у Гунина (в целом) на порядок меньше прилагательных, чем в творениях маргиналов, что (если верить Бродскому) считается индексом профессионализма. В отдельных (редких) случаях он умышленно фонтанирует чуть ли не одними прилагательными, но это уже специфический приём, сходный по действию с формами речи, точнее, метод, перенесённый из Серебряного века.

В чём ещё принципиальное различие? Наверное, в том, что другие осознали себя частью "потерянного поколения" на десять-пятнадцать лет позже. В 81-м до развала огромной мощной державы оставалась целая эпоха "надежд, стремлений, устремлений". Это ощущение коллективного одиночества пришло гораздо позже - по меркам одной человеческой жизни. Поэтому он одиночка, "белая ворона" в стае грачей, скрывающий это, зажимающий собственный рот, когда приспичит заявить с открытостью Соллогуба:

Я ненавижу человечество,
Я от него бегу спеша,
Мое единое отечество -
Моя пустынная душа.

И щегольство цинизма его отталкивает, и словесных дуэлянтов он обходит стороной.

Всё потому, что его отечество - эпоха российско-европейских 1890-х, по которой он тоскует как по Родине. Это объясняет многое. Но не всё.

Откуда столь разная манера, стилистика, лексика? Можно подумать, что эти стихи писали разные люди. А ведь здесь не мимикрия, товарищ майор. Это действительно писали разные личности. Мы имеем дело даже не с раздвоением личности, но с множественной личностью, как сказали бы в соседнем купе, где сидят только что побывавшие на конференции психологи. Непроницаемый чёрный ящик Станислава Лема позавидовал бы загадочности Гунина. Пусть кое-где иллюзион и шутовство.

Само собой разъясняется этим и другое: почему оставлены без развития самые фирменные находки. Любой другой стал бы разрабатывать золотоносную жилу, как выспренно выразился однажды то ли Делицин, то ли Гильфанов, то ли Асиновский. А этот - застывает на достигнутом, бросает потенциально перспективное, и начинает сначала. Всё понятно. Прежняя личность самоустранилась, активировалась другая, ей неинтересна прежняя находка.

Всем известны высказывания авторитетов: стихи не пишутся, но "приходят", "случаются". Как падение метеорита. В тех, которые сконструированы, нет магии. У Гунина она есть. Не зависящая от него. Наверное, даже вопреки его одиозной личности. Почти в каждом его стихотворении есть что-то неуловимое, завораживающее. Редчайшее единство просодической инициации - и реализованных визуально строк. Для этого надо иметь ухо музыканта. Говорят, он и есть музыкант (по профессии). Что до формальной безупречности... в целом - этого не скажешь. Точнее, встречаются у него и почти безупречные стихи. Но они мне нравятся меньше. За редким исключением, в них нет разгона, нет напряжения. Такое впечатление, что автор сознательно отказался от "гладкости" без огрехов. Из солидарности с талантливыми дилетантами, что ли? А что? Может, и так. На него это похоже. Но я не сомневаюсь, что читательская тропа к лучшим из его находок не зарастёт никогда, и в этом ещё один парадокс его уникального подвижничества. -- Без подписи (меня итак узнают).
___
* Ещё одна подобная провокация: "творимые и здесь, и там, и тут". То, что это не тавтология, явствует из контекста.
________________________




ОГЛАВЛЕНИЕ:

1. Под небом каменным струи дождя крючковатые. (…)
2. ДЕТСКОЕ-1.
3. ВОСКРЕСНОЕ УТРО-10. (Лене Барановой и Ларе Медведевой)
4. грусть цвета серого льна (…)
5. ДЕТСКОЕ-2.
6. Не заменить смятением порыв (…)
4. без приличия
    нету отличия (…)
5. Я связан с нитью прошлого и этого. (…)
6. POST FACTUM
7. Наружные вены души (…)
8. ТРИ ВОСКРЕСНЫЕ ПЕСНИ
9. EXTREMITAS
10. ОЖИДАНИЕ РАССВЕТА

________________________________________


___________________________________________________

Виталий Гунин. Река. Кувшинки. Картон, масло, мастихин. 
___________________________________________________________

Лев Гунин
________________________

     E X T R E M I T A S
________________________


Лене Барановой и Ларе Медведевой



Из цикла стихотворений 1981-1982 года


                         (отрывки)




   *       *       *

Под небом каменным струи дождя крючковатые.
Луж эбонит.
Увиты стены водными канатами.
Мрамор дороги блестит.
Римское встало иллюзией
по прихоти пенной дождя.
Дома патрициев фузией
на стыке двух или трёх начал.
Лбы фасадов упёрлись в занавес капельный.
Город насуплен. Молчит.
И слой на окнах мерещится вафельный.
Телами в простенках рябит.
Спешат колесницы к ротонде прозрачные,
бряцают дальне мечи и щиты.
И сгорбились вазы и статуи дачные
от струй или времени пустоты. 

----------------------------------------------



ДЕТСКОЕ-1.

Ёжик-вожик
жил без ножек,
и не ведал он
дорожек.
На коляске он
лежал,
и на дудочке
играл.

----------------------



ВОСКРЕСНОЕ УТРО - 10

                        Лене Барановой и Ларе Медведевой.

День заползал в сознание-окно.
И в узких щелках глаз его ловили
те двое, что друг друга не любили,
но были ночью целое, одно.

Снег падал так, как будто был туман.
Пурга свирепствовала люто до рассвета.
А утром оказалась вуалетта
на белом дне - оптический обман.

Полоска снега снизу, на окне,
всё ширилась, вбирая слой за слоем.
Казалось: в блеклом свете эти двое
засыпаны побелкой, как во сне.

Она собрала всю свою одежду,
разбросанную в спешке на полу,
привычным жестом волосы подрезав,
рванулась взглядом на торшер в углу.

Снег падал с неба ватой до земли,
и в тротуарах утопали те же,
что в логовах остаться не могли,
бредя внизу; а здесь, на высоте,
глаза её блуждали по одежде.

Глаза её блуждали по плите,
где был картофель в миске тёмно-красной;
торчком объедки трапезы вчерашней -
как пятна слёз на выцветшем листе.

Окурки червяками безобразно,
остатки кофе в чашках на столе,
и рюмки, перепачканы в золе,
захватанные пальцами.
                И праздно

предметы жили в полумгле вокруг.
Она пошла назад, не одеваясь.
Легла в постель. "Наверное, ты знаешь,
я не пойду домой. Метель".
Испуг?..

Испуг… Ведь может всё развоплотиться.
Исчезнуть. Убежать из высоты.
И воскресенье перестанет длиться.
И упадут безвременья мосты.

Запретное, греховное томленье
уйдёт, не возвратится никогда.
И явится другое воскресенье,
что скукою спрессовано в года...

И он кивнул. На локте приподнялся.
В глаза её, как в омут, поглядел.
И тела обнажённого касался,
где острия отравленные стрел.

Спешили люди за окном, внизу.
Ползли машины. Снег летел, как вата.
И он смахнул пылинку, как слезу,
и наклонился грубо-виновато.

---------------------------------------


        *         *         *

грусть цвета серого льна
бьёт за предел волокна
бьёт за предел глубины
не осознанье вины
не порицанье забот
за досягаемость бьёт
тайное что-то кладя
в то что себе не судья
цельная серая грусть
в серых подъездах   и пусть
свет негасимо в окне
шрамы теней на спине
пусть неделим и забыт
долгих ночей сталактит
грустное эхо на дне
словно монах в сутане
чьё-то лицо за стеклом
будущим плачем о нём

---------------------------------



    ДЕТСКОЕ-2.

Крот слепой. Не видит дома.
Только Тьма ему знакома.
Даже если умирать,
ляжет он не на кровать.
И пушинкой станет, чтобы
полететь на небо к Богу.

---------------------------------



        *        *       *

I targn;;em, by wydrze;
cho; skarg;, j;k grozy...
Milcza;a...

               Leopold Staff

не заменить смятением порыв
всё было аббревиатурой смерти
усталая садится птица - срыв
усталые мозги шумят: поверьте....

