Eugene Onegin, chapter 3, strophes 29 - 31

XXIX
Неправильный, небрежный лепет,              Improper, careless prattle,
Неточный выговор речей                Flawed words pronunciation
По-прежнему сердечный трепет                Will produce the heart flutter
Произведут в груди моей;                In my chest as a reflection;
Раскаяться во мне нет силы,                I have no strength to repent,
Мне галлицизмы будут милы,                Gallicisms for me is pleasant,
Как прошлой юности грехи,                Like the sins of past youth,
Как Богдановича стихи.                Like Bogdanovich's verses.
Но полно. Мне пора заняться                That's enough. I am to look at
Письмом красавицы моей;                A letter of my dear beauty;
Я слово дал, и что ж? ей-ей                I've given my word, so what? 
Теперь готов уж отказаться.                Now quite ready to reject.
Я знаю: нежного Парни                I know: lyric Parny's writing
Перо не в моде в наши дни.                Isn't in fashion this timing.

XXX
Певец Пиров* и грусти томной,               Poet of Feasts* and languid sadness,
Когда б еще ты был со мной,                If only you were with me,
Я стал бы просьбою нескромной               I would with an immodest request
Тебя тревожить, милый мой:                Disturb you, my bon amie:
Чтоб на волшебные напевы                So that to magical melodies
Переложил ты страстной девы                You transpose the passionate maid's   
Иноплеменные слова.                Foreign language writes.
Где ты? приди: свои права                Where are you? come: my rights
Передаю тебе с поклоном...                I handle to you with a bow...
Но посреди печальных скал,                But among sad mountains,
Отвыкнув сердцем от похвал,                Having weaned from admirations,
Один, под финским небосклоном,              Alone, along the Finnish roads,
Он бродит, и душа его                He wanders, and his soul
Не слышит горя моего.                Doesn't hear my grief appeal.

* Евгений Баратынский   ................    * Eugene Baratynsky

XXXI
Письмо Татьяны предо мною;                Tatiana's letter in front my eyes;
Его я свято берегу,                I cherish it as a sacred stuff,
Читаю с тайною тоскою                I read it with a hidden stress
И начитаться не могу.                And I can not read it enough.
Кто ей внушал и эту нежность,               Who inspired her such tenderness,
И слов любезную небрежность?                And words of a nice negligence?
Кто ей внушал умильный вздор,               Who stired her touching nonsense,
Безумный сердца разговор,                Crazy talking the heart essence,
И увлекательный и вредный?                Both harmful and fascinating?
Я не могу понять. Но вот                I can not understand. But here
Неполный, слабый перевод,                Translation, incomplete and free,
С живой картины список бледный              A pale copy of living painting
Или разыгранный Фрейшиц                Or the Freischutz performance
Перстами робких учениц:                By fingers of timid scholars: