Воспоминания ч. 3

Обрывки воспоминаний. XXI век.

Подборка 1. Работа.
  … Хотя формально работа в рекламной фирме «Нисса» началась ещё, когда старое тысячелетие не успело завершить своё бренное существование, можно уверенно утверждать, что именно с неё начался XXI век моей трудовой деятельности. На предыдущем поприще, где я проработал без малого пятнадцать лет, стало совсем «тоскливо» из-за мизерной зарплаты. Со всеми подработками, которые почти не оставляли времени на отдых, «на круг» выходило 2500 рублей и их едва хватало для сведения «концов с концами», по тогдашним ценам и курсам валюты. Обещанные 3500 «целковых», как вы понимаете, существенно увеличивали «благосостояние». Для достижения таких «высот», я был согласен на не нормируемый рабочий день и всецело отдаться не знакомому делу, о котором имел весьма смутное представление, понадеявшись на свой универсализм и помощь коллег. Опыт изменения рода деятельности на 180 градусов у меня уже был. …
  … Первые «шаги», принесли некоторое разочарование. От предыдущих конструкторов, а именно так значилась моя новая должность, не осталось ни каких «архивов», на которые можно было бы «опереться». Пришлось самому «по ходу дела» находить нужные решения и вырабатывать свой «стиль» в оформление чертежей, которых на самом деле и не было. В наличие не имелось ни чертёжных приспособлений, ни ватмана, ни самого рабочего места. Я разместился в маленькой комнатёнке около лестницы, которая вела на второй и последний этаж конторы представляющей неотъемлемую часть производства, где с трудом помещались два письменных стола со стульями, которые принадлежали Директорам, если не подводит память, по производству и общим вопросам. Владимир Владимирович Арзамасов на тот момент серьёзно болел, и я около месяца занимал его рабочее место. Надо сказать, что производственный цех в то время производил несколько странное впечатление своей пустотой, что мной было отмечено ещё при первом ознакомление. Но я не придал значения. Всё это, как и моё устройство на работу, объяснялось ожиданием крупного заказа, который через определённый период не замедлил случиться. А пока я в компании Андрея Леонидовича Лебедева с помощью карандаша, простых линеек и ластика пытался исполнять эскизы чертежей на листках обыкновенной писчей бумаги с соответствующими расчётами. Причём это надо было делать считай «на ходу». Не успевал я только получить задание, как около меня начинали «толпится» рабочие с желанием поскорее получить документацию на «фронт работ». Естественно в таком режиме не представлялось возможным провести даже этап самопроверки, не говоря о том, что это должен осуществлять, как я привык, отдельный человек. Ошибки находились только в процессе изготовления, что вызывало некоторое ворчание рабочего класса. Я пытался донести до руководства все эти прописные азы конструирования, но заниматься этим, ни кто из них не хотел, а может быть и не мог. В конечном итоге все заинтересованные стороны пришли к не гласному соглашению оставить существующий порядок без изменения, чтобы довольствоваться «малой кровью». Так оно в дальнейшем и повелось, хотя потом меня всё же, надо отдать справедливость, обеспечили устаревшим 420 компьютером с ещё более «видавшим виды» монитором на последнем издыхании, излучавшим лиловый свет вредный для зрения. …
  … Следует ознакомить, пока в общих чертах, со структурой и личным составом организации, где мне предстояло трудиться ближайших пару лет. Замов главного начальника я уже представил. К этому можно добавить Андрей, который на добровольной основе допускал добавление Леонидович, Лебедев был моим ровесником, и относился к старшему немногочисленному поколению компании. При советском строе он, окончив электротехнический ВУЗ, работал в соответствующем его профилю государственном институте и «в ус не дул». Когда началось «время перемен» ему как мне и многим другим пришлось кардинально менять сферу деятельности. Потому рекламным бизнесом он начал заниматься раньше меня, и достиг в нем определённых «высот». Он, насколько я узнал, был коренным Петербуржцем соответствующего интеллигентного вида приятной наружности и жил в центре города вблизи улицы Марата, а Александра Розенбаума, по разговорам, считал своим соседом, только более успешным. Впрочем, о личных контактах речь не шла. О супруге Андрея Леонидовича я так, за всё время своего пребывания в «Ниссе», и не узнал ни чего, но Лебедевы имели сына и дочь. Мальчик был студентом первого курса института, а девочка училась в старших классах. Юноша в пору «авралов» один или два раза подрабатывал на производстве отца. Когда девушка кончала десятый класс, папа отпрашивался с работы, что бы обеспечивать порядок и сохранность чада на выпускном вечере. Ещё Андрей Леонидович был не чужд занятием домашними делами и почти всё время пока я его знал, занимался «неспешно и с расстановкой» ремонтом своей квартиры. … 
  … Владимир Владимирович, а фамильярно общаться с начальниками я считал принципиально ниже своего достоинства, Арзамасов по возрасту принадлежал к молодому поколению и был приезжим. Свой трудовой путь он начинал шахтером где-то на Донбассе. Потом переключился на «занятие металлом», поэтому и оказался востребованным на монтажном поприще в Петербурге. Об его образование ни чего сказать не могу но некоторое преувеличение своей значимости молодым человеком, отношу к издержкам «роста». А так Володя в общении был прост и ни каких отрицательных эмоций не вызывал, не говоря уже о конфликтах между нами. Все производственные вопросы решались в деловом и конструктивном порядке. А его квадратная в двух измерения кряжистая фигура, наряду с женой Лидой, работающей у нас в конторе Главным и единственным бухгалтером, вызывала моё искреннее уважение. Супруги имели собаку фокстерьера и коммунальное жильё, которое мечтали переменить на отдельную жилплощадь. …
  … Однако я немного нарушил субординацию. Генеральным директором всей организации назывался Юрий Степанович Сопин. По моему мнению, да и чисто объективно, численность персонала едва тянула на наименование «участок», но свобода осуществлялась во всем, и ни кто не мог запретить называться, особенно в гражданской жизни, кому, как заблагорассудиться. Может во мне немного говорило «обиженное» самолюбие, так как мой статус был несколько понижен, но «не суть дела». Юрий Степанович был несколько младше меня, и имел «за плечами» лесотехническую академию, учреждение, мягко говоря, не очень котирующееся в городе. Родом он был из мест проживания своей национальности, но восточных черт почти не имел, поэтому мог «смело сойти» за русского. Всё это я просто сообщаю как факт, не имея других мыслей, тем более что наши отношения носили, если не дружеский, то вполне ровный характер. «Бок обок» с мужем трудилась супруга. Она на правах хозяйки одной из первых сотрудниц завязала со мной душевный разговор на месте новой работы, когда я даже не знал о её статусе в конторе. Особого «сближения» не произошло, но и неприязни не возникло к этой в молодости приятной женщине, не утратившей и к сорока привлекательности. В семье Сопиных рос сын Саша, который уже был старшеклассником, но иногда консультировал отца в вопросах связанных с вычислительной техникой. …
  … Секретарские обязанности выполняла Света Кутькова, и она, оформляя мне разовый пропуск для прохода на производство, естественно оказалась первым лицом из сотрудников фирмы, которое я увидел. Лицо мне показалось очень даже симпатичным, но все, же не оно повлияло на принятие решения мной поменять работу, разве что на подсознательном уровне. Не смотря на свой «зеленый» возраст, Света успела побывать замужем и родить дочь. Первый брак не сложился, и груз воспитания ребёнка лёг на второго мужа. Леша Залесс был одноклассником Кутьковой и работал снабженцем в «Ниссе». Дома родителей располагались поблизости друг к другу в районе пересечения Наличной улицы и реки Смоленки. Правда, кажется на разных берегах. Так что мы были почти соседями, и Алексей иногда после окончания трудового дня подвозил меня по Невскому проспекту на своей машине, которая им рассматривалась как хобби для периодического обмена. А так молодой паре не мешало совмещение личной жизни и трудовой деятельности. …
  … В число «конторских» работников входило два менеджера по работе с клиентами. Поскольку это были мужчина и женщина, не знаю даже с кого начать, что бы меня не упрекнули в «сексизме». Поэтому будем «отталкиваться» от деловых качеств. Тут с Олегом Соболевым трудно конкурировать. Парень проживал с родителями на Гражданке в районе Муринского ручья. Он отслужил «срочную» в строительных войсках и являлся моим «собратом по оружию» в Армии, что обусловило в определённой степени наши отношения как взаимно доброжелательные. Олег часто рассказывал о своей «солдатчине», где у него хватало конфликтов со старослужащими ввиду независимого характера. Порою, они кончались для Олега весьма плачевно, но он был боец и за себя «мог постоять». Все эти коллизии мне были «до боли» знакомы. На «гражданке» молодой человек из простой рабочей семьи, окончил курсы менеджеров и «подвязался» в нашей скромной фирме. Соболев вызывал у меня чувство искренней симпатии. …
  … Аня Бутакова, как специалист была заметно слабее коллег, но как человек располагала к себе. Обладая, если не красивой, то милой внешность, она достаточно была самокритична и свободно могла говорить о своем возрасте, приближающемуся к условно «драматическому» рубежу в общей неустроенности личной жизни. Но её личность несла определённый шарм, который позволял иметь отношения, пусть и не простые, с одним из представителей нарождающегося класса предпринимателей. Забегая несколько вперед, скажу, что усилия Ани оказались не напрасными, и она в итоге сменила фамилию на Цветкову. А пока Андрей Леонидович ужасно сокрушался в конце месяца, что не знает чем заполнять Бутаковой наряд, но думаю, ему в этом помогал сам Юрий Степанович, и Аня из месяца в месяц, продолжала трудиться. …
  … Рекламная деятельность не может обойтись без дизайнера. Этим творчеством в фирме ведала Наташа Громова. Она являлась выпускницей государственного университета промышленных технологий и дизайна, в который преобразовался мой родной ЛИТЛП им. Кирова. Так что у меня и по этой линии оказалась «родственная» душа. Не обладая особой красотой, но прекрасно сложенная, Наташа со своим наполовину римским наполовину греческим профилем, успела побывать в «гражданском браке», который, хоть и закончился безрезультатно, но не нарушил душевного равновесия девушки. Обладая художественными способностями, она свободно осуществляла ремесленную работу по оформлению рекламных вывесок и прочей «ерунды». В конце нашего совместного «время пребывания» мы даже попробовали обменяться опытом. Я ей показал, как действует программа AutoCad, а она попробовала приобщить меня к Corel Draw. Однако осваивать «новые горизонты» острой необходимости не было, да и я в скорости сменил место работы. …
  … Нарисованные картинки необходимо было воплощать в вполне материальные изделия. Для художественного воспроизведения дизайнерских разработок служили плёночные покрытия, конфигурация которых вырезалась на специальном плоттере, а потом наклеивались на поверхность рекламного изделия. Здесь «священнодействовал» Сергей Семёнов. Его мастерская находилась в административном помещение, а выполнять работу приходилось в производственном цеху. Поэтому его можно было считать «переходным звеном» между «белыми и чёрными воротничками». Сам он скорее относился к первым, хотя среднее образование этому не особенно соответствовало. Но Серёжа был эрудированным мальчиком и в фирме дополнительно занимался всеми вопросами, связанными с вычислительной техникой «в лице» персональных компьютеров. Сергей являлся молодожёном, и у него рос маленький ребёнок очень болезненный. Молодому отцу приходилось «разрываться» между работой и сыном, но «антагонизма» не возникало, и даже Юрий Степанович существенно помогал, по словам Сергея, решать материальные вопросы при покупке нужных лекарств. С Семёновым я имел «точки соприкосновения» по работе, и мы были в хороших отношениях. …
  … Так плавно перейдем к рабочему классу. Чисто условно пролетарии делились на две бригады. Производственную и монтажную. Их объединял начальник цеха Евгений Павлович Урюпин. Он был из числа опытных производственников, которому тоже пришлось переквалифицироваться в «смутное время», и он с этим неплохо справился. Начальство и рабочие называли его просто «Палыч». Всевозможные трения, которые в неограниченном количестве возникали у меня с ним, решались «полюбовно» без особого привлечения руководства. Да и куда было «деваться с подводной лодки», когда мы оказались в таких «стеснённых» условиях. …
  … В процессе производства я, насколько мог, и возникала необходимость, постепенно познакомился с остальными трудящимися. За давность событий все имена и фамилии точно не назову, поэтому придётся довольствовать тем, что сохранила память, да и то могу ошибиться. Заметными личностями во всех отношениях были отец и сын Ефремовы. Первый был водителем производственной Газели и являлся незаменимым работником по развозке материалов и «личного состава». Он был приблизительно одного возраста со мной, но чуть ли не на голову выше меня. Так как я имел хорошие отношения со всеми, то не стоит повторяться и в этом случае. Опытный шофер у меня вызывал уважение, и я с интересом слушал его байки. Ефремов младший продолжал проживать вместе с родителями, даже когда женился, потому нет ни чего удивительного, что отец привлек в «родную» фирму и сына, похожего на него немного внешне и по складу характера. Официально отпрыск числился сварщиком одним из двух, имеющихся в цеху. Оба они, я говорю сейчас о сварщиках, были цветущего возраста и являлись исполнителями «моих идей» по своему статусу, поэтому часто посещали меня по производственным вопросам, которые мы «незамедлительно» решали. …
  … Основу бригады монтажников составляла пара Васильевых. Они, как и братья, Васильевы, режиссёры фильма «Чапаев», родственниками тоже не являлись, а были по прихоти судьбы просто однофамильцами. Их имена были разные, но, увы, не представляется возможным вспомнить в отличие от лиц. Впрочем, и те возникают в настоящий момент не очень определённо. Одно всегда спокойное и в сознании более затуманенное, а второе вечно чем-то не довольно и спорящее. Чего уж тут говорить о слесарях, которые не могут отметиться и этим. Хотя двоих персонажей можно выделить по деловым качествам. Назовём одного «Знайкой» а другого «Умейкой», хотя эти детские прозвища не очень идут людям примерно моего возраста. «Знайка» раньше преподавал в ПТУ или Техникуме, но обстоятельства общие для всей страны заставили перейти в рабочие. Особых неудобств перемена не вызвала, но иногда недовольство вырывалось наружу в виде советов начальству по разным поводам и без таковых. У «Умейки» были «золотые» руки, и он выполнял всевозможные не традиционные заказы. Как сейчас вижу его в «интеллигентных» очках голову, склонённую над устройством смены картинки светового короба. А дело это оказалось не простое. Пленка упорно свалилась с вращающихся валиков. Так, по-моему, до конца «процесс» не был доведён. …
  … Теперь можно перейти ко всему, что касается лично меня, а начинать стоит с дороги на работу. Хотя время в пути возросло, но проехать четыре остановки на метро без пересадки не составляло труда. А путь пешком из дома до станции Приморская и от площади Александра Невского до работы был приблизительно одинаков. Зато не надо было «скакать» с одной «халтуры» на другую в поисках «средств существования». Так же симпатичной выглядела прогулка по небольшому парку около Лавры и «форсирование» речки Монастырки посредством маленького пешеходного мостика с выходом на Атаманскую улицу, где и располагалась территория ТЕЦ, одну из построек которой арендовала фирма «Нисса». Зданьице имело достаточный производственный зал и тройку комнат для администрации. Раньше я этого места не посещал, и маршрут был достаточно любопытным. …
  … Моё первое ознакомление с новым для меня делом закончилось, и начались трудовые будни и испытания. Первым из них стало изготовление имиджевой стеллы компании «PHILIP MORRIS». Сооружение было под 10 метров высотой и требовало специальных строительных навыков, которыми я не обладал. К тому же солидная фирма табачных изделий, ассоциировавшая у меня первоначально с электронным магнатом  «PHILIPS», обязательным условием ставила наличие официального штампа проектировщиков документации. Весь исполненный энтузиазма я созвонился с коллегами строителями и, съездив на место предыдущей работы, благо дело телефоны были ещё «свежи» в памяти, вчерне договорился о «халтуре» и размере её оплаты. Ещё там я встретил Сашу Васильева, который мне предъявил некоторые претензии по поводу незавершённой мной работы, которую пришлось доканчивать ему. Свои недоработки я знал и, конечно же, их исправил, если бы не сменил ниву деятельности. Объясняться с Александром Михайловичем я особенно не стал, но в душе чуть-чуть «позлорадствовал», хотя Саша и не был виноват в моём «добровольном» увольнении. На том мои треволнения не кончились, а только «набирали обороты». Сопина не устроила, или он сомневался, как истый предприниматель, сумма. Вечером после рабочего дня мы втроём, а к нам присоединился Арзамасов, отправились на Ленинский проспект не далеко от станции метро Московская, где находился стройпром-проек или промтрой-проект, в котором работала архитектором мать Наташи Громовой. Там путём непродолжительных переговоров с местным ГИПом было всё обговорено и заключён договор. Сумма сделки в 6000 рублей совпала до копейки с моим вариантом, но «время поджимало» и возвращаться к нему не имело смысла. Тут я полностью согласился бы с Юрием Степановичем, если бы не некоторая неловкость перед моими старыми коллегами, которые уже начали делать кое какие проработки. Дверь возвращения в старую организацию, ещё плотнее закрылась, но как показало время не до конца. …
  … Наши подрядчики с рвением набросились на проектирование и даже раньше намеченных  сроков выпустили чертежи, но потом, более тщательно рассчитав резонансные нагрузки, изменили номер уголков, из которых сваривалась конструкция, на единицу. Счет шёл буквально на дни, но сроки были соблюдены, и формально придраться было не к чему. Беда заключалась в том, что материал успели закупить, а покупать другой было накладно, да и лишних денег не было. Деталировку делал уже я с помощью старенького компьютера выторгованного Сопиным у кого-то из знакомых. Там, конечно же, был указан правильный сортамент, но он не соответствовал действительности. Это могло вызвать вопросы при приёмке заказа, и заставляло немного нервничать. К тому же и само изготовление конструкции не обошлось без арифметических ошибок, что накладывало ещё большую нагрузку на мое и без того непростое моральное состояние. Но все трудности я преодолел, и работа была сдана вовремя и без претензий, а деньги получены. Всё это я описываю излишне подробно для не специалистов, но не в 100 процентном объеме, который полностью сейчас уже и не припомню. Однако хотелось, что бы читатель получил определённое представление о трудностях, вставших предо мной на пути освоения неизведанного дела. А их было не мало, но об том речь пойдёт дальше. …
… За первым серьёзным испытанием последовали другие не простые работы. Точной хронологии отследить сейчас уже не представляется возможным, но в курс дела постараюсь ввести. К числу крупных заказов на фирме «Нисса» смело можно отнести наружное оформления бензоколонок. Строители их сдавали в не респектабельном виде, и привлечь взор потребителя те не могли, не смотря на то, что каждая имела свою определённую торговую точку. Наши световые короба с импортными лампами дневного света внутри преображали места розлива горючего и скрывали неприглядную реальность. Я делал чертежи «скелета», который обрамлялся художественным и световым оформлением. Для снятия точных размеров приходилось выезжать на объект и с помощью рулетки обмерять не завершенные строительные конструкции, превращаясь в монтажника высотника. А к высоте я относился отрицательно с детства. Но, ни это было главной трудностью. Часто замеры осуществлялись при одной температуре, в цеху изделия изготавливались при другой, а монтировались при третьей. Теоретически ввести поправочные коэффициенты было можно, но на практике с моим арсеналом инструментов и знаний не представлялось возможным, да и когда ползаешь по «скилету» недостроенных сооружений в двадцати градусный мороз, трудно обойтись без ошибок. Их приходилось исправлять при монтаже и мне опосредованно высказывались рабочим классом вполне справедливые претензии, но я относился к этому «философски», что в итоге передавалось и моим «оппонентам». Все прекрасно понимали «издержки производства», и то, что совсем без чертежей вообще ни чего сделать было бы нельзя. …
  … Кроме самих навесов бензоколонок в круг наших обязанностей входило изготовление информационных пилонов с ценовыми указателями, которые периодически росли, и эмблем самих топливных компаний. В число наших заказчиков входили такие мастодонты рынка на тот период как ПТК, Балт-Трейд и Фаэтон. Время неумолимо. Петербургская Топливная Компания поменяла свой дизайн, и сейчас уже последователям не надо вычислять грани пирамиды и выкраивать листы поликарбоната на её облицовку. Фирма Балт-Трейд канула в вечность, после смерти хозяина, который по слухам, дошедшим до меня, являлся известным «авторитетом» в девяностые. Фаэтоновский дракончик еще можно видеть кое-где в городе, но он «затемнился» современными конкурентами. Зато у меня в памяти остались памятные места на карте города и в пригородах, изредка проезжая которые, я вспоминаю ту или иную страницу своей зрелости. Так тогда я снова побывал в знакомом с детства Всеволожске, но в месте, в котором ни разу не был. Это касается бензиновой заправки на берегу Охты не далеко от старинного особняка, который мне помнился с малолетства. В другой раз я снова посетил пересечение улицы Савушкина и Приморского проспекта и с высоты навеса заправочной станции, сейчас даже не вспомню какой фирмы, посмотрел на прежнее место моей сторожевой службы в «Окнах Чесмы». Там уже не было меня, да и знакомых лиц разглядеть не удалось. А сейчас от двух финских складов не осталось и совсем следа под развязкой ЗСД. Иногда судьба заносила и в совершенно незнакомые районы. Например, на 70 километр шоссе Скандинавия. Сердце наполняется щемящим чувством, которое невозможно выразить простыми словами, а других я не знаю, как и всё самое драгоценное в нашей жизни. …
  … Кроме «капитальных востребований» имели место и ординарные заказы, которые, тем не менее, занимали существенное место в «портфеле». И хотя они отличались размерами, а попадались и такие крупные, как консольная установка «Стройлюкс» на Заставской улице, и ценой, которая высчитывалась согласно габаритам, но все они требовали согласования в соответствующем госоргане, и приносили немало хлопот нашим менеджера, которые этим делом занимались. Мне оставалось только сочувствовать коллегам, с которыми постепенно сроднился и проникся взаимного уважения. Я же в «поте лица» трудился над чертежами наземных стел и пилонов, по мере возможности просчитывая их на прочность и ветровую нагрузку. Для того пришлось ознакомиться со строительной литературой и освежить знания сопромата, за время не надобности, изрядно «поблекшие». Причём всем этим я занялся не по мановению «волшебной полочки», а по мере востребованности. Так первый пилон фирмы «Экрос» был выполнен без соответствующего расчёта «на глаз» ориентируясь на производственный опыт более искушённых «коллег». Уже в мастерской была заметна «хлипкость» всей конструкции. А когда в ветреную погоду её установили на местности, то положение выглядело весьма угрожающим. Пришлось срочно сосчитать изделие на прочность и гибкость. Жесткость оказалась на пределе допустимой. Саму конструкцию усилили по месту, а следующие две я рассчитал с большим запасом прочности. Так что та первая, стоящая на Пулковском шоссе, всякий раз, когда  проезжаю мимо неё, символизировала немой укор и воспоминание о прошедшем времени. А просуществовала она достаточно долго. …
  … Такие «памятные места» на карте города «росли как грибы». Так недалеко от моего дома появился «указатель» универсама «Морской». На Красногвардейской площади, рядом с местом проживания родителей красовалась вывеска магазина культтоваров, рассказывающая об ассортименте. Там же на другом берегу впадения Охты в Неву «сияла огнями» на крыше бизнес центра название «Сквош клуб». С этим видом спорта я столкнулся впервые в жизни, и оно принесло мне некоторые «хлопоты», сейчас уже и не помню какие. Зато трудности, возникшие на козырьке дома другого магазина рядом с Володарским мостом, запомнились. Поверхность строительной конструкции оказалась ужасно неровной, и замерять её точно представлялось очень затруднительным. Я указал на чертежах элементы крепления каждой буквы вывески с запасом. В связи с этим людям, поехавшим на монтаж, пришлось узлы крепления «доводить до ума» непосредственно на «природе». Они остались, этим обстоятельством очень не довольны, и «по приезде на базу» Ефремов старший высказал мне своё «фи». У меня с ним даже возникла нешуточная перебранка. Нас успокоил Евгений Павлович, который «посоветовал» нам подраться. Этого мы делать не стали, так как в очень не простых условиях занимались своим делом. А этот конфликт был исключением из правил товарищества и взаимовыручки царившим у нас на работе. …
  … Не надо думать, что мы занимались толь производственными делами. Случались у нас и «минуты покоя», которые естественно совпадали с общенародными праздниками. Отмечание дат несколько отличалось от мероприятий, которые я знал по работе в государственных организациях. Хотя «Ниссу» по своим размерам нельзя было отнести даже к среднему бизнесу, но сабантуи проводились за счёт фирмы, а не в складчину. Это делалось по задумке для сплочения коллектива и с целью выявления его настроений «по пьяни», что, скажем меня, вполне устраивало. Сопин на выпивку и закуску не скупился. На столе стояли коньяк, лежали бутерброды с красной рыбой, да и остальные напитки и продукты им соответствовали. Атмосфера царила достаточно не принужденная. Правда Юрий Степанович всегда настойчиво интересовался моим отношением к его организации, но я и трезвый к ней претензий не имел, и мои ответы были сдержаны, но лояльны. Так не характерной чертой, но отражающей общее настроение сотрудников, может служить встреча очередного Нового Года. У нас в работе был крупный заказ на изготовление рекламной установки над входом в клуб «Папанин». Она была не только нестандартной, но достаточно габаритной. Её пришлось разделять на две или три части, сейчас точно уже и не вспомню, хотя к моей работе претензий не было. Для надежности вся непростая конструкция предварительно собралась в цеху и проблем не возникло. Когда же её повезли на мороз в последний день старого года «проказница» заартачилась и не захотела вписываться в строительные конструкции. Всем монтажом руководили непосредственно Юрий Степанович с Владимиром Владимировичем, но это не помогло. Я думаю «злую шутку» сыграл мороз. Ребята приехали весьма раздосадованные неудачей на торжество, где их с так и не случившейся победой ждал коллектив. Праздник получился несколько скомканным, да и надо было спешить к домашним столам. Реклама потом была смонтирована несколькими днями позднее, но «хороша ложка к обеду». …
  … Все празднества упомнить сложно, но о некоторых особенно запомнившихся следует рассказать ещё. Так мне запомнилось застолье с участием Стаса, фамилию которого я возможно и не знал, так как он не был штатным работником, и мы общались с ним просто по имени. До меня он трудился под началом Сопина, но потом фирму покинул, впрочем, сохранив с ней производственные связи. Так что в наших «коридорах» он был почти своим человеком. Личный бизнес Стаса был связан с Финляндией. Для этого ему пришлось даже выучить язык страны Суоми, и в беседе за столом он сказал мне, что это было не таким, уж простым делом, но он справился и довольно сносно владел финским слогом. Тогда же от него я узнал, как правильно закусывать коньяк лимоном с бутербродами из красной рыбы и масла. Как классически потреблять кактусовую водку с солью мне поведал Арзамасов. Так что благодаря своему нахождению в этом коллективе я значительно расширил познания в сфере алкоголя. Правда на тот период эти напитки не входили в мой повседневный ассортимент и навыки позабылись, а тыкилу я вообще попробовал раз в жизни, да и то из любопытства. А когда в «Ниссе» появилась машинка для сгибания стеклянных трубок и наполнения неоном шрифта рекламы, Стас стал курьером и поставщиком заказов между «Россией» и «Финляндией». Впрочем, дела пошли не очень успешно из-за дефицита кадров. Наш специально привлеченный работник оказался злостным пьяницей, что отражалось на качестве, не удовлетворяющем западного заказчика. …
 … Даже самая маленькая фирма является «живой субстанцией» и в ней постоянно происходят изменения. «Нисса» не являлась исключением. Карпеев Александр Михайлович стал «первой ласточкой» в этом процессе при мне. Мы были примерно одногодки и по «пролетарской» традиции могли называть друг друга по имени, но ввиду своего накопленного за годы карьеры определённого общественного положения обращались исключительно по имени отчеству. Это не мешало нам испытывать открытое расположение, тем более что находились мы в одной комнате и свободное время проводили за душевными разговорами о прошлых и сегодняшних временах. Александр Михайлович был неплохим рассказчиком, и мог вполне литературно поведать о биографии, совсем не тривиальной.  Я, по мере своих возможностей, отвечал взаимностью.
  В юные годы Саша поступил учиться в Высшее военно-морское училище им. Ленинского Комсомола. Там готовили офицеров подводников. Карпеев должен был стать специалистом боевой части подводного крейсера, отвечающим за, если не изменяет память, пуск ракет с термоядерными головками. Приключения начались уже в конце учёбы. На старших курсах, отправившись для практики в поход на Кубу, Саша взял с собой сумму денег, несколько превышающую разрешённые три рубля. Хотелось во время увольнения на острове свободы приобрести больше экзотических сувениров. Речь, например, шла о больших морских раковинах, стоявших на чёрном рынке Страны Советов 25 рублей. О правонарушении стало известно командованию, возможно не без участия «товарищей». По прибытию в Ленинград разразился не шуточный скандал. Речь шла вплоть до исключения из училища. Курсанта спасла, если можно так выразиться, только сумма уже затраченная на обучение. Швырять казённые деньги «на ветер» ни кто не «отважился». В знак наказания Сашу исключили из партии, членом которой он недавно стал. Но поскольку будущий офицер, отвечающий за ядерный щит Родины, не должен был оставаться политически не охваченным, его снова «подобрал» комсомол. Такое решение можно в определённом смысле назвать «Соломоновым». В результате получилось «много шума из ничего». Учёба была окончена и молодого лейтенанта отправили на север. Неприятный инцидент не сильно повлиял на дальнейшую карьеру. Правда, не обошлось без чисто технических трудностей. Знания, полученные в училище, оказались, как и у всякого молодого специалиста, далеки от практики. Поэтому пришлось заводить специальные тетради, куда заносились «шпаргалки» практической деятельности и первое время приходилось часто заглядывать туда. Но постепенно служба наладилась, и Карпеев дослужился до предельного звания старшего офицера на подводном корабле. Потом настали, лихи девяностые, и пришлось подумать о более спокойной и размеренной службе в «благоустроенном» месте. Капитан второго ранга перевёлся в уже Санкт-Петербург на должность преподавателя одного из военно-морских училищ. Александр Михайлович оказался в «спокойной гавани». Он со знанием дела доносил знания до молодого поколения и передавал им накопленный опыт, читая курс по своей теме. Для подготовки к занятиям и отдыха в перерывах между лекциями был выделен отдельный кабинет, правда, на троих человек. Один сосед по помещению оказался ниже по званию своих коллег, и ему как некурящему приходилось выходить из комнаты пока его товарищи «смолили». Он этим обстоятельством был не очень доволен, но капитан третьего ранга не смел, нарушить «приказы» старших. Некоторое разнообразие и определенную напряженность вносили дни, когда Саша заступал дежурным по училищу. Но и тут кроме случаев, когда приходилось изыскивать спиртное для начальника училища во время встречи того с командованием, Карпеев припомнить не мог. Единственное наблюдение, которое сделал Александр Михайлович и довёл до меня это то, что на адмиральские должности как, будто специально назначались люди, которые от водки не пьянели, а становились только внушительнее всё больше и больше «соловея», по словам рассказчика. Однако срок службы закончился, и выслуги лет хватило для пенсии. Она оказалась не слишком большой, да и возраст ещё позволял поработать на гражданке. Так отставной военный моряк оказался в фирме «Нисса» и наши жизненные пути пересеклись. О  детях Александр Михайлович ни чего не рассказывал, насколько я помню, но о доберман-пинчере, который жил у него в благоустроенной квартире, правда, на одной из пригородных станций, говорил много. Он искренне завидовал его жизни, которая состояла из принятия пищи, прогулок и сна между ними. Хозяину приходилось на электричке и городском транспорте добирать до работы и заниматься не очень привычным делом в поисках заказов на рекламу. Саша пробовал узнать у меня о перспективах своей деятельности, но я ему в этом, ни чем помочь не мог, в виду свей также малой осведомлённости в этом вопросе, хотя и предполагал, что его данное поприще «дело тухлое». …
  … Как заслуженный моряк покинул стены на Атаманской улице сейчас припомнить трудно. Возможно, наконец, помогли бывшие сослуживцы, с которыми Александр Михайлович Карпеев посещал сауну. Но от него у меня в памяти сохранилось несколько баек, которые попытаюсь пере рассказать.
  Начну с самой запоминающейся. Момент нашего общения совпал с трагическими событиями на подлодке «Курск». Мы с Александром Михайловичем, как и вся страна, следили за ними. Мой «персональный комментатор» знал не понаслышке положение дел на флоте и сразу сказал, даже по скупой первоначальной информации, что дело у подводников плохо. Так оно и получилось. Для подтверждения своих слов Саша привел один случай из своей практики. Когда он дежурил по гарнизону, ему позвонили из ГАИ, и спросили, не потерялась ли у низ случайно торпеда, валяющаяся на проезжей части. Карпеев сразу вспомнил, что в соседнем гарнизоне проводилась боевая учёба, и переадресовал милиционеров туда. Там стали экстренно разбираться в случившемся, и выяснилось следующее. После учений боевое оружие было снято с корабля и перевезено обратно на склад. Дело происходило поздним зимним вечером, и в суматохе корпуса плохо закрепили и во время движения от тряски один экземпляр упал на дорогу. На складе из-за тех же обстоятельств боеприпасы толком не пересчитали, и пропажу обнаружили органы внутренних дел. Скандал был видимо большой, но в центральной прессе о нём не сообщалось, да и в местной тоже. Так что одна из всплывших версий, будто бы при погрузке экспериментальной торпеды на «Курск» её ударили о корпус корабля, выглядит вполне жизнеспособной.
  Вообще заступления на всякие дежурства в военной среде, знаю по собственному опыту, дело весьма ответственное, но бесправное в буквальном смысле этого слова, о чём  говорит другой рассказ Александра Михайловича, который случился, правда, не с ним. В  комендатуру патрулём из ресторана был доставлен один офицер, не скажу какого, но достаточно высокого звания,  который там не то, дебоширил, а скорее всего, был в беспамятном состоянии, так как в помещении гауптвахты для нарушителей вёл себя спокойно не в состояние связать и двух слов. Потом «клиент» стал немного «приходить в себя», во всяком случае, до такой степени, что смог подняться и пойти «на свободу». А товарищ имел рост за два метра и соответствующее телосложение. Потому естественно ни дежурный, ни два матроса наряда находившиеся ему в помощь, препятствовать не смогли и наш исполин свободно «канул в ночь». В военном городке людей с подобными физическими данными было не много и правонарушителя быстро вычислили, и он подвергся полагающемуся дисциплинарному взысканию. Дежурившего офицера тоже не оставили «без внимания». Ему предъявили «претензию», почему он не воспользовался табельным оружием и позволил совершиться «преступлению». Всё же доводы последнего, что стрелять в «собрата по оружию», когда он не «предавал  Родину» перевесили, и начальство не стало применять к нему особенно «драконовских мер», хотя было в полном праве, и в вооруженных силах, я думаю, таких абсурдных своей формальностью примеров достаточно.
  Вообще служение отечеству главным образом достаточно монотонно. А когда ты находишься по полгода в автономном плавании, по словам моего собеседника, превращается в такую тягомотину, что не всякий справится без определённых последствий. Карпеев говорил, что от места его сна до рабочего пункта было всего три шага. Не знаю как походы в столовую, но по всей подводной лодке, так как отсеки задраены, не гуляют. Мичман подводник, оказавшийся моим попутчиком в поезде, рассказывал, что немного выручают в часы досуга просмотры кинофильмов. Он имевшийся репертуар выучил, за долгое время пребывание под водой, наизусть и постоянно цитировал популярные ленты в беседе. Но это не придавало возможности подвигаться и некоторые склонные к полноте члены экипажа попадали в «затруднительное положение». Так одному из офицеров приходилось по возвращению в его родной порт звонить жене, что бы она привезла спортивный костюм для схода на берег. Не во что из «парадного» обмундирования он влезть не мог. Потом приходилось сбрасывать вес, с чем «больной» правда, справлялся. И так до следующего «рейса».
  Пребывание на берегу таило не меньше «опасностей». Так относить помойное ведро зимой особенно во время ветра и мороза на широте за полярным кругом, представлялось делом не очень-то приятным, то многие несознательные жители военного городка избавлялись от груза, не дойдя до помойки. Живя на Ключевой улице, я сам часто нес подобную «повинность», и могу только посочувствовать жителям «крайнего севера». Весной снег таял, и «прорастали подснежники» не приятного для глаза вида. С этим явлением «доблестно» боролись члены политотдела. Они скрупулёзно копались в кучах мусора, пытаясь по имеющимся уликам в грудах отходов, установить имена владельцев по оставшимся обрывкам с фамилиями. Это у них получалось редко, так как нарушители были в большинстве случаев осведомлены об имеющейся «опасности» и ни чего компрометирующего старались не оставлять. Зато у партийных работников имелось реальное дело, не связанное с пустым сотрясанием воздуха и написанием всяческой ненужной бумаги. Жизнь в закрытых гарнизонах была сопряжена не только с такими «драматическими» событиями, да ещё усугублённых климатом, но имела и позитивные моменты. Например, короткой северной осенью в тундре, по словам Александра Михайловича, вырастала масса грибов, которых «хоть косой коси». Любители этого рода занятий вдоволь отводили душу, собирая одни белые. Карпеев говорил, что после вылазки он не успевал перебирать добычу и складывал её в ванну. Так продолжалось до тех пор, пока ёмкость не переполнялась или её надо было использовать по прямому назначению. Тогда дары природы просто выбрасывались. Мне, как большому любителю «тихой охоты» такое расточительство претило, но оставалось только завидовать, и не факт что «белой завистью». А когда мой собеседник описывал специальные полёты на самолёте в Талин и обратно, с единственной целью затоварится местным популярным у советских людей ликером, то у меня и это чувство меркло. А для морских офицеров, получающих 800 рублей в месяц, это было обыденным делом.
  Дежурство по «короблю» на севере тоже несло определенные сложности, хотя не такого глобального характера. При заступление на него в зимнее время требовалось иногда покидать «тёплое помещение» и выходить на «свежий воздух». А температура «за бортом» стояла под 40 градусов со знаком минус. Эту картину «дополнял» сильный ветер, не редкий в данных широтах. Так что вахтенному офицеру приходилось натягивать на себя всю возможную одежду, и он превращался в космонавта в открытом космосе, с его весьма ограниченными двигательными способностями. Да и сама процедура занимала ни мало времени. Так один раз Александр Михайлович «экипировался» около часа для несения воинского долга. Когда он был готов какие то обстоятельства изменились, и ему пришлось «крутить кино» обратно, что естественно не вызвало положительных эмоций, а прозвучавшие слова едва ли можно отнести к литературной речи. Но это не самое страшное. Саша говорил что один «дневальный» оказавшийся на палубе подводной лодки на вопрос по рации, где он находится, стойко ответил, что в воде. Гололед и специфическая одежда сыграли с ним «злую шутку». Пришлось «играть аврал» и спасать товарища. От происшествий при дежурстве не уберегала и «камерная» атмосфера внутри корабля. Выполнив однажды дегустацию, на правах дежурного, обеда, Карпеев понял, что надо идти «спасать» кока. Еда была пересолена. «Виновника» и двух надзирающих за процедурой поедания второй порции испорченной пищи Саша быстро обнаружил, и только вмешательство офицера позволило, на «добровольных началах», завершить «экзекуцию». …
 … Освободившееся место ровесника и родственной мне «морской души», оставалось таковым не долго. Правда, занял его тоже отставной военный моряк, друг по школе Лебедева. Андрей Леонидович «замолвил словечко» перед Сопиным за школьного товарища, и он стал ответственным за монтаж рекламных изделий. Видно у всех военных моряков пенсия была недостаточная, а уходили на неё они рано. Юра, простую фамилию которого время не пощадило, а отчество тем паче, окончил по-моему училище им. Дзержинского, и служил на флоте по какой-то технической части. Его дядя, занимая кресло в штабе Балтийского флота, или как это тогда называлось, обеспечил племяннику «безоблачный» карьерный рост. Звание капитана второго ранга тот получил вовремя и без особых препятствий. Дальнейшее получение звёздочек стало не возможным по объективным причинам, и племянник оставил флот. За это время он успел развестись с женой и женится второй раз. От обоих супруг у него имелись дети, но они оставались в хороших отношениях и можно сказать что «дружили семьями». По крайней мере, так говорил мой новый сослуживиц, а учитывая его спокойный и располагающий к себе характер, в этом не приходилось сомневаться. Впрочем, время ни кого не «щадит». Увиденные мной с «подачи» хозяина старые фотографии на документы свидетельствовали об этом. На них на меня смотрел довольно упитанный молодой офицер, тогда как в настоящее время со мной общался заметно осунувшийся  человек с ощутимыми потерями во внешности. Но Юра в целом не комплексовал по этому поводу и продолжал двигаться наперекор всем невзгодам, а может, их и не было. Он являлся не таким поднаторевшим рассказчиком, как мой предыдущий коллега, но все это я узнал от него. …
  … Насколько мне помнится, последним заметным событием на Атаманской улице стал очередной «сабантуй». И даже не он сам по себе, а нешуточный конфликт, который возник между капитаном второго ранга и Лешей Залессом. Я, скорее всего, покинул мероприятие раньше, и свидетелем драки не был, но, по словам очевидцев, он произошел из-за какого-то незначащего пустяка на почве выпитого и «антагонизма поколений». Я к обоим «забиякам» относился хорошо, поэтому принять, чью либо сторону мне было трудно, но Сопин рассудил по своему, и Алексею пришлось покинуть фирму. Видимо, неправ был он. Впрочем, связей и хороших отношений обе стороны не прервали, о чём поведаю в дальнейшем. …
  А в самой «Ниссе» зрели «эпохальные» изменения. Юрий Степанович решил поменять статус своего детища и оно, изменив аббревиатуру, но оставив старое название, стало входить в холдинг «Фаэтон». Мы и до этого занимались заправками бензина данной организации, но теперь, став её частью и потеряв самостоятельность, смогли погасить все долги. Та в свою очередь получила возможность пользоваться рекламными услугами по себестоимости и влиять на весь процесс в «Ниссе». «Нефтяники» не заставили долго ждать с «нововведениями» и в свете представившейся возможности поменяли наше место пребывания. Мы с набережной Обводного канала перебрались на Петровский остров в район одноимённой площади, где соответствующий проспекта «перетекает» в косу таково же названия. Как много тавтологии связанной с Петром I удалось избежать. Мой маршрут на работу стал более витиеватым. До станции метро «Крестовский остров» приходилось делать пересадку и не одну, хотя само место было «рукой подать» до моего дома. Необходимо было для этого «варианта» только переплыть Малую Неву, протекающую можно сказать под моими окнами. Атак далее предстоял пеший маршрут. Он был более длинным, чем прежде, но не менее живописный, по Крестовскому острову и пешеходным мостам, выходившим на улицу Савиной. Пройдя мимо Дома ветеранов сцены и, свернув направо, я попадал в проходную места перевалки городских контейнеров с мусором в более объёмную тару для последующей отправки на свалку. В этом уже не сильно живописном месте и стояло наше производственное здание. Мастерские располагались на первом этаже, а контора над ним. Такие «перетрубации», хотя и несли некоторые неудобства, лично меня не сильно затронули, а Юрию Степановичу пришлось каждый месяц «корпеть» над всевозможными отчётами, что его не очень радовало. Такое положение не могло долго устраивать нашего Генерального директора, и он стал организовывать новую рекламную фирму, оставив прежней название, имидж и долги. …
  … За сравнительно недолгий период пребывания в этом неприглядном месте можно всё же выделить пару тройку запомнившихся эпизодов. Оказавшись в одном помещении с Наташей Громовой, я более близко сошёлся с нашим дизайнером. Не подумайте чего плохого, просто окончив один ВУЗ и проведя почти год на одном производстве, мы решили обменяться «производственным» опытом. Я предложил её ознакомить со своей программой работы на компьютере, а она со свой, расширяя наш производственный кругозор. Мы даже провели пару совместных занятий, но быстро поняли, что на всё это требуется много времени, которого у нас не имелось. К тому же мы вскоре наши «жизненные пути» разошлись. Наташа стала получать более интересную работу от «Фаэтона» и осталась на старом месте, тогда как я покинул фирму «Нисса» …
… Я к требованиям нового начальства в лице достаточно симпатичной молодой, «язык не поворачивается», женщины не очень приспособился. К тому же непосредственным моим начальником стал опытный в этой сфере конструктор моего возраста, и к его, в общем-то, непритязательным запросам мне не захотелось приноравливаться. Я уже привык к «свободе» и у меня выработался свой стиль. Когда Сопин предложил мне перейти в его новую фирму, в которой формально руководителем стала Маргарита Владимировна, я «не мудрствуя лукаво» согласился и написал заявление об уходе. Меня сильно уговаривать не стали, хотя все были готовы сотрудничать и далее. К тому же у нового Директора появились свои заботы. Так один из привлеченных её менеджеров скрылся, забрав значительную сумму за заказ, и деньги стали «вешать» на неё. Конца истории я так и не узнал, переехав в офисное помещение на пересечении Лиговского проспекта и Обводного канала рядом с кинотеатром «Север» насколько помнится. …
  … В новой фирме названой Сопиным РПГ не в «честь» боевого оружия, но созвучное для  имиджа с ним, состав работников поменялся наполовину. На место Наташи Громовой пришел Аркадий Юрьевич. С ним мы быстро нашли «общий язык». Он, как и я, имел первый разряд по шахматам, а главное занимался в той же спортивной школе «Локомотива», только парой лет позже, когда её покинул я, да и Георгия Михайловича Лисицына там уже не было. Аркадий подавал определённые надежды, но потом жизнь его «завертела». К описываемому периоду он справился со всеми проблемами и оказался в нашей конторе. Его жена не обладала художественными способностями, но трудилась в смежной сфере. Она работала маляром на стойке и дружески подтрунивала над зарплатой мужа. Творческие люди, как и инженерно-технические работники, даже при уже народившемся капитализме, похвастаться заработками не могли. Это являлось ещё одной «гранью» объединяющей меня с коллегой. Наши рабочие места оказались рядом и в минуты случавшихся передышек, а корпеть за компьютерами приходилось основательно, мы вели праздные беседы. …
  … Сменился и бухгалтер фирмы. Жена Арзамасова, наверное, без труда нашла более хорошо оплачиваемое место работы. На смену ей пришла миловидная женщина может быть немного старше моих лет. Нина Петровна, если не запамятовал, размещалась в соседней комнате, по отношению которой наша была проходной, а та в свою очередь заканчивалась дверью Генерального  директора. В конторе имелось ещё одно небольшое отдельное помещение, но оно было в стадии ремонта, который осуществлял Сопин. Но я был редким посетителем всех этих мест, и  бухгалтером, которая «несла бремя»  начальника Отдела кадров, общался мало. Но, видимо совместительство, позволило Нине Петровне ознакомиться с моим личным делом. Мы с ней оказались земляками. Она была родом из Клетни. А это районный центр Алени, где родился я. Правда, на тот момент свою малую родину я уже не посещал лет двадцать пять. Поэтому «общих знакомых» нам установить не удалось, хотя мой дядя в свое время занимал видное место в райцентре, в котором одна из центральных магистралей носила имя брата моей бабушки. Но всё равно мы начали относиться друг к другу теплее или, во всяком случае, небезразлично. Так что определенный «блат» я заимел. …
  … В РПГ уже не стал работать Олег Соболев. Его перспективы на ниве рекламы были мизерными, и он перешел работать брокером или маклером с ценными бумагами или еще, с какими то «активами». Я в этом не разбираюсь до сих пор, а он закончил очередные, полугодовые курсы «выстрел» для приобретения новой специальности. На это его подвигло «близкое знакомство» с руководительницей одной современной организации. Быть в какой либо зависимости, а тем более в подчинении подруги он не захотел, а она его к себе звала, и себя уважающий бывший военный строитель нашел новое поприще. Как успешно складывались дела там, я не знаю, но один раз встретил  Олега совсем не далеко от дома на «Кораблях» в молодёжной компании. Они спешили, и поговорить у нас не получилось, но парой фраз перекинулись, и выглядел Соболев хорошо. Больше «по жизни» мы с Олегом не сталкивались, но теплое чувство к нему я сохранил можно сказать навсегда. …
  … В моей же «новоиспеченной» организации появлялись новые менеджеры. Они «росли  как грибы» и так же быстро исчезали. Я успевал запечатлевать их чисто внешне, не запоминая имена и фамилии. Как сейчас вижу вполне приятного молодого человека, который вполне мог рекламировать свою профессию в роликах. Ещё мне запомнилась молодая особа вроде бы мало привлекательной внешности, но имеющая свою «изюминку» и энергичный характер. На меня произвёл «неизгладимое» впечатление её рассказ о бедных кроликах. За долгое летнее дачное время поголовье на участке родителей достигло, по её словам, чуть ли полторы сотни. Но настала осень и со «стадом» надо было, что-то предпринимать. Не повезёшь же их в город. Когда рассказчица в выходной приехала за город, она застала ужасающею картину. Отец были «по локоть» в крови и на «нервах», а утилизировано только штук 15 зверьков. Дочка быстро нашла выход из создавшегося положения. Она шприцем вводила воздух в вену или артерию и через несколько прыжков кролик падал замертво. Не берусь судить, насколько это было гуманно и куда, потом дели мясо, не скажу, но проблема была решена. Возможно, были и другие «персонажи», но в памяти они не «отложились». …
  … Сопин вообще был руководитель без сантиментов. Он легко набирал людей, и так же свободно расставался с ними, если от них не было проку. Из этих «неудачников» можно составить целую «галерею». Один бойкий и солидный с виду товарищ, был принят на должность Арт-директора. Он с упоением вещал нам, какие роскошные корпоративны будет устраивать. У меня имелись сильные сомнения в необходимости оных нашей маленькой конторе, и деятеля уволили через месяц или два без зарплаты, что вызвало у него «море» возмущения, но, ни чего поделать с Сопиным, он не мог. На должность дизайнера был приглашен уставший человек предпенсионного возраста, со знакомой мене фамилией Гинзбург. По внешности я даже подумал, не брат ли он Иосифа Петровича ГИПа ВАМИ. Но уточнять не стал. Человек он был заслуженный, но в прошлом. Когда мы у него спросили, какие объекты он выполнял, то оказалось всех его «творений» уже не существует. Век рекламных вывесок короток. Юрий Степанович взял его по протекции, но конкурировать с компьютерами ветеран не был в состоянии, и ему пришлось «растаять в суматохе дней». Я, может быть, мог продолжать этот список и далее, но решением руководства меня перевели поближе к производству, и берега Обводного канала мне пришлось покинуть теперь навсегда. …
  … Производство стало размещаться отдельно от «мозгового центра» на улице Маршала Говорова не далеко от станции метро «Кировский завод». Туда поднимаясь на поверхность земли я, по традиции добирался пешком, хотя это и занимало около получаса. Так что, в этом отношении, я ни чего не потерял. Наш цех занял одно из подсобных зданий крупного «почтового ящика» и пропускная система на первый взгляд выглядела солидно. Нам с Сергеем Семёновым отвели каморку на втором этаже, которая впрочем, была просторной и позволяла свободно трудиться. Особенно это касалось работе на плоттере, когда приходилось вырезать крупные по размерам заказы. Например, букв и главное логотипа Газпрома, которые пришлось изготавливать во дворе, на свежем воздухе, таких размеров, не вписывающихся в габариты цеха,  они были. Забегая вперёд, скажу, что с заданием наши умельцы справились, и вся вывеска в ящиках отправилась, кажется в Оренбург, где и была смонтирована под руководством Арзамасова над местным Дворцом культуры. …
  … Оказавшись с Серёжей в «одной лодке» мы ещё больше укрепили наши производственные и личные связи. Хотя и до этого общение было плодотворным и вполне дружеским. Я к тому времени приобрёл, наконец, собственный персональный компьютер, и Сергей стал моим домашним мастером в освоении новой техники и возникающих проблемах. Его сын к тому времени подрос, и ему в наследство досталась не то комната, не то целая квартира на Васильевском острове, которую ни как не удавалось поделить с другими «соискателями». Так что я не очень удивился, увидев его вместе с матерью из окон автобуса на «Ваське». …
  … На производстве появились «новые лица». Часть рабочих осталась в «Ниссе» и Юрию Степановичу пришлось заполнять образовавшиеся «бреши», тем более что возросли объёмы заказов. Мне запомнились два приятеля настоящие пролетарии самого «продуктивного» возраста. Особенно выделялся один из них, который во время перекуров старался задать мне каверзные вопросы, стараясь выказать эрудицию перед представителем интеллигенции. Я был далеко не мальчиком и к его «ребусам» относился спокойно и не очень утруждался их разгадыванием, хотя всё это меня немного раздражало, но как любил говаривать мой комбат майор Кривенко в подобной ситуации: «Что ты знаешь, я давно высрал». Можно еще упомянуть молоденького мальчика, который являлся страстным болельщиком Зенита, и практиковал выезды с любимой командой в другие города. Терпеть нарушения производственной дисциплины долго не стали, и его уволили. Так же, пробовали менять и «командный состав». На должность типа Главного инженера в цех приняли приятеля Алёши Залесса по «ходатайству». Это флегматичный молодой человек, не раздражающий в общении, запомнился мне раскуриванием трубки, которая являлась его «визитной карточкой». Пользоваться данным «курительным прибором» он предлагал научить всех желающих, но своей «ниши» в производственном процессе не нашел и другого следа в деятельности фирмы не оставил. …
  … Не могу обойти стороной и некоторые «структурные изменения» в РПГ, которых раньше не было. Непосредственного отношения к производству они не имели, но часть прибыли Юрия Степановича «съедали». Территория, относящаяся сейчас к НПО «Ритм» являлась почтовым ящиком с соответственным пропускным режимом. Несмотря на это у нас в цеху ночью случилась кража «со взломом». Такого не было даже на Атаманской улице. Мы лишились кое-чего из инструмента. Обращаться к арендодателю было бесполезно, и Сопин нанял собственных сторожей. Ими оказались слушатели одной из военных академий. Будущие «крупные» военные начальники, ночь через две, оберегали сохранность нашего скромного имущества. Мне всё это казалось немного странным, но тогдашние реалии заставляли даже старших офицеров не пренебрегать, пусть и мизерным, дополнительным заработком. А ребят уже ждали достойные кресла в дальних военных округах, судя по их разговорам с нами перед  и после «вахты». …
  … Моя трудовая деятельность в рекламном бизнесе окончательно стабилизировалась. Я приноровился к режиму аврала и достаточно хорошо изучил сферу своей деятельности, а особых нововведений она не преподносила. Мною был разработан собственный метод электронной архивации, который в перспективе мог стать хорошим помощником в использовании старых наработок. Правда пока мало использовался в виду малой базы данных и специфики «изделий», которые в целом не повторяли друг друга. За то я «прикоснулся» к новой программе Office Access. Друг Саши Сопина, сына Юрия Степановича, который учился в каком-то продвинутом ПТУ, кроме её научил меня пользоваться и Office Excel. Это позволило «механизировать» процесс моих не очень сложных расчетов и сэкономить своё основное рабочее время. Правда, особых «дивидендов» это не принесло. Когда мне было нечего делать, меня загружали физическим трудом, и я без особой неприязни клепал заклёпки и даже один раз «болгаркой» резал старую конструкцию. Правда, диски мне меняли профессионалы. До такой степени углубляться в пролетарский быт мне не хотелось. Но не всё это стало побудительной причиной моего перехода на новое место. В РПГ стали происходить кадровые перестановки, которые мне показались не нужными и я их не принял. Сопин поменял начальника цеха. Евгений Павлович Урюпин, к которому я приспособился, был переведен в простые рабочие, а на его место назначен самый горластый представитель из среды рабочего класса, имеющий, надо отдать ему должное, высшее образование. Правда, начальствовал тот не долго, и ему на смену пришёл Сергей Семёнов. К Сергею Александровичу я относился хорошо, и он даже пару раз бывал у меня дома, помогая разбираться в компьютере, появившемся у меня, но сама атмосфера в трудовом коллективе стала меня беспокоить, хотя непосредственно меня эти изменения не очень коснулись. …
  … Я даже успел получить пропуск в метро ночью. Там мы начали устанавливать световые короба с рекламой на эскалаторах. Сейчас, поднимаясь и спускаясь в метрополитен, вы их можете видеть в промежутке между движущейся лестницей повсеместно. А тогда мы были «радо начальниками» этого начинания, и я лично чертил опоры и крепление к строительным конструкциям, объезжая станции и производя замеры. Документации на все эти места мы не имели из-за секретности объекта и индивидуальности каждого места. Приходилось как то «выкручиваться». Сам монтаж производил Алеша Залесс, привлеченный в качестве субподрядчика со своей сформированной бригадой. Ребята работали по ночам, и «права на ошибку» я не имел. Из-за этого вытекала вся напряженность и ответственность «коллизии». Но к счастью спускаться в «недра земли» не потребовалось, так как сильных проблем не появилось, да и срок, отпущенный мне работать в этой организации, подходил к концу. …
  … Можно выделить две неожиданные встречи со старыми знакомыми. Семья подруги жены Семёновы жили на проспекте  Стачек как раз между станциями метро Нарвская и Кировский завод. Славе видимо было удобнее пользоваться последней, и мы пару тройку, раз пересеклись на эскалаторе. Но поскольку я поднимался, а он спускался и наоборот, то поговорить так, ни разу не получилось из-за вечной спешки на производство и обратно домой. «Контакт» с Игорем Ельцом получился более «насыщенным». Один раз, когда я усталый возвращался с работы по проспекту Маршала Говорова, меня окликнул солидный, но не большого роста, мужчина. Я не сразу узнал в нем энергичного мальчика и юношу, каким его знал. Игорь очень изменился не только внешне, но и внутренне. Поскольку наши маршруты до определённой точки совпали, то я успел узнать, что он работает, где то по соседству со мной по сходному роду деятельности, но начальником. Это его поприще было, конечно, далек от математики, которой Елец посвятил молодость, но позволял, как-то существовать в непростые девяностые, которые только завершились. Впрочем, Игорь пожаловался на недостаток средств, которых не очень хватало на достойный летний отдых семьи. А он был женат второй раз и имел маленького ребёнка. Незадолго до нашей встречи, у него из-за болезни сердца умерла дочь от первой жены в возрасте 28 лет, и Игорь ещё был под «впечатлением» этого прискорбного события для отца. Я тоже успел «вчерне» поведать о своей жизни. Ещё от Игоря Сергеевича, долгое время в моей не выдающейся памяти он фигурировал как Евгеньевич, или наоборот, я смог узнать немного, о дальнейшем жизненном питии наших общих школьных товарищей. Саша Мальцев (Тарантул) служа на закрытом производстве военпредом «подружился с зелёным змием» и плохо кончил. Он потерял работу и всякое «общественное положение». Вова Макаров (Рыжий) перенёс инсульт и оказался прикованным к кровати у себя на первом этаже Ключевой улицы. Сашу Громова Евгеньевича Игорь встретил на проходной фитнес клуба, который мой шахматный собрат посещал вместе с Игорем Базловым. Теска, кончавший вместе с Ельчиком, как любил того называть Георгий Михайлович Лисицын, математическую школу и Университет, что видимо позволило завязаться дружбе, занимался какой то популярной и созвучной времени деятельностью. Саша же нес охранную службу, и Игорь с трудом узнал в пополневшем человеке школьного приятеля, но узнал. Про Лену Гущ интересных подробностей не имелось, но наш председатель совета отряда 3 и 4 класса, пребывал в «заурядном» состоянии, сообщить о котором нечего. «Пути Господни неисследимы». У нас даже не оказалось «письменных  принадлежностей», и мы не смогли обменяться телефонами. Игорь, правда, как бывший отличник обещал запомнить мой не сложный домашний номер. Слово своё он сдержал и спустя некоторый небольшой промежуток времени позвонил. У него было деловое предложение, которое могла выполнить моя фирма, но там я уже не работал и переадресовал заказчика Сопину. Чем их сотрудничество закончилось мне неизвестно, но Игорька я больше не видел. По базам данных я, правда, нашел пару человек с такой фамилией в Санкт-Петербурге и подходящих по «параметрам», но созваниваться с ними для дальнейшего уточнения данных не стал. …
  … Меня удручала не только обстановка складывающаяся в трудовом коллективе, но и зарплата, которая достигла пяти с половиной тысяч рублей, вышедшая по моим предположениям на максимум, не говоря уже о «карьерном росте» с которым я давно попрощался. Я решил продолжить через два года поиски в море вакансий. А, по словам Веснина старшего, на одном судне можно ходить только год без моральной усталости. Посмотрев в соответствующей прессе предложения, я созвонился и, пользуясь возможностью частых местных командировок и обеденным перерывом, стал знакомиться с местами возможной будущей деятельности. Первым пунктом, куда я направил свой путь, был знакомый мне завод «Компонент», который этим и привлёк своё внимание. Тянуло «окунуться» в молодость. Организация оказалась маленькой, и занималась узкой проектной деятельностью по прокладке тепловых или иных трасс. Как чертить данные чертежи я представления не имел и на заверения, что в этом нет ни чего сложного, не откликнулся. К тому же добираться туда пришлось бы с пересадкой. Второй адрес оказался рядом со станцией метро Технологический институт на одной из Красноармейских улиц. «Петроинжиниринг» располагался в здании бывшего детского сада, в котором возвели дополнительный мансардный этаж. Директор Александр Николаевич Демиденко встретил меня дружелюбно и с пониманием того, что вентиляция, вопросами которой мне предстояло заниматься, не мой основной конёк, и мои знания в этой области устарели, но мы оба были достаточно опытными проектировщиками, и нашли «общий язык». Я «от добра, добра» искать не стал и согласился на зарплату шесть с половиной тысяч рублей. Осталось только распрощаться с рекламой. Расставание прошло не без шероховатостей. Отработав положенные после написания заявления об уходе две недели, я пришёл к Сопину. Юрий Степанович повёл себя как настоящий мелкий предприниматель. Он за месяц заплатил только официальный заработок, а часть денег я получал «в конверте» по другим документам, и «промурыжил» меня еще с неделю из вредности, ссылаясь на болезнь Главного бухгалтера. Я даже немного вспылил, а на намеки сослуживцев об отвальной, отослал их к директору «укравшему» у меня честно заработанные деньги, хотя ко всем им относился хорошо. Когда, наконец, мне отдали рубли и документы и я покинул место работы, то впоследствии узнал, что за срок моего отсутствия «горе руководитель» успел принять нового конструктора, который не проработал и трёх дней. Мой уязвлённый дух был удовлетворен, да к тому времени я успокоился, и уже забыл о нанесённой обиде. Впереди маячили новые заботы и проблемы, а рекламными коллегами мы больше не виделись. …
  … Организация, в которой я оказался, представляла собой «льдину» отколовшуюся от «айсберга» одного из крупных проектных институтов бывшего Ленинграда, изменившего под «напором времени» не только своё название, но и структуру производственных отношений, приспосабливающихся к реалиям. Она состояла из двух сравнительно крупных проектных отделов и условного Бюро ГИПов со всеми необходимыми подразделениями, обеспечивающими строительство и ввод в эксплуатацию  бензозаправочных станций «Несте», проект которых был импортный и типовой, но требующий привязки к местности. Строительный и энергетический отдел, в котором предстояло трудиться мне, не только помогали последним, но и выполняли другие заказы весьма востребованные на данный период. Впрочем, со всеми коллизиями производственных отношений я ознакомился позже, да и то в общих чертах, а пока влился в вентиляционную группу, которая помимо меня имела ещё двух инженеров. Елена Львовна Яцук занималась непосредственно вентиляцией и была «докой» в своём деле, а Елена Александровна, фамилии которой время не сохранило, расставляла отопительные батареи в проектируемых помещениях. В скором времени к нам присоединила руководитель всей группы. Им оказалась Елена Владимировна Паничкина из института ВАМИ. С ней я долгое время находился под одной крышей, но не только не сталкивался по работе, так как мы «курировали» разные объекты, но и не предполагал о существовании, возможно взаимно. При первом же общении это недоразумении мы поправили и нашли общих знакомых, что впрочем, особенно нас не сблизило, но позволило установить приемлемые деловые отношения. Так Я оказался в обществе трёх Елен. Одну, из которых, можно смело назвать «прекрасной», а Елена Владимировна сохранила привлекательность и в своём возрасте далеко не юном, но несколько моложе меня. К другой подойдёт определение «премудрой» в свете знания предмета трудовой деятельности, что ни сколько не умаляет внешних данных, а Елена Львовна всем этим обладала. Третьей коллеге, которую тоже не назовёшь уродихой, остаётся скромное наименование «искусницы», что неплохо характеризует Елену Александровну. …
  … Со времени моего последнего соприкосновения с таким важным аспектом строительства как вентиляция, да и то с натяжкой, прошло без малого почти двадцать лет, а она не стояло на месте. Резко поменялось оборудование и подходы к расчетам. На смену габаритным и мало технически оснащенным вентиляционным камерам с архаическими вентиляторами пришли компактные кондиционерные установки в любых комплектациях. Прямо в воздуховоды встраивались не только осевые, но и центробежные вентиляторы. О таком «пиршестве» в своё время мы могли только мечтать. Впрочем, я не претендовал на знание всех этих вопросов, как и на непосредственно расчеты всего этого «богатства». Меня вполне устраивала роль простого чертёжника, а программой AutoCad я владел достаточно хорошо. Но это немного не устраивало мою непосредственную начальницу. Она хотела, что бы каждый сотрудник занимался полностью порученным ему объектом, как это делала и сама она, надо отдать ей должное. Мне казалось, что было бы разумным разделить эти процессы ввиду создавшейся ситуации. Впрочем, к конфликтам различие во мнениях не приводило и всё удавалось разруливать естественным путём. Тем более что мои «таланты» были оценены другими коллегами. И если собрат по группе Елена Александровна отдавала расставлять отопительные батареи без энтузиазма, как  ни как я «отнимал её хлеб», то другие отдельческие подразделения с удовольствием привлекали меня, тем более что у них часто «горели сроки». Требовалось только разъяснить поставленную задачу, а я всё «хватал на лету». В своей группе я не помню, что бы мы что-то выпустили не вовремя, и в этом есть толика моей заслуги.  …
  … Привлечение меня к работе по смежным направлениям способствовало быстрому знакомству с сослуживцами. Но начать стоит «по ранжиру» с начальника отдела Киры Германовны Великановой. Человек она была, как я предполагаю, не простой. Видимо обладая производственными заслугами в теплотехнике, она заслужила руководящую должность в молодом возрасте, и ей приходилось командовать в основном более зрелыми людьми. Это ей не мешало находиться, можно сказать, в душевных отношениях с женской преобладающей частью коллектива. Возглавляющая теплотехническую группу женщина, фамилия и всё остальное которой просто вылетело у меня из головы, хотя мы оба, как умудрённые проектировщики, уважительно относились друг к другу, предпенсионного возраста, напоминавшая мне своей внешностью и характером Нину Александровну Выходову, элементарно дружила с Кирой Германовной, по крайней мере, в стенах нашей «конторы». Да и к остальным Великанова относилась весьма приветливо. …
  … В отличие от «дамской половины» коллектива, пестуемой начальницей, этого нельзя сказать о немногочисленных мужчинах вверенного ей отдела. Я предполагаю, что в более юном возрасте девушке, обладающей нормальной внешностью без резких отклонений в какую либо сторону, представителем сильного пола была нанесена жестокая обида или всему виной несчастная любовь, и она стала мужененавистницей. На мне это сказывалось в меньшей степени, чем на остальных представителях сильного пола, но было достаточно «выпукло». Поскольку, как  понимаю, меня на это место «трудоустроил» сам Демиденко, без участия начальницы отдела. Это я понял не сразу, и первое время при встречах, как вежливый человек, здоровался с нашим мужским «злым гением», но не получив отклика несколько раз перестал это делать, ответив полной взаимностью. Также, когда она попыталась «указать» на мою профессиональную несостоятельность, я дал достойный отпор, и был оставлен в покое. Иметь дело с директором она не захотела. Я был его протеже. А так Кира Германовна, например, буквально гнобила интеллигентного и скромного сотрудника, приблизительно моего тогдашнего возраста, но от которого у меня остался только визуальный образ, занимавшегося вопросами электричества. Впрочем, он обладал спокойным характером, и к нападкам начальницы относился без особых пререканий. Этого нельзя сказать об его соседе Льве Ивановиче Ястребеве. Он вступал с зарвавшимся молодым «сатрапом» в бурные споры и, пользуясь своим почтенным возрастом, зачастую ставил её на место. А так он был дружелюбным человекам, и на праздничных посиделках рассказывал нам о пятидесятых. Как он на мотоцикле Урал забирался далеко на Юг, и ему совершенно безвозмездно местное население не русской национальности помогало с ремонтом железного коня. Иначе он рисковал остаться вдали от дома навсегда. Лев Иванович хранил, и другие интересные истории о Советском прошлом, достаточно художественно делясь ими с коллегами. Был не обделён «вниманием» начальницы и последний наличествующий в отделе мужчина. Он физически занимал место на границе двух отделов, и оказался крайним не только фигурально, но и буквально. Возможно, этот человек, возраста немного меньшего, чем Лев Иванович, в прошлом являлся неплохим специалистом в своем деле, но в Петроинжиниренге ему приходилось закрывать, по моим ощущениям, не совсем его темы. Поэтому он, как и я, был не в «своей тарелке», и немного «буксовал», хотя в целом с работой естественно справлялся, но без дискуссий с Великановой, а главным образом с коллегами не обходилось. Я помещался в визуальной близости от него, но по работе не сталкивался, что со временем позволило забыть, как его звали. Такова печальная данность нашей памяти. Я прекрасно помню лица своих ближайших соседей по производственному «залу» и даже смутно могу припомнить, чем они занимались, но восстановить простые «паспортные данные» даже не стараюсь. …
  … Моя соседка через стол, сразу за Еленой Александровной, занималась каким-то узким электрическим, или экономическим, а возможно то и другое вместе, вопросом. Она была приблизительно моей ровесницей, и уверенно чувствовала себя во вверенном ей деле. Еще вспоминается наличие у неё любимой, но очень старой собаки. Тяжёлая кончина животного разворачивалась у нас, из разговоров и отсутствия на работе за свой счёт, можно сказать «прямо на глазах». Все коллеги сочувствовали  безутешной женщине. Рядом с ней сидела её «правая рука» и любимица Юля. Имя я запомнил благодаря придуманной мной эпиграмме, полностью которую не помню, но там рифмовалось «ходули» и «Юли». Я ещё баловался этим делом, но свои творения, имея «горький опыт» не обнародовал. Симпатичная, в общем, девушка собиралась выйти замуж. По этой или другой причине позволяла вести себя заносчиво по отношению к последнему, описанному мной товарищу, возможно пользуясь его некоторой не осведомлённостью и мягким характером, хотя над обоими «подругами» он был, кажется начальником. Это вызывало во мне солидарность к уважаемому мной человеку и некоторую антипатию к его «обидчице». …
  … Чтобы больше не возвращаться к описанию сотрудниц подразделения, где я трудился, расскажу вкратце об остальных. На другой стороне прохода рядом с предыдущими персонажами, еще «квартировала» специалист по освещению проектируемых объектов. Девушка чувствовалось немного «засиделась в девках», несмотря на приятную внешность, но дело своё знала, Она вела себя тихо и спокойно, не вызывая неприязни у коллег. В этом же ряду помещался стол моего «собрата» по черчению, но электрическому, и приблизительно ровесницы, оставившей теплые воспоминания, но не инициалы. Как сейчас она видится рассказывающей собеседницам историю о том, что до замужества не умела готовить, а потом быстро научилась. Все эти беседы происходили в свете близкой свадьбы Юли. Помещения отделов можно представить как две лежащие буквы «Г» стыкующиеся основаниями. Но поскольку перегородки между ними не имелось, то один отдел плавно перетекал в другой и превращался в перевёрнутую и неказистую букву «П». В «вершине» нашей условной буквы кроме Киры Германовны и двух описанных мной ранее мужчин еще помещались двое коллег. Одна была технологом по бензоколонкам, а другая ведала вопросами рассеивания вредных выбросов. С первой, которая очень напоминала мне Таню Евдокимову, комсорга моей смены в ЛПХО «Возрождение», у меня было тесное производственное сотрудничество. Я иногда выполнял для неё монтажные чертежи объектов, когда она «зашивалась», поскольку дело было не трудным. Требовалось только привязать типовую АЗС к местности. Возможно ещё, её тоже звали Таней. Вторая девушка выполняла работу целой группы ВАМИ, что было, в общем, вполне естественно. Объёмы разнились. Но там и там обо всём я имел смутное представление, поэтому не могу оставить, благодаря строкам моего краткого пребывания на Красноармейских улицах, этих хороших людей в анналах истории. Надеюсь, это сделают другие. А на что иное остаётся уповать рядовому жителю. Вполне возможно, что со временем уйдут в небытиё все пророки, цари и творческие работники. Только они об этом не узнают, как и вся планета, которая запросто может внезапно исчезнуть. Впрочем, я немного отвлёкся на «философию», и чуть не забыл про секретаршу отдела. Хотя и она оставила только маленький след, да и то из-за хорошего знания программы Microsoft, которыми раз или два делилась со мной. Возможно, я кого-то из сослуживцев данной организации по забывчивости «опустил из виду», но это дело поправимое. Если кто-то из них невзначай прочтет эти строки и узнает место событий, но без себя, то может связаться со мной, и мы исправим ошибку. Это касается всех имен, отчеств и фамилий, не упомянутых мною по причине беспамятности, а не специально. …
  … Моя тогдашняя трудовая деятельность была достаточно обширной и в какой-то мере «знаковой». До этого я занимался рекламой во многих местах нашего города. Поэтому, на первый  взгляд нет ни чего удивительного, что адреса объектов в Петроинжиниренге находились поблизости, но ведь весь Санкт-Петербург большой. Так мы, к примеру, выполняли технический проект вентиляции современного здания напоминающего аквариум на Казанской улице торгового или офисного центра выходящего своим фасадом чуть ли не на Невский проспект. Рядом в шаговой доступности в Достоевских местах находится старинный дом, на который Нисса вешала, уже не помню какую вывеску, и я на морозе с приличной температурой обмерял её на приставной лестнице. В этом же районе находится здание Генштаба, обрамляющее Дворцовую площадь. При передаче его Эрмитажу потребовалось заменить отопление и вентиляцию. Над чертежами этого строения так же довелось покорпеть мне, устанавливая отопительные приборы. На меня буквально повеяло историей. На Новочеркасском проспекте мы делали аналогичную работу по новым зданиям, заполнившим пустое пространство перед церковью Успения Пресвятой Богородицы.  А в начале этой магистрали на предыдущей работе выполнялась реклама «Сквош клуба». Мой счет пополнил и дом на улице Куйбышева. Участие нашей вентиляционной группы было минимальным, но вот строителям пришлось потрудиться. Мало того что надо было пристыковываться к старому сооружению, но при строительстве начал «трещать» фундамент и пришлось «на ходу» искать пути усиления. Всё уладилось как-то, и я, проезжая иногда по улице имени партийного функционера тридцатых годов прошлого столетия, с трудом нахожу то место, так органично вписалась новая пристройка.  Возможно, что-то упустил, но и всего выше перечисленного достаточно, для неоспоримости того факта, что два года  потрачены были не напрасно. …
  … Хотелось бы немного поведать, кроме трудовой деятельности, о быте. Дорога на работу и домой обходилась одним метро, хоть и с пересадкой. Это позволяло экономить на транспортных расходах и благоприятно отражалось на семейном бюджете. Тому способствовал и то обстоятельство, что мои первоначальные шесть с половиной тысяч быстро доросли до двенадцати или четырнадцати. Деньги не большие, но разница заметная. Не скажу что в этом полностью моя заслуга. Изменения происходили во всей стране, хотя и мои трудовые качества, несомненно, повлияли. Причем о повышении зарплаты я ни разу не просил, всё происходило по инициативе администрации. Так что на моё волевое решение не обедать во время работы материальная сторона повлияла мало. Просто в трёх этажном здании с возведённой мансардой, где помещались проектные отделы, своей столовой не было. Что странно, так как раньше в нём располагался детский сад. Сотрудники или приносили еду с собой, или ходили в окрестные заведения питания. Маленькую проблему решил просто. Я перестал принимать пищу на работе, а обед перенёс домой на ужин, заменив его прогулками на свежем воздухе. Для нашего организма, как я заметил, не важно, какой режим. Главное чтобы он был. Тогда отрицательных последствий, удастся избежать. К тому же этим я «убивал двух зайцев». Во-первых, экономил, так домашнее столование всегда дешевле общественного. Во-вторых, изучал район Красноармейских улиц, доселе мало исследованный. О своих маленьких открытиях на карте города распространяться не буду, так как любой желающий может сделать их сам, выйдя на станции метро Технологический институт, именуемой в простонародье «Техноложкой», и обойдя квартал от Троицкой площади до Фрунзенского универмага. Как отмечали общенародные праздники, не припомню, но «свято чтили» День Энергетика, хотя тоже достаточно скромно, однако собирая весь коллектив вместе. Тут, правда, возникал некоторый «диссонанс». Наши соседи по этажу праздновали День строителя. Постороннему наблюдателю могла показаться немного странной картина, когда на одной половине помещения люди плодотворно трудились, когда как на другой шло «необузданное» веселье. Впрочем, «чужие здесь не ходили», и все обходилось тихо и спокойно. Подробности всех «мероприятий» видятся смутно, но у меня почему-то задержалась в памяти незатейливый «штрих», связанный с моими прогулками и принятием спиртных напитков. Один раз в понедельник я добрался до места работы в «сумрачном состоянии» после воскресного отдыха. Мне было довольно плохо, и болела голова. Кое-как «дотянув» до обеденного перерыва, я отправился гулять в поисках «лекарства». В ближайшем гастрономе, раньше этим объектам внимания не уделял, а пришлось дойти до 1-й Красноармейской улицы, я приобрел бутылку Нарзана. Придя на рабочее место, «опохмелившись», ваш слуга почувствовал себя значительно лучше и смог достойно дождаться конца трудового дня. Так «не шатко не валко» проходили мои будни. …
  … Я давно покинул Васильевский остров, но «тени прошлого», тянувшиеся из ВАМИ, не оставляли меня. Кроме Паничкиной в Петроинжиниренге, после расставания с «алюминием», одно время работал Павел Спиридонов, с которым я не терял производственные связи, но о данном факте его биографии не знал. Впрочем, зримых следов своего пребывания он не оставил. Кроме этого заместителем директора пришел Образцов, сын начальника отдела оборудования, у которого я в бытность проектировщиком алюминиевых заводов согласовывал спецификацию оборудования, хотя подписи ставили рядовые сотрудники отдела, в штампе фигурировала фамилия руководителя. Отца я, может быть, и видел пару раз, а сына совсем не знал. Но при знакомстве мы сразу почувствовали «родственную» близость. Тем более что Образцов младший раньше трудился в организации связанной с моим бывшим поприщем и находящейся по соседству. Условно назовем её, Силумин. С заместителем директора у меня установились нормальные отношения, хотя контактировали мы не часто. Один раз мимо моего рабочего стола прошла небольшая «делегация», в составе которой я заметил Сашу Верховского. Несмотря на шапочное знакомство в прошлом я его узнал и очень удивился, что и он не проследовал мимо, а подошёл ко мне. Мы с ним перекинулись парой незначащих фраз, но приятное чувство узнаваемости и пусть не значительной значимости в этом мире согрело душу. …
  … Соседи по мансарде нас сильно не «беспокоили», так даже на общих объектах мы свободно работали порознь, но иногда приходилось контактировать. Мне очень импонировала начальница строительного отдела. Эта замученная производственными заботами женщина, была само спокойствие. При редких общениях с ней мы понимали друг друга с полуслова и чувствовали определённую корпоративную общность. Из всех остальных сотрудников строительного отдела мне запомнился только один, напоминающий своим снобизмом, в хорошем смысле этого слова, институтского преподавателя Введенского. Он являл собой советского интеллигента не в одном поколении весьма импозантного вида, но с меньшим апломбом. Этот  человек стал моим инструктором  в освоении местного плоттера, который находился на территории строительного отдела, но в общем пользовании из-за своей единичности. Получив несколько практических советов, в дальнейшем с необходимой мне техникой я справлялся сам, тем более что товарищ, по-моему, вскоре покинул наш трудовой коллектив в поисках более перспективной работы или ещё по каким обстоятельствам. А так со строителями мы редко занимались одним и тем же объектом и чаще встречались только на лестницах, которые у нас, впрочем, были разные, и в коридорах. …
  … На некоторое время я обрёл в Петроинжиниренге «производственный» покой. Но всё течет и всё изменяется. Первой нас покинула Елена Львовна. Нашла более денежное применение своих трудовых способностей. Её уход мы ощутили слабо и продолжали плодотворно работать. Её вакантное место заняла Анна, могу ошибиться, Шамардина. Этой моей, где то ровеснице, имеющей  почти взрослого сына, пристало иметь отчество, но, увы, оно не сохранилось. Эта немного экзальтированная миниатюрная женщина имела общительный характер, и поначалу со мной трений у неё не случалось. Разногласия появились, когда Паничкина ушла в отпуск, и Аня, почему-то решила, что она её заменяет. Во всяком случае, мне о такой «рокировке» ни кто не сообщил. На притязания своей сослуживицы я ответил «холодно», и она, скорее всего пожаловавшись начальству и получив соответствующие разъяснения, ужасно на меня обиделась, как на личного врага. Всех деталей, конечно, не помню, но мою шоколадку, по случаю Дня рождения преподнесённую всем коллегам, Шамардина демонстративно вернула и перестала со мной разговаривать. Так второй раз в жизни, мне довелось столкнуться с этой фамилией при трагикомичных обстоятельствах. Не скажу точно, но нам пришлось расстаться и с Еленой Александровной. На её место пришла, назовём ту условно Любовь Павловной. Инженер со схожим с моим жизненным путем и импонирующим мне характером. Вентиляцией она занималась давно, а последнее время выполняла чертежи марки КД. Поэтому когда я предложил, после предполагаемого ухода и Елены Владимировны кооперацию, когда б она выполняла расчёты, а я графику, то получил от неё отрицательный ответ. Так наше сотрудничество не состоялось при взаимном уважении друг к другу. …
  … Изменения происходили и в непосредственной трудовой деятельности. Фирма имела определённые трудности, и на собраниях Демиденко часто выказывал недовольство таким положением вещей. Вентиляционная группа сроки соблюдала, поэтому лично на меня не «давили», и я спал с «чистой совестью». Выход из создавшегося положения директор видел в автоматизации черчения и самого процесса проектирования. Я от всех этих дел на существенное время был отстранен, поэтому только догадывался, что прогресс ушел вперёд, а тем более за границей. Нам Николой Александрович стал приводить представителей различных организаций, которые демонстрировали свои чертёжные программы, которые сами чертили. Нововведения были интересны, но требовали соответствующей подготовки, и главное, материальных затрат. Продукт стоил не дёшево. Для автоматизации и контроля всего процесса проектирования был взят специальный человек. Сотрудник, взявшийся за это непростое дело, имел не молодой возраст, и был знаком ещё с советскими системами САПР. О чём иногда рассказывал «душераздирающие» истории. Одна из них мне «врезалась» в память. Один работник хорошо разбирался в существующей на производстве программе автоматики и был не заменим. На свою беду он попросил более «почётную» должность и получил отказ возможно даже не из-за «вредности» начальства, а от неповоротливости всей советской системы. Можно было действовать только от «сих» и до «сих». Тогда бедолага написал заявление об уходе. В свою очередь начальство сильно обиделось и подало на него в суд за саботаж работы закрытого предприятия, и выиграло его, а товарищ чуть ли не получил срок. Времена были не сталинские, и мне повествование показалось немного странным, но не верить живому свидетелю событий оснований не имелось. …
  … Я уже проработал на Красноармейской улице почти два года, и немного обвыкся, но положение дел кардинально поменялось. Наш «шеф» Елена Владимировна покинула своё место. Паничкина ушла, куда-то на должность ГИПа, и мы остались вдвоём с моей ровесницей заниматься делом, в котором не являлись «крупными специалистами». Может быть, руководство и нашло какой-нибудь выход из создавшегося положения, но оно осталось и без меня. «Виновником» стал Паша Спиридонов. На более привычную работу он пробовал устроить меня и раньше. Я даже ходил на собеседование в родственную структуру РУСАЛа, в которой Спиридонов на то время подвязался. Организация располагалась не далеко от ВАМИ в районе Большого проспекта Васильевского острова. Беседу со мной вел хорошо знакомый мне Иосиф Петрович Гринберг, но тогда что-то «не срослось», и я остался «под гнетом» Сопина. Теперь было труднее отлучиться с рабочего места, но я ушёл на обед немного раньше, а вернулся немного позже и выкроил необходимое время. В стенах, где прошли без малого пятнадцать лет произошли существенные изменения. РУСАЛ, наконец, поглотил ВАМИ, и новая организация вобрала в себя оба эти наименования. Внутри здание так же стало меняться. Спортивный и актовый залы на пятом этаже перестали существовать, и были разделены перегородочками на уровне груди. Получились своеобразные отсеки с двумя параллельными проходами, в которых помещалось компьютерное место со столом и стулом. В торцах помещений было выделено место под комнаты для начальников, одна сторона которых была полностью прозрачной для обзора работающих подчиненных. Это принцип хорошо показан в фильме «Самая обаятельная и привлекательная», только в несколько меньших размерах. Между залами находилось помещение секретаря и других вспомогательных служащих, входная дверь в которое была оборудована электронным замком, открывающимся такими же пропусками. Подобные новшества начали происходить и других этажах проектной части, по мере открытия проектирования новых объектов. Меня «сватали» на строительство продолжения САЗа, где хотели спроектировать новые более длинные корпуса с электролизёрами на 300 кА,  получившие название Хакасский Алюминиевый Завод, по каким-то коммерческим соображениям. Всю работу возглавляла фирма «Хатч». Меня Паша сначала повел к русскому начальству. Здесь проблем не возникло, хотя ГИПа Полина я раньше даже не видел, но его заместитель Тенилов мне был хорошо знаком по шахматным баталиям моей бывшей комнаты. К тому, если помните, он был выходцем из моего родного сектора электролиза. Дальше мы с Пашей проследовали к куратору направления с иностранной стороны. Шифрит поинтересовался знаком ли я с выполнением спецификации оборудования, на что мной с уверенностью был дан утвердительный ответ. В последствии оказалось, что СО в их понятие имеет несколько иное представление, включая в себя не только само оборудование, но и все затраты связанные со строительством. Тенилов мне тут же указал на эти нюансы, а в целом моя кандидатура возражений не вызвала, даже когда я посетил главного начальника проекта со стороны иностранных партнёров, о чём мне было сообщено сразу или через пару дней. Заручившись такой поддержкой, я написал заявление об уходе. Держать меня сильно не стали, хотя заместитель директора Образцов и предложил повышение оклада до 18 тысяч, но в сравнении с 35 тысячами рулей, обещанных мне на новом месте, это выглядело не столь привлекательным, и он это понял. …
  … Отработав положенные две недели, я явился на новое старое место. Меня встретили достаточно гостеприимно. Да иначе и быть не должно было. Кругом находились знакомые лица или родственные по роду деятельности, с которыми всегда можно было найти общий язык. Моим непосредственным «куратором» стал Паша Спиридонов. Над ним со стороны иностранной фирмы «шефствовал» молодой человек с простой незапоминающейся фамилией из Австралии. Вообще наши зарубежные  коллеги представляли собой «солянку» собранную со всего света, не берусь судить по какому принципу. Начальник нашего с Пашей начальника жил толи в Англии, толи в Штатах, посещая Родину и семью, раз в три месяца. Все «приезжие» были обеспечены съёмными квартирами и зарплатами в 20 тысяч $ для среднего звена. О доходах, например, нашего «импортного» босса, сидящего в кабинете со стеклянной перегородкой, не решаюсь даже предполагать, так как информация от коллег, контактирующих непосредственно с товарищами из-за границы, откуда получалась, но в данном случае до меня не доходила. …
  … Однако вернёмся к соотечественникам. Мы с Павлом Александровичем ведали пневмотранспортными вопросами. Наземный транспорт обеспечивала Нина Васильевна Гусева, не  имевшая своего конструктора, да он и не требовался для составления западного СО, в отличие от направления Спиридонова, на что и призвали меня. Технологов моего бывшего сектора возглавляла Валентина Фёдоровна Булышева. С обеими дамами у меня с «незапамятных времён», оставались более чем хорошие отношения, которые ещё усилились ввиду отрыва от родного сектора и «западной угрозы». На проекте мы находились «автономно». Более близкой мне конструкторской поддержкой технологии занимался Сергей Викторович Агибалов в качестве начальника. Ему помогала Наташа Лойканен и сравнительно уверенный в себе молодой конструктор, взятый, наверное, специально на данный проект. Его я раньше не видел и «паспортных данных» не запомнил. Из «старожилов» сектора в нашем помещении ещё находился Владимир Августович Книгель. Но он занимался, какой-то не свойственной ему темой. Хотя с терпением разъяснял мне сварочные вопросы, когда я один или два раза к нему обратился. …
  … Рядом с нами располагались товарищи по сектору Газоочистки, которые территориально и производственно были близки нам. Через перегородку находился Сергей Бодряков, занимавшийся «механическими» конструкциями. Транспортные чертежи выполняла Татьяна Викторовна, которая была привлечена также «со стороны». После института она трудилась не в одной организации и имела достаточный опыт. Всех смежников возглавляла Людмила Ивановна Евстигнеева, сохранившая и в свои немолодые годы внешнюю привлекательность.  На должности Главного Специалиста сектора, как я узнал, она являлась «правой рукой» своего начальника и очень знающим человеком. До этого у меня с ней был чисто визуальный знакомство, что не помешало нам быстро проникнуться взаимной симпатией при не сильно увеличившихся производственных «взаимодействиях». …
  … Почти половину нашего зала занимали строители. Среди них людей, с которыми мне приходилось раньше работать, не имелось, хотя несколько знакомых лиц и ранее слышанных фамилий встретилось. А так это в основном были «чужаки». Начальником коллеги имели товарища с «простой русской» фамилией Ким. Имя и отчество его не запомнились, хотя являлись, может быть, запоминающимися. По своему «роду деятельности» я со строителями почти не сталкивался и поэтому могу сообщить весьма незначительные данные. Молодой человек, сидевший через стол от меня, часто спорил с начальником, пытавшимся на него возложить все ошибки, которые неизбежны при черчении, да ещё без должной проверки, что «практиковалось» при тогдашних обстоятельствах. Ещё отложился в памяти месячное отсутствие этого вполне симпатичного и продвинутого молодого человека, когда он сломал ногу, катаясь на горных лыжах. Трудно забыть и случай с уже представительницей ВАМИ, имя до этого которой я только слышал, а тут довелось работать в одном помещении,  когда у неё мошенники сняли с электронной карточки тысяч шестьдесят рублей. Коллеги посочувствовали, и даже скинулись, кто, сколько мог, но возместить полностью ущерб конечно не могли. Свою скромную лепту внёс и я, хотя не был, сколь ни будь близко знаком с пострадавшей. Материальное положение позволяло. …
  … А так вообще я принципиально не подаю «просящим» на улице незнакомым людям, потому что считаю, что и знакомых достаточно, да и «свободных» средств ни когда не имел, что бы ими разбрасываться почём зря, так как в большинстве случаев профессиональные попрошайки побогаче меня. Исключения, конечно, были, но их наперечёт и на них не стоило бы останавливаться. Да разве забудешь бабушку, которая стоит на не «характерном месте» у входа в метро, явно разбитая горем, и собирает деньги на похороны мужа. Так же ушедшую бесследно из кармана, но не из памяти, монетку достоинством 5 рублей, отданную малышу цыгану, под воздействием настроения возвращения с кладбища. Ну, вот, пожалуй, и всё. А так я стойко держусь, хотя мне этих людей и жаль, но потыкать их унизительному положению я считаю просто недостойно. …
  … Что бы закончить с «родным» помещением, если не изменяет память, в торце рядом с кабинетом главного «фирмача», располагалась комната, сотрудники  которой ведали вычислительной техникой, куда входили компьютеры и прочее оборудование нужное в работе. Там находилась бывшая «зазноба» Саши Васильева и Надежда Пахтусова. Я до сих пор толком не выяснил, была ли эта очень симпатичная особа дочерью или молодой женой бывшего заместителя директора по строительству. Да это и не важно. В своё время невзрачный с виду человек занимал заметное положение в институте и слыл среди подчинённых большим умницей, за что его и уважали. На текущий момент я был не в курсе его дел, но видел как молодая женщина, носящая известную в ВАМИ фамилию, часто провожала его с работы или он встречал её. На то были свои обстоятельства не радостного характера, но характерные для русского человека, не зависимо какой национальности он принадлежал. …
  … Помещение бывшего актового зала занимали подразделения тоже мне не чуждого энергетического характера. Электрики, ТГВС и пр. Теперь я в их состав не входил и сильно «распространяться» не стану. Единственным человеком мне неплохо знакомым по работе был Володя Каплун. В своё время он подводил свои сети к корпусам электролиза и передавал мне. Поскольку в данный исторический момент технологией я не занимался, то больше консультировался с ним по вопросам оборудования, за что Вильевичу и благодарен, так как ему часто приходилось меня просвещать ввиду моей «дремучести» в его сфере. Так же он был почти моим «земляком», так как жил в квартале, где проходил мой обычный путь на работу и метро. Там мы иногда встречались, и я один раз подарил его второму маленькому сыну несколько подберёзовиков, возвращаясь из леса домой. Первый почти взрослый мальчик погиб под колесами автомобиля бандитов или нового русского, которых так и не нашли, если помните. …
  … Познакомившись с «разношёрстным» трудовым коллективом, проектирующим ХАЗ стоит рассказать непосредственно о моей работе. А она была не очень «пыльная». Я чертил и писал задание по своему направлению, для участников тендера. Затем его смотрел Паша Спиридонов и передавал молодому иностранному куратору. С кем «общался» тот точно не скажу, но ко мне возвращалась документация с замечаниями. Я её исправлял, и она снова шла по кругу. Основные «огрехи» носили не технический характер, а имели чисто оформительский вид. Так какое ни будь заглавие, размещалось, то посередине листа, то в углу правом или левом, то не устраивал шрифт. Я исправлял, перелопачивая кучу бумаги. «Конца и края» этому процессу было не видно. У меня создавалось впечатление, что наши западные друзья и сами не знают, как делать, а любая деятельность имеет свои сроки, которые по моему «горели». Это было не моя забота, и я, хоть и «чертыхался», но продолжал свой поистине сизифов труд, тем более, что меня всё устраивало, и мне спокойно продлевали контракт на следующие три месяца. …
… За период работы в фирме Хач, как это название выглядеть будет на латинице, точно уже не скажу, нельзя не отметить знаменательное событие в моей жизни. Мне исполнилось 50 лет. Раньше такой Юбилей в трудовом коллективе отмечали просто. В родном секторе накрывали стол и в зависимости от статуса приглашали другое начальство. Но время компактных комнат кончилось, и приходилось искать другие «формы общения» в праздник. Я решил на «производстве» не шиковать, так как на проекте работал небольшое время и денежным «жирком» обрасти не успел, а скомпоновать небольшие продуктовые праздничные наборы, состоящие из пары мандаринок, конфет и не помню ещё чего. Проблему спиртного, а главное его потребления в рабочее время, я разрешил просто. На рабочее место каждого «избранного» сослуживца положил 100 граммовую бутылочку коньяка для мужчин и ликёра для дам. Всё это я проделал утром для всех представителей технологической части проекта, в чём мне активно помогала Нина Васильевна Гусева. Ваш покорный слуга даже отважился зайти в кабинет главного «импортного начальника» и преподнести ему презент, кое-как объяснив создавшуюся коллизию. Не знаю, насколько тот понял меня без переводчика, но «сувенир» остался на его столе. Так все мои организационные «проблемы» были улажены, а коллеги, в обед, собравшись, поздравили меня с датой и вручили позолоченные часы. Некоторые другие сотрудники, оказавшись в подобном положении, преподносили по паре конфет всему населению обширного зала, но я из экономии и врождённой стеснительности подумал, что это лишнее «телодвижение» и оставил строителей без «внимания». Впрочем, особых каких ни будь отзывов, ни от них, ни от «родных» товарищей не поступило, и всё «кануло в лету». …
  … Год работы на проекте, куда я попал не сначала, подходил к концу, но мы продвинулись на немного. Видимо это почувствовало и руководство РУСАЛа, и решило опереться на отечественные кадры, отказавшись от услуг иностранной фирмы. Со слезами благодарности Хач была отправлена «во своя си». Справедливости ради надо отметить, что определённый опыт в западном проектировании, отличном от Советской системы, мы получили. А предстояло работать именно с такими фирмами, так как наша техническая мысль значительно отставала. Была организована дочерняя структура, которая может быть существовала и раньше, из трех букв, но не подумайте чего, ни будь плохого. Сейчас это сочетание трудно вспомнить, так как оно мало чего значило, и исчезло, наверное, с окончанием строительства  ХАЗа. Условно наименуем эту структуру РИК (Русская Инжиниринговая Компания). Возглавил её Василий Васильевич Соболев, или как его звали в «народе» ВВС. Это был энергичный не пожилой человек, очень напоминающий братков из девяностых. С ним я лично так ни разу и не «пересёкся», но, по отзывам коллег, определёнными деловыми качествами он обладал, как и «экспансивным» нравом.  Так ранее сталкивавшиеся с ним по работе на СаАЗе сотрудники ВАМИ рассказывали, что не раз он увольнял утром подчинённого, а вечером «остыв» отменял своё распоряжение. Всё это и поспособствовало продвижению проекта. …
  … Поменялась структура организации процесса проектирования. В обиход вошло наименование МИГ (Менеджер Инженерной Группы). Их и всех нас возглавил достаточно молодой и не вызывающий неприязни товарищ, со звучной фамилией Генералов и простым, не запомнившимся точно, именем с отчеством. Откуда нам прислали его, не скажу, но непосредственные «заместители» прибыли с производства, где занимали видное положение. Непосредственным куратором направления, где подвязался я, был назначен Дмитрий Викторович Глазырин. На СаАЗе он в своё время являлся не то Заместителем директора, не то Главным технологом производства. Потом, кажется, перебрался в структуры РУСАЛа. Так что имел большой производственный опыт и знание «аппаратных игр». Он был «прост в общении» и несколько младше меня по годам. Поэтому мои с ним взаимоотношения сложились, если не дружескими, то вполне комфортными и взаимно уважительными. Запомнился такой эпизод. Сначала на эту должность с ознакомлением приходил другой «гражданин», имевший менее солидный вид. Но, по словам Тенилова, он быстро понял, что «попал не в свои сани», и от предложения отказался. Глазырин же «пришелся ко двору». Ещё стоит упомянуть, с вылетевшей из головы, но вертящейся на языке фамилией, МИГа Газоочистки. Что бы он не был безымянным, и для удобства дальнейшего повествования назовём его Варлыгин Владимир Сергеевич, тем более, что где то созвучно «подлиннику», а, возможно, в чём то и соответствует. Эта фамилия так же была известна на производстве в Саянах, так как принадлежала начальнику газоочистительных сооружений, который имел определённые производственные заслуги и уважение. Что бы дополнить данный «портрет» и не «опустить» в дальнейшем отмечу два маленьких «штриха». Часто произносимым выражением Варлыгина было: «Это ни о чём», редко употребляемое в обиходе. И, во время работы в городе не Неве, он, имея уже зрелый возраст, взрослых детей и развод с первой супругой, женился второй раз на москвичке. Всех «нюансов» этого дела мне не ведомы, но по рассказам очевидцев торжество происходило предельно пышно, а праздничный лимузин подъезжал даже к нашему институту. Остальные МГИ запомнились даже визуально смутно, но в целом «работа закипела». …
  … Для «подтягивания» процесса проектирования к западным стандартам, убыстрения выдачи документации и контроля была организована целая группа работников владеющих современными компьютерными программами. Нам приходилось отсылать им отчет о проделанной работе чуть ли не каждый день. Во всяком случае в конце месяца каждый конструктор должен был показать 4,5 листа формата А1, выполненной работы. В своё время в месяц я делал по 12 листов, а то и больше, и для меня задача была не трудной, но лишние, как я считал, «бумажки», пусть и электронные, немного раздражали. Но приемлемая зарплата шла и это успокаивало. Хотя, как считается, любая автоматизация уменьшает количество работников, но в данном случае на один объект потребовалось человек 5, тогда как на целое ВАМИ существовало для этих целей столько, же народу. Но над таким парадоксом сильно задумываться не приходилось. Надо было выдавать продукцию и показывать её «лицом» не смотря на то, что я мало чего понимал в «кибернетике», а мои «компьютерщики» в проектирование. Понемногу мы «притирались» взаимно обогащаясь смежными знаниями. …
  … Складывающееся комфортно для меня положение производственных дел внезапно изменилось не в лучшую сторону. Паша Спиридонов имея обширные связи, в том числе и в научной части, по протекции заведующего одной из лабораторий, получил предложение съездить на несколько месяцев или до полгода, поработать в КНДР. Сколько ему предложили денег, я допытываться не стал, да и он повёл себя немного странно, радостно сообщив, на мой немой вопрос как мне «жить дальше», что меня он оставляет в подчинении технолога Газоочистки. Против, условно годящейся мне в дочери, Татьяны Викторовой, или Викторовны, я ни чего негативного не имел, но понял, что будут сложности. «Девочка» не обладавшая выдающимися внешними данными, недавно вышла замуж. Её мужа я даже раз видел, встречающим жену с работы. Это был вполне симпатичный молодой человек. Внешне они составляли вполне подходящую пару. Спиридонов, вероятно, взял над молодой сотрудницей шефство, и мне довелось несколько раз их идущих с работы в непонятном направлении. Больше о своей новоиспечённой начальнице сообщить не могу. …
  … Предстояла работа по выбору основной линии питания глинозёма, а мы остались без главного «идейного вдохновителя». Подыскивать замену Спиридонову на оставшийся короткий срок руководство не сочло нужным. Пришлось обходиться имеющимися интеллектуальными силами. Тут удачно подвернулась однодневная командировка в РИК на семинар или совещание по современным системам транспорта в алюминиевой промышленности. Меня она в первую очередь поразила своей «логистикой». Самолёт на Москву улетал рано. Чтобы успеть на рейс, было заказано соответствующими «службами» такси чуть ли не на четыре часа утра. Оно должно было забрать всех участников поездки почти, что из постели. Собраться в одном месте в столь неурочное время мы не могли. Заказчиком выступал Глазырин, но как к крайнему по пути следования машина заехала сначала за мной. Я не привычный к этому роду транспорта немного переживал за результат, но всё прошло гладко, и салон автомобиля убаюкивающее принял меня, что на половину успокоило, но не до конца.  Дальше предстояло подобрать главного «ездока», в командировочном предписании которого была вписана данная услуга. Дмитрий Викторович должен был ждать дальше по «Кораблям» за мостом через реку Смоленку. Было темно, и задувала позёмка. В одиноком прохожем я не признал Глазырина и таксомотор, руководимый мной, проехал мимо. Не увидев больше ни кого на пустынных улицах, я понял свою оплошность. Пришлось возвращаться назад. Сделав второй круг, мы подобрали моего начальника. Теперь «бразды правления» перешли к нему, а я окончательно успокоился. Но для Глазырина наш район оказался вообще не счастливым. Чуть ли не впервые месяцы пребывания в Питере он подвергся ночному нападению. Подробностей я не знаю, но Дмитрий Викторович пару недель провалялся в больнице с черепно-мозговой травмой. Целью нападавших «разбойников» был служебный ноутбук, который Глазырин нёс с собой. Потом он долго писал объяснительные записки для списания компьютера, стоившего 60 тысяч рублей. Надежды найти грабителей, и вернуть пропажу не было. Не «счастливая звезда» моего МИГа, так как я не сразу состыковался с начальником, чуть краем не задела меня. А на этом «приключения» и закончились. Далее на углу ул. Нахимова и Малого проспекта был успешно подобран Варлыгин третий член нашей команды. Строго по расписанию мы прибыли в аэропорт, сели в самолет и прилетели в Столицу. Там нас ожидал служебный автобус, который доставил «путешественников» в офис РИКа. Все запланированные мероприятия мы исправно посетили, расширив свой производственный кругозор. Применить на практике полученный опыт не удалось, зато мы неплохо пообедали на выданные нам талоны. В конце неординарного рабочего дня знакомый транспорт доставил нас в Шереметьево. У нас имелся приличный гандикап времени, но он почти растаял в Московских пробках. Далее было Пулково и родной Васильевский остров. Дома я оказался далеко под вечер. Неудовольствия от удлинённого рабочего дня я не ощущал, а возникший обильный аппетит с наслаждением утолил за домашним ужином. …