поверьте что дошёл я до конца
другие же дошли до середины
я вижу в прошлой жизни только спины
и не увижу никогда лица

и в комнатах где тумбочки и полки
мне не узреть начертанных путей
они запретный плод моих идей
они как будто уличные толки

всегда запретно счастье у лица
когда казалось: протяни лишь руку
и обречён всегда агнец на муку
пока мы чтим заклание агнца

всегда лишён избытка сил кто чище
а кто сильней всегда лишён тепла
тот и другой ничтожны против зла
и остаётся только пепелище

грядёт бредёт антихрист в рясе пыльной
не сокрушив копытами пути
и черепами попранных хрустит
скрывая морду в чёрной коже крыльев

и падают без боя без войны
дома и башни обращённых к небу
и вера угасает без страны
и животы слипаются без хлеба

и я разрушен…  
не восстановим
спокойный храм в моей душе покорной
и на дорогу вышел я один
в конце которой
чёртик беспризорный

уже без мук без страха без потерь
всё пройдено всё проклято всё взято
и только в облаках открыта дверь
но слишком высока и слишком свята

------------------------------------------------


        *        *        *

без приличия
нету отличия
нет у регалий прав без обычая
и без личины не выстричь величия
из шерсти колтунного единоличия

всё так связно как было задумано
мир полярен не так как мы думаем
ходят парами швы дихотомии
на предвечных полях лоботомии

и для скважины каждой подобия
три-четыре ключа приготовлено
и для горла трахеи кишечника
ядов множество есть у кузнечика

и для бога есть чёрт как положено
всё повязано всё перемножено

---------------------------------------------


        *        *        *

Я связан с нитью прошлого и этого.
Во мне живёт предел ребра досветова.
В глубинах сфер эпох невырождаемых
горят глаза любимых, обожаемых.
Струна души звучит почти без музыки,
подвешивая прикасаний грузики.
В запасе мира - желчь луны и магния,
что освещает фоторасстояния.
И открывает шторки объективные,
две створки, до конца не постижимые.
Рисует бремя вздохи диспозиции
не эпигонской кистью дефиниции.
Раскроется в глуби каркаса алое,
как дула пушек из бортов до палубы,
не уставая метрономом вечности,
гигантом, обращённым против млечности.
И связывает прочно нить дыхания
два рода, два конца, два расстояния.

----------------------------------------------


     POST FACTUM

Атланты, руки опустив,
пошли вздремнуть за косогором.
Упало небо. Ветер стих.
И вылезло на берег море.

И снегопад дома покрыл,
и воздух он смешал с землёю,
и фонарями призрак плыл,
сцепившись в вихре сам с собою.

Светили окна сквозь него,
как будто хищники глазами,
как будто всадников без шпор
сквозь мглу просвечивало знамя.

И шёл прохожий сквозь пургу,
порывы преодолевая,
как шёл охотник сквозь тайгу:
сугробов, бурь не замечая.

И та, над чьею головой
держал он небо жизни этой
(как зонтик сильною рукой),
его звала "моим атлетом".

Звала "Атлантом" иногда,
а иногда "Кариатидом";
утяжеляла свод звезда
своим капризом или видом.

А он, устав держать такую тяжесть,
ушёл, в постели не своей заснув.
И небо обвалилось, громыхнув
и став обычным снегопадом сразу.

Атланты утром встали, отоспавшись.
А неба больше нет. Разбилось вдрызг.  
Его теперь мила им даже тяжесть,
и каждой золотой звезды каприз.

Но поздно. Не собрать его осколков.
Что толку в том, кто виноват?
И без людей планета, без потомков,
и не вернуть им ничего назад.

----------------------------------------------



       *       *      *

наружные вены души
что кровью набухли за окнами
чернеют ракетными соплами
весь вечер собой заглушив

бледнеют к утру фонари
и мир весь ночной и заснеженный -
продукт эфемерной зари:
как снимок давно передержанный

и то что случается в нём
взрывается болью незнаемой
и окна пылают огнём
и души огнём пожираемы

и блещут церквей купола
во тьме своим блеском чуть видимым…
на срезах чернеет смола
и капает кровь мира нитями

и связью различных миров
что сосуществуют пространствами
от города до городов
что княжествами и ханствами

что с именем Бога встают
не зная что Богову Богово
не зная что счастье их труд
и что назначенье - их логово

-------------------------------------


  ТРИ ВОСКРЕСНЫЕ ПЕСНИ

                 I
Подбит был светом вместо меха день.
На жаровню толпы бросая души,
период дообеденный был сушей,
вокруг которой моря дребедень,
и души знали, кто кем будет скушан.

Мельканье ног. Мельканье лиц. Обед.
Сосиски в свёртке. Курточки на детях.
И с сигаретой на балконе дед,
и никотин вонючий в сигарете,
и в ванне засыхает тётя Бетя:
воды ни капли в кранах снова нет.

Стояли статуи на кровлях, наблюдая,
как старый самосвал в снегу застрял.
Колёса буксовали. Назревал
скандал в огромной очереди с краю
площадки между магазинами. И знал
об этом лишь один. И тот пропал.

...Заиндевевшими томатами казались
в халатах продавщицы эскимо.
И близнецы, сопя, переживали,
что "не едят морожено зимой",
носились, и на тётку налетали.

...Часы показывали десять. Было два.
Обед почти кончался. Подавали
сердца под соусом (как в банке), и в хрустальном
сосуде слёзы - запивать. Слова
казались перцем конусообразным
в купюр обёртках - символ шутовства.

Толпа распалась и сложилась вновь.
И стройная девчонка в ней скучала,
мечтая юркнуть вновь под одеяло,
и поднимала удивлённо бровь,
как будто ничего не замечала.

Старик с балкона был уже в толпе.
Он бодро с сеткой семенил на гибель
(стояла у пивной его жена).
В уме торговцы считывали прибыль.
Студенты ждали красного вина.
И голосок старушечий скрипел.

Воскресный день бежал всё дальше. Врозь
бежали в нём толпа и толпы. Лица
дымились от желания напиться.
Но из-за жён опять не удалось.
Вокруг оси должны были крутиться
мужчины, мальчики и юноши. И птица -
обычный голубь - сев на тротуар,
на льду холодном начала коптиться...


                 II
  ПЕСЕНКА ТРОТУАРА
по мне ходят ноги
я хуже дороги -
той что за городом вьётся -
осколок убогий
домами застроен
и мною граница сечётся...
пронзённый шагами
я под каблуками
вздыхаю но вздохов не слышно
ведь если вы сами
с жестокостью к вам же
то камень жалеть будет лишне
и я понимаю
что как ни желаю
не стану столбом или домом
быть может я знаю
что всем тем кто с краю
страдать одинаково плохо...

                 III
             ЭТЮД

Проснувшись у соседки, парикмахер,
облапав свою голову, нащупал
то место, где в мозги засела ночь.

Покрыто было всё снаружи снегом.
На всём лежал благословенный свет.
И парикмахер ждал: опохмелиться.

С вульгарным блеском "Шпигеля" под мышкой,
студент спешил на Круг к своей подруге.
Мальчишки раскупали эскимо.

Таксисты, не успев побриться гладко,
смотрели хмуро в зеркальце машины,
и видели друг друга или снег.

Дородная девица, потянувшись
и груди напрягая, вспоминала,
как позапрошлой ночью была с  н и м.

Она глазела на портрет графини
в атласной рамке, и соображала,
что, если там бы выросли усы.

В другой опочивальне в том же доме
носатый сторож в зеркало гляделся,
и думал, не состричь ли ему ус.

Летала моль по коридору к шкафу.
И двое розоватых мальчуганов
её ловить пытались безуспешно.

Падал снег.

Такси на поворотах буксовали.
С авоськами хозяйки вылезали
и волокли по десять литров молока.

Два милиционера проходили
по улице, и что-то говорили
друг другу еле слышно.

Падал снег.

На третьем этаже водонапорной башни,
оставленной как будто экспонатом,
рабочие играли в рамс. Курили.
И пили водку с перцем.

Падал снег.

Какой-то волосатый иностранец,
проспав всю ночь с известной местной шлюхой,
подумал: "Ей домой, а мне куда?"

На кухне жарились блины на сковородке.
Носки сушились в ванной.

Падал снег.

В гостинице ковровые дорожки
и зеркала на каждом повороте.
И горничная, опершись на кресло,
заталкивала простыни в мешок.
В подвале ждали прачки.

Падал снег.
------------------------------------------
 


          EXTREMITAS
Дай волю волнам. Пусть они несут
к границам постоянным - EXTREMITAS -
твой разум, что избавился от пут,
туда, где в трёх стихиях вьются нити -
творимые и здесь, и там, и тут.

Земля и воздух. Под тобой вода.
Хранят везде загадочные нити,
что отделяют раз и навсегда
о д н о   от   м н о г о г о  условленной границей,
и длятся вечно: мира провода.

И белые колонны из воды
встают немыми стражами Эллады,
являя рукотворные сады
стволами стройными (как тонкий стан Паллады),
и амфоры из-под камней видны.

Вот лопнула струна в груди - граница!
Вот на границе разум задремал.
Встают ограниченья - EXTREMITAS,
поёт освобождение - накал,
то и другое в дымных глубях скрыто.