  … В достаточно короткие сроки были выполнены задания на условия конкурса, переведены и отосланы соискателям. Через некоторое время мы получили предварительные варианты от нескольких фирм и ознакомились с ними. Дальше предстояло «устное собеседование» и выбор победителя. В гости к нам «поплыли все флаги». Нам предстояло выбрать лучшее предложение по обеспечению электролизёров глинозёмом. Последовательность и точный состав участников  не назову, да это и не имеет в данном случае большого значения, но атмосферу не рядового для меня события постараюсь передать. Конечно же, запомнились наши в недавнем прошлом китайские товарищи. На нас словно бы повеяло советским прошлым. Их вариант не нёс, ни какой новизны, а лишь повторял старые разработки. Как меня просветили коллеги, два Китайских алюминиевых института в своё время были созданы по образу и подобию ВАМИ, да на таком уровне и остались. В лучшем случае они заказывали западный проект, а потом его тиражировали, игнорируя авторские права. К тому же вопрос автоматизации в поднебесной не стоял остро, а наоборот надо было обеспечить работой не маленькое население, даже без учёта «разъехавшегося» по всему миру. Впрочем, китайские «ребята» много разговаривали, пытаясь наладить чисто человеческий контакт. Ещё они очень хвалили свою переводчицу, которая имела ужасный акцент, хотя и не мне судить о её знании языка и общей компетенции в технических вопросах. Денег они просили меньше всех, но это решали «коммерсанты», а их отдел территориально находился в Москве, и действовали они автономно. На память у меня от китайских друзей остался замечательный резной с драконом подстаканник для карандашей и прочих письменных принадлежностей, условно, из нефрита. Кроме представителей Азии в конкурсе участвовало пара известных западных фирм. Их сувениры не запомнились, или они сочли не солидным раздавать скромные подарки мелким «сошкам», а цена вопроса «кусалась». Поэтому нет, ни чего удивительного, что выбор пал на скромную фирму Клаудиус Петерс. Чисто технически, не вдаваясь в мало что значащие для широкого читателя подробности, решение было интересным и симпатичным мне, но применилось только на одном заводе, где-то в Скандинавии и в небольших «объёмах». Я на это обратил внимание и даже, возможно, донес свои соображения по инстанции, но моё мнение было проигнорировано, чему я только обрадовался, не считая себя «докой» в данном вопросе. Зато оказался обладателем прекрасного перочинного ножичка с множеством лезвий и других нужных приспособлений, которые служат мне до сих пор, хотя и поистёрлись. Наконец «гости» разъехались, и решение высшим руководством было принято. Оставалось только «сгладить» технические и коммерческие «шероховатости, да подписать контракт. …
  … Сроки поджимали и наш не большой, но сплоченный коллектив, в который входил я, Глазырин и Викторова, отправился на неделю в Москву. Там к нам должен был присоединиться Цуканов. С этим представителем со стороны заказчика мы познакомились во время выбора претендентов на получение  «главного приза». Как сейчас вижу группу заводчан, которые вошли в помещение бывшего спортзала. Среди них не особенно выделялся мужчина приблизительно моего возраста, который после его представления оказался нашим «собратом» по направлению. Мы вместе вели работу по выбору конкурсантов. Так и сработались. Краткий перелёт ни чем особенным не запомнился. В аэропорту нас встретил служебный автомобиль или до РИКа мы добрались на такси. Арендованное офисное здание располагалось не далеко от одного популярного московского театра, не буду врать какого. Все помещения здания были не очень светлые, но мы оформились и, получив рабочие места и талоны на обед, отправились в гостиницу. Она располагалась в Измайлово, и представляла ансамбль из трех зданий, оставшихся после Московской Олимпиады. Строения немного потеряли свою новизну, которую я раньше видел только в кадрах старой кинохроники, но внутреннее убранство и уютный двухместный номер мне понравился. Я только немного наивно боялся, что мне подселят соседа. Но этого не случилось, да, наверное, и не было запланировано. Работа над окончательными документами проходила напряжённо. Приходилось оговаривать чуть ли не «каждую букву». Коммерческие вопросы тоже «двигались» параллельно не просто. Я старался, как мог, усерднее вникать в суть дела и быть полезным. Один раз на совещание у меня заболела голова. В обычной рабочей обстановке, я «выключал» умственные процессы и дожидался окончания рабочего дня. Сейчас этого сделать было не возможно, и мне пришлось «шевелить шариками» превозмогая «дискомфорт». Когда вечером прибыл в гостиничный номер, боль усилилась так, что хотелось «лезть на стену». Не помогали ни горячая ванна, ни холодные компрессы. Таблеток у меня не было, и я даже держался за трубку телефона, что бы вызвать скорую помощь. Только не знание чужого города и неясность последствий остановили меня. Потом хворь постепенно улеглась сама собой, и утром я был готов к свершению «новых трудовых подвигов», но с «оглядкой» на состояние здоровья. А гостиничным средством связи мне пришлось еще один раз попользовать. Телефон зазвонил неожиданно, и я отозвался на зуммер. Вкрадчивый голос предложил мне интимный отдых, после тяжёлого трудового дня. Я что-то подобное слышал от коллег, но сам с этим столкнулся впервые в жизни. Мне было немного любопытно как «не формальные» структуры сотрудничают с официальными организациями. Требовалось знание номеров и доступность в охраняемое здание. Однако свою заинтересованность даже в этом, я проявлять не стал, и вежливо отказался, не поинтересовавшись и ценой. Вообще досуг мы проводили гораздо разнообразнее. Одно принятие пищи чего стоило. Утро начиналось с завтрака за «шведским столом». В обширном зале столовой, которая вечером превращалась, возможно, в ресторан толпы проживающих курсировали между заполненными стеллажами разнообразных блюд второго, третьего и всевозможных салатов. Брать можно было «сколько душе угодно». Не разрешалось только пищу выносить за пределы пункта питания, да и то за этим ни кто особенно не смотрел. Мне это было в диковинку, и больше я с этим в жизни не сталкивался. Обеды были скромнее, да и происходили в рамках рабочего дня. На ужин опять выпадало свободное время, и оно заполнялось различными «приключениями». Сначала коллеги сагитировали меня посещать разнообразные рестораны, расположенные в большом количестве вокруг гостиничного комплекса с различной национальной кухней. Моим первым таким заведением стало Азербайджанское. Товарищи по работе успели уже побывать в китайском ресторанчике, и особого впечатления он на них не произвел, да и готовили там не особенно вкусно, что может быть, было связано с восточной экзотикой. Наша бывшая Союзная Республика меня особенно ни чем не поразила. Современный аквариум зала обслуживал мальчик официант не понятно, какой национальности, а из немногочисленных посетителей выделялась своими размерами группа, как мне успели сообщить более осведомлённые по каким-то причинам, «братков» азербайджанских евреев, оказалось, что есть и такие, которая, как понял, ужинала, не платя, являясь фактическими хозяевами заведения. Я, стараясь особенно не привлекать, как деликатный человек внимания, наблюдал за выходцами другого мира, но встретив настороженный и злой взгляд одного «товарища» с рыжей шевелюрой, веснушчатым лицом и не богатырским телосложением, перестал делать и это. Вдруг нашу компанию принял бы за представителей органов, осуществляющих слежку. К счастью все обошлось. Мы с сослуживцами заказали еду и напитки, от которых я по настроениям владевших мной на тот период отказался. Особенных восторгов еда не вызвала, да я и не ожидал от казённой стряпни другого результата, так как являлся приверженцем домашних блюд по своему, пусть и небольшому, ресторанному опыту. Глазырин, рассчитывая долю каждого, скрупулезно учел это и мы с Викторовой заплатили меньшую сумму, хоть я не просил об этом. Деньги у меня на тот период водились, но я не стал настаивать внести большую лепту за еду, как и в другое наше посещение «богоугодного» заведения, когда за всё платил вообще знакомый Дмитрия Викторовича по административной работе. Он обладал суммами на представительские нужды и их сильно не контролировали. Поэтому можно было поседеть в ресторане с нашим коллективом, и даже прокатится на такси, за счет родной его фирмы. Требовались только подтверждающие документы, да и автомобиль, например, должен быть не ниже соответствующего статуса. Вообще этот уровень управленцев жил далёкой от меня жизнью. Глазырин рассказывал, что один его приятель, посетив ресторан, сел за руль своего престижного автомобиля и поехал по Ленинградскому проспекту. Навстречу ему попалась машина ГАИ. Может быть, на него и не обратили внимания, но под влиянием алкоголя и, понимая нежелательность встречи с инспекторами, он развернул машину на 180 градусов, чем сам и «выдал» себя. Его быстро догнали, и началось разбирательство. Что бы «замять дело» требовалось 500 долларов, которых у нарушителя не оказалось в наличие. Он позвонил Дмитрию Викторовичу, и тот выручил приятеля, привезя валюту. Так что как видите, мне было тяжело «тягаться» с такой публикой. Заплатив же 150 рублей за кружку пива на террасе кафе в Измайлово, где мы посидели после работы с Глазыриным и Цукановым, я решил «покончить» с несвойственным образом жизни, и стал ужинать вечером в номере гостиницы, покупая нехитрые продукты в магазинчике комплекса. Там я приобрел свежую буханку хлеба, который мне так понравился, что больше такого вкусного продукта ни когда, пожалуй, и не пробовал. Так же к запоминающимся покупкам в Москве можно отнести офицерский ремень с портупеей, на который я случайно наткнулся в одном из подземных переходов по дороге на работу. Мой старый армейский давно поизносился, а тут повеяло молодостью, и я не удержался. Сейчас ужасно жалею, что не поступил аналогично с книгой Вениамина Ерофеева «Москва Петушки». Об этом произведении я слышал давно, и  мне хотелось утолить свой интерес, но тогда что-то меня остановило, и так до сих пор остаюсь в «неведении». Впрочем, не теряю надежды. …
  … За неделю все вопросы были улажены и контракт подписан, пуст и на «самой ленточке». Дорога домой не вызвала ни каких затруднений. Всеми «бытовыми» вопросами, как то заказ билетов, размещение в гостинице и прочее, занимался секретариат, в котором находились специально предназначенные девочки. Они вели вес процесс прохождения от начала и до последнего дня, когда подопечные возвращались к исходному пункту. Мне запомнилась наш «ангел хранитель», которая в Москву на работу добиралась, чуть ли не 3 часа из пригорода, где проживала. Если прибавить сюда дорогу обратно, то получится изрядный промежуток, который компенсировался, наверное, только зарплатой и трудностью подыскать работу по месту проживания. А нам оставалось только «сброшюровать» отчёт по командировке. Это в лучшую сторону разнилось с советским прошлым, где всю эту волокиту приходилось брать на себя бедному командированному. …
  … Полдела было сделано, осталось только дождаться, когда корпуса возведут и оборудование заработает. Впрочем, этого «счастливого» момента я не особенно ждал, так как не особенно представлял, чем займусь потом. А пока жизнь текла своим чередом. Сзади меня в ряду находился стол Павла Александровича Свиридова. Паша в советскую бытность был одним из разработчиков электролизеров, но с ним наши пути не особенно пересекались, хотя мы естественно знали друг друга в лицо. А тут познакомились поближе и, не знаю как он, я проникся симпатией к этому человеку, надеюсь взаимной. Отец Павла Александровича был водителем ещё у тогдашнего директора института Калужского. Сам он в молодости занимался культуризмом, и при всяком удобном случае показывал старые свои фотографии с обнажённым довольно внушительным торсом. Но годы прошли. Бывший ловелас остепенился, и на тот момент нашёл «тихую гавань» в лице особы работающей поваром. Пашу, как и меня, вполне устраивала зарплата, которую мы получали, и он «заглядывал в рот» начальникам и старался не перечить им, так как имел маленькую слабость приложиться к бутылочке, только не на работе, а в домашней обстановке. Да и близость пенсии не предполагала бунтарства. А так Свиридов был крепким специалистом в области конструирования электролизёров. Само это оборудование давно изготавливалось силами конструкторского бюро действовавшего на заводе, но у молодых ребят не было опыта ВАМИ и первые свои «произведения» они просто «слизывали» со «старшего собрата». Понемногу они освоились, но Свиридов часто находил в их чертежах, присылаемых для ознакомления на берега Невы, грубейшие ошибки. Из этого он не делал секрета, а по-братски безвозмездно делился информацией с заводчанами, за что его и «ценили». Все «ухищрения» позволили Павлу Алексеевичу встретить своё шестидесятилетие в стенах родной фирмы, которой он отдал всю сознательную жизнь, которую на текущий момент проводил в столь благоприятных условиях. Я имею в виду работу над проектом ХАЗа. Празднование началось там и ограничилось общими поздравлениями, потом перетекло в уютные стены старого ВАМИ, еще полностью не «разворошённые». Банкет получился не плохой. Паша, как главный конструктор электролизёров имел вес и пригласил туда не только теперешних коллег, но и всю «старую гвардию» с соответствующим его рангу руководством. Председательствовал над всем мероприятием начальник родного отдела Павла Алексеевича Колосов. Ему помогал произносить торжественные слова с признанием заслуг Юбиляра Паренко, который являлся настоящим Председателем, от лица Профкома. Теперешний наш главный начальник Генералов, тоже не пропустил банкета. Начальника сектора Газоочистки Истомина там запечатлели фото, сделанные, не скажу кем, тогда как первую половину события фотографировал я, судя по качеству фотографий и моему отсутствию на них. В плеяду руководящих работников хорошо вписывались «ровня» Павла Алексеевича по положению. К ним отнесу Вячеслава Маратовича Манчака и Николая Павловича Буткевича. Кроме этого Свиридов «не оставил без внимания и «рядовых сослуживцев», которые были близки ему. В это число, кроме меня, входили Сергей Викторович Агибалов, Сергей Анатольевич Веприков и Александр Михайлович Васильев. Какое застолье может обойтись без его главного украшения прекрасных дам. Если, Наташи Лойканен и Петрова, бывшая зазноба Саши Васильева, успевшая поменять фамилию и родить ребёнка, могут с натяжкой войти в это число, то напарница последней представительницы «слабого пола» Надежда Пахтусова и главный экономист отдела Евгения Васильевна смело примерят это звание. И это я отметил только тех, которых знал. Приличная группа прочего «рядового люда» была мне не известна, но видимо, не безразлична Свиридову.  На спиртное я сильно «не нажимал», а испытывал теплое чувство, видя знакомые лица, и «окунувшись» мысленно в прошлое не столь далёкое. Копания получилась «разношерстная», но мы хорошо провели время. …
  … С убытием Спиридонова «осиротел» не только я, но и Алеша Бураков, выполнявший за Пашу черновую «технологическую» работу, тогда как я делал чертёжную составляющую. Молодой человек видать недавно окончил Технологический  институт и пробивал себе «место под солнцем» своим трудом и упорством, не обладая связями и фотогеничной внешностью, хотя смог жениться на жительнице прекрасного города и пребывал, по-моему, с её родителями.  К Алексею я в «худшем» случае относился нейтрально. Когда он, по чьему-то совету или по собственной инициативе, подсел ко мне и попросил поделиться «производственным» опытом, я как мог деликатнее, разъяснил ему, что в транспортных вопросах разбираюсь не лучше его и решать проблемы будем вместе по мере их появления. Он меня, по-моему, понял и больше не «приставал».  …
  … А проблемы, хоть и немного, стали появляться. Всё началось с моей командировки на Саяны, для пробного испытания конструкции загрузки глинозема в электролизер, и на первых шагах не вызвало затруднений. Службы сопровождения командировочных секретариата фирмы обеспечили авиабилетами до Абакана, а там встретил заводской автобус, который и довёз до Саяногорска. Далее меня разместили в двухкомнатной квартире, используемой как гостиничный номер. В нём два дня со мной проживали «конкуренты» по конструированию электролизёров. Мне они не представлялись, но некоторых я знал в лицо, да и служебные разговоры были знакомыми, они-то и «выдавали» их. Но командировка товарищей окончилась, и я остался в одиночестве. «Шефство» надо мной взял Александр Николаевич Цуканов. Он помог преодолеть сложную пропускную систему, которая стала царить на производстве, не говоря уже о мерах сан гигиены. В корпусах стало невозможным появление без респиратора, которым мой «ангел хранитель» и снабдил меня, покопавшись в рабочем столе, да и проход в них требовал отдельных удостоверяющих документов. Но главная трудность заключалась не в этом. Прибывшие трубопроводы не хотели «садиться» на место и всю систему нельзя было опробовать. Не знаю, в каких условиях изготавливалось оборудование, но на улице стояла температура под 30 градусов со знаком минус и отверстия под болты на электролизёре и трубах не совпадали. Всё это выяснилось буквально в последний день моей командировки. На экстренном совещании, происходившем со знакомым мне представителем фирмы изготовителя, я предложил кое какие шаги по выправлению положения, но они носили чисто формальный  характер для галочки, да и времени на переделку не было. Но свою совесть очистил, и какое-то оправдание своего присутствия поимел. А всему этому предшествовало многочасовое пребывание в корпусе усугубленное пронизывающим ветром. Я был экипирован не плохо, но Цуканов повел меня, ещё в отапливаемы пристройки корпуса, а потом мы поднялись, если не изменяет память, на крышу силоса, для ознакомления с системой автоматики их питания, «тайной» его гордостью, где я перенёс перепад температур, вспотев, снова попал в холод. Это не замедлило сказаться. Вечером мы, правда, втроём с нашим западным партнером из бывшей ГДР, владеющим русским языком, у меня в номере распили бутылочку коньяка, почему то оказавшуюся у меня, за дружбу народов и, пусть не удачное, сотрудничество. Да и мне не хотелось оказаться перед Александром Николаевичем в долгу. Перед этим он свозил меня с иностранным гостем на Саяно-Шушенскую ГЭС. Главным образом это, я думаю, делалось для камрада, но в вечернее время и мне не доводилось посещать этой достопримечательности. Выбор развлечений в Саяногорске был не велик. На всё величие сооружения в огнях мы полюбовались с нижней смотровой площадки. Это было моё последнее «свидание» с плотиной. После аварии она, наверное, изменилась, но точно сказать не могу. Больше случая не представилось. А пока мне предстоял путь домой. Очень рано заводской автобус отвёз меня в Абакан. Моей попутчицей оказалась молодая женщина не броской, но и не отталкивающей наружности. Она, как я понял из её разговоров с водителем, а её мы подбирали отдельно, осуществляла аудит строительства. Её я, кажется, мельком видел и у нас в Санкт-Петербурге по аналогичным делам, наверное, и она мне запомнилась. А тут мы оказались лицом к лицу, но особого интереса друг к другу вначале не проявили. Последующие события немного поменяли наши взаимоотношения. Однако начнём по порядку. Наши места в самолёте оказались далеко не соседними, и возможно случайная встреча бесследно ушла бы в небытиё. В Москве меня уже ждал транспорт до соседнего аэродрома и билет до Питера. Служба сопровождения работала «как часы». Подлетая к столице, в иллюминатор я заметил лайнеры, которые занимали воздушное пространство в странном количестве, ранее ни когда не наблюдаемом в моей не богатой практике. Поначалу я не предал значения этому незначительному, казалось, эпизоду, но покружив над городом самолет, взял другой курс и нам объявили, что погода не летная и мы отправляемся на запасной аэродром в Нижний Новгород. В аэропорт города на Волге я прибыл не в лучшем состоянии. Болела голова, а главное поднялась температура, и ломило суставы. Всё было как в тумане. Зал ожидания переполняли пассажиры московских рейсов. Присесть было негде, и я больной слонялся по обширному залу. До вылета моего Питерского рейса оставалось много времени, но для продолжения пути требовалось оказаться в Москве, а она хоть и начала принимать прерванные рейсы, но наш оказался последним в очереди «неплановых» и надежды успеть вовремя оставалось мало. Был вариант добраться до стольного города на такси, как поступали спешащие пассажиры, но на него я не решился, хотя деньги и время позволяли это сделать. Честно говоря, я мало представлял в этой обстановке, что можно сделать и отдался на волю случая. Он не подвёл. Когда я отправлялся в командировку, то сотрудница, отвечающая за неё, поинтересовалась моим номером «трубы» для связи. Он у меня был, но я по неопытности, так как мобильным телефоном обзавёлся сравнительно недавно и мало им пользовался, заявил, что мой Tele2, слишком слабый оператор и «контакта» не оставил. Но «курирующая» наше перемещение служба, не обнаружив меня в намеченное время в Москве, связалась сначала с моим «товарищем по несчастью» по телефону, а затем попросила того отыскать меня и передать «аппарат». Просьба была выполнена. После немного путаных переговоров было принято решение. Авиабилет до Питера аннулировался, а меня обещали подвезти до Ленинградского вокзала, где дальше мне предстояло действовать самостоятельно. Когда всё это происходило, то волей неволей нам пришлось общаться с попутчицей, и мы познакомились более близко, хотя именами так, насколько я помню, и не обменялись. Она даже предложила мне сходить вместе пообедать, что и надо было сделать, расплатившись, таким образом, за её издержки на мои разговоры по её телефону, но я отказался, сославшись на отсутствие аппетита, что было не лукавством. Моё заболевание приближалось к апогею, да и рестораны были не моим «коньком». Только вечером мы добрались до Шереметьево, впрочем, точно не помню. Там шофёр служебного микроавтобуса, хорошо знакомый с моей спасительницей, доставил первой её до дома, а за тем отвез и меня до Комсомольской площади. Пока мы ехали у меня, начавшего отходить от хвори, в голове промелькнул сюжет для фильма. В нем москвичка оставляет больного попутчика переночевать в своей квартире и принять для выздоровления ванну с «романтическим» продолжением, воспользоваться которой собиралась первым делом сама по её высказыванию, когда она выгружала свои чемоданы перед домом. Поднять поклажу до двери помог водитель, а сценарий остался сценарием. Так возможные приключения проходят мимо нас. На Ленинградском вокзале я купил билет на одиннадцать вечера. Правда состав был не быстрый и прибывал на новый Ладожский вокзал, который я до этого не посещал. Так же из окна купе, где хорошо выспался, я впервые мог лицезреть Неву, переправляясь через неё в черте города на пассажирском поезде. Это всё произошло 23 февраля, и мужской праздник я отмечал почти здоровым человеком. Как маленький эпилог, могу отметить, что гораздо позже, на флюорографических снимках, а к медицине я обращался в исключительных случаях, врач обнаружил следы, как он выразился, воспаления лёгких, перенесённого «на ногах». «Прокрутив» в голове всю жизнь, я не мог выделить подходящего случая, кроме этой моей командировки на Саяны. Спасибо организму и счастливому стечению обстоятельств. Воспаление легких заболевание серьёзное, которое может закончить и летальным исходом. …
  … Строительство ХАЗа ещё не подходило к концу, а выбранная на тендере интересная система питания глинозёмом стала не справляться со своими задачами. Силоса, по выражению производственников, стаяли пустыми, а ещё не все электролизёры были задействованы, так как они запускались поэтапно по мере возведения строительных конструкций. Виновных искать особенно не стали, во всяком случае, меня это не затронуло, но выход из создавшегося положения найти было надо. «На верху» решили в срочном порядке установить линию простого ленточного конвейера. Решение представлялось исполнимым, но наш отдел, да и институт в целом, такой архаикой не занимался, и нужных специалистов у меня «на примете» не было. Моя новая, после отъезда Спиридонова, начальница со свойственной молодости энтузиазмом взялась за это авантюрное дело. В качестве технического консультанта она попыталась привлечь пожилую опытную сотрудницу не то Печного, не то Анодного отдела, но умудрённый человек слабо могла помочь на безвозмездной основе, занятая своей непосредственной работой. Неизвестно чем бы всё закончилось, но тут «подоспел» Паша Спиридонов из своей китайской командировки и сделал параллельную линию трубопровода сжатого воздуха, которая и одна могла обеспечить нужную производительность. Так что надобность городить весь этот «сыр-бор» отпала. …
  … Стоит рассказать о «бытовой» части моего «производственного» процесса, который понемногу перешёл в рутинную фазу. Она главным образом состояла из принятия пищи. Старая столовая, находящаяся в нашем крыле здания, не то закрылась, не то там невкусно кормили, и мне приходилось направляться на обед в буфет, который к тому времени перешёл в частные руки, на первый этаж противоположной стороны. «Путешествие» занимало много времени, но еда была приемлемой, да и порции не оставляли желать лучшего. Вот это-то обстоятельство меня и «насторожило». Я стал замечать, что резко прибавляю в весе. Сильно толстеть мне не хотелось, а заказывать полпорции гарнира, было, кажется, «не принято». Пришлось применить опыт, полученный в Петроинжиниренге, и отказаться от обеда на работе, а перенести его на ужин. Вечером после трудового дня я с аппетитом вволю наедался, иногда даже не завтракая. Считается, что наполнять желудок перед сном вредно, но из своего жизненного опыта я пришёл к несколько другому мнению. Главное режим, то есть каждодневное повторение каких либо действий, а вот «сумбур» в них, действительно не полезен, так как организму приходиться всё время перестраиваться в своей работе. Это, конечно, моё личное наблюдение, но оно меня, ни разу не подвело. В связи со всем этим высвободился целый час на отдых, который нерачительно было бы проводить в «четырёх стенах». Его я использовал на прогулку дорожками близлежащего сада «Василеостровец». За обеденный перерыв, я успевал делать два круга, обходя его территорию. Кроме  свежего воздуха эти прогулки несли новые наблюдения. Так я видел съёмку фильма про маленькую девочку, которая одна жила с умершей бабушкой довольно продолжительное время, получая за неё пенсию. Полностью коллизии фильма я посмотрел потом, особый интерес, уделив сценам, снятым в знакомом садике, надеясь в кадре отыскать случайно себя. Чуда, однако, не произошло, но впечатления, разумеется, «обогатились». Как и наблюдения за Павлом Александровичем Тениловым, который иногда гулял под ручку в обеденный перерыв с сотрудницей, кажется, планового отдела.  У них был поздний, я бы сказал, роман. Подробностями, честно говоря, не интересовался, но переживающие «четвертую молодость» милые люди вызывали чувство неподдельного умиления. Каждая такая прогулка привносила новые краски в повседневность, хотя они не представлялись столь значимыми и в памяти не сохранились, но, безусловно, обогатили подсознание. …
  … Строительство ХАЗа закончилось, и я даже успел застать его полный праздничный ввод в эксплуатацию, хотя на него меня не пригласили, да и таких намерений я не имел. Правда, Паша Спиридонов на ней соприсутствовал и привез фильм из слайдов, выполненный профессионально. А его «измену» как-то забыли. Но меня заботила собственная дальнейшая судьба. На торжественном собрании, так знакомому мне по расставанию с ХАТЧем, говорилось много велеречивых слов. Но потом, собрав сотрудников в рабочем порядке, Соболев сообщил, что все мы временно увольняемся, пока не будет принято решение о строительстве нового завода, которое должно придти «с минуты на минуту». Меня такая перспектива не сильно воодушевила, но делать было нечего, и, не оглядываясь на коллег, приступил к вынужденному отдыху. «Время терпит», - как говорил Мюллер в «Семнадцать мгновений весны», а Штирлиц добавлял: «Пока терпит». …
  … Не то чтобы я был замучен работой, но поначалу отдался неожиданному отдыху и особенно не беспокоился. Первый раз в жизни, не считая дошкольной поры, я был предоставлен сам себе. Вы можете поспорить, что каникулы равнозначны, но тогда существование воспринималось как праздник и пролетало быстро. Сейчас же умудрённые дни тянулись медленно отягощённые ожиданием. Широко известно, что нет ничего противнее, чем «ждать и догонять». Конечно, можно было воспользоваться предоставленной возможность прогулок вдоль Финского залива для рождения мудрых мыслей, но «променады» были, а стоящих мыслей не приходило в голову. Не помогало даже разведение небольших костерков на берегу. Зато некоторое денежное накопление стало таять, и я, даже, стал подыскивать работу. В разделе вакансий любимой малотиражной газетёнки, я нашел приемлемое предложение. Требовался инженер по вентиляции. Позвонив по указанному телефону, договорился о собеседование. Оно состоялось в Невском районе на территории одного не особенно престижного бизнес центра. Доехав на метро до Площади Александра Невского, а потом остановок десять на троллейбусе я отыскал нужное место. Пройдя входные ворота двора, расспросил у охранника как найти нужную фирму. Сразу же повеяло не столь далёким «сторожевым» прошлым. О былых днях напомнил и офис самой организации. Он был заполнен разбросанными там и сям альбомами с чертежами. Видимо шел выпуск очередного проекта. Разговор с главным инженером и директором небольшой, судя по всему, конторы не задался. Товарищи понимали, что мои «регалии» предполагают достойную заработную плату, но мой опыт в конкретном деле вентиляции, немного «смущал» их. В качестве назидательного примера они приводили «девчушку», которая у них работала целый год, после «школьной скамьи». Убеждать «граждан», что мы бы могли сработаться я не стал, да и сам в этом был не уверен. Других же попыток трудоустройства не успел сделать. Долгожданный звонок, наконец, прозвучал. …
  … По известному высказыванию: «Нельзя два раза войти в одну и ту же воду». Так и вышло и со мной во «второе пришествие». Собрав «старую гвардию» Соболев сразу же объяснил свою позицию. Наше денежное содержание урезалось. Я стал получать примерно 25 тысяч рублей «чистыми» банкнотами, вместо 34. Разницу он обещал вернуть после окончания проекта в виде премии, оставшейся после покрытия возможных наших ошибок. Отпущенные на строительство деньги Василий Васильевич ощущал, как свои собственные, и всякую сэкономленную копейку клал в свой карман. Разбираться в правомерности такой постановки вопроса я не стал, не имея ни времени, ни возможности, поэтому пришлось принять к сведению, да и только. …
  … К положительным обстоятельствам можно отнести то, что я занял свой прежний рабочий стол. Правда мне показалось, что некоторые коллеги и не покидали этих стен. Но ощущение осталось ощущением, так как проводить «полное расследование» я не стал, чтобы сильно не огорчать себя.  «Ложку дёгтя» внёс и интернет, который перестал быть без лимита, а на каждого человека выделялось определённый ресурс. Он оказался таким, что с учётом спама, его хватало ненадолго. Меня это обстоятельство так же не особенно огорчило, и я стал возможностями прогресса пользоваться в исключительных случаях, когда действительно надо было залезть в «мировую паутину». Гораздо больше меня стал беспокоить Павел Александрович Спиридонов. Наше «сухое» расставание при его «убытии за кордон» не «налилось соком». После возвращения «беглеца» обратно на Родину, можно смело сказать, что между нами в какой-то непонятный момент «пробежала чёрная кошка». Было такое полное ощущение, что я совратил его супругу, что в действительности исключено, и он держит «камень за пазухой». Можно было, конечно, объясниться, но «стороны безмолвствовали». А мне первому сделать «шаг на встречу» претило. Коллизия разрешилась просто. Мой «начальник» воспользовался первым же подходящим случаем. Паша раз прислал мне в виде распоряжения депешу по электронной почте, что бы я проделал какую-то незначительную работу по ХАЗу. Мне это не понравилось своей начальственностью, так как мы рядом не сидели, но прекрасно можно было дойти до моего стола, преодолев расстояние длинною метров пять. Не помню, проделал ли я этот путь или воспользовался  компьютером, но как можно доходчивее объяснил Павлу Александровичу, что с проекта данного объекта меня уволили и сейчас я занимаюсь исключительно новой работой. За свой вынужденный простой я был несколько обижен и на «формальность» ответил формально. Спиридонов со мной спорить не стал, а видимо обратился сразу к высшему руководству. Его целей я так и не узнал. Не исключаю, что меня он хотел «отправить за ворота», но на следующий день, или дня через два, мне объявили, что я перехожу под начало Агибалова и буду заниматься более знакомым делом. Сам Сергей был немного удивлён таким поворотом событий, но принял меня довольно приветливо, тем более что я не помешал бы ему в любом случае. Таким образом, мой авторитет «победил», а долголетнее сотрудничество, не побоюсь этого слова, с Павлом Александровичем Спиридоновым завершилось, и общение почти прекратилось. …
  … На новом старом месте я почувствовал себя более комфортно. Хотя рядовых ошиновок мы не делали, но проходы, проезды, соединительные коридоры с входом и выходом из корпуса оставались за нами, как и весь проект, который теперь назывался БАЗ, так как своим появлением он обязан был Богучанской ГЭС. Она вводилась в строй вместе с Нарымской ГЭС, к которой тоже «привязали» алюминиевый завод, и была создана соответствующая «проектная группа». Именно туда, если не подводит память, с повышением ушел работать Глазырин. Так же поменялся и МИГ газоочистки. Павел Александрович Тенилов должен был стать полновластным ГИПом по нашему объекту, но у него случился инсульт и Полин остался на своём месте, тогда как раньше он хотел, или его хотели, уйти на пенсию. Откололся от нас и Александр Михайлович Васильев. Саша сначала стал заниматься автоматизацией проектирования, осваивая новую программу, отличную от AutoCada. Для этого под его начало было выделено два ещё более молодых сотрудника. Я был бы напротив, рад принять участие в этом деле, но меня, видимо, сочли не «перспективным», несмотря, на мою не загруженность. А в наших с Сашей разговорах, он сетовал, что дело движется слишком медленно и «конца и края не видно». …
  … Резкие изменения коснулись и самого ВАМИ. Началась «чехарда» со сменой директоров. Ещё когда мы работали над проектом ХАЗа, у нас вертелся молодой человек, присланный нам от Дерипаски. Потом он неожиданно стал заместителем директора, а спустя какое-то время и вовсе сменил оного. У Юрия Александровича Матвеева произошел инфаркт. Случай был серьёзный, и ему пришлось оставить должность. Родное заведение его бросило на произвол судьбы. Хорошо, что у него остались связи на производстве, и он был пристроен, да и во время болезни ему помогли. Об этом я узнал из разговоров бывших подчинённых Матвеева. Его так же заменил «пришлый варяг» «зелёного», на мой взгляд, возраста. Меня ему даже представили парой фраз, когда он обходил свои «владения». …
  … К изменениям приложила свою руку, или точнее сказать косу, «курносая». Не стало Игоря Кирилловича Цыбукова. Он умер, как оказалось, без копейки денег. Молодая жена и прилетевший из США любимый внук не знали, на что хоронить, хотя девяностые уже давно кончались. Обращение к организации, которой покойный отдал всю сознательную жизнь, по словам Гусевой, от которой я обо всём и узнал, результатов не дали. Чем всё дело кончилось, не скажу, но «на улице», ни кто валяться не остался. А человек был целой вехой в истории ВАМИ, опять же, по словам Нины Васильевны, с которыми я соглашусь. Вслед за своим приятелем покинул этот мир Владимир Августович Книгель. На новый проект он не попал. Можно предположить, что сказывалось состояние здоровья. Об инфаркте, который явился причиной смерти, мы узнали от сына, сменившего папу на «боевом посту». Теперь по вопросам аргонодуговой сварки обратиться за консультацией стало не к кому. …
  … Новая создавшаяся среда подействовала на меня в целом благоприятно. Кроме занятия более знакомым делом, мне не надо было касаться «нервных» вопросов. С Соболевым «контактировал» Агибалов, являясь нашим своеобразным «громоотводом». Сергей Викторович стойко переносил нелицеприятные высказывания начальства, которые компенсировались немного материально. Сергей даже смог приобрести собственный автомобиль. Было любопытно наблюдать, как он на нём подъезжает  на работу, буквально вцепившись от напряжения в руль. Не зря говорят, что если до сорока лет не овладел навыками вождения машины, то после лучше этого и не делать. А нам с ним давно перевалило за этот рубеж. Даже Паша Спиридонов, начавший освоение четырехколёсного друга существенно раньше, за баранкой чувствовал себя не очень уверенно, чему я был свидетелем, когда пару раз он подвозил меня. Как сказано в Библии: «Всему своё время, и время всякой вещи под небом». Там также говориться: «Лучше горсть с покоем, чем пригоршни с трудом и томлением духа». Свою «горсть» я имел, чтобы вы не упрекнули меня в зависти к товарищам по работе. …
  … А так жизнь протекала как, ручеёк, размеренно и спокойно, правда иногда «журча». Однажды Булышева попросила меня в обеденный перерыв выступить в роли инкассатора или охранника, даже не знаю как точнее сформулировать. Дочь Валентины Фёдоровны взяла ипотеку на покупку собственного жилья, или приобретала его в Москве, и потребовалась помощь родителей. Имея пенсию и «подработку» на проекте, у мамы скопилась какая-то сумма в Сбербанке, которую требовалось снять. Булышева и попросила меня подстраховать её в этом мероприятии. Некоторый «мандраж» я чувствовал. Выдающимися физическими данными, не говоря уже о наличии какого либо оружия, не обладал. Однако всё прошло «гладко». Деньги с карточки в филиале государственного учреждения на углу Шкиперского протока и ул. Карташихина были сняты и доставлены по адресу проживания «моей нанимательницы» к дому Гаванской улицы, что составило путь ещё меньший, чем от ВАМИ до Сбербанка. Суммой я естественно не поинтересовался, соблюдая правила приличного тона и поговорку, что чем меньше знаешь, то крепче спишь. …
  … Если лично у меня всё обходилось без особых приключений, то коллег они не миновали. Так Павла Алексеевича Свиридова отправили в командировку на месяц в Красноярск. Видимо у наших конкурентов, конкуренцию которым мы и не составляли, возникли трудности. К общей консультации Пашу и привлекли. Некоторые подробностей пребывания Павла Алексеевича на берегах Енисея мне стали известны от главного действующего лица после возвращения нашего героя, но само отсутствие несколько затянулось без «уведомления». Начальство, насколько я знаю, начало беспокоиться и послало запрос, что бы узнать о судьбе пропавшего работника, зная его слабости, но всё закончилось благополучно. По возвращению Павел Алексеевич о бытовой стороне особо не распространялся, но всячески хвалил молодое поколение, пришедшее нам на смену, хотя не мог обойти стороной ошибки свойственные молодости. В его словах таилось некоторое собственное превосходство, которое он не мог скрыть, как не старался. Как поёт один наш популярный певец: «Если бы юность умела. Если бы старость могла». …
  … Если в самих отрезках нашей жизни, мы можем кое-что подзабыть, то детали переходного периода выступают более отчётливо. Да это и не удивительно. Тем более, когда эти изменения происходят не по воли судьбы, а носят чисто волевой характер. Из своего предыдущего жизненного опыта, я сделал вывод, что применять «самостийные» решения «себе дороже» и тому я имел много примеров на практике. Поэтому принял для себя «генеральную линию» не мешать судьбе, а «плыть по течению». Но жизнь не так устроена, чтобы помогал один «шаблон». Иногда приходиться вмешиваться и самому. Именно такой момент настал к весне 2008 года. Мы планомерно выпускали рабочую документацию, и весь проект должен был закончиться к осени. А дальше вырисовывалась полная неопределённость. Слепо следовать «воли рока» не хотелось, перспектива, что он «вывезет» представлялась призрачной. Я решил взять «руль управления» в свои руки, отказавшись от «автопилота». К этому подтолкнул и разразившийся экономический кризис той поры. Поместив резюме в газете объявлений в соответствующем разделе, стал ждать результата. Со мной связались, и назначили собеседование, которое должно было состояться в начале Уральской улицы. Здание управления Завода  им. М. И. Калинина мне было знакомо и в «шаговой» доступности от моего дома. Там мы поговорили с Директором Вячеславом Константиновичем Зиновьевым, который пообещал позвонить, если моя кандидатура будет одобрена. Через некоторое время раздался «долгожданный» зуммер телефона, который сообщил мне «радостную» весть. Организация была, как я сразу понял не большая. Горький опыт работы в таких местах был, но немного со временем «притупился», что подвигло меня сделать решительный шаг. К тому же такие конторки показывали себя более живучими «особями» в сложные периоды, а именно такой и надвигался.  Специфику работы с изделиями из камня и печное дело, а именно этим занималась Ассоциация Печников Петербурга, точнее не скажу, я не знал, но от меня требовалось только навыки работы с конструкторской программой, и здесь чувствовал себя уверенно. Такие размышления позволили написать заявление об уходе. Его восприняли новые начальники достаточно равнодушно. Правда представитель «старой гвардии» Юрий Николаевич Колосов попытался меня удержать, но не нашел понимания у «вышестоящих инстанций», которые меня знали мало. В глубине души я надеялся, когда-то вернуться на работу, которой отдал без малого 20 лет, и скинул на этот случай все доступные материалы на дискету. Но они так и не пригодились и, забегая вперед, «третьего пришествия» не случилось. …
  … Впрочем, в стенах, ставшего родным, проектного института я ещё побывал не один раз, а два, зато имевшим приятную причину. Так примерно месяца через три, меня уведомили, что надо прийти за премией, давно обещанной Соболевым за предыдущий объект, которая полагалась мне по результатам окончания проекта. Правда для удобства плательщика она была оформлена, как подарок, за который потом я заплатил подоходный налог, не без «заморочек» связанных с редкостью у меня подобных процедур. Но сумма более ста тысяч рублей стоила того. Во время этого моего визита, я, естественно, столкнулся с знакомыми лицами. Последний раз видел Пашу Спиридонова. Наши «разногласия» он почти забыл, живо интересуясь моей реакцией на «подарок судьбы» и новой работой. Секрета из всего этого я делать не стал и удовлетворил любопытство человека, к которому относился не плохо, а об его добрых делах по отношению ко мне всегда помнил. Всеми вопросами по выдачи премии занимался Саша Васильев, к тому времени ставший ГИПом, разъяснявший всю бухгалтерскую «казуистику». Что бы пролить бальзам на мои раны связанные с оставлением дорогих нам обоим стен, он сообщил, что ему приходится еще заниматься ликвидацией нашего бюро на Саянах, и он ходит с кучей увольнительных документов, которые продемонстрировал мне. От этого мне «легче» не стало, но Сашин «жест» я оценил по достоинству. Уходя из ВАМИ на первом этаже я столкнулся с Павлом Александровичем Тениловым. Он в институте тоже уже не работал и слегка загрустил, решив, наверное, что я продолжаю там трудиться. Пришлось его успокоить, объяснив, что нас свела, видимо, одна и та же причина. Насколько это мне удалось, осталось неведомым. …
  … Последнее посещение адреса, оставившего «неизгладимый след» в моей судьбе, произошло, когда мне настала пора оформлять пенсию. Она исчислялась за время проведенного именно на Среднем проспекте Васильевского Острова. Позвонив в Отдел Кадров ВАМИ с местного телефона, находящегося на первом этаже перед постом охраны, я объяснил цель моего визита. Временного пропуска мне не выписали, как было раньше, насколько помню, а инспектор спустилась ко мне сама. Незнакомая женщина поинтересовалась, за какие пять лет желаю получить нужную информацию, чтобы извлечь её из архива, или ещё из какого места. Я, конечно, не мог помнить, в какой период зарплата была максимальной для получения пособия по старости, и поделился своими трудностями с «кадровиком». Она вошла в моё положение и увеличила нужный мне промежуток времени до восьми лет. На этом мы и остановились. Через не большой срок мне позвонили, по оставленному номеру телефона, и сказали, что справка готова. Так же, не пересекая пост охраны, я получил нужную бумагу из рук «благодетельницы», и расписался о том в журнале. Оборвалась последняя нить, связующая меня с дорогим мне местом. Я всё вглядывался в лица входящих и выходящих свободно сотрудников, надеясь встретить, кого ни будь из знакомых, но всё напрасно. Помещения арендовало много посторонних организаций, да и времени прошло достаточно много «для чуда». …
  … Последним «отголоском» моего «алюминиевого» стала встреча в метро с Сашей Васильевым. Вагон подземки был достаточно заполнен и в момент нашего узнавания Саша сидел, а я стоял. Это создало некоторую неловкость, и Васильев даже попытался уступить мне место, на что я не согласился. Возникла невольная заминка, мешавшая беседе. Но потом всё наладилось, с выходом пассажира сидевшего рядом с Сашей, и нашему разговору больше, ни чего не мешало. У меня особенно выдающегося в жизни не происходило, о чём я и поведал собеседнику, у которого для меня было достаточно интересной информации. Со слов бывшего «сослуживца» я понял, что он так и остался неженатым. На своём посту ГИПа он освоился на столько, что позволил критиковать работающих раньше директоров института за их «мягкотелость» в решении финансовых вопросов. Они за выполнение проекта просили суммы меньшие даже тех, которые согласны были платить сами заказчики. Это, конечно же, не позволяло ВАМИ процветать, а только «сводить концы с концами». Правда, последний директор, из быстроменяющейся плеяды руководителей, вёл более адекватную политику. Но и это не вселяло, по словам Александра Михайловича, большого оптимизма. Меня эти «технические» нюансы интересовали мало. Хотелось побольше узнать о бывших коллегах и Александр Михайлович успел донести до меня, что Паша Спиридонов занял должность заместителя директора, ранее принадлежавшую самому Юрию Александровичу Матвееву. Я не то что бы порадовался за Павла, но не огорчился этому известию. Больше ни чего особо примечательного от встречи на ум не приходит, а она завершилась на выходе из метро станции Приморская. Пожав на прощание руки, мы отправились в противоположные стороны. Так растаяло и «последнее облачко»  реальных контактов с Всесоюзным Алюминиево-Магниевым Институтом, но они остались в моей памяти навсегда. …
  … Новое место работы встретило меня полной неопределённостью. Это меня несколько настораживало, но не пугало. Если неизведанность предстоящей работы имела место, то общий опыт пребывания в мелких конторах у меня был. Добираться до места новой «дислокации» я решил пешим ходом, так как прямого транспорта не имелось. А тратить свой неизвестно, какой будущий бюджет на пересадки мне не хотелось, да и прогулки по не очень изученным местам на свежем воздухе были полезны для общей эрудиции и здоровья. Как я понял на первом организационном собрании, Вячеслав Константинович Зиновьев, полностью менял свой штат конторских работников. Кроме меня присутствовали, менеджер Володя с простой русской фамилией и бойкая девушка, привлечённая на должность секретаря. Впрочем, она не проработала и недели, «растворившись» бесследно в моей памяти. Так что нам с Владимиром пришлось делить её телефонные обязанности, принимать клиентов и оформлять заказы. Их было поначалу не очень много, но со временем оказалось достаточно, что бы обеспечивать работой бригаду, состоящую из трех постоянных работников. Помещение, приспособленное под мастерскую, находилось недалеко приблизительно на углу Уральской и Железноводском  улиц. Раньше  поблизости находились и комната «управления», но Зиновьев перевёл её в более престижное место и старое помещение пустовало. Сам новый офис представлял собой два с половиной небольших уютных зала. Первые полтора помещения предназначались моему столу с компьютером и Володиному рабочему месту. Остальное пространство отводилось образцам материалов, камней и готовых рекламных изделий, невостребованных по тем или иным причинам заказчиками, которые, впрочем, можно было приобрести. Так что «коллекция» постоянно обновлялась. Оставшейся площадью был кабинет директора. В нём проводились производственные совещания и «корпоративные» мероприятия перед каждым выходным и праздником. Тогда собирался весь трудовой коллектив, с которым я не сразу, но познакомился. Роль бригадира исполнял Алексей. У него имелось двое рабочих. Одного звали Олег с прозвищем «глухой», так как у него были проблемы со слухом. О втором юном мальчике сказать ни чего не могу. У него возникли трения с Володей и Вячеславом Константиновичем при выполнении одного заказа. Запоминающуюся структуру камня одного изделия он поверну на 90 градусов, чем вызвал недовольство заказчика. Люди, интересующиеся нашей продукцией, имели определённый достаток и были привередливые. Тот клиент, например, приезжал на навороченном мотоцикле. После недолгого разбирательства мальчик мастеровой покинул фирму, и его я больше не видел. «Берлога» директора так же была заполнена «экспонатами» но менее привлекательными и обычная публика туда почти не заглядывала. …
  … Поподробней остановлюсь на непосредственно своём участии в делах Союза Печников Петербурга, такое громкое названия имела фирма. Впрочем, у Зиновьева имелась и другая печать с иным названием и формой собственности. Ими он «жонглировал» по мере надобности. Но всё было на законных основаниях, и сравнивать его с «наперсником» я бы не стал. Начнём с бытовых условий, которые являются основополагающим камнем в любом деле. К прогулке на работу и обратно я прибавил променаж в обеденный перерыв. Он проходил по берегу реки Смоленки и набережной Макарова до Тучкова моста и назад. Это обуславливалось тем, что поблизости подходящего заведения общепита, не говоря уже о собственной столовой, не наблюдалось, а «гонять чаи» на рабочем месте я не привык в отличие от знакомого уже времяпровождения. Так же не имелось на «производстве» и собственного туалета. Неудобство было более существенным. Приходилось пользоваться интимным местом небольшого транспортного предприятия расположенного рядом, а в выходные дни посещать вторую проходную Завода им. М. И. Калинина находящуюся через дорогу, где имелось отхожее место. Во все эти организации нас без энтузиазма, но пускали. …
  … Собственная производственная деятельность не сводилась к выполнению, каких либо чертежей и картинок на компьютере. Была масса канцелярской работы по оформлению заказов и подсчёту их стоимости. А на этом последнем этапе большинство заказчиков останавливалось, не принося изготовителям ни какой прибыли. Слава Богу, не все. А люди хотели иметь в доме каменные подоконники, лестницы, кухонные столы и много других изделий из всевозможных сортов холодного материала. Я в кратчайшее время, если не освоил досконально все премудрости, то смог достаточно грамотно вести дела. Мои подсчёты, может быть, удовлетворяли заказчиков не совсем, но были, как я понял, симпатичны «рабочему классу» сидящему на сделке. Полные творческого энтузиазма мы с Владимиром часто открывали входную дверь офиса не только по субботам, но и воскресенье. Хотя в этот день нашего заслуженного отдыха заказов почти не было, но мы, тем не менее, старались принести как больше пользы. Так «в трудах и заботах» пролетел первый месяц моей новой трудовой деятельности. Пришел срок получить за неё заслуженное вознаграждение. Тут получилась некоторая заминка. На мой вежливый намёк, Вячеслав Константинович ответил таким же велеречивым образом, что я по своей малой компетенции нахожусь пока в стадии обучения и зарплаты мне не положено, во всяком случае, в том объёме на какой рассчитывал, и мы договаривались. В этом может быть, и была толика правды, но мне о таком повороте вопроса не сообщили при поступлении на работу. Как можно спокойнее я довёл свою точку зрения до руководства, так как Зиновьев  всегда применял множественное число, когда говорил о каких либо решениях. Может это была привычка. Может над ним кто-то стоял. Я до конца так и не разобрался, да это представляется и не столь важным. К тому же, как я понял, директор не оформил меня официально на работу и моя трудовая книжка «простаивала». Стараясь сохранять спокойствие, мной был выдвинут «ультиматум» или договорённости соблюдаются, или я покидаю «резиденцию». Не ручаюсь за достоверность реплики, но в любом случае она подразумевала именно это, и «босс» пошел на «попятную». Свои деньги я получил, и официальное оформление произошло. …
  … Маленькие фирмы живой организм, внутри которого постоянно, что-то отмирает, а что-то появляется «новое». Не исключение было данное моё заведение. Первыми начали происходить метаморфозы с Владимиром. Из разговоров с ним я узнал, что он снимал квартиру в Пушкине, и от него ушла жена. До этого он служил прапорщиком в МЧС, но по состоянию здоровья покинул службу. Устроится на гражданке, было делом не простым, и он окончил курсы печников, которые существовали под патронажем фирмы Вячеслава Константиновича ещё до моего появления. Так что Зиновьев, представляя нас, друг другу, смело назвал Владимира не посторонним человеком. Спустя некоторое время мне открылся и недуг Володи. С ним случился приступ эпилепсии, или что-то похожее. Меня в тот момент на работе не было, но посетители имелись. Всё это не красило фирму, и директор решил от греха подальше удалить сотрудника. Но шеф не был бессердечным человеком, и отправил бедолагу загород, класть печь заказчику. Заодно, являясь рачительным хозяином, он решил проверить и нового работника, прибывшего к нему из  другого города. Напарники отсутствовали недели три и нареканий на получившееся изделие, вроде бы не предъявляли. Теперь на меня одного в полном объёме легла ноша не только открывать утром входную дверь и работать конструктором, но и принимать посетителей. Так продолжаться долго не могло, и в один из дней на приём директору пришёл приятный молодой человек. Деловые люди быстро договорились, и новый работник занял пустующее место. Незамедлительно Юра Некрасов поменял компьютер, на более мощный агрегат. Наша техника немного устарела, да и программное обеспечение было «левым». Например, мой AutoCad плохо «тянул» трёхмерную графику. Кроме того новый менеджер привел за собой младшего брата своего друга. Мальчик жил, где то на Васильевском Острове, и окончив среднюю школу, нуждался, видимо, во временном трудоустройстве. Молодёжь рьяно взялась за дело, немного освободив меня. Тут же Вячеслав Константинович попытался переложить на меня обсчёты «кирпичных» заказов, которые делал сам, но я как мог, упирался. …
  … К нам «на огонёк» заглядывало не то что бы много народу, хотя место было, хоть не Невский проспект, но достаточно «бойкое». Ещё меньше людей горело желанием потратить деньги на нашу продукцию, а всё равно без дела наш малочисленный штат не сидел, и на многие заказы приходилось привлекать работников со стороны. Но этим занимался сам Зиновьев, а мне только иногда доставалась техническая работа. О некоторых же непосредственно своих клиентах стоит рассказать, хотя всех и не упомнишь за уже приличной давностью происходившего действа. Например, одна дама не редко посещала нашу скромную обитель. По её словам она буквально полюбила изделия из камня, и, не смотря на свои скромные средства, даже сделала пару покупок. Не которая экзальтированность и «Бальзаковский возраст» заставили появиться у меня  мысли об определенном интересе лично ко мне, так как приходилось вести достаточно продолжительные беседы во время посещений. Но немного пофантазировав, я успокоился, не переходя к практическому осуществлению своих мечтаний, как это почти всегда делал. …