И, если храмы из груди встают,
и, если ты к чему-то прикоснулся,
то, значит, ты сейчас и там, и тут,
и на границе столб перевернулся.

-------------------------------------------


ОЖИДАНИЕ РАССВЕТА
Быть может, слишком многого хочу...
Рассветом ожидающимся, слёзным
я оплачу висящую звезду.

За окном - полутьма
пепельно-серого цвета.
Неба не видно:
слито с землёй.
И запах ладоней
преследует
вплоть до рассвета.
Вплоть до "завтра"...
Пока!..
_______________
ОБРАЩЕНИЕ ГРУППЫ УЧАСТНИКОВ ДИСКУССИЙ НА ПОЭТИЧЕСКОМ ФОРУМЕ
ЛИТЕРАТУРНОЙ БИБЛИОТЕКИ МАКСИМА МАШКОВА К АВТОРАМ И ЧИТАТЕЛЯМ
(2014) - ДОПОЛНЕНИЯ ВНЕСЕНЫ УЧАСТНИКАМИ ОБСУЖДЕНИЯ РАБОТЫ О МОЦАРТЕ (2023) и (персонально) - Д. C. (2023)

Читатели должны знать, что не только сам автор, но и его стихи подвергаются травле и вымарыванию, так что единственная возможность спасти его поэтические тексты: это сохранять их на внешние (не подключаемые к Интернету жёсткие диски, USB-флешки).
Особенно досталось его доиммиграционной поэзии.
Автор вывез в изгнание около 26- ти машинописных сборников стихотворений. Они состояли из 2-х собраний: 9- ти-томного - 1982 г., и 6- ти-томного - 1988 г. (охватывающего период до 1989 г.). Первое (до 1982 г. включительно) существовало в 2-х версиях. Кроме основных экземпляров машинописных сборников, имелись (отпечатанные под копирку) 2 копии каждой книги.
В 1994 г. они - вместе с автором - благополучно прибыли в Монреаль.
С 1995 г. он взялся вручную перепечатывать на компьютере отдельные избранные стихотворения, а в 2002 г. - сканировать и отцифровывать все привезённые с родины сборники. Примерно в 2006 г. добрался до предпоследнего тома собрания 1988 г. Но, когда было начато сканирование самого последнего тома, именно этот сборник исчез из его квартиры (уже после переезда с ул. Эйлмер на Юго-Запад Монреаля).
Одновременно копии того же тома пропали из квартиры его матери, и из дома его приятеля (где хранился 3-й экземпляр). Это произошло, как нам сообщил автор (не совсем уверенный в дате) где-то в 2007-м году, вскоре после чтения (по телефону) отрывков из отдельных стихотворений Юрию Белянскому, культовому кинорежиссёру конца 1980-х, тоже проживающему в Монреале. Известный поэт и деятель культуры Илья Кормильцев как-то обещал автору издать сборник его стихотворений: из того же - последнего - тома. Проявляли подобную заинтересованность и другие известные люди. Интересно отметить, что именно в 2007 г. Гунина сбили машиной, нанеся серьёзные травмы.
После 2017 г. постепенно исчезли все томики второго машинописного собрания доэммиграционного периода, и, к 2022-му, не осталось ни одного...
Первая редакция доиммиграционной поэзии (включая поэмы) 2008-2011 г. г., сделанная самим автором, оказалась не очень удачной. Она опиралась на рукописные черновики, где почти над каждым словом надписано альтернативное, и целые строки (даже строфы) дублируются альтернативными версиями. Эта редакция была скопирована множеством сетевых ресурсов, так как поэзия Гунина в те годы пользовалась немалой известностью, и была популярна среди молодёжи и людей от 25 до 45 лет.