  …  Другая заказчица более трех раз приезжала к нам на личном автомобиле. Я даже предложил ей несколько вариантов, стараясь угодить её требования. Но, в конце концов, «не срослось», и видимо этим она мне запомнилась, хотя воображение осталось в полном покое. …
  … Клиенты бывали разные. Так один нервный господин открыл нашу дверь в очень возбуждённом состоянии. Немного походив по помещению, он стал хаять все вокруг, в том числе и меня. Всё это было столь неожиданно, что я проявил полное спокойствие и, преимущественно безмолвствуя, дождался, пока гражданин покинет «территорию». Терять потенциального «покупателя» не хотелось, но и иметь сотрудничество с таким типом представлялось сомнительным. …
  … Другой яркий персонаж был, пусть и уже не действующим, генерал-лейтенантом КГБ. Наши умельцы выполняли для него, а точнее по велению его молодой жены, хотя и он сам не выглядел старцем, какую-то работу. Хозяйка имела претензии по качеству и по срокам, и хозяину пришлось вместе с ней самому посетить наш офис. Переговоры, которые протекали достаточно тяжело, вёл сам директор, но я при этом присутствовал и получался невольным участником. А когда Вячеслав Константинович незаметно растворился, не попрощавшись, и вовсе остался один на один с возмущенным заказчиком, который грозился подключить свои связи и испепелить наше «ателье». К счастью обиженный клиент не стал переносить свой гнев на меня, наверное, ввиду моей малой значимости, или просто он был не таким плохим человеком, и «не соло нахлебавшись» ушёл. Чем коллизия разрешилась, не скажу, не знаю. …
  … Не только колоритной, но и известной личностью с корой мне довелось встретиться, трудясь на Уральской улице, бесспорно, является Александр Яковлевич Розенбаум. Наше скромное заведение он посетил под вечер. Его я узнал сразу, хотя и не являюсь особым приверженцем, а тем более фанатом, творчества. При общении Александр Яковлевич показал себя личностью не заносчивой, попросил выполнить для начала картинку столика из приглянувшегося ему материала, как подарок супруге в ванную комнату на день рожденье. Три полки этакой «этажерки» должны были уменьшаться к низу, по задумке Розенбаума. Я как мог, создал в AutoCade модель данного «сооружения» и вывел на принтер. К моему удивлению, ждать долго не пришлось и известный бард в весьма «приподнятом настроении» заявился опять ознакомиться уже с моим творчеством. К этому времени известие о посещении популярного артиста разнеслось во «всех уголках» наших комнат, и кураторство взял на себя Юрий Некрасов, как главный менеджер. Он быстро убедил барда в неустойчивости и эстетическом не совершенстве его задумки. Представленный на третье посещение артиста эскиз изделия, выполненный в 3D MACS, был одобрен и договор заключен. Я не возражал против такого развития событий. Мне мой вариант и самому не особенно нравился, да и вкус выпускника Академии Художеств мной не оспаривался. На этой встрече Александр Яковлевич оставил  автограф на своём альбоме, для мамы самого молодого участника нашего коллектива, которая оказалась поклонником творчества Розенбаума. На этом фоне у меня мелькнула мыслишка последовать её примеру, но я быстро выкинул из головы совершенно ненужную для моего обихода идею, хотя одно обстоятельство оставило свой след. Для контакта в договоре Александр Яковлевич оставил адрес и телефон своего личного шофёра, а вполне возможно и телохранителя, который всё время находился рядом с ним, хотя не казался атлетом. Видимо певцу надоели назойливые поклонники, и он не хотел лишний раз афишировать «интимной» информацией. Я же « воодушевлённый» сей коллизией решил себе в ванну на стиральную машину поставить каменную плиту из материала идентичного Розенбаумскому. Дескать «и мы не лыком шиты». Но Зиновьев профессионально мне разъяснил, что данный камень не предназначен для нахождения в мокрой среде, и предложил мне другой материал. Это конечно в моих глазах теряло свой имидж, но я, может быть, и пошел бы на компромисс, но жизненные обстоятельства сказали своё веское слово. Так я и остался без «весомого» напоминания о тогдашней своей работе. Маленький сувенир, правда, сохранился, но не у меня, а у сестры. На День Рождения мне ей, заядлой курильщице, захотелось подарить красивую пепельницу из оникса. Она у нас была выставлена на продажу и стояла на обворожительном столе из этого же материала. Тот  и сам был предметом моих вожделений, но стоил 40 тысяч рублей, что «охлаждало» мои мечты. А вот пепельница представлялась реальным вариантом, чём я и поделился с директором. Но он, видимо, не захотел «разбивать гарнитур» и предложил мне на выбор несколько аналогичных вещиц из других «самоцветов». Они мне не так понравились, но времени на выбор другого подарка не имелось, я согласился «на синицу в руке». …
  … Сами заказы тоже представляли определённый интерес. Так один раз в срочном порядке пришлось выполнять мраморные полы для зала дачи состоятельного заказчика. Под ноги было брошено покрытие состоящие из множества чуть ли не резных плит. Проделать эту работу в электронном виде на компьютере было не просто, но приемлемо, что я и сделал при деталировке. А вот как резать камень, да ещё с нужными допусками, чтобы при укладке всё совпало, я не представлял. Но вот наши умельцы Алексей и Олег взялись за это дело. Они, днюя и ночуя в мастерской, «не ударили в грязь лицом». Когда я в этот период пошел к Алеше, с каким-то вопросом, то еле разбудил его. Такое перенапряжение не осталось без последствий. Получив по окончанию работы причитающееся вознаграждение, ребята ушли в запой на неделю, оставив Вячеслава Константиновича без «трудового ресурса». Но он не сильно горевал. Его благосостояние гораздо больше, по сравнению с «мастеровыми», улучшилось, а дефицит кадров он восполнил, привлекая «варягов». …
  … Не «брезговал» Зиновьев и принятием на работу кадров на непродолжительное время. Один раз к нам «на огонёк» заглянул гражданин, который явно не хотел, что ни будь приобрести, но живо интересовался деятельностью фирмы. Приёмная пустовала, и мне не составило большого труда ответить на досужие вопросы любопытного товарища не отталкивающей внешности. В ходе разговора выяснилось, что он знаком с нашим босом, которого знал как Славу, и когда «резиденция» того находилась дальше по Уральской улице рядом с производственным цехом. Узнав, в какое время Вячеслава Константиновича можно застать на месте, мужчина попрощался со мной, но не на долгое время. В следующий свой визит он «поймал» директора и они договорились о «сотрудничестве». Новый кадр оказался «кирпичных» дел мастером. Не смею судить о его квалификации, но он был больше практиком, а тут ему пришлось заниматься обсчётом им изготовляемых изделий. Немного «помучавшись» над первым же заказом наш новый «собрат» ушёл «в ни куда», как и появился «ни от куда». Мечта же Зиновьева освободиться от рутины вычислительной деятельности связанной с печами и каминами, входящими во второе название фирмы, отодвинулась на неопределённый срок. Меня директор тоже хотел привлечь к этому процессу, но я, как уже говорил, сопротивлялся, ссылаясь на свою некомпетентность. …
  … Нашему директору хватало и чисто организационной загруженности. Помимо занятости проблемами своего детища, он вёл параллельную работу по переносу своих мастерских вовнутрь территории завода им. М. И. Калинина. Для этого он арендовал помещения и делал их косметический ремонт, пользуясь всяким случаем и появлением возможности выкраивания денежных ресурсов. К этому процессу был привлечен и я, пусть и в небольшой мере. Мне приходилось проходить на территорию бывшего флагмана, если не Всесоюзной, то Ленинградской точно, промышленности, и подписывать всевозможные бумаги, включая пропуска, для занятых ремонтом рабочих и машин со строительными материалами. А за проходной царила ещё атмосфера прошлого столетия. Предприятие сохраняла режимный характер, этим, видно, и привлекло нашего начальника, но активной производственной деятельности уже не вело. Оставшиеся административные работники не были загружены  и пребывали в определенной спячке. Новые производственные отношения шелушили «старую кожу», заменяя её современными чешуйками, но та ещё держалась. Забегая вперёд на пятнадцать лет, можно поведать, сейчас вся эта территория застроена жилыми и офисными зданиями. От прославленного завода и следа не осталось. Так закончился поединок старого и нового. А у меня немного «щемит» сердце. Оно ведь не камень. …
  … Вообще некоторое нервное напряжение «на производстве» постоянно ощущалось. Вячеслав Константинович и сам «подливал масла в огонь». У него имелась, похоже, тайная мечта «закрепостить» своих работников долгами. Об этом он мне невзначай «проговорился», при совместном посещении нашей одной из основных баз закупки материалов на Ржевке. Она размещалась не далеко от самой железнодорожной станции по противоположной городу стороне полотна. Поначалу на меня произвела благоприятное впечатление обстановка в коллективе базы. Служащие со знанием дела справлялись со своими обязанностями. Но, по словам Зиновьева, оказалось, что они почти все повязаны, если не кровью, то деньгами точно. Вячеслав Константинович, может, и сгущал краски, но я ему поверил. Сам я договоров не подписывал, хотя и являлся по условиям трудового соглашения материально ответственным «тружеником», поэтому чувствовал себя относительно спокойно, но вот на других своих подчинённых директор вёл кропотливую «охоту». Только этим можно объяснить, что когда у Юры Некрасова возникли трения с заказчиком при изготовлении лестницы загородного дома, он занял нейтральную позицию, предоставив тому самому выпутываться из непростого положения. Юра предпринял «ответный ход» и уехал «по семейным обстоятельствам» куда-то в сторону Кавказа. Незаметно «испарился» и его юный помощник. С нашими «белыми воротничками» к тому времени я хоть и не подружился, но успел принять посильную «лепту» в Юриной параллельной основной деятельности. Тот был одним из главных организаторов выставки, посвященной белому движению. На торжественный фуршет дня открытия мой сослуживец  закупал закуску и вино, оперируя ящиками, о чём я узнал из телефонных разговоров. На «сабантуй», кажется, пригласили и меня, но был рабочий день, и я не смог покинуть рабочее место. Но в ближайший выходной посетил выставочные залы на Лиговском проспекте, расположенные не так далеко от центра города. Несколько помещений были заполнены фотографиями юнкеров и белогвардейских офицеров с соответствующими времени транспарантами и шаржами. Эту тенденциозность несколько разбавляли картины Некрасова, посвящённые в основном природе. Не являясь ценителем живописи и не разделяя идейной направленности, я спокойно побродил по пустынным залам, не сильно пополнив «копилку» посетителей, но проявив солидарность с коллегой. С высоты прошедших с той поры лет жалко и белых, и красных преждевременно покинувших жизнь в круговертях истории. …
   … Всё вышесказанное навело меня на несложные раздумья. До пенсии оставалось шесть лет. Не отличаясь богатырским здоровьем, я понимал, что в таком трудовом режиме до неё проблематично дотянуть, а хотелось бы ещё какое-то время  наслаждаться заслуженным отдыхом. Поразмыслив, я решил найти более комфортное место для осуществления своих скромных планов и написал заявление об уходе с работы. Отработав положенные две недели, я со спокойной душой пришёл за документами. Тут возникла некоторая заминка. Вячеслав Константинович заметил мне, что зарплату я получаю исправно и в положенные сроки. Это было вполне справедливо, да ещё с появлением приплаты к получке и авансу, но у меня-то были другие причины, заставившие проявить твердость. На этом «беседа по-хорошему» закончилась, и начался «разговор по-плохому», для чего мой оппонент перенёс «поле боя» из офиса на производственную территорию. Там он, перемещая на электрокаре каменные плиты, популярно объяснил мне, что по собственному желанию я его не покину, а пойду по статье, как злостный нарушитель дисциплины. Такая несправедливая  беспардонная наглость меня «выбила из колеи». Я давно предполагал, что мой начальник немного заблуждается, считая меня поклонником «зелёного змия, без каких либо поводов с моей стороны, но что бы до такой степени шантажировать этим своим неадекватным мнением, мне и в голову не могло прийти такое. Когда, окончательно потеряв надежду вернуть свою трудовую книжку, я решил вернуться обратно в офис и «измором» «отвоевать» свой законный документ, «противник» грудью преградил мне дорогу в этом направлении. Вступать в «рукопашную схватку» я не стал, и направился в противоположную сторону домой, что бы продумать дальнейшие действия в сложившейся патовой ситуации. В родных стенах ещё до конца не остыв, я решил сходить в ближайшее от места работы отделение милиции и посетить отдел ОБХСС, или как он тогда назывался. Там меня приняли с пониманием, но, как мне дали понять, вопрос был не их компетенции, и молодые опера посоветовали обратиться в суд. От всех этих треволнений немного устал и решил взять тайм-аут, оставив посещение судебной инстанции на завтра. Дома мне позвонил «собрат по несчастью» Владимир, у которого тоже были претензии к Вячеславу Константиновичу, и предложил,  если надо будет, объединить наши усилия. Но этого не потребовалось. «Утро вечера мудренее». Утром я решил дня три подождать дальнейшего развития событий, что бы «не пороть горячку». И оказался прав. На второй день мне позвонил Зиновьев, и сообщил, что ждёт меня внизу около моей парадной. Его подъезд находился на другом конце нашего двора. Как понимаете, мы были соседями, если вас ещё не ознакомил с этим фактом. Спустившись на лифте, я с «благодарностью» принял свою трудовую бумагу. Как я понимаю, проволочка была вызвана удалённостью приходящего бухгалтера, которая выполняла и обязанности начальника отдела кадров, а попытка меня оставить являлась лишь следствием вредной привычки Вячеслава Константиновича бороться за работников до конца. Его я извинил, но предлагать улучшения в работе офиса, при последнем «душевном» разговоре, не стал. Не было ни желания, ни подходящих мыслей. Потом один раз мы встретились с Зиновьевым в фотоателье на Новосмоленской набережной и пару тройку раз во дворе общего дома, но даже здороваться не стали. …
  … Наконец получив «свободу», я решил не спешить, с ней расстаться. Материальное положение благоприятствовало этому. На последних работах я получал достаточно денег, что бы обрасти небольшим «финансовым жирком», да и последняя премия ВАМИ способствовала этому. Так что, забыв, когда последний раз был в нормальном отпуске, хотя положенное отпускное вознаграждение получал исправно, я решил немного предаться спокойному безделью. Два месяца перехода с одного проекта на другой в РИКе не в счёт, из-за напряжения связанного с полной неопределённостью. Что бы резко не менять жизненные ритмы я решил немного заняться «халтурой», совместив приятное дело с полезным. Жена с дочкой на лето отправились отдыхать и работать на Алтай. Пропустить такое  уникальное стечение обстоятельств было грешно, и я принялся за капитальный ремонт ванной комнаты и туалета. Эти два уважаемых места квартиры не подвергались моему вмешательству почти двадцать лет. Раз или два потолки и стены, правда, красились, но постоянная влага делала своё неприглядное дело и они имели совершенно запустелый вид. Так же сильно беспокоила дверь в туалет. Два «крючка», на которых она висела, видимо, были строителями плохо центрованы, и разболтались буквально в самом начале эксплуатации. Я постоянно их ремонтировал, усиливая конструкцию, но она снова ломалась, и порою приходилось просто прислонять дверь, что для столь интимного места, ни куда не годилось. С этого и решил начать свои преобразования. Приобрел в магазине «Строитель» два более или менее подходящих по ширине экземпляра дверей, и там же заказал мастера для установки, так как требовалось расширение проёмов и профессиональный монтаж, что я своими силами не мог бы выполнить. Опытный рабочий предупредил меня, чтобы я обеспечил полную герметизацию пространства проведения работ. Этого условие по своей неосведомленности в процессе мной на 100% выполнено не было, о чем потом и пожалел. Бетонные проёмы дверей расширялись при помощи болгарки. Визг стоял, наверное, на весь дом, но не он был главной причиной неудобств. Когда вся «процедура» завершилась, и новые двери заняли свои места, то оказалось, что вся квартира буквально пропиталась цементной пылью, не говоря уже о не защищённой прихожей, которую та её точно завалила. Я непорядок, разумеется, оперативно убрал, но полностью от него удалось избавиться только к окончанию ремонта, да и то «дух» «строительства» витал ещё довольно продолжительное время. Потом в ближайших магазинах строительных товаров мной накупились необходимые материалы и оборудование для продолжения преобразований. Я решил  обновить унитаз, ванну, сушилку в ней, рукомойник, зеркало и осветительный плафон. Кроме того, по моим задумкам, покрывались кафелем стены, а потолки становились подвесные. Генеральным подрядчиком стала фирма ЮТТА, которую широко рекламировали на телеэкране. Я поехал туда, благо она находилась на «Ваське», и с её молодым директором мы заключили договор, в котором были оговорены все условия, после приезда юного прораба для обсчёта работ. Не теряя времени, ко мне направили мастера, с которым мы и начали трудовое сотрудничество. Мужчина оказался примерно моего возраста, и я с ним быстро нашёл общий язык. Он приезжал утром и уходил вечером. Когда ему, по каким либо причинам, надо было внести коррективы в этот график, я не возражал. Времени до возвращения Тони было предостаточно, а работа была сдельная. Кто в этом разбирается, тот меня поймёт. Мой «батрак» не был всё время отделочником, а занимался чем-то другим. Но времена изменились, и он освоил новую профессию. Работал он, по моему мнению, не быстро, но достаточно качественно. Например, после обмера уровнем стен, а не на глазок, как это делал прораб, оказалось, что те, особенно в ванной комнате, очень «кривые». Пришлось на них, для предания вертикального и горизонтального положения, потратить в три раза больше цемента. Иначе плитка просто не легла бы ровно на поверхности перегородок. Для всего этого нам с «напарником» понадобилось своим ходом на имеющемся у меня велосипеде доставлять тяжёлые мешки из магазина строй товаров, в тот исторический момент, находящегося на первом этаже моего дома, что существенно облегчало нашу задачу. После таких нагрузок транспорт, доставшийся дочери от подруги, и прибывший с другого конца города «своим ходом», окончательно «вышел из строя». Далее «железный конь», постаяв некоторое время в общем коридоре, отправился на помойку. После облицовки проблема со стенами повлекла за собой другую неприятность. Закупленная акриловая ванна не помещалась, так как уменьшились размеры помещения, набрав «больший вес». Пришлось ёмкость «нещадно» врезать на пару сантиметров в строительные конструкции. Хорошо ещё, что со «старшей сестрой» трудностей не возникло. Ту я спустил на первый этаж, и на следующий день она пошла, скорее всего, на металлолом, пользуясь своим железным, а например, не чугунным происхождением. Материал мне не нравился со дня вселения, а со временем и вовсе потерял товарный вид. Были препятствия и другого рода. На время смены крана и сушилки пришлось спускаться в подвал и отключать водоснабжение и отопление всей парадной. Сейчас уже и не вспомню, прибегали мы к помощи коммунальных служб или справлялись самостоятельно, но препятствие было в любом случае не простым. Когда происходила эпопея замены ванны, приходилось оставаться без «удобств». Это повлекло за собой  отказ от идеи обретения нового унитаза, который предусматривался контрактом. На это решение повлияло и то, что мой подручный являлся плиточником и для выполнения других работ был, не совеем готов. По хорошему ЮТТА должна была прислать конкретного специалиста, но мне не хотелось привлекать дополнительного народа, так как мой помощник, а скорее всего в нашей связке им был я, меня устраивал. Так в результате упорного труда, преодолевая все «тернии» мои санитарные узлы почти приобрели законченный вид. Даже зеркало мой ставший почти родным мастер повесил на не общем основании, то есть бескорыстно, так как в договор эта услуга не входила. Остались последние штрихи, и объект был бы готов к сдаче в эксплуатацию. При заказе подвесного потолка вышла небольшая неразбериха, и в результате сверху ванной комнаты на меня стало смотреть не менее приятного вида подшивное изделие. Оно, правда, значительно уменьшило размер вентиляционной решётки, но я приобрёл подходящую вещицу всё в том, же магазине, а нехватку свежего воздуха всегда можно было компенсировать открыванием двери. Совместно с мастером мы пересчитали общую стоимость заказа, а полученную от директора разницу разделили по-братски. Все стороны остались довольны. Осталось дождаться «приёмной комиссии», которая должна была прибыть «со дня на день». …
  … Не подумайте, что всё время уходило на производственные нужды. Они занимали малую толику отпущенной мне случаем свободы. На приготовление еды, например, уходило больше драгоценных часов даже, несмотря на то, что мой работник отказался от моей пищи, а обед приносил с собой. У нас с ним складывались по мере выполнения работ всё более и более приятельские отношения. К тому же нашлась и общая «точка соприкосновения». Его брат, закончив плавать по морям из-за пошатнувшегося здоровья в молодом возрасте, стал начальником клуба Юных моряков Дворца пионеров буквально вскоре после того, когда я его закончил. Так что, по превратности судьбы, я узнал много интересного о дальнейшем существовании моей морской «альма матер». При брате Дворец пионеров приобрёл настоящий парусник для клуба, и хотя о самом факте я знал из прессы и раньше, но он оброс реальными подробностями. Правда потом родственник моего знакомого перебрался в Москву растить юную смену покорителям морей, что и делал до тогдашнего времени, и конца эпопеи судна я не узнал. А всех разговоров, конечно, не перескажешь, да и «львиную долю» выпавших минут я проводил праздно, купаясь и загорая на берегу Финского залива, до которого было «рукой подать». Неплохой был период моего существования. …
  … Ещё по дороге с вокзала отдохнувшая за лето на Алтае жена старалась меня приободрить из-за факта вынужденного простоя, так как новое место работы я пока не нашёл. О сюрпризе, приготовленном мной втайне от неё, Тоня не знала. И всё же не ожидал такой непосредственной реакции от неё. Войдя в дверь нашей квартиры, она отшатнулась на шаг назад, решив, что попала к чужим людям. Потом шок быстро прошёл, и было близкое ознакомление с красотами и удобствами новых «подсобных помещений», которые заслужили похвалу, на радость и удовлетворенность мне. Но праздник кончился, и начались суровые будни. Настала пора определяться с «тактическими задачами», а «стратегическая линия» мной бала давно принята. …
  … Первым шагом слал телефонный разговор с мужем Тониной знакомой по отдыху на Алтае. Она и там беспокоилась о дальнейшей судьбе мужа. Переговоры, как и следовало ожидать ни чего не дали. Товарищ занимался проблемами надзора в промышленности. Тема была мне знакома, но мало, и за её освоение я не взялся, да и как понял, всё зиждилось на дамских умозаключениях наших благоверных, а они оказались не подходящим материалом для «краеугольного камня». Пришлось прибегнуть к старым испытанным путям поиска столь не  обходимого «ярма», а как ещё назовёшь необходимость иметь средства для пропитания. Я поместил в «любимой» малотиражной газетке  предложение своей кандидатуры на соискание, какого ни будь рабочего места, удовлетворяющего обе заинтересованные стороны. «Удочка» была заброшена, осталось ждать «клёва». Не скажу, что моя персона вызвала большой ажиотаж, но предложения появились. Первые пару штук пришлось сразу отбросить. Они были связаны с поиском, желающих приобрести товар производителя, да и должности представлялись мне слишком высокого уровня. Наконец поступил звонок с Ленинградского завода ликероводочных изделий. На собеседование мне предложили место в охране. Охраняемый объект был серьёзным, а опыт у меня имелся не большой, но ознакомившись со сторожевой сменой, в которую входили и женщины, я решил, что справлюсь, дав своё согласие. По каким-то причинам меня попросили подождать неделю, обещав позвонить, когда всё утрясётся. Сем дней ни чего не решали, а пешеходные прогулки до станции Приморской и от площади Александра Невского по набережной Невы мне представлялись живительными. Но протелефонировали через три дня, и начальник охраны сообщил, что свободное место занял отставник, и в моих услугах не нуждаются. При этом он «дико извинялся». Мои мечты, в которых я в частности уже пристраивал родную сестру в охрану столь достойного заведения, рассеялись, но я не унывал. Да и не было от чего. Вскорости получил аналогичное предложение охранной фирмы «Аргус». Прогулка по Английской набережной от моста Лейтенанта Шмита до Ново-Адмиралтейского канала, настроила меня на конструктивный лад и, получив форму, я был «прикомандирован» к заводу Степана Разина, разумеется, не без предварительного знакомства с тамошним начальником охраны, который произвёл на меня благоприятное впечатление. …
  … Не успев заступить на новую «вахту», мне поступило одно заманчивое предложение. Мне позвонили из одного проектного института газоочистки, а их в городе было, если не изменяет память, два, и попросили приехать на собеседование. Название организации было у меня «на слуху», и я поехал по данному мне адресу. А он находился в знакомом мне месте, навевающем определённые позитивные воспоминания. Там поблизости располагался дом Серёжи и Нади Прилуцких. Правда, у меня не было точных данных о теперешнем месте проживания Надежды, а Сергея уже лет десять не было с нами, но я всё равно был заинтригован. Учреждение помещалось в здание бывшего детского сада, что наводило на мысль о непростой судьбе организации при «капитализме». Впрочем, охранник встретил меня благожелательно, и объяснил, как пройти к руководству. Оно меня встретило в лице двух утомленных дам, а был уже конец рабочего дня, приблизительно моего возраста, или может быть чуть постарше. Директор и Начальник Отдела, как я понял, честно обрисовали создавшуюся у них в институте ситуацию. Работавший до меня ГИП, покинул свой пост в самый ответственный период, когда приближалось окончание проекта, а сроки «горели» да и выделенные средства, видимо, истощались. Закрыть в это не простое время «амбразуру ДОТа», предстояло мне. Должность представлялась, конечно, заманчивой, и карьерный рост был налицо, но как человек, кое-что понимающий в проектировании, я очень и очень сомневался в своей возможности выручить солидную организацию, да, и настроен был на более спокойное поприще. У меня даже промелькнула мысль, что это просто «подстава», но я её спрятал подальше, да и смысла в таком повороте фатума не особенно просматривалось. Впрочем, переговоры, в которых мы всё же пытались найти «точки соприкосновения», заняли довольно продолжительное время, не принёсшее положительного результата. Мы учтиво раскланялись, и отправились на решение своих проблем порознь. В частности я пошёл к станции метро Проспект Просвещения, одетый в один, из двух своих достаточно старых одежд, костюм не по сезону, так как дул пронизывающий уже осенний ветер. А перед этим я долго продумывал «экипировку», желая произвести наиболее благоприятное впечатление на работодателей, но не угадал. Так расстался я окончательно с «умственной работой», хотя некоторая призрачная надежда вернуться «на коне» посещала меня иногда, но в реальности так и не осуществилась. Впрочем, какой наш выбор лучше, а какой хуже мы не можем узнать ни когда. Остаётся только уповать на удачу, когда мы переводим многочисленные стрелки нашей многострадальной и изменчивой судьбы. …
  … Очередная моя трудовая «заводь» оказалась не такой уж спокойной. Это я понял с первых дежурств. Смена охраны состояла из примерно дюжины человек, а график был сутки через трое. Всего получалось с полсотни личного состава. Здесь требовался достаточно опытный руководитель. Поэтому начальником охраны был поставлен отставной подполковник. Хотя он не отличался выдающимися физическими данными, его я, например, превосходил в росте почти на пол головы, но офицерская косточка в нём чувствовалась. С подчинёнными наш «босс» старался вести себя без панибратства, но корректно. Так в первом же разговоре со мной была озвучена прекрасная перспектива моего карьерного роста на должность старшего охранника. Ещё могу сообщить, что он возглавлял, уйдя на «гражданку» службу безопасности одной из гостиниц города, и имел дочь студентку, которой ему приходилось материально помогать. …
  … Кроме начальника имелся ещё и его заместитель, что бы помогать командовать не простым «коллективом». Он, по-моему, дорос до таких высот из простого охранника, поэтому не кичился «высоким положением» и всегда находился в «гуще народа», рассказывая занимательные истории, которые были ему известны в большом количестве. Возможно, товарищ являлся из разряда тех замов, которые «цементируют» службу, а их шефы служат «разменной монетой». С такими случаями мне уже приходилось сталкиваться в жизни. А так наше непосредственное руководство было не из разряда сатрапов, которые, только и умеют, что орать на подчинённых. Они не были вершиной в иерархической пирамиде, но с другими вышестоящими уровнями я почти не сталкивался, поэтому чего в начале о них и говорить. А так  для примера «человеческого отношения» нашего зама начальника могу привести одну из его баек. В одном из городских ВУЗов училась студентка необычайной красоты. Проходящие мимо неё мужчины, по словам рассказчика, буквально «сворачивали шеи». У красавицы имелся соответствующего вида молодой человек, которому она «отдала сердце». Однажды на находящуюся в кафе или ресторане пару обратил внимание сын одного очень состоятельного, мягко выражаясь, представителя какой-то из закавказских республик. Девушка так ему понравилась, что он  сделал ей предложение, а в качестве отступного её спутнику был предложен миллион рублей, сумма в СССР невиданная и не оставшаяся без внимания бедных студентов. Во время, отпущенное на раздумье, молодые люди решили согласиться, но потом «коварная обольстительница» должна была дать весточку по настоящему любимому человеку, и голубки «воссоединялись». «Сделка» честно произошла, и молодая жена отбыла на юг. Дальше всё пошло не по плану. Время шло, а звонка или письма от любимой не поступало. Наш юноша «занервничал» и начал самостоятельные поиски потерянного счастья, благо дело нужные для этого средства были. Но все закончилось безрезультатно и, тут следовало бы привести имя героя из мировой литературы, но мне, ни чего подобного не приходит на ум, остался у «разбитого корыта». О дальнейшей судьбе очаровательной «авантюристки» вообще ни чего не известно и можно делать только предположения. Возможно она, отведав иной жизни, не захотела возвращаться в серость советских будней. Или из золотой клетки не имелось возможности не то что бы вырваться, но и дать о себе знать. О более трагичных вариантах не хочется и думать. Так закончилась история современных «Ромео и Джульетты». Так как мне подобные сюжеты не попадались ни в жизни, ни в искусстве, то можно предположить, что «автор» их придумал сам, но это было бы для него лестно. …
  … Однако продолжим о делах службы и моём участии в них. Самым же «близким» моим «патроном» стал в данный исторический период Николай Михайлович Остров. Его ФИО я запомнил, в отличие от «наименований» непосредственных начальников бывшего мичмана. Расставшись с морской формой, он пошел работать в охрану и преуспел в этом направлении, хотя для этого потребовалось приложить немало усилий. Николай Михайлович рассказывал, что в «лихи годы» рекорд дежурств составлял 28 трудовых дней, не надо путать трудоднями на селе, ночи в которые не входили. А тут человек буквально проводил оное количество времени «под ремнем». Лишения не пропали даром, и Остров вошёл в «когорту бессмертных» людей, по крайней мере, пока я прибывал на улице Степана Разина, не один начальник смены не покинул свой пост. Правда незадолго до моего появления одного представителя не стало, но это был фатальный случай и Коля занял его место, удвоив свою нагрузку и материальное положение. Мой начальник был существенно моложе по годам меня, поэтому не сильно зазнавался и на службе позволял мне обращаться к нему как угодно в зависимости от обстоятельств. Не скажу, что между нами возникли сразу доверительные отношения, но и особого недоброжелательного предубеждения я не ощущал. Да это и не удивительно. Текучка кадров на тот момент «галопировала». За приблизительно девять месяцев по моим наблюдениям состав охраны поменялся на 100%. Конечно были и те, что остались, но на некоторые позиции сменялись два раза. В такой обстановке, когда отдел кадров работает как «бешеный принтер», было не до сантиментов. …
  … Стоит немного остановиться на двух других равнозначных «коллегах» Острова. Роман Александрович Башуцкий представлял  собой довольно колоритную личность. Самый молодой по возрасту он не уступал по росту Николаю Михайловичу, но превосходил того по весу. Он не был чрезмерно толстым, но грузным его назвать можно. Выпускник Пушкинского сельскохозяйственного института, по «не проверенным данным», имел специальность зоотехника. В ней он не задержался. Времена, когда совхозы и колхозы разваливались, были не простые, да и ходить по ферме, каждую минуту рискуя быть обгаженным животными, у которых случилось расстройство желудка, не прельщало. Рома перебросился на охранную службу. Это был, какой никакой, заработок, а свободное время позволяло управляться с подсобным хозяйством, так как молодой человек жил загородом. А это поприще у Романа было приличным. Он выращивал овощные и садовые культуры, а так же имел внушительное подворье животных и птиц. Дары полей и ферм Рома по мере потребностей доставлял на место службы и распространял среди коллег по сходной цене с натуральным качеством, превосходящим магазинное. Возраст нарождающегося фермера был около тридцати лет, но хозяйкой согласной разделить с ним все «трудности и горести» совместного проживания, а главное труда, он ещё не обзавёлся. Этому обстоятельству, надо думать, ещё сопутствовал и излишний вес молодого человека. Но Роман Александрович не унывал, хотя в целом характер семейное положение подпортило, что иногда «проскальзывало» в общение с людьми. …
  … Андрей Иванович Белов был приблизительно моим ровесником и отличался внешней непримечательностью вкупе с покладистым характером. Он выглядел «белой вороной» на фоне своих собратьев по должности, но удивительным образом вписывался в общую картину, не портя её. Больше ни каких примечательных фактов касающихся Андрея Ивановича назвать не могу. А так все начальники смен не уступали друг другу в трудолюбие. Рома и Андрей тоже оставались на второй день работать, но уже в качестве штатного патрульного у своего собрата. В деньгах они немного «проигрывали» Острову, но все в целом были довольны, хотя на «две партии» немного и разделились. …
  … Рабочий день начинался с инструктажа новой смены в специальной комнате, предназначенной для этого. Вообще охрана занимала целое небольшое здание между двумя въездными воротами. Если въезд легкового транспорта примыкал к нему, то грузовые машины заезжали несколько поодаль, но тоже рядом. Потом происходила фактическая смена караула с заменой персоналий. Имелись постоянные места и те, на которых охранники менялись через каждый час, переходя «по кругу». Первая категория была привилегированная. В неё входили старшие охранники на воротах и проходной, охранник ворот и второй проходной, так как имелась автономная территории завода, «отрезанная» от основного производства улицей Степана Разина, а так же оператор камер наблюдения, которые были установлены по периметру. Прочие посты занимали рядовые караульные, в число которых входил и «ваш покорный слуга». В первый день я был приставлен к моему «собрату по несчастью», которого звали Петей. С ним я для ознакомления всеми «тонкостями профессии» прошёлся раз-два по всем постам, а потом был отправлен в «самостоятельное плавание». Возможно, вся процедура заняла большее количество времени, но сейчас не упомнишь, да и существенного значения это не имеет. Первым моим самостоятельным постом явилась достаточно обширная территория, где складировалась готовая продукция. За порядком на ней необходимо было наблюдать. Имели место случаи, когда в местах не доступных взору мониторов нерадивые работники разрушали целостность упаковок пива и наслаждались дармовым напитком. Впрочем, это было достаточно редкое явление и большого материального урона с моральным беспокойством не наносило. Следующим пунктом «Одиссеи» человека взявшего на себя обременительную миссию «постового» являлось место погрузки готовой продукции на автотранспорт. Она осуществлялась бригадой работающей на электрокарах. После заполнения фуры под наблюдением кладовщицы, необходимо было продублировать её работу по подсчету отпускаемого  товара, и когда результаты совпадали, опломбировать кузов. Если происходило «разночтение» или просто не представлялось возможным уследить за всеми машинами, а их число на погрузке доходило порой до четырех или пяти в зависимости от складывающейся производственной ситуации, приходилось залезать под брезент и, согнувшись в три погибели пересчитывать груз. Эта обременительная процедура происходила больше по инициативе отдела сбыта, а не нашего начальства, но её приходилось терпеть. Следующим пунктом в «круговороте постовой жизни» было небольшое здание, предназначенное под капитальный ремонт. Строители успели в нём «выставить» все окна и двери, но потом процесс «заморозился» из-за противоречий заказчика и подрядчика. Что в этом строении помещалось ранее сказать трудно, но оно являлось слабым звеном всей системы охраны, и по тому должно было находиться под каждодневным наблюдением, так как камеры видео наблюдения «не спасали». В доисторические, то есть до моего прихода, времена постовой в любую погоду находился в не отапливаемом полуподвальном помещении первого этажа, которое постоянно заливали осадки. На моё счастье эти времена прошли, и охранник только проходил через эту зону и довольствовался вагончиком, который остался, после всех пререканий со строителями, в качестве «заложника» до выяснения не простых отношений. В этом «уютном уголке» можно было, и расслабить на час, отвлекаемым только иногда рацией, имеющейся в наличие для связи с «главным командованием». Потом приходилось переходить на основные въездные ворота, на которых присутствовало всегда два рядовых охранника, поэтому и время нахождения увеличивалось вдвое. Там проверялись пломбы, осматривались кабины и весь транспорт в целом и, при не выявлении замечаний, открывались ворота на въезд с выездом. Потом цикл повторялся. В помещении главного поста в дневное время еще помогала Юля. Она записывала в журнал номера въезжающих и выезжающих машин, разгружая в часы пик старшего охранника въездных ворот. Как вы можете теперь подсчитать, в состав смены входило с дюжину человек. Впрочем, количественное число постоянно менялось, поэтому останавливаться на нём больше не стоит, да и «секретная информация», давно устарела за уже, наверное, исчезновением самого производства. …
  … Не оставляло нас без внимания и руководство «Аргуса», присылая чаще по ночам своего оперативного дежурного для проверки несения службы. Во время своей первой встречи с этим представителем власти, я не смог, как положено, отрапортовать, о чём и было записано замечание в журнале смены, но потом пообвык, и больше таких промашек не совершал, хотя в целом без выявленных недочётов не могло обойтись по определению. Как бы иначе оправдывалось наличие должности оперативного дежурного. Дело доходило порой до смешного положения. Помню, как один раз Остров даже предложил проверяющему, когда тому не было, что писать, обвинить Николая в пребывании состояния алкогольного опьянения. Это была, конечно, шутка, но «в каждой шутке есть доля шутки». Вообще «ребята» иногда позволяли себе «снимать стресс» в рабочее время, но делали это по ночам, и когда точно знали из проверенных источников, что приезда оперативного дежурного не ожидается. В добывании этой информации свою роль играл Башуцкий, который в своё время какой-то отрезок своей карьеры был помощником проверяющего, и имел нужные связи в системе «верховного руководства». Так что свои проверенные люди с запахом алкоголя «прикрывались» начальником смены и присными с ним, а не входившие в это число нещадно изгонялись. Так, например, «погорел» мой первый наставник и даже старший охранник нашей смены, который «удельным князьком» сидел на воротах. …
  … Понемногу я втянулся в лямку охранной службы, хотя первое время было достаточно тоскливо от перемены рода деятельности. Несмотря на большую текучку кадров, имелся костяк работников, которые задерживались на продолжительное время, им я и уделю немного внимания. У меня остались в памяти Александр Михайлович Найдёнышев и Михаил Александрович с простой русской фамилией. Как вы понимаете, они запомнились благодаря сочетанию имен и отчеств, но и сами по себе были примечательными личностями. Александр Михайлович оказался в охране после демобилизации с военной службы. О ней он рассказывал с живой заинтересованностью в минуты «передышек». Наверное, «старые раны» ещё болели, что меня не удивляло по собственному пусть и не большому опыту отдания долга Родине. Являясь начальником службы горюче-смазочных материалов полка или дивизии, Александр Михайлович вёл войну «на уничтожение» с одной личность вышестоящей инстанции. На стороне одного было начальствующее положение, а у другого было знание своего дела. В этой неравной схватке победитель так и не выявился, насколько я понял. Думаю, что вся коллизия в немалой мере повлияла на здоровье Найдёнышева, и он заработал, не скажу точно в той или этой жизни, инфаркт. О нём Александр Михайлович так же «живописно» рассказывал. Когда пациент находился в состоянии клинической смерти, то ему якобы виделись склонившиеся над ним врачи и слышались их разговоры.  В мистику я не верю, но и не доверять словам «очевидца» у меня повода нет. Так что всему этому есть, какое ни будь научное объяснение, а не вера рассказчика в потусторонний мир, возникшая у него. Эти две темы и превалировали в байках Александра Михайловича. А вот Михаил Александрович о себе рассказывал мало, но я, однако, узнал, что по основной своей профессии он художник, а охранная деятельность это стабильный дополнительный заработок и не более того. Ещё мой сослуживец приезжал на работу на видавшем виды УАЗике, чем выделялся от всех остальных членах трудового коллектива. Надо ли говорить, что я испытывал взаимную симпатию к этим двум людям, которая была немного большей, чем к остальным. …
  … К числу костяка можно отнести молодого человека, который постоянно сидел в нашей смене на проходной завода. Несмотря на возраст, тот успел поработать на вредном производстве и испортить здоровье, приобретя множество хронических недугов. Так суставы рук и ног у него были поражены, какой-то заразой, и плохо слушались. Но он был «старым» работником, и все, включая начальство, относились к нему с сочувствием и пониманием. …
  … Нельзя обойти вниманием Александра, по-моему, Васильевича Душечкина. Его фамилия была созвучна персонажу знаменитой комедии и часто ему, особенно начальник Николай Михайлович Остров, присваивали это второе наименование, как своеобразную кличку. Саша не обижался, так как являлся простым и приветливым в общении человеком. Он, обладая весьма неприметным телосложением, был всегда подтянут, и свою слабость иногда «принимать на грудь» лишнего, обращал в испаряющийся мираж, открытостью и раскаянием. Начальство и особенно жена за это сильно не сердились, и с ним приятно было общаться. …
  … Кроме коренных Ленинградцев, в состав смены входили и иногородние. Так мой тезка приехал на работу из Псковской области. Жена с маленькой дочкой проживали по месту прописки, тогда как папа вынужден был зарабатывать средства к существованию на стороне. Витя  снимал комнату с соседом, но в основном проводил время на службе, прихватывая как можно больше дополнительных смен, а это удавалось сделать, так как в расписание часто образовывались «прорехи» по различным причинам. При первой возможной оказии он навещал семью, но так долго продолжаться не могло и, забегая вперёд, скажу, что его «ячейка общества» распалась. Ещё в «Аргусе» имелись приезжие, которые работали вахтовым методом. Они две недели находились на постах в основном не действующих объектов, а потом столько же времени отдыхали дома. Иногда их судьба заносила подежурить и у нас. Мужики были предельно измотанные таким  графиком и сейчас не вспомнить даже все их очень усталые лица. …
  … Неожиданным образом меня настигло видение прошлого, правда, опосредованно. Общаясь по служебной надобности с водителями транспорта, я со многими, если не дружил, то хорошо знал в лицо, и мы общались как хорошие знакомые. Как постепенно выяснилось, один из них носил фамилию Напалков с редким отчеством Алиппиевич. Мне было из прошлой жизни известно, что у главного энергетика «Авангарда» имелся сын, обладатель именно этой профессии. Нетрудно было догадаться, сопоставив все эти факты, что судьба на 99,9 % свела меня с наследником Алиппия Ивановича. Впрочем, о Напалкове я его расспрашивать не стал, как и сводить более близкое знакомство. Не к чему было «ворошить» прошлое. Осталось только «освежающее» напоминание о нём. …   
  … Своё место в этой «когорте бессмертных» участников, довольно быстро занял и я. Всё началось с приезда на производство какой-то важной комиссии из-за границы, а завод «Степана Разина» входил в иностранную компанию «Heineken». Непосредственно охраны это не касалось, но наше руководство решило «расстараться» и всех своих постовых не «кондиционного» за шестьдесят возраста «засунула» подальше от глаз проверяющих. Но видимо этот «номер не прошёл», и в ответ на замечание «прокураторов» всех пенсионеров уволили. Они, конечно, без труда нашли другую работу, но у нас в смене образовалась вакансия, которую до этого занимал пожилой товарищ, с которым я сталкивался только по случаю, так как он контролировал автономную территорию завода. С основной она соединялась только посредством трубопровода готовой продукции, образовывающего арку над проезжей частью улицы. На тот момент я, видимо, приобрёл определённый авторитет, и меня перевели на это ответственное место. Оно имело свои плюсы и минусы. К достоинствам можно отнести то, что не требовалось бегать как цирковая лошадь «по кругу». Свой пост я покидал исключительно для принятия пищи и на ночной короткий отдых. Так же я находился подальше от глаз начальства, а об его прибытии мне обычно сообщали по рации или телефону. К недостаткам отнесу интенсивную работу в ночное время, когда из пригородных хозяйств заезжали машины за дробиной. Это отходы после процесса пивоварения, которые требовалось утилизировать, а потому они отдавались бесплатно, но были хорошими удобрениями и прикормом скоту. Неудобством было и то обстоятельство, что приходилось «сидеть на двух стульях», контролируя одновременно проход людей и транспорта. При проверке машин я, конечно, перекрывал турникет, но особенно спешащие индивидуумы легко преодолевали его. А досматривать надо было и тех и других. Всех нюансов, конечно, не отметишь, но общую картину моего нового положения можно представить. …
  … Первое время в «автономном плавании» не обошлось без «шероховатостей». Один особенно рьяный «коренной» водитель, с которым я имел дело и раньше, «пролез» на территорию вопреки правилам иметь там только три машины. Он сыграл на моей неопытности, перегородив движение по улице Степана Разина. Возможно, это и не заметили бы, но на мою беду с проверкой пришел сам начальник охраны, и оштрафовал меня на 100 рублей, извиняющее заметив, что если бы на его месте, было бы более высокое руководство, то я мог бы лишиться и места. Как пример обоснованности такого заявления могу привести случай, как уволили постового, работавшего первый день, за то, что он не пропустил машин директора, оказавшись по каким-то обстоятельствам  в одиночку на посту. А это был целый ритуал, когда директора специально ждали в назначенный час. После его прибытия негласно считалось, что можно полагать полдня отработанным. А так наш шеф, человек, в общем, был не плохой. Но под ним «шаталось» его место, и он зарабатывал «висты». Ему это не помогло и скоро к нам назначили нового начальника, а я случайно остановил машину с неправильно оформленными документами, и, как премию, мне вернули мои сто рублей, которые хранились в специальном «фонде», предназначенном для целей поощрения и наказания работников. Другой раз на меня «наехал» непосредственный начальник. На территории подведомственной мне случился какой-то «казус», и Николай Михайлович попытался перевести «стрелки» на меня. Я с ним не стал особенно спорить, так как сильно за место не держался, но всё, же вполне справедливо заметил, что находясь безвылазно на своём посту, не могу нести ответственности за всю «местность». Он вопреки здравому смыслу заявил, что это не так. Но на этом наша дискуссия закончилась, а я, в общем, был оставлен в покое. …
  … Больше провидение на мою голову особых невзгод не доставляло. Я старался, по мере возможности все свои служебные обязанности выполнять хотя бы формально. Все цистерны, прибывавшие на производство, проверял. Порой это было не просто. Например, зимой приходилось залезать по обледенелым лестничкам на 4 метровую высоту, и, двигаясь по не огражденным поверхностям, проверять наличие пломб. Насколько мне было известно, мои сменщики подобной ерундой, как правило, не занимались. Один раз моё рвение сослужило мне хорошую службу. Проделав всю процедуру осмотра, я спустился «на землю» и обнаружил заместителя директора по режиму, наблюдающего за мной. Мужчина был достаточно вредный, и охране доставлял массу неприятностей. Ко мне ему придраться было не к чему, и больше с ним я не сталкивался. В противном случае ещё неизвестно, чем бы всё закончилось. …
  … «Бурный период» моей трудовой деятельности на улице Степана Разина окончательно закончился, когда произошла неизбежная смена начальника охраны. Она, правда, не оказалась «безоблачной». Бывшего подполковника перевели на другой объект. У того в подчинение оказалось, по просочившейся информации, человека два подчинённых. На смену ему пришёл товарищ с такой же простой русской фамилией, которую и не стоит припоминать. Начав довольно энергично с обеспечения постельным бельём топчаны ночного отдыха, недели через две он неожиданно исчез из поля зрения не только подчинённых, но и руководства. Не знаю, как он объяснил причину своего отсутствия начальству, но в последнем слове при расставании он сильно на него обижался. Его в свою очередь заменил начальник смены охраны современной части всего объединения, находящейся на улице Тельмана. Юрий Викторович Толмачев формально пошёл на повышение, но оно не было для него, как я понимаю, вожделенным, и он повёл себя довольно спокойно, но твёрдо. Зная вопросы службы «изнутри» с подчиненными вёл себя человечески, не выказывая излишнего служебного рвения, и стабилизировал общее положение. К нему всегда можно было свободно подойти и решить все назревшие вопросы. Его начальство то же успокоилось, понимая нецелесообразность дальнейших резких движений. Тем более что грели фатальные изменения в судьбе всей фирмы в целом. …
  … На общий экономический кризис 2008 года совпал с решением строить ЗСР (Западный Скоростной Радиус), возведение которого должно было «похоронить» старое производство им. Степана Разина через которое должна была пройти трасса. Это позволило хозяевам пивоваренного предприятия избавиться от старинных стен, фактически сократив выпуск продукции переставшей пользоваться прежним спросом, и «победно» рапортовать, что выпуск пива у них не уменьшился. Это я слышал собственными ушами в выпуске новостей по радио. Начался процесс свёртывания производственных мощностей, что повлекло за собой резкое сокращение не только персонала, но и охраны. Ядро нашей смены, в которое вошёл и я, осталось, и даже туда удалось попасть девушке Юле, которая вынуждена была перейти на суточный график, для осуществления контроля над камерами наблюдения, так как её должность «писца» сократилась, а ранее занимавшая тёплое место жена одного из руководителей «Аргуса» уволилась. Распрощались мы и с заместителем начальника охраны, и больше не слышали его не безынтересных рассказов. Стабилизировались и мои сменщики, которые до этого часто менялись. Смену я стал сдавать молодому человеку, недавно женившемуся и ставшему отцом. Это обстоятельство особенно радовало его маму, которая мечтала о внуке и остепенившемся сыне. А так парень был с виду образцовый охранник и нормальный в общении человек. Принимать смену я стал у единственной   женщине охраннике. Она проживала где-то поблизости, что было весьма удобно и ей и начальникам, так как легко можно было заменить не вышедшего на работу сотрудника. …
  … Всех персоналий в калейдоскопе дней припомнить трудно, но некоторых память охранила. Некоторое время трудовую вахту с нами нёс работавший раньше чуть ли не начальником смены мужчина моего возраста. Он оказался после случившегося отсутствия в подчинении своих бывших подчинённых, извините за некоторую тавтологию. Это обстоятельство доставляло ему кое-какой дискомфорт, но зато я узнал некоторые сведения о своих товарищах, впрочем, которые уже и не вспомню. Другая «яркая личность» появившись на «нашем небосклоне», произвела вначале благоприятное впечатление. Но проработав полтора месяца и получив зарплату, гражданин ушёл в запой, и больше я его не видел. Да «чужая душа потёмки». …
  … А само производство между тем медленно затухало. Пиво перестало вариться и линии розлива остановились. Всё это стали потихоньку демонтировать. Это привело лично для меня с одной стороны уменьшением производственной нагрузки, но с другой стороны появились новые трудности. Машины по ночам перестали приезжать за дробиной, как и привозить сырьё. Но разрезаемые медные ёмкости пивоварения стали предметом «вожделения» несознательных «иностранных» рабочих осуществляющих процесс демонтажа, и на проходной мне пришлось уделять повышенное внимание досмотру контингента. Впрочем, я особенно не усердствовал, а вот моя сменщица и Остров, подменявший меня на обеде, выявили пару расхитителей, буквально прощупав их. Тех уволили, но на смену им пришли другие нерадивые представители востока. Чтобы кардинально решить проблему весь цветной металл был помещен в грузовой контейнер автомобиля, который укрыли брезентом и поставили около проходной на виду охраны. Больше особых эксцессов не случалось, хотя укрывающий материал со временем порвался, хочется думать под порывами ветра и непогоды. Почему было сразу не реализовать столь ценный металлолом, остаётся для меня до сих пор загадкой. ….
  … Попытки проникнуть на менее охраняемую территорию другой части производства и чем ни будь «поживится» так же предпринимались. Так Николай Михайлович, во время подмены на сон штатного оператора по камерам наблюдения обнаружил нарушителя. Была предпринята попытка задержания злоумышленника, закончившаяся безрезультатно. Если не ошибаюсь, таких эпизодов насчитывалось несколько, и все они заканчивались без смертельного исхода, что свидетельствует о нежелании очень стараться, и, повторюсь, наряду с отсутствием всяких специальных средств,  уже не говоря о наличие огнестрельного оружия. …
  … Моя охранная служба покатилась «не шатко не валко», как и всего нашего дружного коллектива. Иногда мы позволяли себе некоторые вольности. Я, например, притащил на дежурство старый цветной телевизор, и коротал свободные минуты за просмотром телепередач. Хотя эту свою деятельность старался не афишировать, но она дошла до начальства, и мой «праздник» закончился. Юрий Викторович настоятельно попросил аппаратуру унести домой. Тащить негабаритный груз второй раз через весь город я не стал, подарил телик коллеге, который остался доволен таким презентом судьбы. Товарищи по работе тоже иногда расслаблялись. И если во время несения службы случаи скромных попоек были редки, то после работы они дружно направлялись в парк Екатерингоф расположенный неподалёку и отмечали конец рабочего дня наряду с другими знаменательными датами. Меня, как непьющего, на службе, к данным мероприятиям не привлекали. …
  … Рассказ об этом периоде моей жизни был бы не полным без упоминания о профессиональном росте. При поступлении в «Аргус» меня зачислили как водителя, хотя прав я не имел. Со временем потребовалось получить лицензию на охранную деятельность. К тому же это сулила увеличение зарплаты. Сперва, правда, потребовалось внести пятнадцать тысяч рублей для обучения на платных курсах в свободное от работы время. Все препоны были преодолены, и я стал дипломированным охранником. Это произошло «на заре» моей новой стези, и особо подробностей не помню. Учебный центр «Русь» тесно сотрудничал с «Аргусом» и вся процедура носила достаточно формальный характер. Но поскольку я задержался в данной «ипостаси», то через три года пришлось повышать свою квалификацию в ЧОУ ДПО «Безопасность». Эти курсы я посещал с группой своих сослуживцев, в которую входил даже Николай Михайлович Остров. Точного адреса я не запомнил. Но возвращаясь после учёбы живописной аллей на метро, Николай шутил, что в городе остались только охранники, банкиры и преступники. Всех коллизий не назову, но через некоторое время потребовалось сдать государственные экзамены,  для получения толи удостоверения частного охранника, то ли личной карточки. Организация, курировавшая всю подобную деятельность в городе, находилась в Матисовом острове. Теоретические вопросы на компьютере, как при получении прав, я сдал с первого раза, но вот с практическим применением дубинок, наручников и прочего вышла осечка. Оно и не удивительно, так как этих предметов у нас в арсенале не имелось. Пришлось через сутки свою пешую «прогулку» с Васильевского острова на Матисов и обратно повторить. Именно такой маршрут я избрал в целях экономии на дорогу и отсутствие транспорта без пересадок. Когда второй раз я потерпел фиаско, то решил, что хватит дразнить рок, и заплатил три тысячи рублей якобы за предварительное ознакомление с правилами, чем снял все проблемы. А так хотелось сэкономить, так как сами экзамены стоили всего лишь сто рублей. Бедных, в прямом и переносном смысле слова, охранников родственные структуры «грабили» где могли. Таким образом, я побывал на «родине» Александра Блока. …
 … Основательно обставившись дипломами  до декабря 2016 года, мне всё же было не суждено доработать до этого срока без смены места, зато в последний раз. «Бури ни чего не предвещало. Правда, изредка приходилось «прихватывать» дополнительные смены ввиду малочисленности персонала и сидеть на не знакомом для меня посту, например на проходной завода, подменяя товарищей, но это оплачивалось и особых затруднений не вызывало. Всё резко поменялось, когда высшее руководство решило переложить свои трудности с наличием кадров на наш скудный контингент. Стали «выдёргивать» людей из привычной обстановки, и посылать на другие объекты, преимущественно в «Castorama», большой супермаркет строительных материалов в начале Пулковского шоссе. Работа там была «не сахар», и добровольных желающих найти было трудно. Первой жертвой пал Саша Душечкин. Он категорически отказался отправляться «к чёрту на кулички» и был уволен на следующий день. Другое место нашёл быстро. Оно было не хуже прежнего, о чём мы и узнали от него самого. Прореху стал латать наш бравый капитан второго ранга Дима, бывший «на крючке» у начальства «благодаря» своим «слабостям», но так долго продолжаться не могло, и над нами всеми нависла угроза. Я исключить лично себя от незавидной перспективы не мог, и стал всерьёз задумываться о своей дальнейшей судьбе, так как до пенсии оставалось ещё долгих два года. На помощь пришёл случай. Двоюродный брат моей жены работал охранником на теннисных кортах не далеко от моего дома. Там освободилось место, и родственник Тони предложил похлопотать за меня. Совершив пятиминутную прогулку из своей квартиры, я оказался на месте «боевого» дежурства Геннадия Ивановича Пирожкова. Хотя он проживал на Васильевском острове, до этого мы с ним, по-моему, не встречались, и я не без труда отыскал его дежурившем на футбольном поле детской спортивной школы. Он сказал, чтобы подойти к нему попозже вечером на корты, принадлежащие этой же организации, для ознакомления со своим новым «пристанищем». Что и было сделано. Антагонистических возражений у меня не нашлось, и я дал согласие. После процедуры увольнения, которую Юрий Викторович Толмачёв воспринял достаточно спокойно, я оформился на новое место, побывав в квартире первого этажа жилого дома на Железноводской улице, которая использовалась в качестве офиса моей новой фирмы. После улаживания всех канцелярских формальностей, смог приступить к несению службы. Новый мой начальник чувства отторжения не вызвал. …
  … Немного поменялся график. Мы работали сутки, через двое. Это было не совсем по заведённым нормам, но таким образом руководство решало проблему зарплаты рядовых сотрудников, которая в этом случае достигала приблизительно четырнадцати тысячам рублей, что позволяло на тот момент «сводить концы с концами». Меня это устраивало. Маленьких детей не имелось, и на приближающуюся пенсию ни как не влияло. «Подслащала пилюлю» и три тысячи «деревянных», которые нам выплачивал ежемесячно директор ДЮСШ за разметание в вечернее время и полив ночью теннисных кортов. Занятие было не то что бы приятным, но приемлемым. Хотя и потребовалось некоторое время для «вхождения в образ». Так мой сменщик Владимир  Рафаилов в одно из первых дежурств выразил довольно нервное «фи», недовольный моим ночным «творчеством», когда я «пожалел» воды. Сославшись на неопытность, я его успокоил. Больше инцидентов не возникало, и отношения в дальнейшем складывались вполне дружеские. Здесь я себя ловлю на мысли, что о моём общении с людьми можно было бы рассказывать более точно и разнообразно, но сути это не меняет, и по тому часто встречающиеся слова прошу извинить. Так что всё это можно сказать и о человеке, который принимал смену у меня. Андрей Александрович Николаев излучал само спокойствие, являясь по возрасту самым старшим из нас. Да ещё так получилось, что по внешнему виду поволжский немец Рафаилов, тоже уже переступивший пенсионную черту, как и Андрей Александрович, выглядел моложе своих лет. К тому же нашему «аксакалу» в семьдесят лет приходилось добираться на работу из пригорода, где о него было жильё оставшееся после службы в армии. Что я ещё успел узнать о своих напарниках. До кортов Николаев охранял одну из Василеостровских школ, но впал в немилость к тамошнему директору, и был откомандирован на корты. О чём не сожалел. Рафаилов жил с молодой женой, которая иногда по ночам «дежурила» с мужем. А так жили они в комнате коммунальной квартиры в центре города. На его немного не уравновешенный характер сказывалось то, что он, заядлый в прошлом курильщик, бросил дымить. По словам «очевидца» в течение лет двух ему снились кошмарные сны на тему связанную с вредной привычкой, но потом всё понемногу успокоилось. …
  … Описав, тех с кем стал трудиться непосредственно «бок обок», перейду к другим работникам, соблюдая иерархическую лестницу. На вершине стоял Гречухин Андрей Борисович. Параллельно с должностью Директора ДЮСШ он занимался предпринимательской деятельностью, владея фитнес центром, который размещался в части помещений пристроенных к моему «родному» универсаму и составлявшему с ним в прежние времена «одно целое» по замыслу архитектора. Сейчас же всё распалось на не связанные между собой частные «фирмочки» различных профилей. В таком «разношёрстном» соседстве всеми административными делами командовала жена Гречухина Ирина Борисовна. Как они распределяли обязанности официально и фактически мне доподлинно не известно, но семейный бизнес процветал, тем более, что родителям помогали и обе дочери оных. Вита Андреевна была главным администратором на кортах, которые обслуживали не только детей, но и частную публику. Мария Андреевна, приходясь старшей сестрой, выполняла аналогичную должность в фитнесе. Всех их можно было бы снимать в рекламных роликах, как идеально смотрящуюся семью, если бы не малый рост коренастого хозяина. Что бы описание всего семейства было полным, добавлю, что старшая сестра была замужем и имела, по-моему, ребёнка, а младшая Гречухина находилась в стадии поиска супруга, которые и увенчались успехом ещё в мою «бытность». Вите Андреевне помогали ещё два администратора, точные имена коих не стоило бы и упоминать за их незначительностью, да я и не запомнил. Тем в свою очередь выполнять «черновую» работу «подсобляли» тренеры штатные и приходящие. Старшим тренером, ответственным за «коренных» коллег являлся Неялов Илья Сергеевич. Он носил гордое наименование кандидата в мастера спорта, и имел рост под метр девяносто. О его статусе я узнал не сразу, а выделялся он среди подчинённых, только тем, что в его учебных группах занимались Маша Назарова и Дима Рыжий, фамилию по не запоминанию заменю характерным признаком, звёзды местного значения. Мария один раз в своём возрасте выиграла первенство города. А Дмитрий имел подачу за 190 км в час и рыжую шевелюру, унаследованную от родителей. Личные навыки в спорте для тренерской работы значения не имеют, поэтому Илья проходил соответствующие курсы в Германии. Там он, являясь не местным Петербуржцем, познакомился с коренным жителем нашего города Игорем Андреевичем Рудневым, с которым и «сошёлся» на «профессиональной почве». …
  …Работать Неялов с Рудневым устроились вместе. Игорь с детства страдал, каким-то заболеванием не усвоения целой группы веществ, что сказывалось на его стройной, но предельно щуплой фигуре. Но, видимо, занятия спортом при «железном» характере позволили ему достичь определённых успехов в спорте и сохранить, импонирующий мне с окружающими, простой открытый нрав. Ещё Руднев имел ярко выраженную коммерческую жилку. Став женатым человеком, и имея маленького сына, он вёл постоянные параллельные с основным занятием переговоры по покупке материалов на строящуюся дачу и отысканию рабочей силы. Помимо этого Игорь постоянно покупал, что ни будь по дешёвке и продавал с наваром. Так же друзья-приятели имели личный автотранспорт, который довольно часто меняли из-за старения или «пресыщения» оным. Кроме официальной зарплаты, которая не была «выдающейся», хотя я ей не интересовался, неразлучная парочка имела дополнительные доходы от индивидуальных занятий со своими питомцами. Расценки были около тысяче рублей в час, что позволяло тренерам по теннису вести достойное существование и обеспечивать свои потребности и развлечения. …
  … Не отставали от дружных коллег и другие тренеры. Пётр Кинд, превосходя, может быть, немного по возрасту своих товарищей, но уступая в росте, сохранял некоторую «автономность» и целеустремлённость. С охранниками он, в отличие от общительных сослуживцев Ильи и Игоря, разговаривал исключительно по делу, не выказывая радушия, но и не пренебрежительно. Так что о нём сказать больше особенно не чего. …
 … Четвёртым наставником молодого поколения трудилась Екатерина Александровна Брущенкова. Даже среди своих далеко не старых коллег, она буквально источала свежесть юности. Хорошо сложённая и миниатюрная представительница Сибири была даже очень симпатичной, если не сказать красивой, внешне. Её экзаменатором на «вступительных экзаменах» ДЮШ стал Игорь Руднев. Они сыграли пару сетов, и «старший» товарищ остался доволен своей партнёршей и дал ей «зелёный» свет. Подопечные Кати соответствовали своей наставнице. Она занималась с младшими школьниками и была очень довольна своей работой, которая позволяла не только оплачивать съёмную комнату или квартиру в Питере, но и в кратчайшие сроки приобрести новый автомобиль вишнёвого цвета, насколько помнится. …
  … Следующими, если не по рангу, то по вкладу в «общее дело», шли администраторы, возглавляемые Витой Андреевной, как я сказал ранее. Они работали поочерёдно, совмещая пребывание на кортах с дежурствами в фитнес центре. Служба была идентичной. Они контролировали поток клиентов и взимали с них плату. Точный распорядок функционирования администраторов в Приморском мне был неведом, но в ночное время их обязанности на кортах выполняли охранники, передовая утром вырученные деньги вновь заступающим на смену «дамам». В такой круговерти имена их всех в памяти не отложились, и придётся обойтись без них. Сама же эта дополнительная нагрузка не оплачивалась, но, пользуясь предоставленным случаем и трудностью контроля, мои сменщики иногда получали возможность кое, что «наварить» с этого дела. Сам я, не осуждая товарищей, подобным промыслом не занимался, да и об их «преступлениях» только догадывался. Как гласит широко употребляемое выражение: «Меньше знаешь, крепче спишь и дольше живешь». …
  … Формальным «стрелочником» служебной пирамиды являлась, кроме службы охраны, Надежда Николаева. В родстве с нашим Андреем Александровичем не состояла, да и эту фамилию получила после замужества. Впрочем, с мужем она уже не жила. От него у неё имелся сын Олег, воспитанию которого мама и посвятила всю себя. Примером для подражания она взяла отца Марии Шараповой, что собственно говоря, и привело Надежду на теннисные корты, тогда как основной работой Николаевой была должность диспетчера одной из жилищных контор. Зарплаты скромного служащего, для достойного обучения мальчика премудростям владения ракеткой, не хватало, поэтому молодая мама десятилетнего ребёнка крутилась «как белка в колесе», а средств катастрофически всё равно не хватало. Официальных занятий в группе спортивной школы и тренировок мамы, которой пришлось самой осваивать навыки владения тонкостями тенниса, было конечно мало. Дополнительные занятия с тренерами, которых Надя нанимала, стоили дорого, да и вся экипировка была не дешевой. Но решение выбрать именно это «ниву», принятое на «семейном совете» было единогласным, и Олегу приходилось отказывать себе во многих развлечениях свойственных его возрасту. Немного выручала бабушка по отцовской линии. К ней мама иногда отпускала внука, хотя назвать отношения невестки со свекровью, нельзя было назвать радужными. Хотя, старшая по возрасту, женщина была обеспеченной и могла позволить себе летом вывозить внука на отдых в Испанию, но к теннису относилась равнодушно, и идею фикс Надежды не одобряла, а соответственно, не «вкладывалась» в неё. Так что Наде приходилось трудно. Дело доходило до того, что иногда денег не было даже на проезд, и мама с сыном пешком проходили полгорода. Впрочем, все трудности преодолевались и намеченная цель светила как путеводная звезда. Достичь высот первой ракетки было не реально, но вот обеспечить вполне приемлемую жизнь родному сыну не представлялось не возможным. Будучи так тесно связанной с работой кортов, бывшая гибкая и симпатичная наездница лошадей, играла там роль большую и пользовалась известным уважением самого директора, хотя прошедшее десятилетие внесло изменение не только в фигуру, но и черты лица. …
  … Функционирование спортивной школы не могло обойтись, конечно, без участия рабочего класса. Всех его представителей я не касался, но вот об Олеге с Николаем, которые обслуживали корты, стоит упомянуть. Они занимались непосредственно всеми вопросами, связанными с состоянием покрытия игровых площадок и оперативным устранением возникающего выхода из строя всего оборудования. Так они латали прорехи грунта, следили за бесперебойной работой вентиляторов, тэнов, освещения и прочего, чего сейчас и не упомнишь. Являясь специалистами широкого профиля, их деятельность не ограничивалась рамками ДЮСШ, но распространялась и на фитнес-клуб семьи Андрея Борисовича. Так что ребята входили в «узкий круг» приглашенных на корпоративные «посиделки» в дни праздников, которые отмечались на территории, прилегающей к кортам. Приготовлением  шашлыков на свежем воздухе я сам был свидетелем. Кроме выполнения прямых обязанностей, Олег ещё был и любителем тенниса. Он иногда позволял себе арендовать площадку, для игры с товарищем. К своим работникам охрана относилась благосклонно, и позволяла доигрывать партию сверх оплаченного срока. …
  … Кроме штатных тренеров на корте имелись, я бы так назвал их, полуофициальные сотрудники. Они не имели собственных шкафчиков для личных вещей, но дели оные с «коренными» представителями. Впоследствии их выгнали и оттуда, но это я забегаю вперёд. Прошлые взаимоотношения в спортивной среде мне были не ведомы, но предполагаю, что они носили тесный характер и Виктория с Кириллом постоянно тренировали своих клиентов на наших, если можно так выразиться, кортах. Виктория Кузьмина имела возраст за сорок, но выглядела вполне привлекательно для её лет. От более молодых коллег иногда проскальзывали критические замечания о профессиональных навыках «примадонны», но она имела соответствующий контингент клиентов, которых вполне удовлетворяла. Официально мужа у неё, кажется, не имелось, но её часто провожал с работы мужчина, немного склонного к принятию горячительных напитков, вида. Впрочем, отношение пары возлюбленных были достаточно теплыми, и сомневаться в их искренней привязанности друг к другу не приходилось. А что ещё надо уже не молодым людям? Фамилию Кирилла не назову, но он приехал в город на Неве с Украины в поисках «лучшей доли». Он был, может быть, немного младше Кузьминой, но старше нашей молодёжи. На жизнь он, в общем, не жаловался, но стал немного сдержанно задумчивым, когда начались события в Крыму. Впрочем, атмосферу мира и согласия царившую под моей в частности охраной это не нарушило. …
  … С «легкой руки» предыдущего президента занятия теннисом приобрели, если не всенародны размах из-за относительной дороговизны оного, интерес у среднего класса. Корты, разбросанные по всему городу, не простаивали, и даже имелся определённый дефицит. Свободные часы спортивной площадки на Васильевском острове использовали и пришлые тренеры с других мест. Наиболее яркой фигурой, запомнившейся мне, чего нельзя сказать о его ФИО, был молодой ещё человек, имеющий звание мастера спорта. Он навещал подведомственные, мне в частности, «дутики» в основном с группой школьников, в число которых входил сын довольно известного режиссёра сериалов, правда я запамятовал его фамилию и название работ. Что бы ещё больше выделить свою личность, «большой спортсмен» носил косичку с Ленинской бородкой и татуировки на руках, впрочем, достаточно умеренные, хотя в своих кругах его и так знали. По обрывкам телефонных разговоров, иногда достигавших моих ушей, и «пересудам» Надежды Николаевой, уважающей последнего, я составил, пусть и не полное, впечатление о семье персонажа. Он имел жену с маленькой дочкой. Тесть был человеком обеспеченным, но семью содержал сам глава, сохраняя независимость, хотя с родственником проживал вместе. …
  … Как я понимаю ещё до моего прихода, место Кати Брущенковой занимала другой тренер. Потом она ушла в декретный отпуск, с которого не вернулась на старое место и после рождения девочки с положенным временем на уход за младенцем. А подросшую немного дочурку стала тренировать сама на частной основе, организовав группу дошколят. По старой памяти или по другим не секретным причинам часть времени она проводила у нас. Но это было не так часто и других сведений не имею. …
  … Нельзя обойти вниманием и «мастодонта» тренерского цеха Надежду Алексеевну Журавлёву. Она имела возраст в районе, по крайней мере, семидесяти лет. Спрашивать о годах у женщины считается «плохим тоном», поэтому я точно о нем у неё и не интересовался. Характер Надежда Алексеевна имела довольно скандальный, но лично у меня с ней особых трений не возникало. Видимо мои лета она тоже уважала, чего нельзя сказать о более молодых сотрудниках, у которых с ней часто возникали «жаркие споры». Примечательны были и личности «воспитанников» Журавлёвой. Хотя сама она двигалась довольно бодро благодаря жизни отданной целиком спорту, по крайней мере, с послевоенной поры, что заметно контактировалось с походками последних представителей её «эпохи». Особенно это было заметно на фоне одной воспитанницы Надежды Алексеевны. Бабушка не без труда просто передвигалась, тут на корте ей приходилось не просто отрабатывать прием мячиков посылаемых тренером, но и перемещаться по площадке во время импровизированных спаррингов. Она не всегда успевала за коварным снарядом, но стойко переносила спортивные нагрузки, невзирая на возраст. Чего не сделаешь для поддержания здоровья. Другому подопечному ветерана тренерского цеха было и вообще под восемьдесят лет. Рац Александр Абрамович, за точность в «обозначении» идентификации не ручаюсь, был человеком максимально собранным и пунктуальным. К тренировочному процессу относился ответственно, как и подобало бывшему гроссмейстеру стоклеточных шашек, «по слухам». Поддержание физической формы позволяло ему участвовать в международных турнирах его возрастной группы, не смотря на то, что на тренировку он надевал поддерживающий корсет, просматривающийся иногда под спортивной формой. В не частом общении со мной он был вежлив и интеллигентен, хотя самочувствие не всегда позволяло доводить спортивные занятия до конца. Иногда Надежда Алексеевна приводила ещё и группы, пусть и не многочисленные, «божьих одуванчиков» подышать у нас свежим воздухом. …
  … Я рассказал о наиболее «выпуклых» тренерах, но их общее число доходило до десятка. Посещали они владения Гречухина в разное время и с неодинаковой интенсивностью, поэтому останавливаться на них не буду, хотя все они и представляли определенный интерес. …
  … Среди клиентов попадались не менее интересные люди. Так мне запомнился бывший генерал-майор КГБ. Годы службы, наверное, расшатали его нервы. Сначала он тренировался у Журавлёвой. Но «бабушка» его чем-то не устроила, и он перешел под крыло Руднева. Тому с ним тоже пришлось нелегко. Однажды, повздорив с Игорем, чего не бывает между соперниками во время игры, а именно этим тренеры и занимались в основном с «дееспособными» клиентами, он грозился вообще применить наградной пистолет. Немного поостыв «военный пенсионер», имеющий далеко не богатырскую фигуру и редкую, мягко выражаясь, шевелюру, извинился перед наставником с продолжением занятий, но «осадок остался». Другой нервный товарищ  находился на «другой стороне баррикады», то есть «работал» бандитом. Себя он называл «директором по кризисам», или что-то в этом роде. Впрочем, вёл он себя на мной охраняемой территории, вполне вменяемо. И если бы не информация, поступившая мне от Неялова, чьим подопечным последний состоял, то я и не заподозрил бы в неприметном гражданине «разбойника» такого рода. Сам же Илья обходился с клиентом предельно деликатно и конфликтов между «спортсменами» не возникало. …
  … Были примечательные личности и среди родителей школьников приобщающихся к большому теннису. Так папа  одной девочки работал директором Универсама «Карусель». Другая родительская пара держала фирму, название которой было «на слуху», по производству выпеченных изделий. Они по себестоимости снабжали завтраками тренерский состав и общественные мероприятия, которые проводились для детей, посещавших корты. Всех пестующих молодое поколение не припомнить, но многие папы с мамами провожали и встречали деток, так что я многих знал в лицо, и мы здоровались. …
  … Познакомив немного с окружавшей меня публикой и общей атмосферой царившей на месте моей службы, можно перейти и к своему участии в общем деле. А оно шло «не валкое и не шаткое». Проводить одну ночь из трёх на не приспособленном ложе, а не в своей кроватке, было допустимым неудобством. Сама служба не несла особых неприятностей за редким исключением. К ним можно отнести неприличное приставание одного гражданина к нашей посетительнице. Но она быстро позвонила мужу. Тот задержал нарушителя общественного порядка и вызвал милицию. Поскольку ЧП происходило на улице за оградой, то особых вопросов мне, как охраннику, сотрудник прибывших органов не задавал, и я даже не знаю, чем завершилась вся коллизия. А так я находился все время в основном в комнате для посетителей, в которой было выгорожено место администратора. Своего «насеста» охрана не имела, и довольствовалась «общими» стульями. Поэтому, когда позволяли погодные условия, я с коллегами проводил время на свежем воздухе в, заботливо обсаженном декоративными растениями Ириной Борисовной, маленьком садике. На меня «неизгладимое» впечатление произвели кусты форзиции. Они ранней весной буйно распускались красивым желтыми цветками, когда на ветках ещё не было листьев и в помине. Этой красотой можно было любоваться из окон коридоров школы № 9, где работала моя жена. Так что во время перемен я мог обменяться с Тоней взглядами и помахать рукой на четвёртый этаж. Так что с любимой мы не расставались надолго даже во время выполнения служебных обязанностей. …
  … Все бытовые вопросы решались достаточно комфортно. Еду на службу я приносил с собой, как  и мои напарники, проживающие не близко. С «горячим» выручал термос. Администраторы с тренерским составом поступали аналогично или пользовались услугами близлежащих заведений «общественного питания». Так же более обеспеченная прослойка служащих, проводящая значительную часть суток на рабочем месте, довольно часто заказывало пиццы, которые покупались вскладчину и доставлялись курьерами. Самым не «жадным» из этой плеяды являлся Игорь Руднев. Он даже пробовал предлагать мне из своего рациона продукты, но я вежливо отказался. Такой необходимости не было, да и не хотелось «объедать» не обласканного природой хорошего человека. Сам же я сейчас точно не скажу, почему не ходил домой. Возможно, отлучаться с кортов охране не разрешалось, а туалет с душем имелись в раздевалке. Зарплату охранникам привозил наш «куратор» раз в месяц без особых задержек. Было несколько неудобно обходиться без аванса, но я быстро приспособился к такому положению вещей. Кулера, по-моему, не имелось, но коврики от грязи периодически менялись, приезжавшей спецмашиной. Как можно понять, вырисовывается достаточно приемлемая картина. …
  … По «заведённой традиции» одну из, кажется, двух новогодних ночей моего «приобщения к спорту» пришлось проводить на службе. Антонина Ивановна не оставила мужа и разделила с ним «все невзгоды». Дети уже выросли и праздновали отдельно. Опасаться в новогоднюю ночь проверяющих нашу  службу «дяденек» не приходилось, и мы распили с женой бутылку шампанского. Чем это событие и запомнилось, хотя была и маленькая елка, с работающим телевизором, обычно показывающим матчи лучших теннисистов мира. …
  … Не обошли стороной моё пребывание на последней работе и печальные события. Не стало Геннадия Ивановича Пирожкова. Оставив мне своё место, он перебрался охранять саму спортивную школу. Наши смены не совпадали, поэтому по работе мы пересекались не часто, зато в неслужебное время, стали иногда видится «семьями». Он проживал на 15 линии Васильевского острова с женой и младшей дочерью имеющей  сына в двухкомнатной квартире. Старший сын жил отдельно. Мы успели обменяться парой взаимных визитов. Последнее прижизненное посещение Геннадия Ивановича запомнилось не застольем, а не оживленным настроением хозяина. У него уже были  проблемы со здоровьем. С Тоней мы возвращались из гостей пешком по городу, в котором властвовали белые ночи и он, не смотря на позднее время, не выглядел пустынным. В день похорон родственника жены, я дежурил и не смог их посетить, хотя очень хотелось отдать последнюю дань уважения человеку «сосватавшему» мне место «последнего аккорда» трудовой деятельности. …
  … Монотонная жизнь службы иногда разнообразилась отправлением меня на другие объекты, но не далеко расположенные. Так по разу я успел побывать во всех трех школах близлежащего к кортам района. Охранять довелось не только бывшую школу сына за номером 16, которую раньше посещал только по праздникам 1 сентября и будням родительских собраний, но и лицей №247, в котором до этого, ни разу не был. Рабочее место было не привычным, и я чувствовал себя немного не в своей тарелке. По-моему уже началась череда происшествий в учебных заведениях с жертвами, что прибавляло напряженности данным постам. Кроме уже «поставленной на вооружение» тревожной кнопки охранник ни чего не имел, и как ему действовать в критической ситуации, я не представлял. Тем более, когда это не постоянное место, и ты даже не знаешь всех членов педагогического коллектива в лицо. Но «слава Богу» всё обошлось, и я с честью заполнял «бреши», появляющиеся в моей охранной организации. Меня, правда, немного напрягала возможность посетить место работы супруги, где некоторых педагогов знал и не хотел бы перед ними предстать в «неприглядном» несколько виде, но этого к счастью не случилось. …
  … Некоторое разнообразие вносил и процесс перехода на «летнее время» работы кортов. С наступлением теплой погоды оболочка, укрывающая игровую площадку от морозов, демонтировалась. Всё это производилось собственными силами и носило оттенок священнодействия. Под личным руководством Гречухина материя купола, у которого уже был спущен поддерживающий его воздух при остановленных вентиляторах, всеми имеющимися в наличии силами, сворачивался в рулон, и оставлялся лежать до «лучших времён» рядом с кортом. Для производимых действий привлекались немногочисленные рабочие и огромная армия тренеров со старшими воспитанниками не только теннисистов, но и главным образом футболистов старшего возраста. Как муравьи, облепив брезент, они управлялись с не подъёмным материалом, скручивая его в удобоваримый вид. Осенью всё повторялось в обратном порядке. Один или два раза участие во всей «кухне» принимал и я, когда это приходилось на мою смену. …
  … Всё течет, всё изменяется. Не осталось без перемен и моё пребывание на службе. Я, наконец, дожил до пенсии. Перед празднованием шестидесятилетия я заблаговременно собрал все необходимые документы, побегав по прежним местам работы, собесу, налоговой службе и прочим заведениям. Пришлось даже посетить последний раз военкомат, где меня, пусть и с большим опозданием, сняли полностью с воинского учёта, и я стал годен лишь в партизаны. Праздничные мероприятия обойдём стороной, как не имеющие непосредственного отношения к столбовой теме моего повествования данной части. Ребром встал вопрос: «Что делать дальше»? Лето подходило к концу. Чем занимать себя в продолжительные зимние ночи я не представлял и принял решение доработать до следующих теплых дней. Мои планы чуть не рухнули под напором изменений происшедших «на производстве». В «высоких сферах» постановили поменять руководство ДЮСШ. Первая попытка сместить Гречухина была предпринята ещё до моего прихода, когда на кортах возник пожар, строенный неизвестными. Тогда Андрей Борисович «сдюжил», хотя по рассказу Руднева, было не просто продолжить тренировочный процесс «на пепелище». Противостоящие «экономические» силы остались ни с чем. Но в этот раз вмешались «административные» массы. Они, для создания повода, не стали «мудрствовать лукаво», а пошли по «наезженной колее», пусть и не столь радикальной. В одну из ночей, приходящихся на выходной день, совершено «надругательство» над куполом корта, близлежащего к «административному зданию». Его, как «на грех», охранял я, ни чего не подозревая, а потому спокойно предаваясь сну. Посторонним, даже из хулиганских побуждений, такое придти в голову не могло. Тем более, что порез материи был сделан расчетливо, что бы «дутик» не сложился полностью, а только обозначилась «неисправность». Искать исполнителей и заказчиков ни кто не стал. Вину, пользуясь записями камер наблюдения, возложили на меня, а ответственность на Андрея Борисовича, хоть он и взял «вашего покорного слуги» объяснительную записку. Мне вменялось то обстоятельство, что я вовремя не среагировал на происшествие, не делая обходов ночью. Приехавший для разбирательства мой начальник охранной конторы, сказал, что бумагу я написал зря, и на меня наложили штраф в размере 20 тысяч рублей, что было существенно, но не смертельно, и оставили на старом месте. Андрей Борисович несколько удивился такому повороту событий, но ему было не до меня. Через неделю или две он передал бразды правления завучу одной из школ на противоположном берегу Смоленки. У неё в связи с новой должностью хватала своих проблем, и уделять время непосредственно мне она не удосужилась. Хотя в целом охрана объекта усилилась дополнительным человеком на ночное время. Товарищи были не местные и очень загруженные своими собственными заботами. Поэтому мы продолжали по ночам спать, хотя и в разных помещениях. Они в раздевалке для посетителей, а я по обыкновению в «холле» администраторов. Ребята должны были совершать ночью обходы, но фактически такой необходимости не имелось, и я смотрел на упущения коллег «сквозь пальцы», тем более, что меня это не касалось. …
  … Прежними акционерами кортов была при участии Гречухина предпринята попытка, пользуясь «переходным» периодом, «умыкнуть» хотя бы купала. Но Николаев, в чью смену приехали за «грузом», предотвратил оную. Всех дальней перипетий я не знаю, но в итоге интересы детей и администрации победили, и приоритеты государства восторжествовали. Слава Богу, здесь обошлось без моего участия. А сами надувные «стены и потолок» Андрей Борисович хотел использовать для оснащения новой площадки для игры в теннис, где то в новом районе, но потерпел фиаско, и на этом, насколько я знаю, завершил свою «бурную» коммерческую деятельность. Он стал выполнять в семейном бизнесе номинальную должность директора, когда как там правили его женщины, установив «матриархат». …
  … Смена руководства не могла не затронуть других «сфер деятельности» охраняемой мной организации. Изменилась структура администрирования коммерческой работы кортов. Старые администраторы перешли полностью трудиться в фитнес клуб. Я по старой памяти попробовал зайти туда, что бы получить вознаграждение за почти полностью отработанный месяц поливки кортов, но вразумительного ответа от Ирины Борисовны не получил, и ушел «не соло нахлебавшись», тогда как Андрею Александровичу «выбить» деньги удалось. На этом мои контакты с семейством Гречухиных полностью прервались. А им всем на смену пришел молодой человек, приближающийся к зрелому возрасту, который территориально находился всё время в здании спот школы, и к нам наведывался только для передачи графика посещения клиентов, потому что эта статья доходов осталась. …
  … Тренерский состав дружно перешел полностью под крыло государства, хотя Вике и Кириллу пришлось освободить шкафчики для одежды. Теперь их мячи и ракетки оставались «прикованными» в помещение для посетителей, но ответственности за них мы не несли. Игорь и Илья о потери «папы», так они между собой величали прежнего директора, не сильно горевали. По крайней мере, у меня сложилось такое впечатление. …
  … Несколько изменился статус и Надежды Николаевой. Она по-прежнему прибиралась на кортах, но за отсутствием там администраторов стала ближе к руководству, став его глазами и ушами. В этом я, возможно, немного преувеличиваю, но нашу ночную поливку она взяла полностью в свои руки, и лишила сотрудников охраны части «доходов», чем лично я не сильно опечалился, так как это «прибыльное» мероприятие мне немного поднадоело. «Овчинка не стоила выделки». …
  … Нашу «обитель» покинул Володя Рафаилов. В те годы широко шло возвращение поволжских немцев в объединённую Германию. У Володи там уже проживала мать, и кое-кто из родни. Он к ним уже наведывался, и, видимо, счёл условия приемлемые для дальнейшего проживания там. Рафаилов чувствовал себя хорошо в плане здоровья и надеялся прожить ещё, по крайней мере, лет двадцать. Это всё будущий гражданин Германии рассказал мне, пока оформлял документы, а процедура оказалась не сложной, но, что бы преодолеть бюрократические препоны, требовалось время. Наконец все формальности были соблюдены, и новоиспеченный немец, по крайней мере, житель страны, пересёк границу новой Родины, а ему на смену пришёл другой товарищ. Он был родом из Азербайджана, и порядки, царившие там, считал ещё худшими, чем в России. Там оказалось, к моему удивлению, всё насквозь коррумпированным, и нельзя было «шагу ступить»  без поборов. А моему новому напарнику приходилось туда летать к родственникам, хотя жена и перебралась на берега Невы. Этим он хотя бы отличался от нашего «ночного коллеги» из Таджикистана. Бывший демобилизованный младший офицер Советской Армии, был вынужден, обходится без семьи, воспитывая маленького сына главным образом по телефону. На Родине не у того ни у другого работы не имелось и приходилось искать счастье, за её рубежами, благодаря хорошему владению русским языком, чего нельзя сказать об основной массе рабочих мигрантов. …
  … Больше особых треволнений до момента окончания моего трудового стажа не случилось. Так доработав приблизительно до мая месяца, я написал заявление и освободился от надоевшего порядком ярма активного добывания средства к существованию, перейдя полностью на государственное обеспечение. За непродолжительный период совмещения источников пропитания, мне удалось накопить немного денег, которых хватило на приобретения домика с участком, куда я и перебрался на пенсии, оставив большой город, как думал навсегда. Многие мои сверстники, оставшись без работы, ужасно «маялись», но у меня в мае этот процесс прошёл «без рецидивов», и трудовая деятельность ушла безболезненно в прошлое. Впрочем, некоторая надежда, что о моих профессиональных качествах вспомнят и призовут на помощь, ещё некоторое время оставалась, но потом испарилась и она. …
Подборка 2. Дом.
                2000 год.
  … Кончалось старое столетие, и начинался новый век. Событие само по себе значимое, если бы на этот рубеж истории не приходился ещё гораздо более весомое обстоятельство. Начиналось другое тысячелетие. Значимость сего факта не берусь даже оценивать, но в действительности оказалось, что, ни чего особенного не произошло. Разве что смена руководителя страны, да кончились «лихие девяностые» и начались, не знаю как и характеризовать, нулевые годы. В жизни простых людей особенных перемен не случилось, хотя первая стадия дикого капитализма себя исчерпала, и он стал более цивилизованным. Стрелять конкурентов стали в разы меньше, да и сами бандиты, обзаведшись начальным капиталом, стали зарабатывать благопристойный имидж, и теперь старались называться предпринимателями, банкирами, депутатами и прочее. Хотя я в этих хитросплетениях разбирался мало, но как мог, встраивал свою персону в капиталистические отношения. С резкой сменой работы моя домашняя жизнь немного упорядочилась, однако до идеального состояния было ой как далеко. Не такая уж большая зарплата, да ещё выплачиваемая без строгого графика, не позволяла расслабиться. …
  … Сам Новый год образца 2000 запомнился мало. Я даже не мог бы по памяти точно сказать, где мы с семьёй его встречали. Но на помощь пришла техника. Я вспомнил, что у меня имеются записи видеокамеры. В своё время я даже предпринял попытку их оцифровать, но получилось не совсем удачно. Не все материалы записались на диски. Потом, в силу разных обстоятельств, я это дело оставил, так и не доведя до логического конца. Сейчас надо будет этим заняться. Но первоисточник остался, и, просмотрев материалы той поры, могу утверждать документально, что, не скорее всего, встретил Новый год 2000 дома, а точно это так и было. Семья присутствовала в полном составе. Выслушав поздравительное слово нового руководителя государства, я как всегда не без труда открыл бутылку шампанского, и мы под бой курантов выпили за наступивший год. Желающие успели написать желание и сжечь бумагу, погасив её в бокале. На этом запись закончилась, и семейство продолжило празднество без особых приключений,     так как в памяти ни чего больше не отложилось. На следующий день, наверное, той же компанией мы отправились в гости к родителям.  Отец встретил меня задумчивым. Известие о смене президента его немного взволновало, и он подсчитал всех главных по стране, которых он видел на своём веку. Но пили мы за новогодний праздник, и я особенно не беспокоился, давно потеряв всякую надежду на больших начальников и всякую веру в них. Меня больше волновали собственные дела. …
  … А они понемногу упорядочивались. Одним «нахлебником» в семье стало меньше. Сыну уже исполнилось двадцать лет, и он по мере сил вносил свою «лепту» в семейный бюджет. Однако его работа была не постоянной. При смене места он по три месяца искал новое приложение сил, но это происходило не очень часто, да и деньги он отдавал маме, за что она его кормила, поила и одевала. Так что я в финансовые вопросы не вникал, положившись полностью на Тоню. Могу лишь только перечислить объекты, на которых трудился сын, да и то не в хронологическом порядке. Это: магазины «Бюргер» и «Строитель», охрана пассажирского порта и ещё бог знает что, в таком же роде. Все эти «заведения» можно характеризовать малой зарплатой и не большой престижностью. Поэтому больше пары лет Леша на работе не задерживался, рассчитывая на мамину поддержку и моё долготерпение. С устроением «личной жизни» он тоже не торопился, порхая, как мотылек, с цветка на цветок. Впрочем, время всё поправить ещё было. …
  … Маша также находилась под крылышком мамы, которая была ещё её классным руководителем, что позволило девочке выправить общую свою успеваемость, и приблизиться к «хорошистам». Оценки не по всем предметам позволяли полностью перейти в «когорту» сильных учеников, но мама с дочкой старались, и это приносило свои плоды. Так же по наставлению Тони Маша не оставляла мечту мамы сделать дочь фотомоделью или манекенщицей. Но это были последние ниточки поддерживающие пестование своего чада. В сентябре Маша перешла в 9 класс и поменяла классного руководителя. Впрочем, родные мне участники событий находятся в добром здравии и могут сами рассказать, что с ними происходило более точно …
  … А меня выручила, как я уже упомянул, техника, которая позволила расставить хронологию происходившего в 2000 году по местам. Празднование нового тысячелетия плавно перешло в дни рождения детей. У них разница в возрасте 5 лет и Леша еще старше сестры на 2 дня. Мы с мамой ужасно желали, что бы дата была абсолютно «круглой», но не судьба. Но мы с Тоней из экономической целесообразности и общего удобства всегда старались уложиться в один день. В этот раз выходной выпал на 6 февраля, и мы решили, «не мудрствуя лукаво», объединить чествование. Поэтому, собралась достаточно «разношерстная» компания. Со стороны Лёши присутствовал его приятель по летнему отдыху в Токсово и Серёжа Палехов. Машиными приглашёнными являлись соседи по дому Женя Шевченко, Саша Кудрявцева и младший брат Сергея Костик. Братьев привезла мама Вера. Она составила компанию вместе с моей сестрой Галей нам с Тоней, чтобы было с кем выпить за именинников. Такое разнообразие не помешало общему веселью. Дети отобедав, ушли веселиться в свою комнату, чтобы не набираться от взрослых вредных привычек. Туда я не ходил. Снимала сама именинница, так что за качество не отвечаю, но танец Сашеньки вышел довольно динамичным. Девочка она была довольно раскрепощенная. Перед общим чаепитием мама вносила новорождённым торты, каждому в отдельности. В большой комнате гасился свет, что бы подчеркнуть пламя задуваемых свечей. Их было 15 и 20 по числу прожитых лет. Цифры, как можно понять, круглые и приуроченные ко всему действу.  Юбилярам приходилось гасить пламя во всю мощь своих легких. Таким бравурным аккордом и закончился праздник. …
  … Без гостей наша квартира пустовала не долго. С визитом нагрянула Лена Малахова, теперь Максоцская, с мужем. У Антона, возможно, был отпуск, или они приехали на выходные. Не скажу точно, но тетя Тоня была рада посещению племянницы, да и я не возражал. Елена Викторовна являлась и моей роднёй, а смена фамилии это не меняла. Забота о молодоженах в основном легла на плечи жены, поэтому о тех событиях могу судить только по «кадрам кинохроники» и не «осуждаю» их. Чета Максоцских успела побывать с Машей и у дяди Вовы в «Фёдоровском». От туда, кажется, не заезжая в Питер и отбыла «во своя си». Впрочем, это с достоверность утверждать не берусь, да это и не столь важно. А ребята, по-моему, хорошо продолжили свой несколько затянувшийся «медовый месяц» с чём их и можно было поздравить. …
… Одно «долгоиграющее» событие, а началось оно осенью предшествующего года, продолжилось. Тогда, гуляя с Гамлетом по берегу залива, у моего четвероногого друга при выходе из воды неожиданно отказали задние лапы, и я еле вытащил на берег пса. Отогревшись немного, собака еле доковыляла домой. Сейчас же рецидив повторился уже на суше. Идя по дороге, дорогое мне животное не смогло без труда подняться на поребрик, не говоря уже по преодоление лестничных маршей. После инцидента с соседом по этажу Мишей, которому не понравилось, что Гамлет полаял на его дочь Гульнару, при неожиданной встрече у лифта, а он «накатал» жалобу и пришлось разбираться с участковым, для выхода во двор, я использовал «чёрный» вход. Кое-как, втащив беднягу, который очень старался, но не мог двигать задними конечностями, на пятый этаж, я «приуныл», а когда на следующее утро Гамлет не смог и вовсе совершить прогулку, то пришёл в ужас. Я уже был готов убирать за своим любимцем в квартире, но прекрасно понимал, что так продолжаться долго это не могло. У меня перед глазами был «живой пример». По дороге на работу в конце улицы Беринга, мне доводилось некоторое время наблюдать черную немецкую овчарку, которая ползала  по газону перед девятиэтажным домом, совершая моцион. У неё тоже не действовали задние конечности. Зрелище было удручающее, и вызывало искреннее сочувствие хозяевам. Теперь я оказался в аналогичном положении, и не знал что делать, предаваясь мрачным мыслям. Возвратившись, домой на второй или третий день после труда, я застал радостною жену, которая сама погуляла с собакой. Временно недуг отступил, и Гамлет Панкович немного приободрился. Больше в воду его я не отпускал. Мы перезимовали без осложнений, но весной «свалилась» на голову, в прямом и переносном смысле, моему красавцу новая хворь. Из ушей у него открылось кровотечение. Собака давно мучилась с ушами, постоянно от случая к случаю мотая головой, да и вообще со слухом у неё были проблемы. В молодости это не причиняло особых хлопот, но к старости, а Гамлет по человеческим меркам давно перешагнул семидесятилетний рубеж, это начало сказываться, и отит, или ещё что, стал проявляться в явной весьма негативной форме. Осенью я пытался лечить самостоятельно, накладывая повязки с размельчённым тысячелистником, но это мало помогало, да и мой пациент постоянно их срывал. Когда природа проснулась от зимней спячки, пришлось обратиться за помощью к профессионалам. Весенним солнечным деньком, мы с мохнатым другом пошли в ветеринарную поликлинику, которая располагалась по улице Кораблестроителей на первом этаже комплекса студенческого общежития университета. Я находился в несколько настороженном состоянии, готовый к худшему развитию событий. Но доктор меня успокоил, пообещав данную болезнь вылечить за несколько сеансов. Правда, для процедуры лечения пришлось «повозиться» с пациентом. Для принятия наркоза ему пришлось надеть импровизированный намордник из бинтов, так как он сильно сопротивлялся, пытаясь пустить в ход клыки, и держали его в четыре руки, две их которых были мои. После наступления сна, болящему смазали «рану» лекарством и забинтовали голову. Очнувшись от «небытия» немного заторможенный после препаратов пес повел себя спокойней, а когда очутился на улице без опеки подозрительного дяденьки в белом халате и вовсе повеселел. Его примеру последовал и я. Хотя улучшение здоровья мохнатого бродяги было заметное, но на повторную процедуру я не решился, памятуя не простой весь процесс, да и платить за сеанс по пятьсот рублей был не готов. В месяц у меня выходило около пяти тысяч, а накоплений не имелось. Еще я имел в виду, возраст Гамлета, приближающийся к «критической отметке», так как знал, что большие собаки больше двенадцати лет не живут в любом случае. А пока насущные проблемы были решены, и для реабилитации Гамлет отравился на лето в Зеленогорск. …
  … В Зелёногорске жена как всегда устроилась на лето. Правда пансионат «Ленинградец» уже не функционировал в прежнем виде, и даже сменил название после приватизации, но у Тони остались старые знакомства, и она поселилась в пустующем наполовину в пустующем здании питомника садово-парковых растений, где директором был её хороший знакомый с кавказской фамилией. Помещение, выделенное супруге, было просторным, и позволяло принимать не только меня, наведывавшегося к своей второй половине, но и желающих приятельниц. Так у неё отдыхала во время отпуска работница общепита. Она сыграла большую роль в судьбе сына, пристроив того работать в столовую кораблестроительного ПТУ, расположенного напротив блокадного памятника на Морской набережной, представляющего из себя башню главного калибра, снятую с крейсера Киров. Для Гамлета же это было последняя возможность беззаботного житья. Он бегал на природе по близлежащим канавам, сбивая утреннюю и вечернюю росу. Пса в город я забрал несколько раньше Тониного возвращения. Его состояние при нахождении в «четырёх стена» резко ухудшилось. Кровь из ушей пачкала пол, которую приходилось постоянно вытирать. На прогулках, попадая в высокую траву, у собаки начали заплетаться лапы. Пришлось принимать не лёгкое решение. Перед самым возвращением домашних, не желая «травмировать» ещё и их, я по телефону вызвал ветеринарную службу. Приехав, врачи сделали усыпляющий укол, который ни чего не подозревающий «пациент» принял спокойно. Потом он упал, и в последний раз описавшись, а погулять мы не успели, ожидая машину, забился в конвульсиях и испустил дух. Моего четвероногого друга не стало, в чём была и моя вина. Как пел Высоцкий: «Черной точкой на белый лист легла та ночка на мою жизнь». Тело завернули в приготовленную простыню и увезли. Я не стал интересоваться куда. Было и так скверно на душе. Сейчас я понимаю, что надо было «направить процесс» в естественное русло», но, ни чего уже не исправишь и придется с этим мучиться до конца дней. Я, правда, думал, что утрату заменит покупка компьютера, о которой давно мечтал, да этого не произошло, и техника в том не виновата. Общение с живыми бесценно и невосполнимо. …
  … Благодаря видео материалам, заняло своё место прогулка с дочкой в Пороховской лес. Стоял апрель месяц. Светило солнышко, но земля ещё была  «сырая» после не так давно сошедшего снега. Всё же мы с Маней нашли сухое место за Пундоловкой, а название места сохранилось у меня ещё с детства, и разожгли костёр. Жарить шашлык не стали, так как его не было, да и ещё не настала пора массовым увлечением этим «лакомым» занятием. Ещё, возможно, не позволяло материальное положение народа. Так что с Машей мы ограничились скромными и без обилия бутербродами, прихваченными из дома. Чтобы вы не подумали, что это просто комментарий к имеющейся «картинке», скажу о нашем «знакомстве» с лесником, который видимо, обходил лес и был привлечён запахом дыма. Хранитель лесных угодий не стал сильно нас с дочуркой «критиковать» за нарушение правил пожарной безопасности, а ограничился просьбой тщательно погасить костровище, что и было выполнено при завершении пикника. Благо дело воды в Сосновке хватало. В объектив камеры этот эпизод не попал. …
  … При следующей «киносъёмке» я и вовсе не присутствовал. Снимала Маша. Действие происходило, когда в гости к своей классной руководительнице пришла группа выпускников. Ребята кончали восьмой класс. Всех их я знал только по рассказам жены, но особый интерес во мне вызывали двое из тройняшек, учившихся под началом Антонины Ивановны. А теперь они предстали передо мной воочию, благодаря «развитию техники». Получив начальное образование, дружный коллектив понемногу распался. Среднюю школу Маша кончала в другом классе, куда перешла, наверное, по настоянию администрации и мама не возражала. Возможно правило близким родственникам не находиться в прямом подчинении между собой распространялось и на школу. Так я помню, что Алеша Муханов, учившийся со мной в одном классе, имея мамой учительницу нашей школы, с той мало общался до такой степени, что я даже не представляю, как она выглядела. Жизненные реалии потом развели и трех сестер близнецов. Одна стала артисткой мюзик-холла. Другая, оставшись работать в родной школе на должности секретаря по протекции сердобольных учителей, родила вскоре ребёнка и стала матерью одиночкой. О судьбе третьей сестры мне сведений не поступало. Видимо, она не имела столь ярких моментов. …
  … Машин выпускной вечер прошёл достаточно скромно. После вручения аттестата окончания 8 класса, мальчики и девочки провели всю ночь на берегу Финского залива при свете костра и белых ночей, прощаясь с детством и делясь планами на будущее. Впрочем, это всё я домысливаю, так как очевидцем не был, а могу судить только по нескольким фото, сделанным дочкой. …
  … Лето, как и всегда, пролетело быстро. В самом его конце прошло одно событие, не случайное, а заранее ждавшееся, в судьбе моих родителей. О его значимости не стоит много говорить, достаточно узнать, что они отметили Золотую свадьбу. Её папа с мамой решили отметить скромно у себя в садоводстве, не приглашая «лишних» гостей. Сказалось не только «скромный достаток» пенсионеров, но и просто отсутствие физических сил. Маме в этом году исполнялось 70 лет, а папа перешагнул и этот рубеж. Вся семья не бедствовала, но жили мы с сестрой достаточно скромно. На сотый километр Витебского направления не смогла приехать и Тоня с Машей. Они по традиции работали в «Черной речке» и в выходной не смогли вырваться оттуда. Так что моё семейство представляли мы с сыном. Зато семейство сестры наличествовало в полном составе. Так что внуки были почти все. А что может быть приятнее дедушке и бабушке. Мама в душе, конечно, хотела, чтобы пятидесятая годовщина прошла более пышно, чем в молодости сама свадьба, но пришлось поступать, так как поступили. Стол, как всегда у родителей, был праздничный и сытный. Недостатка в напитках тоже не ощущалось. А главное все тосты были искренними. Хотелось как можно больше порадовать и повеселить стариков. Я находился в положении не только гостя, но и оператора, вставляя свои устные комментарии, в «живую разноголосицу». Сейчас сравнивая с другими аналогичными событиями, могу сказать, что Юбилей прошел достаточно оживленно, хотя и камерно. Сын, насколько понимаю, покинул дедушку с бабушкой раньше, а меня папа с мамой провожали уже без него. Этот вывод я сделал из того факта, что не помню, чтобы мальчик помогал мне нести поклажу до электрички и далее по проторенному маршруту до улицы Кораблестроителей. А ноша получилась не маленькая, судя всё по тому же «кино». Мама собирала отборные яблоки, так как пора снимать весь урожай ещё не наступила. Папа набрал два ведра огурцов, «доживших» до этого времени. Они росли почти на открытом грунте и «запоздали», что позволило «воспользоваться» ими и в августе месяце. Всё это «великолепие» дополнили морковка, свёкла и возможно другие овощи, за которые ратовала хозяйка. В конце моей записи в объектив попала соседка родителей по участку тётя Надя. У неё уже имелся маленький внук Коленька от старшей дочери, растившей сына без мужа. Та повторяла, в какой то, степени судьбу матери, поднимающей троих детей после трагедии случившейся с супругом. Но простая русская женщина на свою мизерную зарплату медика низшего звена, умудрялась не только кормить чад, но и содержать загородную постройку. С моими родителями у неё были настолько тёплые отношения, что колодец на два участка был общий. До станции меня провожала мама, пристроив неподъёмную сумку на двухколёсную тележку с которой ни когда не расставалась, возя всевозможные хозяйственные грузы. Возвращаясь с Юбилея, я немного грустил, что праздник кончился, и мысленно ворчал на родителей, что опять не удалось вырваться из плена, дорогого сердцу, без клади. В вагоне пригородного поезда я немного «шаманил». Мысленно представляя, что вижу маму с железной помощницей, бредущую по тропинке между железнодорожным полотном и лесом, в последний раз. Мои фантазии обычно не сбывались, и это мне внушало с достаточной степенью уверенности мысль, что так будет и в этот раз. …
  … Родители всегда хотели, что бы плоды их летнего труда не пропали даром, а были «опробованы» не только сестрой с детьми, но и моим семейством. Дочь с сыном самые родные люди любили одинаково горячо. В подтверждение моих слов может служить такой «трагико-комический» случай. Одним летом выдался богатый урожай слив. Скоропортящийся продукт надо было вывозить срочно, и мама нагрузила мне в обратную дорогу целую большую спортивную сумку. Я, как мог, сопротивлялся, но воле старших пришлось уступить. Груз получился достаточно тяжелый, а тут ещё в электричке «разболелся живот». Туалет на Витебском вокзале я обошел стороной, понадеявшись на свою «силу воли». Когда я вышел из метро на станции Приморская «терпение» стало подходить к концу. Пришлось, не дожидаясь автобуса, пешком идти до дома. На середине пути груза не выдержала старый «баул» разорвавшийся по всей длине. Его пришлось нести чуть ли не в охапке. Домой я от напряжения добрался в полуобморочном состоянии, но, всё же, добрался. Такого «облегчения» я ни когда, пожалуй, не испытывал. В другие разы моё возвращение от родителей с дачи было не столь «запоминающимся», но всегда я, нагруженный «пол завязку», мысленно «сетовал» на папу и маму «за доброхотство», а главным образом на себя за «мягкотелость». Такой не очень хороший я был сын, в чём и каюсь.   …
  … Сентябрь прошел не заметно, не считая Машиного перехода в старший класс. Но оно в объектив моей аппаратуры не попало, а вот Юбилей двоюродного брата осветился достаточно подробно. Владимир Николаевич Малахов принимал гостей на даче у себя в Глинках. Дом к тому времени был достаточно обустроен, хотя «усовершенствования» продолжались и далее. Предела совершенству беспокойная натура моего родственника-друга не имела. В этот раз праздничные столы образовывали в большой комнате загородной «резиденции» букву «П». Это говорило о большом числе приглашенных гостей. Но они прибывали постепенно, внося определенную динамику в ход торжества, возможно и не планируемую организатором. Я прибыл одним из первых в строго назначенное время. Меня сопровождал сын Алеша. Женская половина моей семьи отсутствовала по, не помню уже точно каким, безусловно, уважительным причинам. Как  «патриарх», Алексей Стефанович Малахов с женой Ларисой Игнатьевной и младшим сыном Сергеем были уже на месте. Их семья, как и у меня, была не в полном составе. Отсутствовал Юра с семейство.  Так же брата «поддержала» только одна из тётушек тётя Надя. Тёти Шура не приехала, хотя её, наверное, звали. Но жила она дальше, да и все её обстоятельств я не знаю. Зато приехал, скорее всего, из Архангельска, где служил, к отцу на не простой День рождения сын Андрей с супругой Светой и дочуркой Алиной. С ними были и родители Светланы, живущие в совхозе, не преминувшие поздравить свата. Со стороны жены юбиляра Галины Леонтьевны Малаховой почтили свояка сестра Ирина Леонтьевна с мужем Владимиром Михайловичем Спичковым и их дети Володя с Сергеем. Вовочка, как его именовали близкие люди, был с молодой женой симпатичной внешности, на что обратил внимание мой взгляд знатока. Кворум был не большой, но достаточный что бы веселье «стартовало». Да и назначенное время уже наступило. Насколько помнится, первый тост произнёс Алексей Стефанович. Он как мог, превозносил достоинства именинника, подчёркивая его деловые качества, а Владимир Николаевич на тот момент перешёл работать в институт повышения квалификации работников сельского хозяйства, располагавшегося в Шушарах и возглавляемого дядей Лёшей, проректором по хозяйственной части. По рассказам брата дела на новом месте были «запущенными» и пришлось задйствовать весь свой производственный опыт, что бы их «разгрести». Когда собравшийся народ утолил первое чувство голода и повеселел, объявили перерыв. Компания разошлась «по интересам». Кто отправился во двор дышать свежим осенним воздухом, а кто – на кухню, доканчивать приготовление горячего блюда. Я сфотографировал и тех и других. Хозяйка вместе с тётей Надей взялись за чистку картошки. Тётушку я давно не видел и опечалился изменениями, которые произошли с ней. Вместо весёлой и энергичной женщины, передо мной стояла, милая, но старушка. Годы брали своё. Пока остальные гости обозревали Вовино хозяйство, подошла и «подмога», в лице родных сестёр Володи, которые на даче были в первый раз, и слегка заблудились, плутая по участкам садоводства. Этим объяснялось их опоздание. У празднования появилось «второе дыхание» и поздравления с пожеланием здоровья виновнику торжества стали не умолкать. Правда, тост Александры Леонтьевны, пришедшей последней с дочкой Катей в гостеприимный дом, «опередил» слово Людмилы Николаевны, но на ранжирование и порядок прибытия, ни кто не обратил внимания, за исключением меня. Главным и самым продолжительным стало, можно сказать, «подытоживающее  выступление» Галочки, как её называл любящий муж. Получился целый доклад, затронувший многие аспекты жизни, обращенный ко всем присутствующим. Потом в ход «пошли» песни, в которых солировали тётя Надя и дядя Лёша, обладавший кроме слуха ещё и приятным поставленным голосом. В общем, праздник получился на славу, а главное непринуждённым, так как все участники знали друг друга много лет. Столы ломились от яств, и напитков имелось «море». Я сначала даже не мог вспомнить, что подарил брату на Юбилей, но в попавшем на миг в поле зрения «кадре», увидел Библию на месте, предназначенном для подарков, и всё стало на свои места. …
  … В преддверии новогоднего праздника стало приносить свои плоды и Машино увлечение фото модельным бизнесом. Мама в глубине души и не только, мечтала, что бы её чадо стало королевой подиума или, в крайнем случае, блистало в глянцевых журналах. Детская модельная студия «Кокетка» стала первой ступенью на этом неблагодарном пути, и Маша занималась в ней с 13 лет. Перед окончанием этой учёбы состоялось первое значимое «выступление» в Невском паласе, а это самый центр города. Я до сих пор не могу точно вспомнить, кто «освещал» это мероприятие я или Маша. Всё-таки склоняюсь ко второму. Больно уж съёмка производилась не профессиональная, да и наследницы на ней не видно. Но мне смутно помнится, что дочку на выступление сопровождал, возможно, я.  …
                2001 год
  … Так в трудах и заботах не заметно пролетел ещё один год. Встреча Нового Года 2001 прошла «в штатном режиме», и приключениями не отметилась. Многие астрологи и всевозможные кликуши предрекали, что рубеж «Миллениум», станет, чуть ли не концом света, но этого не произошло, и я стал относиться к предсказателям с ещё большей долей скепсиса, хотя и до этого им почти не верил. Допускаю, что зная о бытие достаточно мало, и многие загадочные вещи легко объясняются этим, но имеются и вовсе сказки, или как говорил один православный священник, про другие религии и вероисповедания, побасенки, не подозревая, что это слово подходит и к его собственной вере. Так что в вопросе всяких чудес я придерживаюсь реализма. …
  … Если судить по записям видео камеры, то следующей «вехой» стал визит дочери к тёте Наташе в Псков. Хозяйка с мужем, наверное «подцепили сыпь» от Тони, которая, всячески, подчёркивала при любом удобном случае, своё нежелание попадать в объектив. Поэтому из всей поездки остались только кадры котов. Они принадлежали соседям сверху Лены и Антона на съёмной квартире. Племянница жены и моя, не такой степени близости, но все же, рассказывала, что тех поначалу сильно беспокоили звуки по ночам, доносившиеся снизу. Но люди они были не старые, хотя муж уже занимал должность начальника отдела кадров Псковского УВД, и могли «войти в положение» молодоженов. На такой почве обе пары и стали хорошими знакомыми, что и позволило кискам попасть в мои «архивы». …
  … Тоня с Машей не могли ограничить своё страстное желание путешествовать и неуёмную энергию границами родного государства и решили «завоевать» соседние страны. Первой «жертвой» стала тихая Финляндия находившаяся «под боком» и манившая обустроенным капитализмом, которого в нашей стране ещё не построили, да и вряд ли он будет «возведён» в ближайшее время. Работа в этом направление ведётся и аквапарк, впервые посещённый моими женщинами за рубежом, в настоящее время не такая уж диковина. А в остальном, хотя участником тех событий не был, всё мало чем отличалось от родных «пенатов», и чувство зависти, которое можно предположить тут не причём. А само действо развернулось в середине марта, заслонив мои обязательные поздравления 8 числа этого месяца. Я, конечно, мог приукрасить и сказать, что поездка была моим подарком, но это не так, а против истины грешить не стоит. «Девочки» сами занимались оформлением загранпаспортов и приобретением путёвок. Мое участие в денежном обеспечении возможно и было, но и то, опосредованно, через общий семейный бюджет. А он был не резиновый и Тоня основные средства на «прогулку» изыскивала сама. «Так они и жили. Спали врозь, но дети были». Шутка. …
  … В самом конце марта произошло по настоящему «боевое крещение» Маши на ёё осуществляемом  поприще. Ареной стал мой родной кинотеатр «Гигант». За лихое десятилетие 90-х, он стал называться «Гигант холлом», или ещё что-то в этом роде, и поменял свой статус на более респектабельный, став не то казино, не то рестораном. В общем местом для всевозможных развлекательных зрелищ. Туда и пригласили Машу для демонстрации нарядов. С ней смог пройти и я, как родитель начинающей модели. Партер старого кинотеатра был перестроен до неузнаваемости, а вот балкон, откуда я и снимал камерой, остался без существенных изменений, хотя могу и ошибиться из-за своего отсутствия там более десятка лет. Что сотворили с малым залом, я так и не увидел, но мне хватило и доступного полю зрения. Было немного грустно по ушедшим годам, но мы с дочерью стойко выдержали всё время дефилирования, хотя напитков и еды нам не досталось. …
  … Летом мои «лягушки путешественницы» направили свои стопы в санаторий «Чёрная речка». Тоня устроилась туда к своей приятельнице Алле, которую знала по работе в этих краях в предыдущие годы. Та возглавляла культмассовый сектор, и взяла к себе на лето старую приятельницу помогать в столь «трудном» деле. Мои девочки обустроились не плохо, получив комнату для проживания на втором этаже нового корпуса, отведённом для обслуживающего персонала. Я навещал свою прекрасную половину семьи по выходным, когда имел возможность. Из всех этих свиданий особенно запомнился праздник Ивана Купалы, который попал в «кадры кинохроники». Сейчас, просматривая их, воскрешаешь чувства, ушедшие в небытиё. Они напоминают о том, как Тоня с Машей развлекали отдыхающих концертом, аттракционами с конкурсами и обязательным вечерним костром, через который надо было прыгать. Всё это мне было не особенно интересно, но я хоть и косвенно был причастен к увеселениям, как родственник главных действующих лиц. Меня всё это наполняло определённой гордостью. Осталось только непонятным, остался я в тот раз ночевать у «девчонок» или нет. Скорее всего, отбыл домой в Питер. …
  … Не хочется говорить о грустно, но такие события не оставляют нас всё отпущенное время, и печаль нас подстерегает на «каждом шагу». В 2001 году не стало Екатерины Степановны Весниной. После празднования своего восьмидесятилетия мама Коли Веснина заметно сдала. У неё стали появляться проблемы с памятью. Так однажды, позвонив мне, она сказала, что умер внук Саша. Я, ужасно испугавшись, «примчался» на Кондратьевский проспект, но оказалось, что старая женщина имела в виду сына Виктора, которого уже давно с нами не было. У меня от «сердца отлегло», но я понимал, что положение серьёзное, и хотя особенно, ни чем помочь не мог, хотя  старался по мере возможности чаще навещать тётю Катю, привозя немудрёные гостинцы, однако восполнить потерю сыновей было не в мох силах. Телефонный звонок Саши Веснина о приступе, случившимся с Екатериной Степановной не стал неожиданным. Навестив больную, застал её в кровати. За больной «приглядывал» младший внук, временно переселившийся к бабушке. Мальчик он был немного безалаберный. На нем уже висел угон чужого автомобиля, но за больной ухаживал по мере своих сил и возможностей хорошо, как показалось мне. По крайней мере, она не оставалась одна в лежачем положении, а Алёша был на тот момент «не у дел», тогда как остальные члены семьи работали. Виктор Петрович, хоть не смог сам позаботится о матери, но успел вырастить хороших сыновей на этот случай. Привезённый мной торт, плохо «гармонировал» с симптомами больной, но мы съели за чаем по кусочку. Это свидание стало последним, когда я видел маму друга живой. Через не большой промежуток времени, снова позвонил Александр, и сообщил, что бабушка умерла. Мать похоронили на Ковалёвском кладбище не далеко от могилы старшего сына. Я пытался сохранить в памяти ориентиры захоронения, но позже, посещая станцию Ковалёво, так и не смог найти место упокоения тёти Кати. Пришлось ограничиться проведыванием могилки её старшего сына, которая располагается на приметном месте. Родственников и знакомых проводить усопшую в последний путь набралось достаточно много, но Саша с женой справились с проведением траурного мероприятия. Поминки проходили в квартире на Кондратьевском проспекте, оставшейся Саше с Оксаной. Те планировали её продать, и на вырученные деньги открыть своё кафе. Мне казалось, что лучше было бы им переехать туда жить из двухкомнатной квартиры родителей супруги, что советовали и соседи по этажу, которые не хотели незнакомых новых жильцов, но молодежь видимо не вняла голосу старших. Больше в квартире друга я не был. Только смотрел на окна седьмого этажа, когда посещал эти места, главным образом Богословское кладбище. А на память о Коле мне остался один из альбомов с фотографиями, выпрошенный мной у Саши. …
                2002 год. 