Вторая редакция (также сделанная самим автором) - несравнимо удачней, и - в 2012 г. - заменила предыдущую.
Однако - с 2013 г. - то ли сервера, то ли хакеры стали заменять файлы первой редакции версиями второй: это регулярно происходило на сайте Максима Машкова (lib.ru), на сайте Сергея Баландина, и т.д. (Следует добавить, что травля автора на сетевых форумах, на литературных сайтах стартовала ещё в середине 1990-х, включая разные хулиганские выходки в его адрес, массированно устраиваемые организаторами).
О творчестве Льва Гунина писали: Орлицкий (оригинал - stihi.ru/2005/04/13-349, перепечатка - proza.ru/2023/06/08/178), М. Тарасова (stihi.ru/2005/04/13-349, перепечатка - proza.ru/2023/06/08/180), А. Коровин и Белый (proza.ru/2023/06/28/175), Игорь Гарин (proza.ru/2023/06/28/170), и другие литераторы, критики, издатели. В этих заметках - прямо или косвенно - упоминается об изощрённой травле. (Более подробно - у Коровина, Белого, и Тарасовой).
О поэзии Льва Гунина на английском и на польском языке писали Kurt Flercher и Агнешка Покровска (?).
В многочисленных интервью сетевым и печатным журналам (к примеру, в интервью журналу " Воркувер" - proza.ru/2023/06/28/171) - сам автор иногда косвенно затрагивает эту тему.
На сетевых форумах обсуждалась систематическая порча литературных и музыкальных текстов. В своё время, отправляемые К. С. Фараю ( Фараю Леонидову) многочисленные варианты перевода стихов и Кантос Э. Паунда подверглись злонамеренной модификации (вероятно, во время пересылки), и в печать пошли не окончательные, но черновые версии. Переводы Гунина текстов (эссеистики) Исраэля Шамира (Изя Шмерлер; знаменитый политолог, эссеист, корреспондент, известен также под именами Роберт Давид, Ёрам Ермас) с английского на русский вообще не вышли в свет вследствие порчи текстов во время пересылки Шамиру. По той же причине сорвалось несколько попыток издания "Прелюдий" для ф-но и сборника "Лирические пьесы" Льва Гунина, которые высоко оценили известные музыканты. (См. Ю- Тюб - youtube.com/@ robertcornell6802).
(Лев Гунин по профессии музыкант, автор многочисленных композиций (включая музыку к фильмам), исполнитель классических произведений (ф-но) [youtu.be/ KyHYzOl-xQY , youtube.com/ watch?v= 94Ac0OAZBAs, youtu.be/ dGKy0yCkKnQ , youtube.com/ watch?v= D2A4RWaDggQ&t= 148s , youtube.com/ watch?v= eCyavxkENF0 , youtube.com/ watch?v= ym0uqTz_poo , youtube.com/ watch?v= eDdh3Fg-H6s , youtube.com/ watch?v= mrMikJVDC60, youtube.com/ watch?v=_ lLdndynze4 , youtube.com/ watch?v= VODlm7l4MNY , youtube.com/ watch?v= 5B8k5H2zKzs , youtube.com/ watch?v= E2Mo5d44WnQ , и т.д.] ; см. также фильмы "Гусеница" ( Caterpillar) - youtu.be/ qeDmEhaXMU8 , "Подушка" (режиссёр Юрий Белянский) - youtube.com/ watch?v= BDrhptcbfwE&t= 48s , Des souris et des hommes (режиссёр Жан Бодэ) - youtube.com/ watch?v= Ctx2sm4ZnAI).