  … Новый Год Тоня была привлечена распорядительницей праздника в старый корпус санатория "Чёрная речка», где понемногу стала становиться «своей», благодаря знакомству и неуёмному характеру. Чтобы «не разбивать» семью она решила устроить праздник за городом и мне с детьми. Вечером мы нарядные с соответствующим настроением прибыли на территорию санатория. Впрочем, лично я был не особенно воодушевлен «отрывом от дома», но определённый интерес имелся. По прибытие оказалось, что сам Новый год встречать мы будем по отдельности. Тоня, не помню, на что она сослалась, заказала для своего семейства столик в новом корпусе, а сама должна была вести торжество в старом здании, так что на некоторое время мы  разлучились. Столы были на много человек, и нашими соседями оказалась начальница жены Алла со своей компанией. Из неё я знал только фокусника и иллюзиониста Аркадия, да и то по рассказам супруги, которая уже иногда ассистировала этому одетому во фрак человеку, а возможно и нет. Точно не скажу, но пару раз его потом я случайно видел у нас на Кораблях, беседующего с Тоней по каким-то рабочим делам. Соседи по столу нам сильно не докучали. Алла вела программу у нас в здание, когда как в другом строение «царила» Тоня. Аркадий, отбывая «трудовую повинность», ходил между столами, проделывая свои трюки с часами и другими предметами отдыхающей публики, демонстрируя своё мастерство. Так же наши «компаньоны» изредка покидали нас, отправляясь к себе в номер компенсировать скудное наличие официального спиртного, да и с закуской было скромно. После одного такого отсутствия соседи принесли и выставили на общий стол коробку шоколадных конфет. Маша по своей простоте взяла одну, так как, в общем, хорошо знала тётю Аллу, да и всех остальных, наверное, тоже. Но я так близко не знаком был с ними, и, не зная как отнестись к поступку дочери, сделал ей тайком замечание. Лёше таких «нареканий» на первых порах не поступало, так как он уже был большим мальчиком. По этим же обстоятельствам сын немного заскучал и спустя некоторое время после встречи дедушки мороза отправился в поисках новых ощущений. Я тоже не особенно веселился в отсутствие Тони. Меня правда попробовала растормошить одна старушка навеселе, пытаясь пригласить меня на танец, но я как мог вежливей отказался, сославшись на слабое владение всякими па. Но всё когда, ни будь, кончается. Подошла к концу и эта ночь. Тоня, закончив свою работу, воссоединилась с семьёй, в которой недосчитывалось старшего чада, о чём мы сильно не беспокоились, и оказалось зря. Уставшее от долгого праздника старшее поколение отправилось к себе в комнату, и я уже подготовился мысленно заснуть, но пришлось немного подождать с этим. Оказалось, что Алексей, перебрав в буфете спиртного, начал «куролесить», вплоть до конфликта с охранником санатория. Пришлось идти и разыскивать неадекватного «мальчика». Не помню уже как точно, сделать это удалось, и «ребёнок» был доставлен на место нашего «базирования». Сын, «обиженный на весь мир», всё порывался уйти в морозную ночь при отсутствии транспорта, но его кое-как отговорили. Потом все угомонились и отошли ко сну. Но праздник был изрядно подпорчен до такой степени, что я, по-моему, Чёрную речку больше не посещал, а Тонины благие намерения, ни чем хорошим не увенчались. В чём она, конечно, не виновата. …
  … 23 февраля того года мы отмечали праздник дома. Дамы, конечно, подарили своим защитникам подарки, но для истории осталось другое событие датированное этим днём. Стремление Маши и мамы подвизаться в модельном бизнесе продолжалось, и в праздник мужчин дочь дефилировала где-то с новой причёской в своеобразном обличие. Как я сейчас понимаю, юною модель главным образом использовали как обладательницу длинных волос для демонстрации искусства парикмахеров, или как это у них называется. Порадовав своей красотой виновников торжества, Маша оставила, добираясь до дома, не только причёску, но и несколько шокирующий макияж, диссонирующий с городским транспортом на котором пришлось ехать. Слава богу, в нём серьёзных проблем не возникло, но вот дома оставить без внимания моего пытливого объектива, такую экстравагантность я не смог. Чем способствовал случай  сейчас возможности восторгаться дочерью в образе какого-то вампира. …
  … Незаметно пролетели два года нового особенного века. Для жизни моей семьи они тоже не остались не примечательными. За это время Маша прошла курс средней школы. 25 мая состоялся праздник «Последнего звонка». Руководство школы его организовало в помещение кинотеатра «Прибой». Это прибавило значительно торжественности и размаху мероприятию. Всех поздравительных слов с пожеланиями было не перечесть, так как вместе собрались три выпускных класса с родителями и учителями во главе с директором. Как и не назову номеров концерта силами учеников. Внимание моей камеры было приковано в основном к единственному объекту, которым являлась, конечно, моя дочь. Маша танцевала рок-и-рол с мальчиком из своего класса, который занимался танцами на достаточно высоком уровне. На подготовку у пары было не очень много времени, но репетиции не пропали даром, и моя девочка не сильно выделялась на фоне партнера. На втором месте мой интерес привлекла девочка из «А» класса, которая была достаточно симпатичной, но еще и выделялась своей харизмой, что делало её заметной в масштабах всей школе, как я понял даже из реплик жены, учившей Машину «соперницу». Они обе не были такими уж красавицами, но вполне привлекательными девушками, и даже, насколько я понял в дальнейшем, имели знакомство между собой. Так всё выглядело в моих глазах, не очень объективного наблюдателя. Мои наблюдения продолжились и во время и после выпускного бала, но потом со временем эта девочка бесследно исчезла с моего горизонта, оставив только смутные воспоминания. Так часто бывает. Все ни известно, откуда и почему приходит, и по тем же мерилам уходит. …
  … Отзвенел последний звонок и прошла «пытка» выпускных экзаменов, которые для Маши не вызвали такого уж большого напряжения. У дочки имелся надёжный «тыл» в лице мамы. Но и он не помог от недуга. Нервное напряжение имело место, и у дочки, насколько помню, всё же случился приступ наподобие эпилептического припадка, но больше это к счастью не повторялось. А так настало время прощаться с родной школой. По заведённой традиции в актовом зале выпускников поприветствовала директор школы. Несколько напутственных слов сказали и педагоги. Потом последовала процедура выдачи аттестатов зрелости. Я как мог, старался запечатлеть всех Машиных однокашников, что бы у дочери осталось, что то, на память о товарищах чудесных лет юности. Своё занятие продолжил и на улице в образовавшемся перерыве между «актами» всего торжества. Так же там «щёлкала» другая изобразительная техника, и образовывающиеся группы и группочки бывших учащихся постоянно менялись в возбужденной неразберихе. Подышав свежим воздухом новоиспеченные почти взрослые люди, отправились в школьную столовую на праздничный банкет. Взрослых, кроме учителей, туда естественно не пригласили. Предварительно договорившись с Машей и мамой о перезарядке камеры, на предстоящие вечер и ночь, я пошёл домой с чувством выполненного долга и изрядной долей грусти с усталостью. Моя девочка уже стала взрослой. После застолья автобус должен был отвести ребят с инициативной группой родителей, на стрелку Васильевского острова для наблюдения за проходом по Неве корабля с Алыми парусами, чьё название получило и все действо. Потом, всё тот же транспорт, доставил гуляющую молодежь на противоположный нашим домам берег реки. Там они встретили в парке новый день, пришедший на смену короткой белой ночи. Я обо всём этом некоторое впечатление получил из видео материала заснятого Машей. …
  … Для вступающей в жизнь девочки на этом испытания не закончились. Предстояло выбрать дальнейший жизненный путь. Сама Маша не особенно представляла своё поприще. Она, правда, «проконсультировалась» со мной на счёт профессии конструктора, на предмет стать продолжательницей дела отца, на что я, зная её не расположенность к технике и точным наукам, ответил сдержанно, и девочка меня  поняла правильно. Но делать какой-то выбор надо было. Выручила мама. У них в школе жена одного учителя преподавала в каком-то социальном коммерческом ВУЗе, которых развелось «видимо невидимо» за прошедшие годы. Она и порекомендовала своё заведение. Вступительные экзамены прошли «без сучка и задорины», и Маня из абитуриента превратилась в первокурсницу по специальности социальная работа. …
  … Забегая немного вперед и чтобы потом не опустить из виду одиссею Машиного процесса обучения, расскажу, что знаю о тернистом пути дочери к «вершинам» познания. А он не обошелся без «колдобин» и «ушибов». Первые два курса пришлось посвятить высшей математике с физикой, в чём Машутке помогла Тонин уже знакомый «куратор», а то пришлось бы не сладко. На старших курсах образовалась другая проблема. Преподавательница по специальности почему-то невзлюбила моего ребёнка, и стала говорить напрямую в самом конце обучения, что она недостойна «высокого звания» специалиста в буквальном и фигуральном значении этого слова, доводя мою Машу до слёз. Может ментор где-то была и права, но уже были затрачены определённые средства, а обучение стоило полторы тысячи рублей в месяц, и пускать дело на самотёк не стоило. Снова пришлось прибегнуть к помощи нашего ангела хранителя в лице Тониной знакомой, и конфликт уладили. Это позволило Маше преодолеть барьер очередных выпускных экзаменов с защитой дипломной работы, если таковая имелась, не осведомлён точно, и получить высшее образование вопреки всему. Фортуна продолжила свою благосклонность, и после праздничного банкета, Маше удалось устроиться по специальности в центр работы с малообеспеченными детьми Василеостровского района. …
  … Лето данного года лично в моей судьбе ни чем особенным не отметилось, иначе я что ни будь, вспомнил, а вот моя двоюродная сестра отметила своё шестидесятилетие. Конечно, в жизни женщин число не столь весомо, как у мужчин получающих право на пенсию, но всё равно «круглое», пусть уходить на заслуженный отдых Галина Павловна не собиралась и на этом рубеже. Здоровье позволяло, да и деньги не были лишними. Ещё немного затушёвывала солидный рубеж общая у меня с Галей «беда». Летом трудно было собрать сколь ни, будь полный кворум гостей. У всех дачи и отпуска. Вот и в этот раз кадры моей кинохроники смогли выхватить только её с Сашами большим и маленьким, бывшим в гостях у бабушки. Конечно, не считая меня, смотревшего в глазок объектива. Так что праздник прошел в «узком семейном кругу», что его участников не сильно огорчило. Возможно, потом подошли ещё гости, но кинокамера уже не работала, и память с историей о том умалчивают. …
                2003 год
  … Встреча Нового года в видеозаписях отражена не была, поэтому, как она прошла, вспомнить трудно. Возможно, мы даже были у родителей, практиковался и такой вариант, но своё записывающее устройство я не захватил. Как бы то ни было, но следующее значимое событие День рождения детей моя «помощница» в делах историографии уже отразила. Как это нередко случалось в нашей семье, праздник проводился в один день, и гости были общие. Со стороны Маши, которой, хочу напомнить, исполнялось 18 лет, присутствовали её ближайшие друзья по дому на тот момент Саша Кудрявцева с Женей Шевченко. Лучшие подруги по школе Аня Кузнецова и Ася Гребенюк тоже почтили своим наличием торжество. Когорту Лешиных поздравляющих составляли три пары его тогдашних друзей. Имена и фамилии вспомнить трудно, но всех их я немного знал из рассказов сына. Особенно выделяющимся из них, был молодой человек, который увлекался рок музыкой и даже имел свой ансамбль. Обе половины гостей были не знакомы друг другу, но, имея примерно равный возраст, поддерживали достаточно непринуждённую обстановку. Из взрослых ни кого, кроме нас с мамой «новорожденных» не имелось. Тоня обеспечивала достаточно не плохо накрытый стол, а я выступал в роли оператора. После застолья молодёжь удалилась в Лёшину маленькую комнату, где за разговорами и песнями под гитару, продолжила веселье. Оно, может быть, не было очень «бурным», но не сильно отличалось от других подобных событий. Так что «твёрдую четвёрку» за него можно смело поставить. Завершилось всё распитием чая с двумя, по числу именинников, роскошными тортами, заботливо заготовленными Тоней. Все присутствующие оказались в результате в меру довольны. …
  … К тому времени у меня сложились вполне товарищеские отношения с младшим братом моего рано ушёдшего друга Лени Павлушева Андреем. Хотя в основном мы встречались на похоронах сначала братьев Весниных, потом отца Андрея дяди Васи. Заключительным «аккордом» этой скорбной череды стало провожание в последний путь матери Коли Веснина тёти Кати. Впрочем, были и исключения. Один раз Андрей с Наташей «нагрянули» к нам на улицу Кораблестроителей с неожиданным визитом. Мы с Тоней в «грязь лицом не ударили» и вполне нормально собрали экспромтом стол, да и гости пришли не с «пустыми руками». Немного «пображничав», эта встреча закончилась прогулкой с собакой на берег Финского залива. День был потрачен «не зря». А тут представился удобный случай для ответного визита. Андрею исполнялось 45 лет. Дата не особенно круглая, но она, кажется, совпала с уходом Павлушева из Армии за выслугой лет. Окончил служить Андрей в звании полполковника преподавателем Академии им. Можайского. Он, может быть, дослужился бы и до полковника, но стало подводить здоровье, и о дальнейшей военной карьере пришлось забыть. Военная пенсия хотя и приличная, но дочка Лена училась в институте, да и в этом возрасте сидеть дома не хотелось, и Андрей Иосифович устроился начальником службы охраны в одно из отделений налоговой инспекции. Он, с точки зрения потери нервов, по моему мнению, поменял «шило на мыло». Впрочем, ему было виднее. Вот с такой предысторией собралась наша немного разнящаяся и совершенно незнакомая между собой компания. В неё входили со стороны хозяина, кроме представителей семьи, племянница Андрея, его товарищ по службе в Армии, друг детства, с которым я жил на Ключевой улице по соседству. Мой «односельчанин» и племяшка Павлушева были люди «свободные» и Андрей хотел их «соединить», насколько я понял. Не знаю, как затея удалась, но уже не так молодые люди сидели за столом рядом, да и провожать даму домой кавалер отправился. Хозяйку представляли две подруги детства, одна из которых была со школьницей дочкой, и коллега по работе в аптеке. Кроме меня с Тоней имелась ещё одна супружеская пара, про которую мне сейчас трудно вспомнить их «принадлежность». Найти взаимопонимание в столь разном коллективе помогли тосты за именинника, которые звучали с постоянной частотой. Этому способствовала и песня с аккордными словами «пей до дна», прозвучавшая по кругу персонально для каждого участника застолья. Когда настала пора танцев, все чувствовали себя вполне непринужденно, и «отплясывали», кто как мог. Развлекать гостей помог и любимец Андрея Дик породы немецкая овчарка. Его «крёстной» была Тоня. Она сосватала собаку Павлушевым, от каких-то своих знакомых. Моим же «вкладом в общее дело» стала Библия, подаренная мной юбиляру. Расставание с гостеприимными хозяевами прошло очень тепло, поэтому с женой мы не стали дожидаться в столь, позднее время трамвая, а прошли три остановки пешком до станции метро, которое уже было близко к закрытию, по морозному и снежному городу. …
  … Как известно «долг платежом красен» и на Тонино пятидесятилетие Павлушевы были приглашены вполне осознанно под действием недавно пошедшего торжества, а возможно и во время оного. Между 23 февраля и 8 марта временной промежуток не велик, а тут мужской и женский праздники ещё совпали и с Юбилеями. Правда, возможно, что приглашение на наше семейное торжество было получено и во время встречи у нас дома с дочкой старшего брата Андрея. Со времени гибели Лёни прошло 15 лет. Андрей весь этот период не только летал в Баку на похороны брата, но и поддерживал, как мог, связи сначала с вдовой брата, а когда той не стало после продолжительной болезни, у неё случился инсульт, то и с племянницами. О жизни семьи друга детства я узнавал через него. Иринка и Маринка за это время выросли. Ира за это время успела не только сделать успешную карьеру, но и выйти замуж и родить сына. Марина, пострадавшая очень в злополучной аварии, имела постоянные проблемы со здоровьем. Однако и она стала матерью наследника Лёни. Впрочем, близняшки были настолько похожи, что я мог бы спутать их имена, находясь и в более тесном знакомстве, так что возможно и путаю девочек. Скорее всего, всё же Ира, возможно, не успела приехать на День рождения дяди, или основной её целью были «курсы повышения квалификации» менеджеров ресторанного бизнеса в Москве, и молодая  бизнес-леди посетила Санкт-Петербург немного позже. Она захотела увидеть в своих экскурсиях по городу и друга отца. Созвонившись, мы все и встретились у меня на Васильевском острове. Андрей приехал с семьёй в полном составе. Лена и Ира были очень похожи, во всяком случае, зрительно  чувствовалось, что они «одной кровт», а именно тёти Жени их бабушки. Я как мог гостеприимно принял, в общем-то, нежданных визитеров, и вечер прошёл нормально за познавательными разговорами, что не удивительно для людей ни когда не встречавшихся, но много наслышанных друг о друге. Любопытство Ирины было удовлетворено. Жаль только, что в следующий раз, когда она посетила город на Неве с уже подросшим сыном, наша следующая встреча не состоялась. У ребят был плотный экскурсионный график по прекрасному городу, и мы даже не поговорили по телефону. Со слов жены Андрея Наташи их гости «отдыхали» после насыщенного дня. Настаивать ни на чём я не стал, так как в тот период, насколько помнится, был тоже занят. Последние сведения, которые я получил ещё гораздо позже от Павлушева о семь старшего брата, вселяли «умеренный оптимизм». Сын Иры пошёл служить по стопам деда в Армию. Срочную службу он отбывал в Пскове, где и остался на контрактной основе радистом десантником. Последнее, что о нём я знаю, молодой воин собирался перевестись в нарождающуюся Национальную Гвардию, что может дать читателю информацию о времени происшедших событий. …
  … Череда застолий с довольно существенными поводами продолжилась 8 марта. Моя вторая половина самые «избранные», где может быть, немного выпадали Павлушевы, отмечала своё пятидесятилетие. Действительны Юбилей, а согласно Библии именно так называется данный срок, не носил должного размаха, но приглашены были, но и их пребывание не портило, по крайней мере, исторической канвы, всего происходящего. Так как 8 марта праздник всенародный, поэтому этим, отчасти тоже объясняется не большое количество гостей. Вообще Дни Рождения Тони лично для меня связаны с некоторыми трудностями. Я так до конца и не смог решить один щекотливый вопрос. Как поступать с приглашёнными женщинами? Дарить им подарки или оставить международный праздник без внимания? Я испробовал оба варианта, но так и не пришёл к единому мнению. В одном случае получалось немного накладно, а избытком средств я не страдал, а во втором представительницы  прекрасной половины человечества могли обидеться. Как дело обстояло в этот раз, я не помню, но дамы выглядели, если и не очень весёлыми, но нормально, и обошлось всё «без слёз», по какому либо поводу. Разнузданного веселья не наблюдалось и в целом. Публика подобралась приличная и перебора в принятие спиртных напитков не присутствовало. Да такого трудно и ожидать от лучшей подруги по месту прежнего проживания Веры Палеховой с мужем Сашей. Не выказала пристрастия к увеселительным напиткам и Света близкая коллега по работе в школе, да к тому же она пришла с сыном. Мальчик  был «сильно не равнодушен» к нашей дочери, жаль разность в возрасте имелась очень большая. Другая подруга была представительницей Тониной работы загородом. Её я видел в первый раз, и всю компанию она развлекала исполнением песен под гитару, которой владела гораздо лучше меня, тоже внёсшего свою лепту в общий хор. Про Павлушевых я уже сказал. Они, как и хозяева, были утомлены чередой праздников и своими гостями, поэтому чувствовали себя, немного скованно в совершенно незнакомой компании, но её не портили. Учеников юбилярши представляла Аня Кузнецова, Машина подруга по совместительству, которую в простонародье звали «Кузей». Так что представители всех сторон деятельности Тони присутствовали, хотя может быть и в не таком объёме, какой бы соответствовал дате, но виновница торжества пребывала в хорошем настроении, а это главное. Да и хлопот было бы больше при большем «скоплении народа». …
  … Завершил «марафон» праздников Юбилей папы. Ему исполнилось в том году 75 лет фактически, хотя по паспорту он был на два года моложе. Я с Тоней стали первыми гостями, прибыв раньше всех, когда ещё светило солнце. Ждать остальных гостей мы не стали, так как в доме моих родителей невозможно было быть голодным. Стол всегда «ломился от яств», и это было не просто «фигура речи». Папе очень хотелось угостить по возможности большее число гостей, и поэтому, после первого подхода к столу, он стал звонить Пафомовым, которые первоначально видимо, не собирались приехать к дядюшке. У Гали старшей, похоже, имелись свои какие-то причины, и она на «призыв» дяди отвечала довольно уклончиво, не желая напрямую обидеть старого человека. Мы с папой в ожидании основной массы гостей, пошли погулять на улицу в надежде встретить Галю с Сашей, но так их и не дождались, хотя от их дома не так уж и трудно было доехать на трамвае. Зато мы вволю подышали морозным воздухом и побеседовали без «помех». Папа в последнее время, что называется, «заметно сдал». Он второй раз переболел туберкулёзом и перенес инсульт, и это к его постоянным «болячкам», связанным с проблемами желудка и сердца. В этот раз легкие вылечили достаточно быстро, благодаря успехам науки, а лекарства и вовсе принесли положительный побочный эффект. Папа стал стопроцентно видеть, и мог читать без очков, хотя слух заметно ухудшился. У специалистов, возможно, имеется этому объяснение. Кровоизлияние в мозг так же не вызвало серьёзных последствий. Правда, в начале больной не мог говорить, и даже была куплена специальная доска для написания слов при общении, но потом функции языка почти полностью восстановились. Ко всему этому физическому «букету» прибавились психологические настроения, связанные с возрастом. Папа стал чересчур «мнительным». Так летом в лес перестал ходить в женской и детской компаниях, боясь нападения неведомого насильника, от которого он не сможет уже защитить. Или на улицу зимой он ходил в старой шапке, опасаясь, что его новую ондатровую, подаренную мамой, могут отобрать хулиганы. Да, «старость не радость». Но «старый солдат» старался, как мог, не поддаваться «напастям». Так и не дождавшись единственной «доступной» своей родственницы, а мамина родня приглашена не была, хотя все поздравили с Юбилеем по телефону, мы с папой возвратились в квартиру. А туда стали подтягиваться дети и внуки, которые, о редкость, собрались в полном составе на такое знаменательное торжество. Зазвучали новые тосты, и праздник вышел достаточно весёлым, пусть и немного «камерным». …   
  … 2003 год проходил под знаком трёхсотлетия  Санкт-Петербурга. В ознаменование такой даты в город приехало много гостей. «Сия чаша» не минула и моего скромного жилища. Ко мне с визитом пожаловала внучка крёстного из Ростова на Дону. Со своей «южной» роднёй в «лихие девяностые» я общался только посредством сына моего двоюродного брата, а по совместительству и крёстного, Леонида. Он иногда во время дальних рейсов наведывался в город на Неве. А тут позвонила его старшая сестра Нина, и после общих слов поинтересовалась, не смогу ли я принять её дочь Викторию погостить пару недель. Хоть мы виделись не часто, последний раз лет пятнадцать назад, я с радостью дал положительный ответ. Тем более что в квартире «пустовала» «женская» комната. Жена с дочкой находились на лето в санатории «Чёрная речка», отбывая «трудовую повинность. За долгий промежуток времени первоклассница, какой я знал девочку во время моего посещения города на берегу Дона, выросла, окончила педагогическое училище и вышла замуж. С молодым благоверным я её и встречал в аэропорту Пулково. Имея об облике гостей весьма приблизительное представление, сразу выделил симпатичную пару среди прибывших на самолёте пассажиров, и личное знакомство состоялось. По дороге на Васильевский остров я сразу взял роль гида прекрасного города, и в частности рассказал о стелах на пути Екатерины II при её посещении «Потёмкинских деревень», некоторые из которых ещё сохранились на Московском проспекте и Пулковском шоссе до наших дней. Гости тоже не «остались в долгу». На «праздничный стол» было выставлено множество даров с нив юга, хотя стоял только май месяц. Молодых людей я сразу же предупредил о  сыне Алексее, который на тот период «панковал», имея экстравагантный вид, и обитал в маленькой комнате, спя на одном матрасе. Впрочем, сверстники сразу нашли «общий язык», да и встречались не часто. Ближайшие субботу и воскресенье я поводил экскурсантов по центру города, с посещением основных музеев. На тот период они почти все стали платные, поэтому я входил внутрь не всех, ввиду «ограниченности в собственных средствах» не желая «обременять» приезжих и ссылаясь на свою прежнюю «осведомленность» экспонатами залов, что было чистой правдой. В будние дни «путешественник», получившие первое представление о городе, стали знакомится с ним самостоятельною. Так они автономно прокатились по каналам на прогулочном судне. Посетили фонтаны Петродворца на «Метеоре», сами отыскав причал судов, потому что мои сведения, сообщенные им о местонахождение пристани на Васильевском острове, ужасно устарели. Хотя я перед каждой «вылазкой» как мог, инструктировал своих гостей. Гулять по городу, на тот «исторический» период, у меня не было времени, да и возможностей. Во время автобусной экскурсии Вика с Алешей, а супруг внучки крёстного оказался тёзкой сына, а носил он гордую фамилию Орлов, не безызвестную в истории, ознакомились с другими царскими дворцами пригородов, не оставив особым вниманием «Янтарную комнату», на то время уже восстановленную. У ребят было ещё желание посетить театр имени Моссовета, гастролирующий в Петербурге, но узнав цену на билет, они были вынуждены отказаться от своей затеи. У меня на память от гостей осталось несколько «кинокадров». Свою скромную камеру я очень «афишировать» не стал. Приезжие имели свой «инструмент», более компактный и цифровой. Техника, за, казалось бы, такой короткий промежуток времени, шагнула далеко вперёд. В свою очередь на память родственникам я преподнес книгу с иллюстрациями по архитектуре города и карту центра, нарисованную в трёхмерной проекции, за которой специально съездил в магазин на Невском  проспекте, где ранее приобрёл аналогичный экземпляр для себя. Провожал я Ростовчан на железнодорожном вокзале. Денег на самолет уже не было. Было сказано много теплых прощальных слов с обеих сторон. Такими весёлыми и жизнерадостными людьми эта молодая, импонирующая мне, пара и запомнилась. По приезде молодожёнов звонила их мама со словами благодарности и приглашением с ответным визитом. Ребята на следующий год собирались посетить заграницу и посмотреть, кажется, Париж. Не знаю, удалось им это осуществить, но через несколько лет Вика погибла в авто аварии, оставив бабушку, по-моему, без внуков. Деталей я не знаю, но убитая горем мать, рассорилась на этой почве со своими братьями и сестрой. Ещё через некоторое время умер и Лёня. На этом мои связи с этой ветвью родни оборвалась окончательно, а скупые сведения я узнал от своей сестры Галки, которая по телефону ещё общалась с кем-то из тех краёв. …
 … Лето  прошло без «фотографирований» и о нем можно сказать только исходя из общего настроения присутствующего во мне. Посещать Карельский перешеек, за исключением поездок за грибами, я перестал, и подключился на южное направление. Летом родители чуть ли не с апреля месяца жили на даче. Сестра и племянница в свои загородные владения наведывались редко. Они отпуск старались проводить на юге, и папу с мамой посещали эпизодически. Я старался восполнить этот «пробел». Приезжал на 100 километр не с пустыми руками, но главным подарком была радость увидеть сына и поговорить с ним. Так, по крайней мере, я считал. Общее самочувствие родителей «желало лучшего», но они держались, как я понимал, из последних сил. Короче, жили на одних лекарствах. Папу летом выручали ещё отвары из различных трав, которые восстанавливали на время работу желудка. Но всё равно, когда начинался грибной сезон, он старался посещать лес, да и о рыбалке не забывал. Мама вечно ковырялась в грядках, и тем самым поддерживала «физическую форму». Но провожать меня до электрички уже могла не всегда. …
  … Сейчас понимаешь, насколько хорошо, что у меня имелась записывающая техника. Без неё я, вполне возможно, и не вспомнил о рано закончившемся грибном сезоне той осени. Хотя роскошный последний белый гриб, возможно, правда это был просто редкий моховик, найденный мной прямо на дороги по пути на свои болота, и запечатлелся бы, но точная дата без сомнения улетучилась бы. И рядовое посещение нашего дома Палеховыми с Зиной Жуковой, к приезду которой в город на Неве приуроченное, совсем не оставило у меня следов, а это так и есть, но с «документами» не поспоришь. Как и Машина вылазка в Ботанический сад. Она проходила без меня. Маша снимала сама, но я вместе с ней как бы погулял по аллеям, вспоминая свои «странствования» по этим местам вместе с Тоней, имевшие место совсем кажется недавно. А прошли уже более пяти лет с последней прогулки. …
  … Середина этой осени как всегда пришлась на Покров и День Рождение моей мамы, что не могло быть обойдённым «зорким глазом оператора». Дата была не круглая. Этим, наверное, и объяснялось не большое количество народу собравшегося поздравить именинницу. Зато, что называется семья, была в почти полном составе. На записях не видно младшего Лёшу. Возможно, он просто не попал в объектив, так как снимал я мало, ввиду явного нежелания публики «фотографироваться». Но главным «бенефициаром» торжества являлся бес сомнения сам мамин подарок. Дети и внуки вскладчину купили ей телевизор. Он предназначался дорогому человеку на дачу. Мама после насыщенного трудового дня пристрастилась к просмотру сериалов, но для этого приходилось ходить к соседкам. Это было неудобно во многих отношениях, поэтому мы все её и выручили. Теперь она могла смотреть собственный телевизор, хотя его приобретение и доставка не обошлась без определённых сложностей. Во-первых, моя семья прибыла на празднование раздельно. Я, насколько помнится, явился прямо после работы первым. Тоню с Машей и Лёшей пришлось ждать довольно долго, так что все остальные «чуть не умерли с голоду». Это, конечно, шутка. Бабушкин стол всегда «ломился», да и по рюмке мы выпили. Тоня же, взявшая на себя все организационные хлопоты, ехала с «даром» и детьми окольными путями, из-за габаритов груза, посему и сильно припоздала, и это, во-вторых. После этих небольших «передряг», всё вошло в «нормальное русло», и вечер мы провели душевно и сердечно. …
  … Как говорится в народе: «После первой и второй (рюмкой), промежуток не большой». За маминым Днём рождения, последовал аналогичный праздник  Саши (Александра Владиславовича) Пафомова. Муж моей двоюродной сестры собрал в этот раз народу гораздо больше, чем мама, хотя и его дата не отличалась «округлостью».  С одной стороны, все участники были мне знакомы, но с другой стороны их сочетание представляло определённый интерес. Семью именинника, кроме, разумеется, супруги, являл внук Саша со своей мамой Катей, первой женой сына, и её вторым мужем Яшей. Следующим по родству шел младший брат Юра с женой Таней, пришедшие не сразу. Потом шли друзья Шуры, так его называл, по-моему, только я и не обязательно «в подпитии», с супругами. В этом ряду наличествовали; Лёша Задорин с супругой Тамарой, Толик Потапов с Мариной, Миша Петров со второй женой, не помню, как её звали. Витя Итальянцев был как всегда «бобылем». Он заметно утратил свою былую энергичность и сидел тихо и скромно. Возраст, наверное, брал своё. Попозже пришла подруга детства Надя Шапиро с мужем Володей, носившим звучную фамилию, как дирижер оркестра филармонии, пусть и не столь известный. Родственников жены виновника торжества представляла Надя Прилуцкая с внучкой двоюродного племянника Серёжи и свёкром дядей Ваней. Его я не видел со дня похорон Сергея, и он заметно постарел, хотя в нём и угадывался красивый человек, знакомый мне с раннего детства. Больше живым дядю Ваню я не видел, так что несколько скупых фраз прозвучавших в нашем разговоре, можно было считать прощальными. С Надей Прилуцкой мы тоже немного поговорили во время перекура на лестнице. Она, почему-то, всё удивлялась моей ею «неопознанности», что мне показалось странным. По моему мнению, я человек простой и открытый, а что у нас не сложились более близкие отношения, так это «воля судьбы». Впрочем, времени для выяснения наших взаимоотношений более подробно не было. На эту особенность я обратил внимание давно. На подобных мероприятиях, как на футболе. Игрок проводить на поле два часа, а мячом владеет считанные минуты, во всю бегая по газону. Впрочем, в этот раз «бегать» мне было гораздо свободней без Тони, которая видимо была занята в этот вечер чем-то другим. За мной «приглядывала» родная сестра Галка, хотя «ходить налево» я и не порывался, имея уже солидный возраст и жизненный опыт. Время буйств кончилось даже в мыслях. В общем, компания подобралась не «разношёрстная», где все были давно знакомы между собой. Поэтому в непринуждённой обстановке собравшиеся гости неловкости и скованности не ощущали. Танцев в этот вечер, по моему не было, зато мы смотрели фильм, подаренный Саше коллегами по работе. Он на тот момент трудился в небольшой фирме, производящей кондитерские изделия, и с его опытом и энергией, пришёлся «ко двору» для распространения продукции. Ещё я с Толей Потаповым в этот раз так и не сыграли традиционно в шахматы. Оказии не случилось. Ну, вот, пожалуй, и всё о чём можно было бы рассказать о данном Дне Рождения. …
                2004 год
  … Между празднованиями Нового Года и Днями рождения детей вклинилось Машино посещение Москвы на свои каникулы. Туда её пригласила Лена Малахова. К этому времени молодая пара успела послужить в Печорах, причем оба супруга, охраняя границу Родины. Мои дети Маша и Леша успели побывать там у них в гостях, попутно познакомившись с семьёй двоюродной сестры мамы Люды Оямаа, проживающей в Ротово. Потом Антон перевёлся в сам Псков. На обоих местах службы он себя зарекомендовал с положительной стороны, не знаю уж, сколько шпионов пойма, но задержания имели место, и поступил учиться в соответствующую Академию Москвы.  В общежитие этого учебного заведения, базирующегося на Московской железнодорожной станции Удельная, прошу не путать с Ленинградской «однофамилицей», и «приютилась» юная путешественница. Хозяева приняли сверстницу весьма радушно, потчуя различными «разносолами». Днём же Маша, пока Антон «грыз гранит науки», а Лена готовила пиршества, знакомилась со Столицей. Она побывала на Красной Площади и побродила по центру города, «увековечивая» в миллионный раз Арбат и прочие достопримечательности, которых в Москве, если серьёзно разобраться, «раз, два и обчёлся». Так что, побывав на ВДНХ, Маня оставила без внимания, в прямом и переносном смысле, одну Третьяковскую галерею. На вечерних застольях перспективную, в смысле надвигающегося высшего образования, и недурную наружностью потенциальную невесту, пытались познакомить с холостыми обитателями общежития, но безуспешно. Привередливая сторона ни какого интереса не проявила. Возможно, главный товар приберегали для другого случая. Родная сестра всё же ближе двоюродной сестры жены, хотя и усиленной дополнительным троюродным родством с моей стороны. Забегая вперёд, и чтобы не возвращаться к этой теме, скажу, что несколько позднее, уже работая в Москве, Антон хотел породниться с одним достаточно известным чекистом, познакомив свою сестру с его сыном, сослуживцем которого он являлся. Но дорогу перешла Оля Малахова. Положа руку на сердце, она бала гораздо симпатичней своей невольной соперницы, и оказавшись представленной жениху, легко увела его у родственницы, приходясь племянницей тестю. Братья Малаховы по этому поводу сильно рассорились, чуть ли не до смерти. «Но это другая история»: как говорит Александр Каневский в своей передаче, а моя Маша, избежав всех этих злоключений, возвратилась домой продолжать свои накопления знаний. …
  … Отметив свой день рождения, не скажу точно как, мой младший ребёнок отправился с мамой на экскурсию в Швецию. Возможно, это был Тонин подарок на «именины». Опыт у путешественниц пересекать границу нашей Родины имелся. С ними в плавание, так как до Стокгольма предстояло добраться на пароме, отправилась и мая видеокамера, что позволило и мне «приобщиться» к западной жизни, так как сам я рубежей ни когда не пересекал. Впрочем, меня вся иностранная «экзотика» мало чем поразила. Маша снимала свою каюту, занимаемую на двоих с мамой, прогулку по столице Швеции, посещение залов с аттракционами и прочею ерунду. Оператор был малоопытный. Цельной картины не получилось, но мне было достаточно и того, чтобы утвердиться в своём мнении, что, ни чего таково уж особенно интересного «за бугром» нет, и я, ни чего не потерял, оставаясь «верен» Родине. Но и мои домочадцы, изучив «досконально» почти всю Скандинавию, на том и остановились. Заграничные паспорта им больше не потребовались. В город герой они возвратились на автобусе через Финскую границу. …
  … В моей жизни настал период всевозможных Юбилеев, не обошел он стороной и лично меня. Но в преддверии этой даты, надо было соответствующе подготовиться, и тут на помощь пришла жена. Тоня решила закончить вялотекущий ремонт всей квартиры, которую мы по-настоящему не ремонтировали с момента заселения, а с той поры прошло около пятнадцати лет. Она взяла на себя все организационные хлопоты, а я лишь помогал двигать мебель, обеспечивая «фронт работ». Но и этим, не говоря обо всём остальном, не было, ни сил, ни желания заниматься. Подробностей сейчас не упомню, даже точно не скажу, какими силами производились изменения, но квартира получила довольно благоустроенный вид. Были побелены потолки, заменены обои везде кроме маленькой комнаты. Тоня взяла кредит и приобрела не только радиоаппаратуру с микроволновой печью, но и поменяла кухонный гарнитур, холодильник, стиральную машину. Так же старенькая стенка Вега поменяла цвет и из темной стала, чуть ли не белой. Эта метаморфоза прошла, бес моего ведома. Зато с самым непосредственным участием Тониной подруги Тамары Бессоновой со вкусом, как профессионального художника мне было трудно спорить, да и не имел возможности. Возмущаться таким своеволием смысла не имелось, так что я «проглотил пилюлю». Не перекрашивать же мебель заново. Ну а Тоня была просто счастлива. Ей нравилось всё светлое, и даже свет всегда включала на полную мощность, прибегая к помощи предельно мощных ламп. Возможно, на это повлияло детство, проведённое в деревне при свете свечей и керосиновых источников. Я тоже маленьким жил не во дворце, а при постоянной экономии электричества, но меня яркий свет немного раздражал, но комплексом это обстоятельство не стало. Впрочем, как бы то ни было, но в целом эпопея, связанная с ремонтом, завершилась к моему празднику, хотя обои во время прибытия гостей были ещё «сырые». …
  … Непредвиденно мой на тот момент самый солидный праздник растянулся на два дня. Сестра Галя уезжала отдыхать в отпуск, и пришлось начать праздновать на день раньше это не рядовое событие. К ней присоединилась двоюродная сестра Галя с мужем, хотевшая лишний раз повидать двоюродную сестру, к которой испытывала самые теплые чувства, тогда как остальные мои гости, её интересовали в меньшей мере. Так что мероприятие разбилось на два фрагмента, и по сему «количество не переросло в качество», как учил классик Марксизма-Ленинизма. Сейчас смотришь на экран, и понимаешь, что веселья было меньше, чем хотелось бы, но назад, ни чего не воротишь. А так на столе всё имелось, особенно спиртное, за которое отвечал лично я. В первый день гости даже пели, благодаря стараниям в основном хозяйки и Саши Пафомова. Им подтягивали и мы, все остальные. Во второй день до песен не дошло. Тоня лишилась своего «напарника», а замены ему не нашлось. Хотя Владимир Николаевич мог ей в этом, наверное, помочь, но папу с мамой привёз на торжество сын Андрей на своей машине. Пить, как шофёру ему было нельзя, и он всех своих родственников, а приехал он с женой Светой, «торопил» домой. Моя мама, прибывшая с дачи поздравить сына с таким далеко не рядовым событием, тоже хотела поскорей отправиться назад, к папе, не смогшему по состоянию здоровья самому чествовать сына. Андрей и Наташа Павлушевы, хотя у меня в гостях были не в первый раз, но собравшихся знали плохо, и помочь весельем не могли. Дети собрались, правда, в полном составе, в отличие от предыдущего дня, когда Леша, возможно, работал, взрослых тем более выручить не могли. В целом же все повидались и наговорились, что к этому сроку случалось уже гораздо реже, чем в молодости. Это и можно занести в актив мероприятия. Я и сам как Юбиляр особой радости не чувствовал, но заведённой традиции не нарушил и «галочку» поставил. …   
  … В этот раз и День рождения Александра Владиславовича Пафомова стал Юбилейным. У нас разница 10 лет. Ему исполнилось 60, что давало возможность назначения пособия за отработанные годы. Средняя зарплата у Саши за это время получалась не большая, но на проведение праздника она не повлияла. Как всегда было достаточное количество  напитков, и закуска не подкачала. Правда время не стоит на месте, и состав гостей, например с прошлого года претерпел некоторые изменения, хотя и не большие. Место внука с мамой и отчимом, занял сын со второй женой. Помогать моей двоюродной сестре в обустройстве праздничного стола взялась соседка с первого этажа, поэтому и она оказалась за ним вместе с мужем и сыном. Отсутствовали Прилуцкие, зато пришла моя половина, которая вместе с моей родной сестрой без сомнения стали украшением и движущей силой всего события. Шутка, которая не отменяет самого факта. Гости, как и всегда, были в меру весёлые, и обошлось без драки. Но на одно обстоятельство я все-таки обратил внимание. Приветственное слово хозяйки было не только радушным, но и самым продолжительным. В нём она перелистала всю свою в целом неплохую жизнь с юбиляром, и это меня тронуло. Как постскриптум могу сообщить, что отдыхать после таких великолепных проводов на пенсию Шура не стал, и, подражая главным героям фильма «Старики разбойники», продолжил трудовой путь. …
                2005 год
  … Первый полу Юбилейный год века и тысячелетия встречали в «узком семейном» кругу. Даже очень узком. Лёша, поседев немного за столом, ушёл к приятелям, так как на непосредственной смене лет в кадр он не попал. Семья начала давать «трещины». Дети становились понемногу самостоятельными, да только так и не стали. Мы с женой и Машей «не заметили потери бойца», и  сама церемония встречи Нового года прошла обычно. Девочки даже облачились в маскарадные костюмы, и были «дамами треф». Наступал гол 60-летия победы в Великой Отечественной войне. Что он сулил ни кто и не мог предположить. …
  … В свои зимние каникулы третьего курса Маша отправилась в Псков к тёте Наташе. Судя по видеоматериалам девочке там было достаточно скучно. Так как все съёмки производились преимущественно вечером в отведённой ей комнате. Хозяйка, как могла, старалась развлечь гостью, но она работала. На помощь пришла сестра зятя. Две Маши, знакомые со свадьбы своих ближайших родственников, сходили один раз на каток. Потом Маша Максоцкая отбыла на отдых собственных каникул, а она училась в Псковском «Педе», и Мане пришлось проводить время и по городу гулять одной. К тому же мой двоюродный брат с женой оказались людьми совершенно «дикими», и категорически не хотели попадать в поле зрения объектива. Поэтому все съёмки производились в полу подпольных условиях. Ну да «бог им судья», а мой ребёнок справился со всеми «препонами судьбы», и мы немного можем ознакомиться с жизнью провинциального города начала века. …
  … На этом этап использования видеокамеры в основном заканчивается. Начиналась в моей жизни использование цифровых фотоаппаратов. А вообще, связанных с фиксирующей техникой, могущей запечатлеть фрагменты моего бытия, этапов можно выделить несколько. В раннем детстве у нас в доме, ни какой «аппаратуры» не имелось и мы пользовались услугами фотоателье и знакомых. Уже на Ключевой улице я стал снимать сам фотоаппаратом «Смена», подаренным мне односельчанином родителей дядей Пашей Горбуновым. Разница вроде бы не существенная, но на качество снимков сильно повлиявшая. Потом увлёкшись фотографией, мой папа приобрел фотоаппарат «Зоркий», что повлекло не только улучшение качества, но и разнообразие «материала», так как снимали уже два фотографа. Модернизируя своего «железного помощника», папа купил новый более мощный объектив и собственноручно модифицировал футляр. Старый кожух не отвечал размерам новой оптики. Потом на смену черно-белым пленкам пришли цветные. Первые попытки расцветить фотографии начал папа. Снимки получались не очень хорошего качества, да и с их печатаньем было много мороки. Выручили слайды. С ними я познакомился на свадьбе сестры. Юра Серов, наш давнишний знакомый, «зафиксировал» это торжественное событие на них. После проявления, если не изменяет память, получались позитивы, которые можно было просматривать на имеющемся проекторе, который я себе впоследствии приобрёл, или вообще простого устройства, представляющего маленькую камеру, куда в рамке вставлялся слайд. Свою первую такую чешскую пленку, я заснял перед самым отбытием на военную службу, папиным фотоаппаратом. Служа в Армии, я смог приобрести собственный зеркальный фотоаппарат «ФЭД», а слайды так мне понравились, что я продолжил эксперимент, и получил с десятка два упаковок данной продукции. В начале нового века на смену былой фотографии пришла цифровая её сестра. Стало не нужно возиться с проявлением и печатаньем плёнок. Их даже не надо было сдавать в ателье, разве что исключительно для получения бумажных копий, а так они легко переносились на компьютер и другие устройства, где не только просматривались на экране, но с ними можно было производить всевозможные «манипуляции», как то, редактированье и создание фильмов. Хотя всё это «великолепие» появилось не вдруг, но оно распространялось «семимильными шагами». Так если, работая в фирме по производству наружной рекламы в начале нулевых годов, мы пользовались старыми фотоаппаратами из-за дороговизны стоимости цифровых аналогов, то к 2005 году я смог купить свою первую цифровую «мыльницу», и создать на компьютере свой маленький архив фотокадров, сгруппированный по датам. Эти данные, в свою очередь, переносились с одного ПК, появляющегося у меня, на другой, по мере морального старения. С этого периода начну «воскрешать» воспоминания, опираясь на данные «документы», а пора видеокамеры осталась в прошлом. Она сама устарела, да и качество меня не очень удовлетворяло. «Мавр сделал своё дело, мавр может умереть». …
  … Если судить по фотографиям, хранящимся в новом электронном архиве, новый 2005 год начинался довольно спокойно и до конца весны ни каких особых событий не происходило. В начале мая вся страна отметила 60-летие победы в Великой Отечественной войне. Я на парады, салюты и демонстрации давно ходить перестал, а в праздничный солнечный денёк отправился в дорогие сердцу Пороховые, погрустить о детстве. Погуляв по Сосновке, а возможно и посетив Пороховское кладбище, где у меня имелись могилы знакомых, которых лично видели те далёкие события, вышел на улицу Коммуны, которую стало не узнать. На месте одноэтажных деревянных домиков выросли многоэтажные жилые здания. Четная сторона магистрали пустовала. Там меня торжества всё же и «настигли». На пустыре проводилась реконструкция давних событий с участием персонажей переодетых в советскую и немецкую форму при полном вооружении. Это движение только входило в моду, и для меня было в новинку. Судя по высказыванию одного зрителя, его дом стоял на месте всего действа. Тогда он и не мог представить, что фашистские солдаты будут там «маршировать». А с этим товарищем мы могли вполне, и видеться в далёком прошлом, хотя на этой стороне улицы я ни кого не знал. Немного «поглазев» на происходящее, я полный новых впечатлений отправился к праздничному столу домой. …   
  … На том приключения мая месяца не закончились. Двоюродный брат Виктор Васильевич Малахов отмечал свой Юбилей. Поздравлять его мы с Тоней поехали в Псков на машине родного брата именинника. Отмечал свой День рождения мой тёска без широкого размаха в узком, можно сказать, семейном кругу. Кроме Вовы с Тамарой еще присутствовала двоюродная сестра Наташи Люда с мужем Николаем. С ними была внучка родной сестры Люды Ксюша, рано оставшаяся без мамы. Такое не многолюдье сделало встречу «плодотворной». Было время побольше пообщаться «с глазу на глаз» с каждым участником. Тем более что с Николаем я встречался «лицом к лицу» первый раз. Да и с Людмилой тоже, если не изменяет память. Девочка, которую я видел ранней молодостью при посещении Негреевых в Лаврах не в счёт. Теперь она стала привлекательной, если не сказать красивой, женщиной имеющей двоих сыновей. Волею судеб на тот момент родственные связи с сестрами Светловыми, а это девичья фамилия моей жены, получили новую жизнь. Прерывались они чисто по объективным причинам. Наташа «куролесила» по гарнизонам с мужем военным, а Тоня тоже обосновалась не близко в Питере. Сейчас же Псков снова свёл их вместе, и родственные отношения возобновились. В них понемногу вовлёкся и я. Это можно будет понять из дальнейшего повествования. А пока мы отметили Юбилей, успели побывать на даче хозяев, и даже кажется посетить крепость Изборска, которая понемногу стала местом моего обязательного «паломничества», как и Печёрский монастырь. Распрощавшись с церквями Пскова, наша столичная компания, а Питер считается второй столицей, отправилась в Петербург, сделав «техническую» остановку в Луге, около памятника защитникам города. Потом Малахов самый младший высадил меня с Тоней около Павловского вокзала. От всей этой поездки у меня остались приятные воспоминания, подтверждённые фотографиями. …
  …  Лето начиналось не столь пессимистично, хотя у меня на душе и «скребли кошки». Папа с мамой как всегда отправились на дачу ранней весной, и ни чего не предвещало дальнейшего печального развития событий. Немного поправив своё материальное положение, за счёт работы в иностранной фирме, я смог доплачивать родителям скромную, но для пенсионеров существенную прибавку к пенсии по две тысячи рублей каждому, округлив свою зарплату до тридцати тысяч. Это было не просто сделать, в том смысле, что бы уговорить принять дорогих стариков эти деньги. Но я всеми «правдами и неправдами» смог как можно деликатнее это осуществить. Для празднования Дня России я отправился на 100-тый километр, прихватив ежемесячное «пособие», а навещать папу с мамой старался, по крайней мере, с такой частотой, и немудрёные продукты, чтобы не казаться «нахлебником». Не знаю, как мама расходовала «свалившуюся с неба» сумму, но папа свою часть не тратил, и она оставалась нетронутой, хотя его пенсия после всех пересчётов, оказалась мизерной, что его сильно удручало. Мама имела надбавку, как узница немецкого плена, и чувствовала себя несколько уверенней «в завтрашнем дне». Ко всем несчастьям папы прибавился почти отказ желудка работать. Раньше в летний период он травками «латал» пищеварительный тракт, но теперь пить отвары стало не позволять сердце, и получалось безвыходное положение. Мама тоже держалась на одних лекарствах, но «старая гвардия» не сдавалась. Поднять настроение позволило и радостное известие о скорой свадьбе внучки Лены. Она, как и положено, по старшинству, наконец, собралась обзавестись официальным мужем.  Жених и невеста в тот раз приехали на дачу вместе со мной, хотя и разными электричками, для ознакомления с родственниками, по крайней мере, мной. Ленин избранник во мне не вызвал «отрицательных» чувств, да это был не мой выбор, а в дела современной молодёжи я старался сильно не вмешивать. Время мы дружно провели, занятые различными хозяйственными делами и разговорами, в основном о приближающейся свадьбе, намеченной на сентябрь. Особенно запомнился последний вечер. На следующий день я уезжал. Молодёжь затеяла копчение привезённой ею рыбы в купленной недавно коптильне. Я раньше этим промыслом не занимался, и присутствовал в роли зрителя. Для пробы «экзотического» продукта к нам присоединился папа. Бабушка занималась своими делами, наверное, смотрела сериалы, а Гали и вовсе не было загородом. Такой компанией, представляющей три поколения, мы и пристроились около костерка, стараясь не подавиться косточкой ещё теплой и пахнущей дымом рыбы. Начинал накрапывать дождик, но он не мог испортить общего хорошего настроение. Жалко, что в тот раз я не захватил фотоаппарата, так что остались только майские снимки, последние, когда папа и мама были ещё обои живы. …
  … 24 июня позвонила сестра и сообщила, что папы не стало. Печальные хлопоты взяла на себя племянница Лена. Сестра и особенно мама были не в лучшем состояние, а мероприятие требовало определённых усилий, да и подобный опыт у Лены уже имелся. Она организовывала в основном похороны отца. На мою долю выпала поездка в Вырицу за телом папы. Для этого предварительно надо было добраться до района Большеохтинского кладбища, чтобы на тамошней похоронной базе сесть в арендованный автобус. Об этом месте я был информирован, когда работал в первой своей охранной фирме. Объект у нас на жаргоне именовался как «гробы». А вот теперь пришлось познакомиться с ним поближе. Ленин подробный инструктаж позволил найти довольно не простую по расположению точку и «завладеть» транспортом. Тут начались первые трудности. Шофёр смутно знал нахождение больницы в Вырице, а я и вовсе был не осведомлён, так как туда обо всём договаривать и доставлять необходимые вещи ездила Лена. Кое-как мы с водителем эту проблему решили. В лечебном заведении я отыскал завхоза, или как это там у них называлось, ведающего этим вопросом, и мы пошли в тамошний морг, который оказался «простым сараем», если не по виду, то по назначению. Во всяком случае, холодильных камер в помещении не имелось, и мне пришлось смириться с тем, что папину бородку не сбрили, хотя эта услуга была оплачена. Тело на жаре за 20 градусов по выражению, как понял, исполнительницы процедуры «поплыло». Ей же пришлось помогать, мне с шофёром грузить гроб в автобус, хотя это была не их работа. Денег с собой я захватил достаточно, так что с сестрой хозяйкой за дополнительную нагрузку заплачено было, сколько попросили. С водителем я хотел рассчитаться в конце пути, чего он, видимо, не понял, и что впоследствии сказалось на наших дальнейших взаимоотношениях. От человека, находящегося в некоторой прострации от случившегося «удара судьбы», трудно ожидать «вменяемых» действий. Даже обзвонить о трагической утрате я смог только Галю Пафомову и Вову Малахова старшего. При этих разговорах всякий раз подступал «ком к горлу» и остальных родственников оповещали другие. Пребывая в подобном состояние, до города я добрался без особых происшествий. Подъезжая к самому дому, я решил помочь шофёру, став «руководить» движением, что бы лучше добраться до места назначения. Среднеохтинский проспект на тот момент был перерыт. Моя попытка оказалась не очень удачной, и конторская улица была «проскочена», что вызвало раздражение моего «извозчика». Он тоже находился не в лучшем состоянии, так как дома у него болел ребёнок, и он хотел побыстрее закончить свой рейс. Слегка повздорив, мы, наконец, остановились в нужном дворе, хотя и не совсем рядом с подъездом. Все приглашенные были почти в сборе. Я даже успел пожаловаться Вове старшему на шофёра, на что он по простоте душевной предложил набить «обидчику» лицо. Делать этого мы, конечно, не стали, но живое участие брата я оценил, да и в дальнейшем он существенно меня выручил. Пафомовы задерживались и я с Володей, который приехал на собственной машине, остались дожидаться их, отправив автобус с остальной роднёй и знакомыми на кладбище. Через небольшой промежуток времени опоздавшие прибыли, и мы отправились догонять основной «кортеж». Тут тоже не обошлось без накладок. Последний раз на Ковалёвское кладбище автобусом я добирался во время похорон Вити Веснина. За этот промежуток времени всё несколько изменилось, и наши Жигули, хотя и доехали до станции Ковалево, но железнодорожный переезд уже не функционировал и до церкви, где проходило отпевание папы, пришлось добираться пешком. Это позволило застать только самый конец церемонии, задерживаемой мамой, как можно большее время. Я этим фактом не сильно опечалился, так как попрощаться в мыслях с самым дорогим мне человеком смог в течение не близкого пути из Вырицы. Потом был путь до участка, где нашёл своё успокоение папа. Присутствовало достаточно много народу. Тут были мамины двоюродные сёстры тёти Надя и Шура, племянники из Фёдоровского Вовы большой и маленький со своей новой роднёй, племянницы Аня и Люда. В общем, родственники собрались почти полным составом, хотя всех конечно не упомнишь, да и мое состояние не располагало к концентрации памяти. Запомнилось только отсутствие Алексея Стефановича Малахова, да и то по тому, что не хватило одного мужчины для несения гроба к могиле. Люда Малахова со свойственной ей решительностью заменила сильный пол. А так все прощальные слова были сказаны, и папа нашел свой последний приют. Хотя свободное место в автобусе бы нашлось, я не стал оставлять брата и на Охту вернулся опять на его машине. Поминки прошли в соответствующей случаю атмосфере, и ни чего примечательного более не произошло. …
  … Состояние мамы после смерти папы вызывало серьёзные опасения. На кладбище я не только поддерживал её в прямом смысле слова, но и держал над ней, оказавшийся у кого-то зонтик от дождя, оберегая от июньских лучей солнца, так плохо она себя чувствовала. Особенно не сговариваясь, все основные члены семьи, решили взять попеременно свой отпуск, и провести его рядом с мамой на даче. Сначала с мамой была Галя. Потом её сменила Тоня. Дочь и невестка старались помогать мамуле по хозяйству, а главное не оставляли её наедине с невесёлыми мыслями. Тоня даже со свекровью занималась гимнастикой по методу Колера. Было умилительно приезжая в выходные дни видеть пожилого человека выполняющего своеобразные физические упражнения. Но жена считала, что это полезно общему состоянию здоровья, и с ней не мог спорить, по своей не компетенции в этом вопросе. Мой черёд выполнять сыновний долг пришелся на конец августа начало сентября. В хозяйственных делах от меня проку было мало, хотя мужскую работу я старался выполнять, да и маме не давал скучать приготовлением мне еды. Однажды возвращаясь с речки, я наткнулся на целый «куст» опят. Нужной тары у меня с собой не имелось, и свой улов я погрузил снятый свитер. Так мне хотелось порадовать маму дарами осеннего леса. Сама она туда уже давно не ходила, хотя была «верной соратницей» папы в подобных походах. Дачный сезон кончался, да и на конец сентября была намечена свадьба внучки. Пришлось всем возвращаться в город. …
  … Знаменательное событие в жизни моего «клана» приближалось. Его все хотели встретить достойно, и потому тщательно готовились. Про хлопоты сестры и племянницы я, в общем-то, знал не достаточно, поэтому о них особо распространяться не буду, хотя они были, разумеется, приоритетными. А вот о приготовлениях непосредственно моей семьи, расскажу немного подробнее. Как ни как первая дедушкина и бабушкина младшая «поросль» обзаводилась своим спутником жизни. В магазинчике на Наличной улице я приобрел достаточно достойным костюмом. Тоня, сопровождавшая меня, спонтанно приобрела такой же экземпляр для Алёши, только гораздо большего размера и роста, конечно предварительно примерив на сыночке. Отпрыску мама купила ещё и соответствующую новую рубашку, а возможно и мне. Точно не скажу, но у нас с сыном появились и пара «свежих» галстуков. Так что мужская половина семейства экипировалась полностью. Со стороны мы с мальчиком выглядели, как «два брата близнеца одинаковых с лица», но разные габариты несколько сглаживали эту не вызывавшую во мне особого энтузиазма особенность. Впрочем, сильно расстраиваться по этому поводу не стал. Забот и без этого хватало, да и на «предстоящую радость» оказывало мало влияния. «Девочки» тоже не остались без обновок, но они по понятным причинам лично мне запомнились меньше. Не «ударил в грязь» и мой подарок. Мудрствовать особенно я не стал, и преподнёс на свадьбе племяннице конвертик с двадцатью тысячами рублей, исходя из расчёта, по пять тысяч, от каждого члена моей семьи. Деньги были не заоблачные, но на них молодые могли, например, купить неплохой холодильник по тогдашним ценам. Этот атрибут бытовой техники Лене был не нужен, но, по словам сестры, она растрогалась до слёз, разбирая «дары» вскрыв мой конверт. О такой мелочи, как букет цветов не стоит говорить, да и выбирала его Тоня. …
  … Сама свадьба племянницы состоялась в конце сентября. Погода стояла хорошая, что позволило молодым выполнить обязательные процедуры, связанные с мероприятием по полной программе. А тут были и посещения памятных мест города с обязательным выпусканием голубей на стрелке Васильевского остров и многое другое, о чём сказать в точности не берусь, так как свадебный лимузин не сопровождал, а дожидался молодых у стен Дворца Бракосочетания на Английской набережной, бывшей Красного Флота. Туда я прибыл с работы заранее, и успел побродить по берегу Невы с подругой сестры Галей Гринёвой. Она на сам банкет не собиралась, а заехала поздравить дочь тезки с радостным событием. Потом Гали это переиграли, и одной приглашенной со стороны невесты стало больше. Вообще гости тещи были представлены в предельно сжатом количестве. Кроме самой семьи, куда входили бабушка и брат невесты, присутствовали только моё семейство, правда, в полном составе, да подруга Лены Настя с мужем. Остальных родственников сестра с племянницей не позвали, но на Галю они не обиделись, так как верно понимали не простое материальное положение Гоголей, а расходы на торжество видимо делили пропорционально присутствующим на свадьбе. Впрочем, я немного отвлёкся на «хозяйственные» вопросы, к которым не имел прямого касательства. А так Лена с Алексеем выслушали все причитающиеся напутствия и поздравления, расписавшись в соответствующих документах и «вдоволь» нацеловавшись, отправились к месту банкета, уже, правда, на не таком шикарном лимузине, на котором ездили по городу. …
  … Свою новую родню я до того момента не знал, и потому стал понемногу знакомиться, по ходу дела. Папа жениха произвёл на меня приятное впечатление, хотя являлся самым не привлекательным чисто внешне из своего достаточно приятного по виду семейства. Он быстро пристроил всех «безлошадных» гостей невесты на личные машины и служебный транспорт, выделенный ему с места работы. Поэтому у нас не возникло не каких трудностей добраться до Петровского Форта расположенного не далеко от Финляндского вокзала, где должно было произойти основное веселье. В этом офисном здание был выделен на первом этаже уютный отдельный зал под свадьбу. Я это здание ни когда раньше не посещал, и потому с интересом побродил, фотографируя, в его холле до начала застолья. Потом, разумеется, были многочисленные поздравления и тосты, с вручением подарков, к которым присоединились и мы с Тоней. Всем руководил штатный тамада. Ко всему прочему он владел саксофоном, на котором исполнил пару другую музыкальных вещей. Из всех гостей мне в первую очередь особенно запомнилась свекровь племянницы. Она как две капли воды была похожа на достаточно известную исполнительницу юмористических рассказов Светлану Рожкову, если правильно называю её фамилию. Я бы их не отличил, если бы не узнал, что мать жениха работает в магазине электронных товаров. Здание ранее принадлежало родному мне НПО «Авангард» около Финляндского вокзала. А  жила её семья на Пороховых, чуть ли не на месте моего детского обитания. Немного подпортил это наше «территориальное родство» небольшой конфликт примечательной личности с моим сыном. Он хотел держать окно открытым из-за духоты, она же боялась простуды. Я не стал перечить новой родственнице и присмирил подвыпившего отпрыска. Ещё память сохранила родственников семьи Герасимовых, а именно такую фамилию взяла теперь Лена, приехавших откуда-то с Волги, и подаривших огромную вазу, изделие местного завода. Так же трудно забыть профессора, курирующего дипломную работу жениха, который завершал учёбу в ВУЗе. Я так и не знаю, завершил ли Леша своё обучение, так как испытывал в этом вопросе некоторые трудности. Но в целом свадьба удалась. При окончании традиционно заботливые женщины собрали остатки еды, за которую «было заплачено» и, как водится, которую выбросили на следующий день из-за непригодности, тем более что молодые рано утром отправлялись провести «медовый месяц», если не изменяет все та же память, в Египет к пирамидам фараонов. Хотя время уже было позднее, но метро ещё работало, и я без особых приключений добрался домой на Васильевский остров. Немного беспокоился за сына, но и с ним ничего не случилось. Ещё больше тревожило состояние мамы, но она также на лекарствах пережила праздник внучки, и сердце выдержало все радостные волнения. Наконец «лёд тронулся» и внуки начали «по ранжиру», пусть и с задержкой, обзаводиться парами. Что может быть приятнее для не молодого уже человека. Папе было не суждено испытать подобного счастья, а он так хотел этого. …
  … Благополучно пережив лето, а мне виделось, что мама проживёт ещё, по крайней мере, года два. Но «мы предполагаем, а Бог располагает». Все же своё семидесяти пятилетие мама отметила. Дата была достаточно «круглая», но собрать полного «близкого круга» не получилось. Оба внука, как сговорились, к бабушке на Юбилей не приехали, хотя обещали. Мама ждала их, по устоявшемуся выражению, «до последнего», но увидеть своих оболтусов, ей на этот раз не довелось, а другого случая не представилось. Кто мог всё знать? Не смотря на это, мы, остальные члены семьи, старались развеселить именинницу, а она от души потчевала самых дорогих гостей. Праздник 14 октября в целом получился тёплым и сердечным. Но вот сердце-то и подвело. В понедельник мама собиралась поехать на осиротевшую дачу и доделать оставшиеся до зимы дела. Но ночью случился приступ, и старый человек оказалась в больнице ЛОМО на Чугунной улице. Туда я смог выбраться только в пятницу после работы, благо дело с Малого проспекта ходила прямая тешка 30 номера. Но я попал в «часы пик», да ещё был какой-то дорожный ремонт, и до палаты мамы удалось добраться в самом конце приёмного времени. Уже прошел ужин, и больные готовились ко сну. Всё же мы успели пообщаться минут пятнадцать, и больная сообщила, что чувствует себя сносно, и даже для проведения каких-то процедур ходила в соседний корпус лечебного заведения самостоятельно. Я немного успокоенный отправился домой. Мама проводила меня до самой лестницы этажа. Ни чего не предвещало большой беды. …
  … Неприятности, как известно не «ходят в одиночку». В выходные позвонил Володя Малахов, и сообщил, что умер его отец. Дядя Коля уже после смерти тёти Лиды не вставал с постели года два, и новость не оказалась такой уж неожиданной, но была явно «не к месту». Незадолго до смерти его посетил сын с внуком. Отчасти не без моего настояния. У брата были серьёзные разногласия со своими сёстрами, по поводу переезда родителей в Питер. Он считал, что сорвавшись с «насиженных мест» они оказались «вырванными» из своей земли, и смерть матери связывал непосредственно с этим. Всё это могло быть так, а могло быть не так. Поэтому я посоветовал Владимиру Николаевичу не обращать на подобные мелочи, по сравнению с вечностью, внимание, и повидать прикованного к ложу близкого человека. Того же мнения придерживались и многие другие родственники, и брат «сдался». Мы долго не решались сообщать о смерти брата маме. Эту миссию взяла на себя с беспечностью молодости Лена, и может быть напрасно. Кто знает, что было бы, не сделай она этого. Похороны дяди Коли состоялись во вторник. Мы с сестрой долго «плутали» по новым кварталам Озерков пока нашли нужную больницу, и попали к «шапочному разбору», но успели выбрать в заведении венок от имени сестры усопшего. Потом вся процессия отправилась на сельское кладбище не далеко от дачи младшей дочери Люды, где на вершине холма имелся довольно известный храм. Дядю Колю похоронили радом с тётей Лидой. После мы все перекачивали в Касимово, где я в первый и последний раз лицезрел загородную «резиденцию» двоюродной сестры. Место было не плохое и дом достаточно хороший. Жаль, что её родителям не довелось там долго прожить. Но тетя Лида успела походить в лес соседский с моими «угодьями» в Осельках за грибами. После траурной трапезы отравившись, домой, по пути я хотел заехать навестить маму, но не решился, не зная как сообщить о смерти брата. Это сделали уже без меня, а в конце концов «чему бывать того не миновать». …
  … Это всё напоминаю, происходило во вторник, а в четверг мамы не стало. Об этом мне позвонила Галя. Основные хлопоты по похоронам взяла на себя, имея уже большой опыт подобных мероприятий, племянница. Сестра по мере сил помогала дочери. Мне же досталась роль статиста, да я и мало чем мог «поспособствовать». Смерть папы ещё была свежа, а тут случилось новое горе, которое уже не воспринималось так остро, но общего моего состояния улучшить не могло. Что бы совсем «не оставаться в стороне», я внёс определённую сумму, для обустройства могил и установки скромных, но достойных памятников. На сами похороны деньги родители, думается мне, оставили. Папу с мамой похоронили не рядом, но близко. Их разделили буквально несколько холмиков. Конечно, надо было родителей не разлучать, во время провожания папы, мы с сестрой об этом не подумали, да и надеялись, что мама ещё поживёт. Народу собралось  больше, чем на прощание с папой. У меня был взят фотоаппарат, но общего снимка я так и не сделал, хотя возможность была, да обстановка к этому как то не располагала, и разводить лишнюю суету не хотелось. День был рабочий и на поминки поехали не все. Алексей Стефанович Малахов, приехавший на служебной машине, отправился сразу на службу, довезя Машу до метро. Ей надо было срочно на учёбу. А то бы он так близко не «познакомился» бы с повзрослевшей двоюродной племянницей. Больше приметных событий не случилось. Так в череде радостных и траурных мероприятий и прошел этот год. …
                2006 год.
… В зарождающемся фото архиве этот год получился пропущенным. Возможно, повлияло общее моё состояние, не располагавшее к занятиям фотоделом. Поэтому осталось полагаться на свою память, стареющего человека. Сам Новогодний праздник точно не скажу, как провёл, но отмечание какого-то торжественного события вместе с новой роднёй по линии племянницы запомнил. У сестры за столом собрались отец, мать и сестра молодого мужа дочери. Влившиеся родственники были людьми в целом приятные и общительные, потому застолье не было испорчено ни какими инцидентами, и прошло не принуждённо. Новые люди внесли свои элементы приятного времяпровождения. Ленин Алексей во всю «пропагандировал» курение кальяна. Даже я пару раз затянулся из экзотического «устройства». Еще новинкой было распевание песен под караоке. Раньше мы этим делом не «грешили», а тут появился специальный проигрыватель, и исполнители старались по мере своих возможностей ему подпевать. Но главное царило атмосфера предвкушения вливание свежих струй жизни, тогда как прежние понемногу уходили на покой. Ожидался и приход новых людей на сиену ушедшим. Так, по крайней мере, всё представлялось мне. Как это ни печально, но ничего такого не сбылось. Родителей и сестру Лениного мужа, я больше не видел, а молодые года через два развелись. О подробностях мне не сообщалось. …
  … Годовщины похорон родителей резко разнились с прошлогодними траурными мероприятиями. Я так до конца и не понял, толи Галя ни кого не приглашала, толи ни кто не смог приехать. Если в случае с папой это объяснялось просто. Он почти не имел непосредственно своих родственников в городе. Мамина годовщина отсутствием народа, тоже частично объяснялась. Похороны брата почти совпали с её смертью, и потому Малаховы были отвлечены на поминки дяди Коли. Да может так и лучше. На кладбище съездили только мы с сестрой, а потом немного погрустили за столом на Среднеохтинском проспекте. В промежуток между печальными мероприятиями вклинился мой День рождения. Его я обычно отмечал без особой «помпы» и «беспорядочно», но тут оказался и вовсе осиротевшим. Это, наверное, почувствовала и сестра. Она не только пришла на не круглую дату, но и подарила «знаковый» подарок. Им оказался мобильный телефон. Они только входили в широкое распространение, да и приобретать собственную «игрушку» я никоим образом не собирался. А тут Галка преподнесла мне сюрприз со значением. В поздравительном слове она пожелала мне быть всегда на связи с ней. Я был определённо тронут, да и стоимость подарка не входила в обычную сумму подобных преподношений. Оставшись теперь одни, мы стали чаще видеться и перезваниваться в любое время. Прежняя наша некоторая обособленность , связанная с давними событиями и самостоятельностью, если не исчезла полностью, то отошла на очень дальний план. …
  … На этот промежуток времени выпал и мой вынужденный отпуск. На работе получилось окно. Один проект закончился, а другой ещё не начался. Воодушевляющим событием это не стало, так как из города отлучиться я не мог, да и полной уверенности, что меня снова пригласят потрудиться на старое место, не было. Однако, побездельничать за довольно долгие годы работы без полагавшегося, но не представлявшегося возможным, отдыха было не так уж и плохо. Чем я занимался в это время, точно не скажу, но прогулки в праздности по берегу Финского залива запомнились. Праздная жизнь затянулась настолько, что я стал понемногу подыскивать новую работу. Впрочем, долгожданный звонок прозвучал, и я возвратился в привычную обстановку. …
                2007 год.
  … Как я сказал уже ранее, «эра» фотокамеры закончилась, и на смену ей пришла цифровая фотография. Первые фотоаппараты «мыльницы» были далеко не совершенны, но главное это то, что у меня не выработался определенный порядок их архивирования. Поэтому трудно понять хронологию кадров, да и их количество желало быть большим. Но всё равно кое-какую информацию об этом годе моей жизни можно получить и освежить в памяти. Из «скупых» по численности кадров видно, что к нам в гости приезжала из Пскова сестра жены Наташа. Сама Тоня тоже вела довольно насыщенный образ жизни, делая первые фото сессии с подругами Тамарой, Любой, и посещая увеселительные места. На снимках попадаюсь и я в будничной обстановке, что не умаляет возможность посмотреть на себя в этот период времени. …
  … Об окончании Маши учёбы в этом году, я, конечно, помню, но посмотреть на дочь, получившую высшее образование совсем другое дело. Сразу же встают картины волнения дочери перед защитой дипломной работы, и радость получения документа о высшем образовании, и с банкетом по этому случаю. Непосредственно моей персоны и событий, связанных с ней, на фотографиях всё же мало, так как фотоаппарат принадлежал не мне, да и основное внимание я уделял работе. …
                2008 год.
  … В данном году в моих «архивах» хронология не улучшилась, хотя количественный показатель заметно пополнился, поэтому судить о времени появления фотографий стало гораздо легче. Ещё некоторая непоследовательность, насколько я помню, связана с тем, сто начал упорядочивать свои фотоматериалы не сразу, а в какой-то момент задним числом. Поэтому возможны неточности, которые, впрочем, особого значения не играют. Так что поплывём дальше по «волнам памяти» с документальными подтверждениями. …
  … Так в разделе данного исторического отрезка случайно оказались Машины фотографии окончания института. А это не так. В этом году дочь вовсю трудилась в социальном детском центре Василеостровского района и ещё не забывала своего модельного поприща. Ко второму её увлечению, подогреваемому мамой в надежде на блистательное будущее, я относился прохладно, ясно осознавая все негативные «подводные камни» данной стези. Когда «мыльный пузырь» ожиданий лопнул окончательно, я не сильно расстроился. Меня больше беспокоила неустроенность детей на личном фронте, но, ни чем в этом помочь не мог, и осталось толь наблюдать, чем занимаюсь и до сих пор. А понянчиться с внуками было бы не плохо, но видно не судьба. Однако, надежда умирает последней, и сделает это она, видимо вместе со мной. …
  … Новогодний праздник по традиции, постепенно сложившейся, отмечали в узком семейном кругу. Подробности слились, в общем-то, в один поток памяти, но по фотографиям можно с определённой точностью посмотреть чем кто запечатлелся в данный конкретный момент, хотя 365 дней не такой уж большой срок, чтобы различия были очень заметными, но определённую информацию можно получить. Так на этих снимках, я уже фотографирую новым почти профессиональным аппаратом Canon. Его мы купили с дочкой вскладчину на паритетной основе. Маша, много фотографируя, загорелась мыслью заменить старую «мыльницу»  солидной техникой. Но поскольку у недавнего студента особых средств не наблюдалось, к ней на выручку пришёл папа, на тот период более состоятельный и также заинтересованный приобретением, и «игрушка» была дочерью куплена. Событие само по себе не могло не отложиться в моей голове, но фотография меня с новым «фотиком» позволила более точно определить время случившегося, что «несомненно», важно для истории. …
  … Данный год ознаменовался не простым Юбилеем в жизни моей второй половины, пришёлся он конечно на 8 марта. Эта «маленькая» особенность Тониного дня рождения и так доставляла мне дополнительные трудности, а тут она доработала до возможности получать заслуженную пенсию, и больше не трудиться. Все заинтересованные лица не могли оставить без внимания такой день, несмотря на то, что вся женская половина человечества вправе была принимать и свои поздравления. Компания подобралась не такая уж многочисленная, всех желающих моя квартира не могла бы вместить, но ближайшие подруги Тони и мои родственники, как, ни странно, присутствовали. Не было только родителей, но они прислали своего представителя с Среднеохтинского проспекта в лице моей сестры Гали. Всех прибывших поздравить Юбиляршу перечислять нет смысла, как и преподнесённые подарки, которых, так как они были не мои, не запомнил. Зато свои радостные, почему-то, ожидания могу воспроизвести с точностью.  Я думал, что моя драгоценная и ненаглядная оставит беспокойную, мягко выражаясь, работу в школе и на заслуженном отдыхе больше внимания уделит семейным делам, в частности мне, что в свою очередь, благотворно скажется на всех. Во всем этом моя уверенность была такова, что предварительного разговора с виновницей торжества у меня не было. А она меня искренне удивила, продолжив своё нервный труд. Я не сильно горевал такому решению, но мое поздравительное стихотворение не оказалось пророческим, да и ладно. …
… Обычно сразу за Международным женским днём следовало День рождения папы, но его уже не было, как это, ни печально, 3 года. Пришлось ждать до 14го числа апреля месяца, что бы посетить Среднеохтинский проспект. Сестра в свой Юбилей проболела, и поэтому, чтобы не прослыть нарушителем традиций, его решила отметить годом позже, хотя конечно «хороша ложка к обеду», но это чисто мои «ремарки». На праздновании народу всё равно много не  набралось. Кроме меня и дочери, на фотографиях были замечены Галина, по-моему, тогдашняя сослуживица и квартирантка. После смерти родителей сестра была «затруднена в средствах» и сдавала комнату папы и мамы приятной молодой паре из Молдавии. Так что «галочку» о проведённом мероприятии сестра могла поставить, и я вполне удовлетворенный больше не фотографировал, хотя могли придти и другие гости, но это сейчас уже трудно вспомнить за давностью события и малостью запоминающихся впечатлений, так как всё прошло спокойно. …
  … Лето в семье разбилось на два значительных события. Одно нашло свое отражение в фото архиве. Это поездка Тони и Маши на Алтай, куда их пригласила отдохнуть и поработать в свой частный «Дом отдыха» подруга жены Тамара Бессонова. Путь не близкий, но он, видимо, для участников «того стоил». Фотографии смогут рассказать об этом довольно полно, а я слышавший ещё и устные комментарии, и вовсе почти отдохнул на родине Шукшина и Евдокимова. Я же более подробно остановлюсь на другом событии, непосредственным участником коего был и фотографий не имеется, разве что окончательного результата, да и это не факт, что ванна и туалет были сфотографированы сразу после ремонта. Как вы понимаете эти не маловажные помещения, а точнее изменения в них произошедшие, квартиры и станут предметом разговора. С отъездом жены и дочки за Уральский хребет, у меня волею случая выдалось много свободного времени. Очередной кризис в экономике страны заставил меня задуматься о своих перспективах, дотянуть, по возможности более спокойно, до пенсии. На прежнем месте мой контракт заканчивался осенью, так что, о какой-то стабильности приходилось забыть. Новое место я нашёл, но оно оказалось очень беспокойным и не моего «профиля», так что с экспериментом по смене своего рода деятельности на 180 градусов я быстро покончил, и оказался временно безработным. Определённые денежные средства, накопленные мной, позволяли о новом месте приложения своих сил пока не думать, а солнечным летом отдохнуть, набираясь сил на новые «трудовые подвиги». Всего этого можно было не делать и дождаться дождливой погоды, но я в очередной раз взял бразды правления судьбой в собственные руки и остаётся только предполагать, где бы оказался «не дёргаясь». Что бы немного морально оправдать праздный образ жизни, я решил своим дамам сделать сюрприз по приезде, отремонтировав сан блок, изрядно утративший свой вид за 15 лет невнимания к себе. Сказано, сделано. Первым делом я занялся сменой дверей в эти интимные помещения. В строительном магазине «Строитель», приношу извинения за тавтологию не по своей вине, выбрал понравившиеся и подошедшие примерно к дверным проёмам двери. Старые были простенькие из «картона», да и «часовой» туалета уже давно служил источником моих постоянных забот. Его петли пришли в негодность, и я постоянно их ремонтировал без видимого успеха. При составлении сметы мастер попросил изолировать «поле боя» от остальных комнат. Я к его требованию отнёсся без должного внимания и поплатился. Во время расширения габаритов дверного проёма летело столько пыли от работы «Болгарки», что всё смежное пространство покрылось её слоем. Потом пришлось не за один раз убирать это «отложение», но первый этап был пройден. Далее я отыскал фирму Юта, которая согласилась выполнить заказ в устраивающие меня сроки, что было не просто в летний период. Ко мне домой приехал мальчик прораб и составил смету на работу со всеми необходимыми материалами и оборудованием, которые должен был купить заказчик. Я в ближайшем к дому магазине К-Раута купил цемент, плитку двух сортов сине-голубого цвета в гарнитуре, представляющем красивую «мозаику», для пола и стен и ещё чего то. В других «родных» точках были приобретены акриловая ванна, зеркало, умывальник, световые плафоны, смеситель с душем и даже никелированная сушилка, которая, как не странно вписалась в ванную комнату. Я за это очень опасался. Поэтому, когда пришёл мастер, основные необходимые покупки были произведены. Непосредственный исполнитель ознакомился с объектом и обговорил время своего пребывания. Я с его условиями согласился, и «работа закипела». Мужчина оказался примерно моих лет, и строителем он первоначально не был, но «жизнь заставила». У нас сразу сложились неплохие рабочие отношения, которые со временем произведения работ не ухудшились, а наоборот окрепли. Товарищ приходил утром. Мы обсуждали текущий день и мою помощь, если она требовалась. Далее я отправлялся на залив загорать и купаться, а мой помощник принимался за дело, которое текло «не шатко, не валко» по моему «не просвещенному мнению». К обеденному перерыву я возвращался и готов был пообедать, предлагая и мастеру присоединиться ко мне. Он иногда соглашался, но в основном, насколько помнится, обходился собственными ресурсами. Я не настаивал. К тому же после обеденного перерыва он иногда уходил по своим делам. Запас времени имелся. Поэтому я особенно не волновался, предоставив специалисту самому решать все задачи, а уложиться в нужный мне срок он обещал. Мне оставалось только наблюдать, как преображаются мои «подсобные» помещения. Впрочем, и сам иногда вносил посильный труд. Так стены оказались страшно «завалены», и на их приведение в необходимую плоскостность для укладки плитки, потребовалось, чуть ли не в пять раз больше цемента. Его мы с рабочим доставляли поочерёдно из магазина, по счастью располагавшегося в то время на первом этаже моего дома. Тогда видимо наблюдался строительный бум, соответствующие точки появлялись, как грибы после дождя. Потом, они, правда, почти все так же быстро свернулись, уступив более удачливым конкурентам. Ну а тогда мы носили и даже возили, на старом, но не плохом велосипеде, отданном Маше знакомой «в хорошие руки». После наших нагрузок, он пришёл в такую негодность, что с ним пришлось окончательно расстаться. Ну а общее представление о моей трудовой вахте, вы, наверное, получили. Всех подробностей «эпопеи» и не упомнишь. Стоит, пожалуй, отметить тот факт, что мы с моим «напарником» косвенно были связаны в далёком прошлом. Так его брат, после завершения флотской карьеры, оказался начальником морского клуба Дворца пионеров, буквально сразу, если судить по датам, после моего пребывания там. Совпадение достаточно интересное, и было дополнительным поводом к нашим разговорам. За ними незаметно и ремонт вышел на завершающую фазу. Всё намеченное в основном заняло свои места, а поверхности приобрели нарядный вид. Пришлось, правда, отказаться от установки нового унитаза из-за её сложности, не совсем по профилю моего приятеля-работника, да и время начало «поджимать». Оставался, можно сказать, последний штрих. Белить потолки в помещениях я не хотел, а решил заказать подвесные конструкции. В конторке фирмы занимающейся этим делом, размещавшейся прямо на территории магазина «Строитель», я так волновался, и, не разбираясь в тонкостях, что, в конце концов, заказал натяжной потолок, который после монтажа меня очень даже устроил. Так что плод моих строительных усилий сверкал во всей своей красе, отражаясь в зеркале, которое мастер повесил совершенно безвозмездно, благодаря нашим доверительным взаимоотношениям. Они же помогли мне вернуть некоторую сумму за счет не потребовавшихся услуг по контракту. Её я по-братски разделил со своим товарищем по работе, и это достойно увеличило его заработок за почти месяц труда. Все, в общем-то, остались довольны сотрудничеством. Внимательный читатель, возможно, обратит внимание, что данный эпизод мной уже рассказан, но «маслом кашу не испортишь», да и лишний раз «похвастаться» своим не свойственным и удачным делом не помешает.
   Скромной, но приятной наградой за мою «самоотверженность» стала реакция жены по приезду из дальних странствий. Вся моя деятельность готовилась как сюрприз, тайну которого я сохранил до конца, хотя мне стоило определённых усилий не «исповедоваться» перед Тоней, на пример по дороге с вокзала. Она меня всячески утешала и подбадривала, пологая, что мне было не найти новую работу, и я проводил праздно представившееся волей случая время. Открыв входную дверь в квартиру, моя утешительница инстинктивно отшатнулась, думая, что попала в чужое жилище. Я с радостью развеял её опасения и пошел показывать все домашние «красоты», появившиеся за время отсутствия благоверной. Тоня была так поражена, что в первый момент не высказала ни одного замечания. Потом они, может быть, появились, но память их не сохранила. …
  … Не «мудрствуя лукаво» продолжу далее воспоминания, о данном годе, сообразуясь и соблюдая очерёдность моих фотографий. Первыми снимками на этом пути оказались кадры, сделанные в совхозе Фёдоровское на даче брата Володи Малахова старшего. Но поскольку я начал упорядочивать архивацию своих материалов не сразу, то туда «затесались» и наше посещение с Вовой ежегодной выставки достижений сельского хозяйства на территории Ленэкспо, которая находилась на Васильевском острове, недалеко от моего дома. Брат, работая к тому времени проректором по хозяйственной части, института, возглавляемого нашим общим двоюродным «дядюшкой» Алексеем Стефановичем Малаховым, и иногда там «дежурил», представляя раздел своей организации. Поэтому ему не составляло больших сложностей достать для меня «лишний билетик». А мне было бы «грешно» упустить возможность дополнительный раз повидаться с родственником. Ещё я предполагал возможность Владимира Николаевича посетить моё скромное жилье, но забегая вперед, скажу, что этого так, ни когда и не случилось. Виной тому занятость или моя недостаточная настойчивость в приглашении сейчас установить трудно, но факт остаётся фактом. А бывал я на таких выставках не раз и не два. Поэтому они слились в «один поток», что не уменьшает интереса побродить по разделам выставки, и посмотреть достижения крестьян Ленинградской области. Тем более, что жажду мы удовлетворяли не только кружечкой пива, но и другими напитками покрепче, а концерты и аттракционы, приуроченные ко дню праздника, было небезынтересно посмотреть. На даче Вовы в Глинках таких масштабных мероприятий не происходило, что не делало посещение предместья Павловска менее интересным, по крайней мере, для меня. Брат постоянно преображал своё «загородное» жилище. Судя по фото, он уже реконструировал баню. Было поставлено не только новое оборудование, печь с котлом, но, и проведена в помещение, по крайней мере, холодная вода. Само помывочное «отделение» за счёт перегородки  разбилось на две части. В одной парились, а в другой мылись, что представлялось без сомнения более удобным. На самом участке появилась зимняя беседка. Она позволяла принимать многочисленных гостей, прибывающих попариться, с комфортом круглогодично. Сам дом, по словам хозяйки, меньше загрязнялся, и делать уборку Галине Леонтьевне было легче. Все эти препоны не касались меня. Я, как дальний гость, приезжал обычно с ночёвкой и, спя, конечно, в доме, свою долю мусора привносил. И надо отдать должное хозяевам, они не высказывали мне неудовольствия не только в словах, но, я думаю, и в мыслях. Иначе я бы непременно заметил. Так что посещение Вовы и Гали были для меня своеобразной отдушиной, которой, впрочем, я старался не злоупотреблять, и посещал этот дом умеренно, в непростой жизни. Это видно и по фотографиям, которые сделаны посезонно. …
  … Осенью этого года я, как и всегда, навестил друга на Богословском кладбище. Эти визиты старался пока делать ежегодно, особенно после смерти тёти Кати, но в этот раз взял с собой фотоаппарат. Засняв могилу Коли Веснина, я отправился дальше фотографировать возвращающие в прошлое места. А времени с момента кончины товарища прошло уже почти двадцать лет. Рядом с адресом Весниных появился музей подводников им. Маринеску А. И. В Колином раскрытом окне на седьмом этаже жили уже чужие люди. В доме на Герасимовской улице тоже ни чего уже не напоминало о Люде Малаховой, которая после свадьбы обитала там, и я один раз сподобился посетить её. Наш Универсам на улице Замшина неузнаваемо преобразился. Почти напротив моего бывшего дома на Ключевой улице выстроили торговый центр Карусель. О таком удобстве я в своё время и не мог мечтать. Теперь этим преимуществом пользовались другие, а мне оставались только щемящие мысли об ушедшем прошлом. Мой старый дворик не изменился, но балкон нынешние владельцы застеклили, а от плакучей ивы в детском садике напротив моих бывших окон, остался только высохший обрубок. Её нависший ствол мы в своё время использовали как «плацдарм» детских игр и душевных разговоров. Впрочем, сегодняшнее поколение нашло ему схожее применение, но забавы и беседы конечно другие. Дальше по курсу была школа №531, которую заканчивал. Она потеряла свой номер и стала №138. Всех «бюрократических» подробностей этой метаморфозы я, конечно, не знал, но стало грустно, что моей Альма-матер не стало на белом свете. Дальше отклоняться от маршрута транспорта возвращающего в «сегодняшний день» из прошлого, не имело смысла, и я направился на кольцо трамвая №6, который мог доставить меня на уже родной Васильевский остров. По пути мне повстречалась школа №516, где провел пару щемящих детских лет. Она уже давно стала Педагогическим училищем, так что и этот номер канул в вечность. Не мог обойти стороной и дом №57 по Кондратьевскому проспекту, что бы заглянуть в заветное окно, а не на витрину «офицерского» магазина, куда ходил по молодости за Агдамом. Торговая точка своей хозяйственной принадлежности не потеряла, но знакомых лиц не встретил. Каким транспортом добрался домой, точно не скажу, да это и не важно. Заканчивает главу моих осенних похождений «натюрморт» из белых грибов. В Осельках их встречалось не много, но они попадались. …
  … К родной тёте Тоне погостить приезжала Лена Малахова с мужем Антоном. Двоюродный дядя, то есть, я был видимо, занят, так что родственникам основное время уделяла супруга, что, впрочем, не помешало мне сходить с ними погулять и  фотографировать на берегу Финского залива. Молодая чета была без детей. Наверное, их оставляли бабушкам, так по всем моим представлениям хотя бы Ксюша должна была уже родиться. Похоже, что это так. В следующей подборке фото, запечатлена моя осенняя поездка в Псков. Двоюродный брат серьёзно заболел и проходил курс химиотерапии. Эта процедура не очень приятная, как теперь я понимаю, столкнувшись с нею, но и тогда меня направили, что бы хоть морально поддержать Витю Малахова. Не знаю, насколько это удалось, но, по крайней мере, он немного отвлёкся от своей хвори, развлекая гостя. Тут были и копчёные лещи на даче, и автомобильная экскурсия по Пскову, с посещением кремля и памятника Александру Невскому с дальним видом места ледового побоища, и даже визит в Печорский монастырь, заменивший предложение съездить по Пушкинским местам, от которого я скромно отказался. Так уж брата нагружать не хотелось, да и по Печорам нас возил муж племянницы Лены Малаховой, приходится это всякий раз уточнять, имея этой степени родства двух Елен, Антон. Мой же тезка себя плохо чувствовал. На даче у брата я последний раз видел Геннадия Николаевича Максоцкого. Он ушёл уже на заслуженный отдых и в доверительном разговоре после бани, говорил, что ему всё порядком надоело и хочется покоя.  Непосредственно о смерти может быть, он не думал, но через какой-то промежуток его не стало, а беседа осталась у меня в памяти. …
  … В фотографиях данного временного промежутка много места занимает поездка Тони в Казань на «тусовку» экологов. Это мероприятие организовал бывший коллега жены по работе в школе Альберт Сергеевич. Поработав в Питере, он вернулся на «историческую родину», и там возглавил движение защитников природы. Я, как вы понимаете, участником событий не был, но фотографии и рассказы Тони позволили и мне посетить этот не изученный мной уголок страны. Кроме Казани участники слёта побывали ещё в Елабуге. В их круг интересов видимо не попала информация о последнем месте жительства Марины Цветаевой, по тому и я остался без этих данных, что было не безынтересно, пусть и не опосредованно, соприкоснуться по случаю с судьбой известной русской поэтессы. Как это ни печально, но этого не красавца с наружи и прекрасного внутри человека вскоре не стало, так что наша семейная связь с Татарстаном прервалась. …
… Если судить по фото, то в этом году произошло открытие Пассажирского порта. Пропустить первый лайнер с иностранными туристами, пришвартовавшийся к причалу, я без «увековечения» конечно не мог. Скорее всего, это произошло весной с началом открытия навигации. Но не гарантирую. Намывка грунта на самом Васильевском острове была завершена, и началась насыпка песка правее Смоленки. О строительстве, каких либо других наземных сооружений речи пока ни шло. За документальность, впрочем, не ручаюсь. …
  … Осень года была довольно насыщена событиями локального значения. Маша трудилась в социальном центре Васильевского района, и устроила нам с мамой по блату бесплатную экскурсию по Неве на трамвайчике, как назвал его я, вместе с малообеспеченными семьями. Большого криминала в этом не было, но я без энтузиазма пошёл на этот шаг, хотя и сам к тому моменту состоятельным гражданином не являлся, работая охранником со скромной зарплатой. Тоня, оставаясь трудиться и, получая пенсию, могла претендовать на обеспеченность, но это не помешало нам вместе провести в праздности солнечный осенний день. Такая возможность выпадала в жизни не часто. Мы прокатились по Неве и погуляли по стрелке нашего острова. Может быть, не очень радовались, но приятное удовлетворение наполняло нас, что можно понять по фотографиям, а если нет, то я об этом написал. …
  … Поздней осенью к нам с визитом прибыла сестра жены без мужа. Двоюродный брат в это время, видимо, был занят поправлением здоровья. Я как мог, развлекал родственницу, а главной забавой служили прогулки по берегу залива. Фотоаппарат был со мной, и мы поочерёдно «щёлкали» им. Фоном нам служили пока не очень благоустроенное побережье. Сейчас оно заметно похорошело и изменилось. …
  … Другая тематическая группа фотографий рассказывает о посещении двоюродного брата сестёр Светловых Гены Пирожкова. Тоня с Наташей отыскали его и наладили контакт не сразу. Долгое время пребывание такого близкого родственника в Питере для меня вообще было вне зоны внимания, а тут оказалось, что мы почти соседи. Он с семьёй жил на 14 линии. Так как все члены импровизированной «посиделки» мило позируют, то мне трудно установить фотографа, как это у меня иногда бывает. Логично предположить что этим человеком являюсь сам, но подтверждения у себя в голове не нахожу, так что останемся в неведении, что не отменяет неоспоримости самого факта. …
  … Что бы закончить разговор о фотографиях данного года остаётся упомянуть снимки Сонечки Максоцкой. Ребенок родился, скорее всего, в 2007 году, если определять по длине волосиков. Его снимал точно не я, а фото прислала бабушка Наташа или привезла Тоня. …
                2009 год
  … По фотографиям трудно судить о самой встречи Нового года, поэтому они отражают праздники в целом. Леша вообще не попал в объектив, а Маша сидит перед пустыми тарелками. Возможно, отмечать пришлось нам с Тоней вдвоем, так как дети «разлетелись» по своим компаниям. Сестра видимо тоже прибыла на следующий день после новогодней ночи. На каникулы приехали знакомые моих женщин по Алтаю. Маша видимо водила гостей на каток. Но все мои утверждения довольно зыбки, да и не имеют особого значения, как и многое в нашей быстротечной жизни. На этой неоспоримой философской ноте продолжим путешествие по ней. …
   … Смотря на фото, День рождения Тони, следующий за Юбилеем, проходил ещё в более узком, но «сплочённом» кругу. Оно и не удивительно. Женщины стараются отмечать свой законный праздник, ни с кем не деля его. Так что на такую жертву, как признать ещё кого-то другого приоритетным, способны только лучшие подруги. Сюда, правда, «затесался» соискатель руки Маши, но он был и хорошим знакомым Тони, так что совсем уж не «гармоничным» он не казался, но и, в конце концов, не стал избранником дочки. А все напитки и закуски, возможно, как и участники немного разнились, но не принципиально. Ещё чего ни будь, запоминающегося не произошло, по тому ни чего другого и не отмечу. …
… Мои записи страдают от того, что свои фотодокументы я архивировал с опозданием, по тому возможны не которые накладки и не стыковки. Этим я объясняю приезд весной четы Максоцских в гости, с посещением зоопарка, где второй дочки не наблюдается. Зато сама поездка получилась не плохой. Фотографировал, насколько помнится, я, но с нами была и Маша. Это было моё последнее посещение этого, знакомого с детства, уголка Питера. Всё мероприятие финансировал Антон, по тому я и согласился. Скупым себя не считаю, но бережливым был всю жизнь, потому не люблю сорить деньгами без особой надобности. Изменения в зверинце конечно за много лет и произошли, но не столь значительные, чтобы затмить детские воспоминания, и потому я теперь особенно не стремлюсь в это место, чтобы окончательно не расстаться с милым сердцу прошлым. …
  … Летом, не скажу точно в каком месяце, я навестил сестру на осиротевшей даче. Если раньше я там бывал, посещая «брошенных» родителей, то сейчас напоминание о них в еще сохранившихся мелких деталях врачевало ещё свежую рану и не давало «кровоточить» памяти. Галя была не одна. Сын на тот момент гостил у неё, с новым четвероногим другом наличие которого было трудно объяснить в неустроенной судьбе хозяина, но это была его прихоть. Так мы втроём, «не считая, собаки», довольно бестолкового ризеншнауцера, провели выходные. Ходили на речку. Я пробовал купаться. Леша Гоголь ловил рыбу, а мы с сестрой принимали воздушные ванны. Солнце не светило, но и в пасмурную погоду было неплохо посидеть на свежем воздухе за столом довольно сносно для «деревни» сервированным. …
  … Вообще самое теплое время года предполагает массу фотографий. Оно так  и есть. Но поскольку в основном фотографировала Маша, забрав наш общий с ней фотоаппарат на Алтай, то по этим снимкам мне нечего сказать, кроме комментариев Маши и Тони, но пересказывать их я не буду, не являясь очевидцем. А так для себя узнал много интересного и любопытного, хотя это и родственные слова, кажется. …
  … Тонина сестрёнка не забывала наносить нам ответные визиты. Вот и в это «увядание природы» Санкт Петербург был удостоен чести принять дорогого гостя. Тоня, возможно, была занята хозяйственными делами, поэтому для посещения Ботанического сада сестру доверила мне. С Наташей мы побродили по немного знакомым мне аллеям и уголкам старинного заповедника растений. Правда вся территория была уже обнесена достаточно укреплённой изгородью, и нам не пришлось нагибаться перед «лазом» выходящим на Гренадёрский мост. Старого помощника всех безбилетников «былых времён», которых в городе называли «зайцами», не стало. Пришлось идти официальным путём и покупать билет, который стоил 500 рублей с человека. Такая цена установилась почти во всех местах развлечений, ранее бывших бесплатными. Но мы с посёстрой, так в деревнях именовали сестёр жен, а в некоторых местах и «близких сердцу» подруг, немного «отбили» затраты. Наталья Ивановна оказалась предприимчивее даже Антонины Ивановны и, где могла, отщипывала частички редких растений. Не брезговала она и семенами. Так что при выходе её карманы и сумка оттопыривались от даров природы. Я, как мог, выказывал свою непричастность к происходящему, хотя помешать нарушительнице даже не пытался. В общем, этот светлый осенний день был проведён не плохо. …
  … Этот год мог стать довольно заметным в жизни не только Маши, но и всей семьи. В папке «Маша Алтай» самого уголка нашей страны не оказалось, он мной был сгруппирован в отдельном месте, но зато появилась фотография дочки с её молодым человеком. Она с ним познакомилась на почве увлечения ездой на велосипедах. Маша и Миша понравились друг другу и решили попробовать совместное проживание. Я не был ярым сторонником «гражданского брака», но не стал становиться на пути дочки к «личному счастью», и дал согласие, после протекции жены и разговора с Маней, на проживание в квартире «молодых». Машин избранник не был материально «обустроен», поэтому даже приходил не по всем дням недели, но это было не моё дело. Чтобы не возвращаться к этому вопросу более, скажу что «молодожёны» не прожили и полгода. Оказавшись волею судеб в пустующей на месяц квартире подруги Маши наедине, они неожиданно «разбежались». Подробности у дочки я «выпытывать» не стал, да они меня сильно не интересовали. Через некоторое время Маше звонила Мишина Мама. Она видимо тоже не поняла причины разлада, так как Маша ей нравилась. Так что детали для всех окружающих остались в тайне. «Что Богом не делается, всё к лучшему», хотя «лучшего» так до сих пор и не произошло. …   
                2010 год
  … Празднование Нового года в своем архиве чего то не нахожу, но одно февральское событие заняло там много место и неспроста. «Род» папы пополнился новым членом, и несколько восполнил «естественную убыль». Дочь сестры родила мальчика одна, после безуспешных попыток завести «полноценную семью». Лена приняла такое решение, как я понимаю, вполне осознанно, надеясь на своё окрепшее материальное положение и помощь мамы. Да и годы «уже поджимали». Конечно, своим детям и племяннице я желал большего семейного счастья, как и всякий родитель, но, ни чего особенно, как говорят, «критичного» не произошло. Мы с сестрой если не радовались, то и не огорчались, тем более что Артём рос занятным и спокойным мальчиком. Его бабушка во всём помогала дочери, а я вносил посильный вклад, ведя фото-описание взросления ребёнка. Остальные члены семьи сестры и моей тоже положительно относились к новому родственнику. А пересуды другой родни и знакомых, если они были, до нас не доходили, да и мало интересовали. Все сосредоточились, по мере своих возможностей, на воспитание «нового члена общества». Лично моё участие в основном вылилось в увековечивание процесса роста новоиспечённого поколения. Моя эпопея презентаций из слайдов с момента рождения и далее получилась немалой, и мне не жаль потраченного на неё времени. …
  … В один из снежных месяцев, в начале или конце года Тоня посетила Псков без меня. Об этой поездке не стоило и говорить, но на фотографиях отчётливо видны дочки её племянницы, уже заметно повзрослевшие, но обе не школьницы, что говорит о правильности направления движения моего повествования в целом, не беря во внимания некоторые нестыковки по времени. …
  … Становившуюся традиционной, выставку достижений сельского хозяйства в Ленэкспо в этот раз я посетил вместе с женой. Кадров сохранилось мало, но воспоминаний гораздо больше. В солнечный денёк мы мило погуляли с Тоней по павильонам, попили пива на свежем воздухе и посмотрели выступление восточных канатоходцев. Это была «изюминка» всей праздничной программы. Брата с нами не наблюдалось, не скажу уже сейчас и почему. …
  … Лето пора дачного сезона. Своих угодий у нас с женой пока не было, поэтому я и Тоня с удовольствием навестили 100 км. По фотографиям трудно судить, приехали мы на выходные, или более продолжительное время, так как событий вместилось достаточно много. Возможно, что это были не одна суббота и воскресенье. Тут представлен и «марш бросок» в 3 км на речку Каменку, впадающую в Оредеж через 4 км. День стоял солнечный, и мы прекрасно позагорали с принятием «водных процедур». Имели место и мои съёмки на участке сестры купания ребёнка, фото сессии Тони и остальных участников отдыха в цветах. Солнца уже не было. Потом оно снова появилось, когда мы поехали в Новинку купаться в песочном карьере на, недавно приобретенном Леной, Chevrolet. Сама машина в тот момент в кадр не попала, но она есть на других дачных фотографиях. Своей бани у Гали ещё не было, поэтому они мылись у соседей. Гостям, я имею в виду нас с Тоней, воды не хватило, да и нужды не было, но малыш с мамой заснялись. Видимо в этот вечер у нас были шашлыки, куда пригласили в нашу компанию и хозяйку бани соседку Надю. Она заметно постарела, и скоро её не стало. Чтобы не заканчивать на этой «грустной ноте», скажу, что время было проведено прекрасно, хотя остались в основном только ощущения, а конкретно о чём говорили и что делали, помниться не отчётливо в дебрях памяти. …
  … Оставшиеся летние месяцы семья разделилась ещё больше чем обычно. Маша отправилась отдыхать в Крым вместе с другой Машей дочкой подруги Тони Любы. Девочки сразу «не сошлись характерами» и охладели друг к другу. Так что на огромном количестве фотографий, привезённых моим Ёжиком, семейная кличка дочки, компаньонки почти нет, а только снимки самого фотографа и Крыма. Мама же с подругой направились на восточное побережье Черного моря в Ольгинку. Туда их сагитировала хорошая знакомая жены Ольга Кудрявцева. Она раньше была нашей соседкой по подъезду, а потом переехала, после развода с мужем, в соседний дом. Ольга работала в сфере недвижимости, куда её пристроил отец. Он к тому времени женился на молодой, и переехал на заслуженный отдых поближе к Черноморскому побережью Кавказа. Одна из комнат двухкомнатной квартиры и была предложена Петербургским подругам на месяц. Они, в отличие от своих дочерей, жили дружно и прекрасно провели отпуск. А я воочию мог лицезреть на фото «утомлённое солнце», не путайте с фильмом не бесталанного режиссёра. …