Диверсии против его домашних компьютеров обсуждались с Ильёй Кормильцевым, Юрием Белянским, Кареном Джангировым, Исраэлем Шамиром, Мигелем Ламиэлем, Борисом Ермолаевым, Жаном Бодэ, Владимиром Батшевым, Эдуардом Лимоновым (Савенко), и другими известными личностями, с которыми автор был знаком, но реакция была одна и та же: "против лома нет приёма". Подробней эти случаи описаны в обширной работе на английском языке " The Punitive Health Care".

Биографии этого автора неоднократно удалялись из различных энциклопедий, убирались с многочисленных сетевых порталов, но краткие справки о нём можно найти на сайте Сергея Баландина; в библиотеке lib.ru; в антологии "Мосты" (под редакцией Вл. Батшева, с участием Синявского и Солженицына; Франкфурт, Германия, Brucken, 1994); в литературном журнале PIROWORDS, под ред. Мигеля Ламиэля (английская поэзия Гунина); из-во Pyro-Press, Монреаль, 1997); в сборнике Throwing Stardust ( London, 2003; Антология Международной Библиотеки Поэзии, на англ. яз.), English Poetry Abroad ( London, 2002, на англ. яз.); в газете " Hour" ( Montreal, Quebec, Canada); в сборнике " Annual Poetry Record" (Из-во Международного общества поэтов, Лондон, 2002); в культовом издании "Паломничество Волхвов" (Гарин, Гунин, Фарай, Петров, Чухрукидзе: Избранная поэзия Паунда и Элиота); в @ НТОЛОГИИ - сборнике стихов поэтического клуба ЛИМБ (Поэтический Клуб "Лимб". "Геликон-плюс", Санкт-Петербург, 2000); в в журнале АКЦЕНТЫ (1999); в СК НОВОСТИ (статья, написанная в сотрудничестве с кинорежиссёром Никитой Михалковым, Июнь, 2000. (Номер 27 (63), 14.06.2000); в публикации "Университетская пресса" ("Маэстро и Беатриче", поэма Льва Гунина; СПБ, 1998); в "Литературной газете" (Москва, №22, май 1994 г.); в литературном журнале ВОРКУВЕР (избранные статьи, интервью и поэзия Льва Гунина, Екатеринбург, 2006); в журнале поэзии ПЛАВУЧИЙ МОСТ (публикация избранных стихотворений, 23 декабря 2014 года. Москва - Берлин); в литературном журнале " AVE" (Одесса-Нью-Йорк, Номер 1, 2004-2005); в газете "МЫ", под редакцией Карена Джангирова (15 декабря 2006 года; репринт (повторная публикация на русском языке); первая публикация - на англ. яз. в культовом журнале " Wire" (январь 1997); вторая публикация - "По образу и подобию" (Теория мультипликации), газета НАША КАНАДА, выпуск 13, ноябрь, 2001); в Интернете теория мультипликации циркулировала с 1995 года; написана эта работа в 1986 году (братья Вашовски могли использовать ту же (дословно) идею для своего - ставшего культовым - фильма Матрица); в сборнике L'excursion ( Leon GUNIN. La poesie du siecle d'argent. (На французском языке). QS, Монреаль, 2001); в литературной газете "Золотая антилопа" (Лев Гунин, рассказ "Сны профессора Гольца", СПБ, 2001); Лев Гунин, Миниатюрная книжка стихотворений, Париж, 1989 ( Les tempes blanches. Белое время. Из-во Renodo, Paris 1989); в газете "КУРЬЕР" (многочисленные публикации Льва Гунина (1992-1993); в книге - Лев Гунин "Индустрия (…)", из-во Altaspera, Toronto (Канада), 2013, на русском языке), и т.д.
Лев Гунин живёт в Кбевеке (Канада) с 1994 г., не имея ни малейшего шанса когда-либо покинуть эту страну даже на короткое время, а - с 2001 г. - не имея возможности даже посетить другую провинцию. Он подвергается травле полицией и другим репрессиям.
________

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

Несчастливая судьба литературно-поэтического творчества Льва Гунина - достойного большего внимания - сложилась не только в связи с широкой травлей и политически-мотивированными репрессиями (в частности: в стране, где он живёт (включая травлю полицией; административный прессинг; плотную изоляцию; помехи, чинимые в области коммуникаций; вызванное репрессиями обнищание; отказ в медицинском обслуживании…), но также по другим причинам.
Одна из них - неумение, а то и упрямое нежелание автора тщательней просеивать написанное через сито более строгих требований. Именно сбой в таком отборе и приводит к недостатку внимания и ко всяческим казусам. Никто в наше время не выставляет ранние опыты на всеобщее обозрение. Зрелые авторы, как правило, уничтожают свои рукописи, предшествовавшие мастерству. Соседство стихотворений разного уровня в одном сборнике служит плохим предзнаменованием (имея в виду ожидаемую реакцию), и, хотя - более удачная - редакция 2012 г. уже является плодом более строгого подхода, она всё ещё цепляется за некоторые пласты личной биографии больше, чем следует при отборе.
С другой стороны, если бы не травля, это могло способствовать экспоненциальному росту популярности среди широкой читающей публики, что, в свою очередь, с неуклонной неизбежностью повлияло бы на признание и в литературной среде. Так и происходит довольно часто с другими поэтами и прозаиками. К сожалению, этот автор находится не в таком положении, когда позволительна подобная роскошь. Чтобы пробить плотную стену замалчивания, остракизма, предвзятости и бойкота, ему следовало бы серьёзно подумать об этом. Но теперь, по-видимому, уже слишком поздно; состояние здоровья, ситуация, и другие помехи вряд ли позволят ему что-то изменить.
Остаётся надеяться, что критики и все, способные повлиять на преодоление этой несправедливости, проявят чуть больше терпения, не побоятся затратить чуть больше времени, и с известной снисходительностью отнесутся к причудам этого уникального, ни на кого не похожего автора.
_________________________________