  … Точно в декабре у Маши было очередное дефиле в городе. Она ещё продолжала свою затухающую «модельную карьеру». Полностью «выйти из образа» она, видимо, не имела возможности, и прибыла домой через весь город в экстравагантном макияже. Упустить такой уникальной возможности я не мог, и запечатлел в таком виде дочку. Мама от неё не отставала, и несколько снимков её зимнего посещения Комарово тоже остались в этой и соседней папке, резко контрастируя и в тоже время, составляя одно целое с фотографиями дочери. …
  … Имеется маленькая подборка фотографий сына. На ней Алексей вырядился в этот раз неформалом какой-то очередной «тусовки». Мальчик за прошедшие годы поменял несколько «образов». Тут были и наряд фанатов Алисы, и Панки, и черт знает ещё чего. Он старался выделиться, но только становился одним из многих, что, никоим образом, не улучшало его устроенности в это не простом мире. Так Лёша до сих пор и не нашёл своего места в жизни. …
  … В один из зимних месяцев к нам в гости приехали погостить Наташа Малахова и её с Тоней двоюродная сестра Люда Оямаа. «Девочки» вырвались от мужей и захотели немного «оторваться» в Питере. Это у них получилось. Пили мы только коньяк с шампанским, а фотографий, сделанных, скорее всего Тоней, не на прогулке по городу, а дома, Люда просила мужу не показывать, так как они несли элементы «эротики». Хотя мы все уже подходили к такому возрасту, что нас все эти «глупости» стали мало «будоражить». …
  … Зиму облюбовали и семейство Максоцских для очередного ознакомления с красотами северной столицы. Фотографии, сделанные непосредственно мной, показывают морозный солнечный денёк. Зима в том году выдалась снежная, так что все спуски к Смоленке были засыпаны снегом, и по ним можно было кататься на санках и других подручных средствах, как с горки. Память так же сохранила тот факт, что экскурсанты ходили по близлежащим пивным барам вместе с моим сыном Алексеем. Ну, вот, пожалуй, и всё, что можно поведать о той зиме, правда, точно неизвестно какого года. Соню или не взяли на прогулку, или её ещё не было. А тогда год нужно уточнить, но, ни кто этого делать не будет. …
  … Конец лета и начало осени я обычно «отдаю должное» «тихой охоте». Гуляя по лесу в Осельках обыкновенно приходят на память прошлые вылазки, и даже когда грибов сильно много не оказывается, вспоминаешь места, где они росли раньше, и таким образом восполняешь нехватку реальной «добычи», прибавляя хорошего настроения к прогулке. Вариант получается беспроигрышный. В этот сезон, возможно, в первый раз я решил закрепить свои «подвиги» на грибном «фронте» документально, взяв с собой фотоаппарат. Эксперимент удался, и у меня началась складываться целая «гора» подобных снимков, которые я впоследствии преобразовал в трех серийную, если не ошибаюсь, презентацию. Так что потом я мог в любое время года «побродить» по дорогим местам, не вставая с кресла. …
  … Самым грандиозным событием этого года, пожалуй, стало День рождения бата №1, как его я выделял из всех своих двоюродных родственников. Владимиру Николаевичу Малахову исполнялось 60 лет. Вова вообще имел маленькую слабость приглашать гостей посмотреть, как он славно живёт, невзирая на издержки. Это было от «широты души» и некоторого небольшого комплекса оставшегося от, скажем прямо, довольно голодного детства. Я в большом городе провёл не очень богатое, мягко выражаясь, существование, но чувства голода не припомню. В маленьких городках, видимо, было по-другому, о чём брат иногда рассказывал. Поэтому «осуждать» его за некоторое «бахвальство» не «поднимется рука». Учитывая огромное количество приглашённых, а там были не только родня, но и сослуживцы в разные годы, местом проведения банкета стала столовая «подведомственная» Владимира Николаевича учреждения руководимого Алексеем Стефановичем Малаховыми. Я «лицом в грязь ударить» не хотел, и кроме желания принарядиться с женой, стал искать достойный подарок. Мне приглянулся набор приспособлений для камина, выполненный с элементами рыцарских доспехов. Цена была приемлемой для моих ставших скромными доходов охранника, и такого экземпляра мне лично на глаза более не попадалось. В «парадной форме» мы вместе с Тоней приехали на электричке на станцию Шушары. Обычно эту остановку я «тысячу» раз проезжал, не имея большой надобности сойти, хотя и знал, что здесь много лет работает не такой уж и дальний родственник дядя Лёша Малахов. Но я представлял в своём воображении, что здание его института имеет солидный вид, по крайней мере, как старая школа в городе. Но из окон электрички такого строения не наблюдалось, и я решал, что оно внутри посёлка, размеры которого были от меня «втайне». А тут оказалось, что трёхэтажное строение чуть ли не из панелей пребывает почти рядом со станцией. Недалеко от него располагалась вновь возведённая церквушка, которою посещала сестра Алексея Стефановича, и на фоне которой мы сфотографировались с женой, перед тем как пройти на торжество. Других достопримечательностей не наблюдалось. В здание Института повышения квалификации работников сельского хозяйства, или как он теперь называется, мы легко преодолели охрану, как приглашённые, и стали спокойно ждать на первом этаже начало самого дорогого для брата события. Мы с Тоней оказались не первые, но и не последние гости, в буквальном и переносном смысле этих слов. Коллегам по работе Володя сделал видно «отдельный стол», так что с ними мне познакомиться не удалось. Он созвал в основном родню в избытке заселившую Ленинградскую землю. Но с родственниками естественно был знаком «не понаслышке». Так что ожидание прошло не скучно, в возникающих, то тут, то там, разговорах, так со многими из родни не виделся много лет, а здесь встретились. Так Вовиных двоюродных тётушек вместе не помню когда и видел. А тут тётя Надя и тётя Шура сидели скромно «в уголке» и ждали чествования племянника. Я успел обменять несколькими словами с ними, с сестрами Юбиляра Аней и Людой, с наследником Андреем Владимировичем Малаховым, язык «не поворачивается» назвать полковника компетентных структур Андрюшей, и с кое-кем ещё. Наконец все организационные приготовления закончились, и гости уселись за стол, который располагался буквой «П». Я в праздничной сутолоке ни на что особенно не претендовал, но волей случая оказался за столом рядом с братом. Первый тост сказал, скорее всего, Алексей Стефанович, как глава «клана». Но это не так важно. Главное, что начало было положено, и по мере увеличения «здравниц» обстановка стала приобретать всё более непринужденный и теплый характер, благодаря, не малой степени, градусам напитков. Всё застолье вела, насколько помнится не специально приглашенный тамада, а сестра жены сына именинника. Не смотря на то, что эти мужские обязанности выполняла женщина, всё проходило чинно и плавно. Гости поочередно поднимались со своих мест и произносили витиеватые тосты с обыгрыванием своих подарков, по мере своих способностей. Всех их я сейчас не помню, да и перечисление заняло бы много места впустую, так что этого делать не буду. Скажу только, пользуясь привилегиями автора, что свой дар вручил, а Тоня зачитала соответствующие стихи, записанные в красиво оформленную папку «адреса». Между поздравления были небольшие перерывы, заполненные выступлением народного ансамбля песни и пляски. Он был, скажем так, полупрофессиональный, но, я думаю, немногим отличался от своих собратьев более статусных, да и высокого искусства подобные мероприятия не предполагают. Главное требование к «деятелям искусства», что бы они поддерживали общую атмосферу веселья и радости. А тут артисты, возглавляемые бывшим доцентом дядиного института, откуда Вова и знал его, даже не один раза меняли наряды, а натренированные в выступлениях голоса, производили, весьма благоприятное впечатление. Чтобы проникнуться масштабностью действа, остановлюсь немного на перечислении участников. По правую руку «главного действующего лица» расположилась Галина Леонтьевна и, кроме сына Андрея с женой Светой, родственники «верной подруги» брата. Её сестры Ира и Шура. Ира не была в одиночестве, хоть Володи Спичкова уже не стало, но маму не оставили одну сыновья Вова и Серёжа с жёнами, впрочем вру, Сергей был один. Его супруга Тамара видно сидела с маленьким ребёнком. Александру «обрамлял» не только муж Саша, но и дочь Катя. Дальше за этим столом сидела тёща виновника торжества, без так же рано ушедшего мужа, но с внучкой «тамады» ровесницей Алины, продолжательницей рода брата, которая скромно устроилась на краю стола. Как я уже отметил ранее, моё место «укрывала» левая «десница» Вовы. Тоня была, естественно, как верная подруга, рядом со мной. Далее разместились родные сёстры именинника Аня с Людой. Рядом с ними сидела Вовина одноклассница, живущая, где-то в Ленинградской области и с которой был установлен контакт. Потом «шла» шеренга двоюродных родственников Малаховых, возглавляемая Алексеем Стефановичем и его сестрами. Их дочери Нина и Тоня представляли родню, которую в народе принято называть, если не ошибаюсь, «на киселе», но мы все «плотно» общались, а Тоня даже была комендантом общежития организации, где работали оба Малаховых, я имею в виду Володю с двоюродным дядюшкой. Ко всей этой сплочённой компании «затесался» не знакомый мне товарищ, но о нем, поэтому ничего сказать не могу. Он видно относился к числу коллег и других приглашённых, которые не смогли по разным причинам присутствовать на банкете. Пусть им будет хуже, ну а все «сознательные» гости старались восполнить их отсутствие, чтобы свободные стулья не так бросались в глаза. А вслед за песнями, исполняемыми хором и приглашёнными, последовали танцы, начавшиеся ещё при наличии певцов, и закончившиеся чуть ли не с раздачей десерта. Брат не сидел на месте, а постоянно находился в гуще гуляющих и поддерживал «накал» своего Юбилея, не теряя концентрации. Своего апогея гулянье достигло, когда все «культурно отдыхающие» полностью раскрепостились и начали под подходящую моменту музыку непринужденно плясать, выделывая всевозможные па, имеющиеся в арсенале. У меня таковых не имелось, зато я «отважился» пригласить на танец внучку Вовы Алину, и мило побеседовал с немного закрепощенной юной прелестницей. Но всему наступает конец. Пришла пора расходиться и собравшимся на чествование. У каждого гостя был свой «план отступления», но у брата он немного не сработал. Институтский шофёр, который должен был отвести его в Глинки, видимо, «расслабился» раньше времени и свой долг не исполнил. Пришлось вызванивать Сашу Кудрявцева, который к тому времени покинул место празднества и находился дома. Ему пришлось возвращаться назад, благо дело расстояние было не такое уж большое и он не пил по объективно-субъективным причинам. Я Вову не стал бросать «в трудную минуту», и дождался не стандартного такси, так как родственник ездил на микроавтобусе и смог забрать всех оставшихся «бедолаг». В награду мне была выделена бутылка вина, а их осталось достаточно, поправить завтра голову, хотя я не просил, да и начал трезветь ещё на празднике, такой он оказался протяжённый, под воздействием танцев, а после и свежего воздуха. Брат, правда, звал меня и «на второй день», но мне, по-моему, надо было готовиться «к службе». Об усталости я не говорю, хотя и она имела место быть, казалось бы откуда. Я только и делал, что пил, ел и веселился, не забывая, правда, «обязанности фотографа». Это не такой уж непомерный физический труд. Кому то может показаться, что я немного иронизирую по поводу праздника брата, но это не так. Повторяю, подобных мероприятий в моей жизни было не много, а уж более искреннего веселья ещё меньше. …
  … В моей «копилке» есть фотографии, сделанные не мной. На всех них останавливаться не буду, потому что мало что могу сказать, но на одно фото обращу внимание. На нем Маша вместе со своим частным воспитанником. У дочери на «службе» сменилось руководство, прежний дружный коллектив вынужден был искать новое применение сил. Через маминых знакомых Маня устроилась «Мэри Поппинс» к обеспеченным людям, могущим себе позволить воспитательницу для единственного сына. Мальчик привязался к наставнице, и его родители тоже были довольны. Для Маши на продолжительное время вопрос с работой решился, да и материально она гораздо улучшила своё положение. …
  … Я иногда совершал фото походы по дорогим местам города. Так у меня запечатлён зимний Приморский парк, по краю которого я почти год в своё время добирался на место работы. Гуляя по аллеям я не мог не заснять стадион им. С. М. Кирова, который уже демонтировали, а на его месте началось строительство новой арены. Воистину старые места притягивают к себе, как магнит. …
                2011 год
  … Если судить по фотографиям, которых минимальное количество, встреча Нового года прошла как обычно, но основные моменты на них не попали. Зато отметился чёрный кролик, принесённый Тоней из школы, так как на каникулы тамошний живой уголок закрывался, и животных надо было пристроить в «хорошие руки». У меня каникул не было, но я смог съездить к сестре и поздравить её домочадцев с праздником с вручением подарков. Ещё у нас дома появилось личное караоке, и мы могли с помощью техники демонстрировать свои певческие способности. У меня их совсем не имелось, а Тоня быстро «остыла» к этому занятию. Так что в доме пополнилась коллекция не используемых за ненужностью вещей, но зато чувство обладания собственностью было удовлетворено полностью. У нас не хуже чем у людей, в данном случае имеется в виду семейство моей сестры. Но не всегда мы шли в их «фарватере».  Например, я считаю, что Галя завела второго ребёнка, чтобы «не отстать» от нас, а это  приобретение на много весомее. Так что «дурные дела» заразительны», но не скажу, почему все эти размышления пришли именно сейчас, спустя многое и многое время. …
  … В конце января я отправился в баню к брату в Глинки, но эта поездка была не совсем обычная, а имела «витиеватый» маршрут. Началась она с посещения тёти Нади, сестры Алексея Стефановича. Жила она в Шушарах. Дом был «ведомственный», и принадлежал институту, которым руководил наш родственник и где работал второй. В квартире вместе с тётушкой жила семья Тони, старшей дочери, язык не поворачивается сказать приёмной ввиду их взаимоотношений, одной из трёх, от двух мужей, воспитанных Надеждой Стефановной. Родных матерей девочки почти не знали, а своих детей тётя не имела. В этом доме жил и сам «глава рода». К тому же Тоня, не знаю как по мужу, исполняла обязанности  коменданта общежития иногородних слушателей ВУЗа. К старому человеку мы с Вовой прибыли не с пустыми руками. Я привез в пакете фруктовый набор, а брат держал в руках коробку конфет и бутылку коньяка для гостей. Хозяйка им, то есть нам, была рада и угощала деликатесными продуктами, по мере своих скромных возможностей. Всё-таки у неё в гостях на этой станции я был в первый раз. Посетив хорошего человека, и расставшись с теплотою, мы отправились путешествовать далее.  Заскочив к брату на дачу, и захватив его супругу, уже втроём отправились гулять в Павловский парк. Там шло какое-то гулянье, или всегда по выходным дням имела место праздничная кутерьма, но мы вдоволь погуляли по заснеженным дорожкам на морозном воздухе. Так от прохода в районе Глинок мы дошли до самого дворца. Там встретились с младшей сестрой Галины Леонтьевны Александрой Леонтьевной, и её мужем Сашей, отчество которого я до сих пор не знаю. Пара имела свой маленький бизнес, продавая перед стенами царской резиденции сувениры. Они располагали даже ни одной точкой. Впрочем, в подробности я ни когда не вникал. Ребята по блату предложили экскурсию внутрь дворца, но мы несколько подустали, да и времени на осмотр венценосных «палат» оставалось мало, поэтому знакомство с ними отложили до другого раза, который лично для меня не случился и по сей день. Утешаю себя мыслью, что все пригородные «квартиры» императоров не лучше Зимнего дворца, внутри которого, в отличие от его летних собратьев, я бывал не раз, не обойдя, конечно, там всех залов. Точно даже не скажу, парились мы в это день или нет, но посидев за столом, я переночевал и утром, поправив голову и погуляв по участку, отправился домой. Так что эти два дня были не самыми худшими, скажу, немного иронизируя, в длинной, или короткой, с какой стороны посмотреть, череде этих временных отрезков, которые и составляют нашу жизнь. …
  … К Дням рождения в эту пору детей прибавился такое же событие сына племянницы. Дата была «круглая» один год и не поздравить ребёнка я не мог, хотя, что подарил, честно говоря, не помню, но надеюсь, мои фото «фильмы» будут лучшим презентом и сохранятся на долгие годы, освежая память приятными воспоминаниями повзрослевшему Артёму о прекрасной поре. …
  … В папку марта приобщились немного разные события, собранные, впрочем, вместе не просто так. Застолье на кухне видимо относится ко Дню рождения Тони. Дата случилась не «круглая», и мы скромно отметили в тесном семейном кругу» за чаем. Жена не предложила ни чего спиртного, чтобы не вводить в соблазн сына. Ей казалось, что таким образом она отвратит Алёшу от «дурного пути», который временами доводил его до непотребного состояния. Ох уж это материнское сердце, которое не всегда в ладу с рассудком. А у меня в «коллекции» осталась фотография Тони с её любимой мимозой, почему то «затесавшейся не в мартовскую «папку».
    «Документы» так же причисляют к этому периоду мою лыжную прогулку по льду Финского залива. Солнечным днём на лыжах я не только посетил створы Пассажирского порта, сооружения достаточно приметные на акватории, но и добрался до острова Верперлуда в Лисьем носу. Этот островок, давно меня манил своей таинственностью и вместе с тем реальность, находясь в поле моего зрения, во время прогулок по оконечности Васильевского острова. Но в первые годы меня от него отделял фарватер Малой Невы, используемый круглогодично, и даже в сильные морозы, прорубаемый ледоколами. Поэтому попасть на «необитаемый остров» я даже не пытался. Потом, в связи с экономическими изменениями, зимой препятствия не стало, и теперь только сравнительно большое расстояние километров в двенадцать тринадцать затрудняло осуществлению, если не мечты то, желания. Но хорошо подготовившись морально и физически я, наконец, в первый раз смог совершить этот поход. Первая вылазка была пешая, так как я не хотел себя обременять лыжами и палками, и на неё ушло часов пять шесть. Возвратившись усталый, мягко говоря, домой, я испытывал в душе некоторое чувство гордости. Потом были и лыжные вылазки, которые несколько сокращали время, но лыжная амуниция часто оказывалась и бременем. Так один раз пришлось на лыжах преодолевать путь преимущественно по льду. А это согласитесь не очень удобно. В другой раз с утра я «лихо» разными стилями добежал до цели. Но к обеду пригрело солнце и пришлось возвращаться чуть ли не по воде. Во всяком случае, снег налипал на моё средство передвижения, что даже мазь не помогла бы, если бы у меня имелась. Пришлось на лыжах идти пешком. Я еле дополз до дома, и буквально свалился у порога. Так на острове я побывал раз пять. Сам островок оказался заповедником для перелётных птиц. Посещая его, покой кочующих пернатых не нарушал, так как была зима, и единственной достопримечательность был леший, изготовленный из подручных средств не очень известно кем, что ни сколько не умаляло его привлекательности. Сам путь был достаточно однообразный, но примерно на его середине имелась большая незамерзающая полынь от теплых вод близлежащей ТЭЦ. Она была «раем» для рыбаков, занимающихся зимой летней рыбалкой. Впрочем, в этом месте я особенно не задерживаюсь на деталях, а тем более об улове ни чего сказать не могу. Но зато в солнечную погоду, при нагревании воздуха мог точно ответить, что за таинственные призраки видны вдали, так искажались зрительно фигурки людей.
   В этом «подразделе» имеется ещё моё посещение дачи брата под Павловском. Но почему я там оказался сказать не могу. Похоже на второй день после бани, но тогда не совсем понятно, что там делали два Шурика (Семья сестры жены Вовы). Может это была Масленица. Ну да Бог с ним. Так же возможно, что тогда была достигнута предварительная договоренность насчёт охоты. Но об этом немного далее. …
  … Апрельские фото запечатлели наше пребывание на Среднеохтинском проспекте. Наверное, мы с женой приехали поздравлять сестру с Днем рождения. Большого гулянья не было. Сестре было ни до того. Подрастал внук, большей частью которого и фотографировали, стараясь не упустить ни одного драгоценного мгновения крошки. Даже я не попал в кадр, как тот сапожник, который сам без сапог.
 В другие выходные этого месяца я съездил в Фёдоровское. Это был не обычный визит в баню, а брат позвал меня приехать к нему на настоящую охоту. Отказаться от такого диковинного удовольствия было просто не возможно, да я и не старался. В назначенный час я явился к Вове на дачу. Малахов старший «отдыхал», толи после бани, толи после свершившейся охоты, но быстро «собрался», и мы отправились на близлежащие поля бывшего совхоза «Фёдоровское». Для этого нам не потребовалось услуги транспорта. Мы пересекли шоссе у «околицы» Глинок, и расположились в подножие опоры высоковольтной линии электропередач. Место было высокое. Брат экипировал меня тепло, в городской одежде не с руки было отправляться на охоту, так что мы прилегли на куски пенопласта, захваченные из дому, и стали ждать пролета над нами пернатых «жертв». Перед этим, правда, сфотографировались и «пульнули», если не изменяет память, по паре выстрелов из ружья в воздух, приноравливаясь к отдаче оружия. Мои боевые припасы, состоящие из четырёх патронов, выданных лично мне Вовой, заметно истощились, но я не терял надежды использовать их, для добычи настоящих трофеев, а не стрельбы впустую. Постепенно солнце клонилось к закату, а гусей, именно на них была охота, пролетающих над нами не наблюдалось, только слышались изредка отдалённые выстрелы, да и то точно не скажу. Брат раз выстрелил, но не попал, или дичь летела слишком высоко. «Первый блин» вышел комом, но мы вволю надышались прохладным воздухом конца марта, и остались довольны проведенным временем. Вернувшись на «базу», горе охотники поужинали, достаточно плотно, благодаря хозяйке и выпитым рюмкам, и стали ждать следующего дня. Он «не замедлил себя ждать». Теперь подготовка осуществлялась более основательно. На двух машинах, к нам присоединился сосед брата по дачному участку, бывший Парторг совхоза, или ещё какая руководящая «шишка», мы выехали на дорогу, соединяющею Фёдоровское с Московским шоссе, отъехав приличное расстояние, но, не теряя из виду «родных» строений, распределились не кучно на краю одной из канав мелиорации, как я понимаю. Недалеко от нас находилась ещё более многочисленная группа охотников. Она имела в своём арсенале целое стадо «манков» гусей, специальное укрытие из маскировочной сетки и целую ночь «форы», проведённую вне крова. Поэтому они уже могли похвастаться парой тушек, подстреленных на дюжину человек. Мы таких успехов не имели и не дождались. Пролетавшие гуси упорно не хотели садиться на «ложный аэродром», а подстрелить их налету даже когда их путь пролегал над самыми нашими головами, не представлялось ни какой возможности. По словам Вовы, скорость птиц равняется 200 км в час. Я чуть успевал вскинуть ружьё, иногда доверяемое мне братом, как цели были уже на недоступном расстоянии. Более мастеровитый родственник палил во всю так же без толку. Его место было завалено стреляными гильзами, а охотничья котомка не пополнялась. Я, не то чтобы разочаровался, не немного остыл к не получающемуся занятию и полностью переключился на фотоохоту, где и преуспел, сделав впоследствии презентацию под подходящую музыку. Вова тоже не очень был огорчен, прикладываясь периодически к миниатюрной фляге самогона, или еще чего, прихваченной из дома. Выходные кончались, и пора было возвращаться в город к повседневным будням. Что я и сделал, получив массу незабываемого удовольствия, что и видно из моих любительских строк. …
  … Отмечать майские праздники к нам в гости приехали Наташа с Витей, объяснять не надо какие. Это случалось не часто, особенно когда они были вместе, но и не только поэтому, гостям мы всегда радовались и угощали по мере возможности. Этим гостеприимство не ограничивалось. Родственников поводили по праздничному городу. Кто фотографировал, точно не помню, но это и не важно. Сестёр, уже точно я, сводил прогуляться по берегу залива. Других запоминающихся событий, видимо, не случилось, поэтому трудно ещё чего добавить, но это не страшно. Впереди было ещё довольно много времени у всех участников события, и про них ещё к счастью не раз пойдёт разговор. …
  … Этим посещением последний месяц весны не ограничился. В его конце у нас погостила подруга жены Зина Жукова. Покинув город после смерти мужа, и переселившись в Палкино, детей оставить в провинции она не хотела, и те, окончивши школу, начали двигаться в обратном направлении. Путь был тернистый, но мама, как могла, помогала, и, забегая вперёд, могу констатировать, у ребят это получилось. Не попасть мне в объектив дорогая гостья не могла, хотя в Черной речке, её фотографировала Тоня. А дальше, как говорится, «отсылаю к первоисточнику». …
  … Систематизировать свой фотографический материал я стал, повторяюсь не сразу, поэтому возможна некоторая «не стыковка». Так точно не могу сказать, в какое году Тоня вместе с подругой Любой Семиченко посетили Мариуполь, но фотографии оказались в 2011-том. Май месяц остаётся бесспорным, так как на Юге стояла солнечная, но прохладная погода, и курортный сезон ещё не начался. Возобновил курсировать мой родной Ждановский, ставший теперь Мариупольским, поезд и опекать двоюродную сестру с приятельницей, достаточно влиятельна родственница Любы стала прямо в нём, соответственно проинструктировав проводниц вагона. Татьяна владела одним из шикарных ресторанов города. Гостей она поселила в коттедже, принадлежащем ей, на самом берегу Азовского моря. Из кухни её заведения доставлялась еда. Сам ресторан тоже был продемонстрирован представителям Петербурга, где они посидели вместе с хозяйкой и её отцом. Вся инициатива исходила от Тани, и неважно чем она была вызвана. Желание похвастаться своими  жизненными успехами, или не утоленная жажда родственного общения, влекло её, но Питерские полруги отдохнули хорошо, прикоснувшись к среде обитания «новых русских». Как порядочный человек, вдохновлённый рассказами жены, я мысленно готовился к ответному визиту такой новой знакомой, но на берега Невы Татьяна не приехала. Была ли тому причиной наша бытовая стеснённость, однокомнатная квартира Любы и проходная третья комната у нас, или ещё чего, но на экскурсию по городу и в музеи южанку я так и не повадил. А сравнительно не большой промежуток времени Любиной сестры и вовсе не стало. …
  … В июне, похоже, я вплотную занимался службой, и фотографировала одна Тоня. Это видно отчётливо, если судить по снимкам. Здесь запечатлена и работа в школе, после окончания учебного года перед отпуском. В выходные дни, очевидно, она приобщила своих коллег-подруг к своему отдыху-работе в Чёрной речке. Там педагоги прекрасно подышали свежим воздухом и посетили сауну. Мне же оставалось только сохранить это событие в истории, немного систематизировав привезённые фотографии. Туда попало и начало самого летнего отдыха, который Тоня провела в гостях у сестры в Пскове на даче. Так же нашлось место и посещению Изборска и Печор. Сам участником событий не был, поэтому больше прибавить не чего. …
  … Однако работа не помешала мне в июне съездить к Малахову старшему попариться и самому. День выдался солнечным, что только усилило и без того прекрасное настроение. Брат к тому же на тот момент приобрёл новую иномарку. Может быть она была куплена для сына, так как старый автомобиль ещё находился в гараже, а Вова намывал новую машину, и без того сверкавшую. Возможно, правда, он не успел ещё продать свою «старушку». По словам брата, он сменил штук 15 своих «железных коней», поэтому я во всех этих процессах запутался, да и не очень хочу разбираться. Без решения подобных ребусов кроссвордов и так было чем заняться и на что посмотреть. Вовсю цвела сирень. Особенно выделялся размерами цветов и красотой один куст, привезённый на рассаду, по заявлению хозяина, с дачи самого Михаила Боярского. Родственник, конечно, любил немного всё «приукрасить», но тут я ему готов был поверить. У Вовы не хватило бы фантазии чтобы, не имея реальной «подоплеки», всё это выдумать. У него и так имелось чем похвастаться. Цвели цветы и другие садово-ягодные растения. Уже начинали показываться и плоды. В подвале дома сушилась недавно пойманная раба. К сожалению, она была не готова, и отведать её с пивом после парилки, насколько помню, мы не смогли. Меня же угощали всевозможными вареньями и соленьями, рачительно заготовленными Галиной Леонтьевной. В нашем роду и среди знакомых это имя встречается часто, по тому мне приходиться добавлять отчество не только из уважения, а оно самое искреннее имеет место, к персоне хозяйки, но и как-то распознавать каждую Галю. Чуть не забыл упомянуть о ночном и дневном набеге ёжиков. Их нам с братом из соображений гуманизма и практичности, пришлось относить подальше от участков, обследованных во время прогулке на следующий день, в лес. Да что там говорить. Я побывал в маленьком уголке рая на нашей грешной земле, что, несомненно, останется в закромах памяти, если не навечно, то пока жив. Заранее извиняюсь за свой не очень складный слог, который не в состояние, конечно, передать в полной мере мои чувства и сами события. …
  … Июльская «галерея» фотографий содержит посещение дикого пляжа образовавшегося рядом с домом, благодаря работе, прерванной кризисом 2008 года, по насыпки песка на правом берегу Смоленки. Образовался полу островок, перешеек которого преграждался забором. Но с другой стороны имелся брод, по которому жители перебирались без труда к прекрасному месту отдыха, мало уступающему в хорошую погоду пляжам Черноморского побережья. Можно было воспользоваться прогретой водой образовавшегося маленького заливчика или поплавать в более освежающей воде Невы. Туда, даже иногда случай приводил продавцов мороженого, которые смело, преодолевали водную преграду, для получения прибыли. Так что не надо было ехать за тысячи километров, когда все прелести юга находились прямо «под боком». Я, имея «щадящий» график работы, был частым посетителем «оазиса» досуга. Иногда ко мне присоединялась и Тоня. …
  … Маша так же дождалась летнего отпуска, и решила его провести совсем самостоятельно, по-моему, впервые, посетив какие то «кабалистические» места находящиеся под Геленджиком. Отправлялась она туда «дикарем», поэтому мы с мамой беспокоились, и пошли на Московский вокзал провожать дочку. Проводы получились волнительные, и чтобы немного успокоиться, мы с Тоней прогулялись потом чуть ли не по всему Невскому проспекту, что случалось не часто. Сейчас смотришь на эти все снимки и вновь переживаешь забытые волнения. …
  … «Застряв» на Юге Маша мой День рождения пропустила. Зато поздравлять меня приехала из Пскова Наташа, близнец жены. Прибыла она не одна, а с семейством дочери Лены в полном составе. Молодёжи, видимо, Псков с главной столицей надоели, и они захотели «потусить» в Питере. Ясно понимая их потаённое желание, я был не прочь сделать и свой праздник разнообразнее и торжественнее, так как в июле гостей трудно собрать. …
  … В августе у меня начинался во всю грибной сезон, который я не мог оставить без внимания своего объектива. С помощью не хитрого приёма автоспуска, я заснял и сам себя. Это позволило немного рассортировать обширный материал по времени так, чтобы вспомнить и себя в достаточно определённом прошлом. А, например, на сельскохозяйственной выставке в Ленэкспо, возможности фотографировать «на автомате» не представилось, поэтому мы с Тоней запечатлелись врозь. Зато с той «вылазки» у нас остались не только впечатления, но и полные пакеты продуктов. …
  … Осень, естественно началась с праздника 1 сентября. Забыть полностью школу практически ни кому невозможно. Но единственным представителем нашей семьи, непосредственно связанным с учебным заведением, осталась только жена. Тоня и снимала праздник знаний у себя на работе. …
  … Саму же заваленную цветами учительницу фотографировал уже я. В сентябре к нам в гости с Псковской земли приезжала подруга Тони Зина. Здесь тоже моего участия не было, что сильно не отразилось на снимках, и не помешало старым знакомым отдохнуть в Зеленогорске. …
  … В этом сентябре, насколько я помню, и о чём говорят фотографии, у меня зародилась мысль более подробно запечатлеть весь свой маршрут в Осельках. Придумано, сделано. В результате из множества фотоматериала, я смог сделать целую «кино-эпопею» презентаций. Теперь я могу прогуляться по милым мне местам, не вставая с места и в любое время года. К сожалению, даже возможность в комфортных условиях выпить при этом стопку другую не позволяет полностью заменить настоящей прогулки. Но всё равно это кое-что. …
  … Точно не скажу, когда это могло быть, но у меня имеются фотографии приезда, предположительно на его мамы День рождения, Андрея Владимировича Малахова в конце сентября. По-другому назвать, этого солидного полковника Госбезопасности, работающего в Москве, «язык не поворачивается». Я, безусловно, слегка иронизирую, но «факт остаётся фактом». От маленького мальчика, который просил в своё время тетю Тоню вытереть попку, ни чего не осталось, однако Андрей обходился со всеми знакомыми по-простому, не выказывая не грамма чопорности. Его жены Светы с дочкой не наблюдалось, видно они не смогли отлучиться из столицы, но её заменяла родная сестра, бывшая на Юбилее моего брата, если помните, тамадой. Как я сам оказался в числе госте и что подарил, «история умалчивает». Фотографий самого праздничного вечера мало, поэтому о других присутствующих не могу ни чего сообщить, но следующий день более полно отображен, хотя одно событие не забудешь, если даже хотел бы, не помнить. Вечером брат, пойдя прогуливать Шурика самого маленького, запутался в не твердо стоящих ногах, назовём дипломатично это так, и, упав на спину, сильно «расцарапал» себе затылок, о цент дорожки перед домом. Раненому в срочном порядке оказали экстренную помощь, но на следующий день Вова ходил как герой революции Щорс. Высказывания именинницы по этому поводу «скромно» опускаю. Но «авария» нам с пострадавшим не помешала погулять по краю леса, принадлежащего воинской части, рядом с его дачей. Кроме общего проветривания голов, затуманенных похмельем, мы смогли во время обхода, найти пару пригодных запоздалых подосиновиков. Всему этому есть «документальные» подтверждения. Как P. S. можно добавить, что отпуск летом Андрей проводил на Камчатке. Фотографии, не помню как, оказались у меня. На их основе я сделал фильм, скажу ничуть, не хвастаясь, под подходящую музыку, и красоты этого дальнего уголка страны остались не только у участника событий, но и у меня. …
  … Октябрь не смог обойтись без отмечания Дня рождения Вовы Малахова старшего. Эта дата следовала через год после Юбилея, что, не умаляя её значения, и не несла большого размаха. Зато мы смогли попариться в бане брата, перед началом торжества, которое потом происходило по-простому, в утеплённой беседке на участке, годной, даже для зимы. Кроме меня чествовать именинника пришли, уже три Шурика. Кроме мужа, сестра жены Вовы привела внучку, которую не могла оставить мама Катя и её подруга. Девушка была довольно симпатичная и молодая, что несколько скрасило наше общество «стариков». Потом к нам присоединились соседи брата по участку Чуркины с внуком и внучкой. Так что не юбилейное чествование прошло, если не безудержно весело, то вполне душевно и не принуждённо. А я порадовался за Малахова, что его окружают хорошие знакомые и родственники. Не было только старшей сестры жены Иры со своими домочадцами, но День рождения её сына тоже Вовы был на день раньше, или позже, чем у свояка, а поскольку «знаменательное» число не всегда совпадало с выходными, то в этот год родственники отдали предпочтение своему «клану». Я так думаю. Переночевав в хлебосольном доме, на следующий день я отправился, как всегда люблю подчёркивать в подобных случаях, «во своя си». Погода стояла пасмурная, и временами моросил мелкий дождик, но она не могла обезкуражить человека, прожившего в Петербурге почти всю жизнь, и привычного к таким капризам природы, и я решил побродить по аллеям Павловского  парка. Моя прогулка началась с проёма в решетки ограждения, который я не преминул сфотографировать. Дальше повалила, как осенние листья, кстати, оставшиеся на деревьях в не большом количестве, череда других фотографий. Их набралось на целую маленькую презентацию под песню Галины Хомчик об этой поре. Замысел у меня появился, когда я ещё гулял по дорожкам царского заповедника. Это была моя самая, если не продолжительная экскурсия популярного места, то уединённая и навевающая массу успокаивающих чувств. …
  … Конец года ни чем достопримечательным для меня и моей семьи не отметился, но вот сестра, не изменяя своим традициям «сгоняла» в Египет. Шаг для неё был довольно обычный, если бы не одно обстоятельство. С собой Галя взяла отдыхать племянницу с внуком, которому не исполнилось и двух лет. К счастью, ни каких особых «приключений» не случилось, и Гоголи провели время хорошо, хотя мальчик, наверное, мало что запомнил, по малости возраста, из путешествия. Зато было привезена масса фотографий, чем я не преминул воспользоваться, и сделал не плохие презентации, которые, я думаю, помогут Тёме освежить воспоминания, когда он подрастёт. … 
  … За «текущий период» у нас начали формироваться, с «лёгкой руки» жены свои обособленные семейные праздники. Официальных и полу в нашем календаре достаточно, но они стали «приедаться» и потребовались новые эмоции. Этим я только и могу объяснить появление «Дня воды». Впрочем, Тоня, возможно, хотела отвратить сына, а дочка вообще ни какой алкоголь уже не потребляла, от приёма более «крепких» напитков. Было закуплено неимоверное множество самых разнообразных лимонадов и газированной воды. Все мы собрались на кухне и начали «праздновать» поднимая тосты за всё на свете. К данным напиткам все, включая, конечно и меня, относились положительно, и поначалу всё шло гладко. Но «вода не водка, много не выпьешь», а воды, справедливости ради замечу, было потреблено гораздо больше предельно допустимой нормы крепкого напитка, и энтузиазм стал понемногу ослабевать. Мало помогли и конкурсы, организованные нашим массовиком-затейником на скорость пития изрядной дозы «шипучки» с призами. Но не подумайте, что у нас «опустились руки», и со своей задачей мы не справились. Основное количество жидкости было выпито, да ещё без заметного вреда здоровью и хорошему настроению. …
  … Наша мама, получившая бесценный опыт и вдохновленная своей задумкой, стала развивать свои успехи на поприще пущего объединения семьи. Через, как сейчас помню, непродолжительное время выделилось время для «Дня сока». Этот напиток более серьёзный, потому его заготовили не «наобум», а приблизительно нужное количество четырём человекам. А чтобы избежать «перегрузки» на участников, Тоня пригласила дополнительно свою подругу художницу Томару. Возможно, конечно, это было простое совпадение наложения событий, но мероприятие получило из семейного статус общегородского празднества. Я, видимо, отвлечённый вкусными и полезными напитками, фотографировал «редко, да метко». …         
                2012 год.
  … Перелопачивая свои фотографии за 2011 год, обнаружил посещение Тоней Сестрорецка  в мае 2012 года. Конечно, можно было бы переместить их на законное место, но тогда могут пострадать презентации, сделанные на их основе. Придется оставить всё, как было, а о самой этой поездке к подруге Ире Семёновой лучше знает только жена, но рассказать уже не сможет. К разряду подобных «документов», относится и «передышка» жены в доме отдыха «Театральный» Там она была со своей приятельницей из Москвы Наташей, которая предпочитала проводить заслуженное свободное время преимущественно под Ленинградом, тьфу опять «оговорился». Хотя возможно, что от МИДа, где подруга работала до ухода на пенсию, легче было достать путёвку именно к нам. У Тони имелось достаточное количество «экзотических» знакомств, которые она заводила по непонятным причинам и сохраняла долгое время, при своей «легкомысленности», назову это так, в дружеских отношениях. …
  … В феврале я поздравил внучатого племянника с двухлетием. Его фото летопись я пока не прерывал, так что в мой импровизированный фильм, посвященный данному событию, попали и кадры его мамы, сделанные за этот календарный отрезок. Моё внимание особенно заинтересовала поездка сестры со всем семейством к тёте Шуре, которая коротала свои дни вместе с дочерью Ниной. Родственников я давно не видел, а моя сестра регулярно поддерживала, в отличие от меня, в чём каюсь, телефонные и визуальные контакты. …
  … Март начался Масленицей. Её я «отпраздновал» без жены в окрестностях Павловска. Тоня видно была занята на подобном мероприятии в облюбованных ею «пенатах» северного направления Ленинградской области. Со мной «на юг» она отправлялась не часто, только по крупным поводам. Нас обоих такой временный «отдых» друг от друга вполне устраивал, и без сомнения укреплял взаимные теплые отношения долгих лет супружества. И так добравшись до Павловска в назначенное время и место, я вместе Малаховыми старшими отправился на народное гуляние в парк. Маршрут был уже «изведанный» и мы, соблюдая его, но, не придерживаясь досконально, надышались свежим воздухом, сожгли чучело зимы и посетили другие места увеселений с праздничной торговлей. Сувениров и сладостей не покупали. У нас всё своё ждало на даче. На автобусной остановке при возвращении с гулянья к нам неожиданно подъехала машина Малаховых младших, которые предложили нас подвести. Сэкономив на билетах, наша увеличившаяся компания остановилась у ворот дачи Николаевича. Он, как радушный хозяин, предложил чете Васильевича проводить зиму вместе. Ребята не отказались, но им надо было докончить свои дела и они сказали, что подъедут немного попозже. Пока Галя накрывала стол, вернулись и гости со своей не мудрёными гостинцами и водкой. Отношения у семейств были не простые, но прощёное воскресенье уже прошло, так что, заручившись предзнаменованием свыше, мы прекрасно и дружно провели время. А оно за разговорами пролетело быстро, но успели поделиться взаимными новостями. А их накопилось не мало, так как в таком составе собирались редко. Хотя ни чего экстраординарного поведать друг другу не могли. Дети Алексеевича и Васильевича оставались без пар, а у Николаевича имелась только одна внучка. На ночь, как обычно, меня не отпустили, и я переночевал у брата. Утром, приведя себя в порядок после «бурного» праздника, я отправился «на хауз», а воспоминания и фотографии, хоть и не свежи, но «имеют место быть». …
  … Сестре моей этим апрелем исполнялось 55 лет. К своему Дню рождения Галка подхватила ангину и, чувствуя себя не очень хорошо, «широко» отмечать праздник не стала. Однако самые близкие родственники и знакомые, не ограничились телефонным поздравлением и приехали лично. В их число, кроме меня с Тоней, вошла подруга закадычная Галя, уже не раз упоминавшаяся мной, и троюродная сестра Нина, дочь тети Шуры. Спокойные разговоры, хорошо знакомых людей, разнообразил двухлетний внук Тёма. Так что все прошло мирно и гладко, но это не главное. Самым существенным подарком сестре стала пенсия. Она получилась «минимальной», из-за 90-х и последующих лет, когда вовсю цвела «серая» зарплата, позволявшая вдове, как это не горько констатировать, хоть как то «оставаться на плаву», но в трудовой стаж это время официально не входило. Отсюда и результат. Но зато о работе можно было забыть и сосредоточится на воспитание внука, тем более что его мама неплохо зарабатывала. Куцая пенсия уходила в «накопительный фонд», позволявший родственникам отдыхать по всяким там курортам, каковой возможности я, на пример не имел, но не завидовал, а радовался за родных. …
  … Сделанные мной фотографии переплетаются с Тониными снимками. По ним можно судить немного о школьной жизни жены, и её поездке к хорошей знакомой Тамаре Якубянец в Купчино на пасху. У той уже появился внук, но и тут всё было не просто, по рассказам моей ненаглядной «осведомительницы». …
  … Майская папка содержит фото, кроме папиных и маминых снимков, Маши. Она ещё оставалась номинальной владелицей, наряду со мной, фотоаппарата, хотя и стала им пользоваться всё реже и реже. Она запечатлела встречу со школьными подругами Асей и Аней. Тоня увековечила приезд к нам в гости Иры Семёновой, которая читателю не безызвестна. Я же пощелкал объективом на Пороховском кладбище, куда договорился съездить на майские праздники с Пафомовыми. Разница в возрасте 12 лет стала существенно сказываться, но двоюродная сестра ещё «держалась на ногах» и смогла посетить могилу отца. Правда эта поездка оказалась последней. Возвращались мы «хитрым» маршрутом. Две остановки езды на трамвае, один я их проходил пешком, когда заглядывал на улицу Коммуны, с пересадкой на автобус, который почти довозил до дома на проспектов Луначарского и Сетлановского, позволили мне оказаться в гостях . Там у родственников, я вместе с ними ещё раз «помянул» ушедших от нас. …
  … Когда ещё только пробивалась первая трава, солнечным деньком, я снова в который раз оказался в Глинках. Цель приезда была обычно  одна только баня. Без дополнительных помех я с братом попарился и откушал шашлычков, приготовленных рачительным хозяином. Про обязательную ночёвку не стоит и говорить. Все-таки проделанный путь не близкий, и на ночь возвращаться в город было всегда в подобных случаях «не с руки». …
  … Тоня возила своих коллег на место своей второй работы. Об этом скромном факте я упоминаю лишь по тому, что сделал учителям презентацию, по поводу их отдыха в Черной речке. …
  … В начале лета нам с Тоней удалось выкроить время и сходить на пляж «у себя под боком». Чего, казалось бы, проще, но «проклятые» повседневные заботы и погода не позволяли делать это каждый день, что заставляет только сожалеть об упущенных возможностях побыть вдвоём в условиях не хуже, чем на юге. По крайней мере, песок не уступал южному собрату, не говоря уже о береге, покрытом галькой, а и такие пляжи есть там, и солнце тоже не подвело нас. Погода стояла не очень жаркая, и отдыхающих было крайне не много, как и градусов воды. Так что мы с моей спутницей не купались, но вдоволь побродили босиком по глади водоёма, а моя техника позволила сделать даже совместные снимки, хотя и не имела возможности прибегнуть к селфи новомодным сейчас у молодёжи. Времени прошло не мало, но фотографии позволяют стряхнуть с памяти «пыль веков». В конце июня Питер посетила Наташа, приехавшая не в гости к сестре, а на отдых в один из пригородных санаториев, куда её, вполне возможно, пристроила Тоня. По окончании официального отдыха, родственница заехала к нам. Чтобы развлечь гостью, я повёл её на вылазку подобную нашей с Тоней. Маршрут, правда, был более обширный. Мы прошлись до въезда на территорию Пассажирского порта и далее почти до гостиницы «Прибалтийская». Ещё одно существенное отличие касалось погоды. Она в июле была прохладней, чем в июне, и нам пришлось накинуть куртки. Дувший достаточно сильно ветер, вспоминается, по той же температурной причине, гораздо отчётливей, когда смотришь на эти фото. …
  … Конец июля у меня получился не совсем обычный. Традиционный свой День рождения я праздную, тут надо вставить это же прилагательное, скромно и, в большинстве случаев, когда не вмешиваются другие обстоятельства, дома. В это году «всё затмило» дата двоюродной сестры. Ей исполнилось 70 лет, и мои планы не могли игнорировать столь солидный возраст. Это нашло должное понимание и у моей жены, не покинувшей меня в «трудную минуту», и отправившейся со мной, что бывало не часто. К началу торжества прибыл ещё только один гость Толька Потапов, «игра слов», но, ни чего удивительного, для данного сезона и, учитывая возраст нашей Юбилярши, не было. Зато все гости и хозяева могли уделить больше внимания в общении друг с другом, что мной не раз подмечено, в отличие от многочисленных компаний. Шума много, но толку мало. Все участники были знакомы «тысячу лет», и непринуждённая атмосфера, подкрепляемая достаточным количеством еды и, главным образом, напитков, царила весь праздник. Потом еще приехал Галин внук, который прибавил разговорам живости и назидательности. Молодёжь надо было учить жизни, в чём особенно преуспевал Толя. А закончилось всё и вообще прекрасно. Я даже не имею в виду сладости к чаю. К концу торжества за своим отцом приехала на машине Аня и любезно предложила подвести меня с Тоней, не то домой, не то до метро, точно не вспомню, но и второе было не лишним. Единственное неудобство заключается в том, что к праздникам мы долго готовимся, предвкушая незабываемые часы, которые потом кажутся минутами, и даже не всегда чем-то запоминаются, кроме своей мимолётности и обязательной грусти по ним. Но тогда ещё кое-какие силы у всех присутствующих оставались, и их хватало не только на фотографирование, но и на веселье, чего в данный «исторический момент» сказать уже проблематично. …
  … В конце месяца Тоня  съездила на малую Родину. Это была не простая поездка. Собирались её одноклассники. Пересказывать рассказы жены не имеет смысла, но я по-хорошему позавидовал её встречей с детством. Повидать своих однокашников я уже не надеялся в самых смелых мечтах. А Тоне удалось не только посидеть в старом классе, но и навестить в Палкино подругу Зину Жукову, которая «приглядывала» за внучкой Полиной, приехавшей к бабушке на лето. Так что моя вторая половина не только полностью восстановила связи с юностью, но и пополнила места, куда можно приехать скучающей душе. …
  … Я тоже не скучал в июле. Сестра была рада видеть меня у себя на даче, и обидеть невниманием Галю мне не хотелось, да я и сам не чуждался отдыху загородом. Компания дачников у нас подобралась хорошая. Кроме меня у мамы жил сын Леша и внук Артём. Старший Гоголь помогал по хозяйству, чего ни будь строя и, перестраивая. Мы же с самым маленьким представителем этой фамилии гуляли, купались и собирали грибы. Тем самым выгадывая бабушке, свободное время для приготовления пищи. На этом наша помощь не ограничивалась. Дядя научил племянника забивать гвозди, чем он с удовольствием и занимался каждую, выдавшуюся свободной, минуту. На выходные к нам приехала мама Лена, и мы стопили баню. Это была новая постройка, заказанная племянницей, наряду с хозяйственным блоком. Эти строения разместились на месте старой времянки «верой и правдой» служившей хозяевам 20 лет. Я немного жалел о старушке срубленной ещё моим папой, но время не остановишь, да и преимущество нововведений было налицо. Я чуть не забыл ещё об одном «усовершенствование» хозяйственного быта, а если бы, не фотографии, то и забыл бы. Соседка Надя умерла. Её наследницы, главным образом, хотя имелся и наследник, вступив в права, чего-то не поладили с Леной. Был «воздвигнут» забор разделяющий участки и общий колодец полностью отошёл к ним. Лена со свойственной её практичностью, выкопала свой «источник», частично и на деньги, полученные за свою долю, честно возвращённые «враждующей» стороной. Старые хозяева такой «метаморфозе» возможно и удивились бы, но их уже, ни кого не было, да и так при этих обстоятельствах не надо было «стоять» в очереди за водой для полива. Поэтому пролитые слёзы мальчика, при отъезде мамы, частично разделял и я, но по другому поводу. Ни чего не стоит на месте без изменений, как это не печально. …
  … О встрече одноклассников, конечно же, Тоня предварительно договаривалась. При этих переговорах выяснилось, что две её знакомые детства имеют пристанищем Питер. Тамара работала медсестрой в самом городе, а Лариса жила в Рощино. К ней жена и поехала в гости, возможно, после встречи школьных друзей, тем более это было не далеко от мест её пригородного «базирования». Лариса, после всех её жизненных «катавасий», а там были и работа лесничем, и смерти матери и сына, и наконец, пожар, в огне которого сгорело всё имущество, работала садовником у новых русских. Вот плоды своего труда в основном однокашница и показывала подруге, а там было чем полюбоваться. Как всегда помогли снимки. …
 … В середине августа я посетил «по случаю» Глинки. Баня как всегда была хорошая. Не уступали и «закуски». Коронным блюдом оставались шашлык, поджаренный на мангале, но у брата в маленькой беседочке, предназначенной специально для защиты готовящихся продуктов от дождя, я думаю, стоял уже электрический аналог, на котором приготовлялась уже и рыба наряду с другими кушаньями. Вещь была «не ординарная» и Вова немного гордился ею по моему «непросвещенному мнению». Компанию нам в этот раз составили два Шурика. Стоит ли говорить, что я остался на ночь, о чём свидетельствуют фотодокументы. Вообще если бы не они, то трудно было бы выделить один такой эпизод от другого, поскольку все они, хоть и приятные в памяти, но сливаются в одно целое, которое особыми приметами не выделяется. Ответный визит не заставил себя ждать. В конце месяца брат по традиции пригласил меня на сельхоз выставку. Это было хотя и не полноценное посещение родственника, но всё-таки на территории города. С собой я захватил фотоаппарат, но фотографировал мало. Возможно, не было соответствующего настроения. Так что будем опираться в основном на память, которая как известно не безгрешна. С Вовой мы побродили по павильонам и по территории. Погода была прохладная, судя по нашей экипировке, и даже не захотелось ловить рыбу, вольготно плавающую в отгороженном месте залива. Времени в нашем распоряжении было достаточно, а напитки почему-то  в Ленэкспо не продавались, и нам пришлось выйти в город на поиски пива. Его мы нашли не сразу, но это не помешало нам распить по бутылочке, сидя на скамейке в скверике рядом с памятником Мусе Джалилю. Не плохой итог для завершения культурного мероприятия. …
  … В самом конце лета не забывал я и любимые Осельки. Судя по фотографиям, сезон был грибной. Один белый гриб мне особенно запомнился. Он имел такой хрестоматийный вид «старичка боровичка», что на радостях от добычи я его сразу срезал, а потом подумал об упущенной возможности запечатлеть этого красавца. Оплошность пришлось исправлять. Гриб был водворён на старое место, благо дела размеры ножки чуть ли не превышали диаметр шляпки, и заснят. Линия среза оказалась совсем не приметна, и её наличие сохранилось только в моей памяти. Другой примечательной особенностью данного посещения леса стало то, что вместе со мной подышать свежим воздухом вызвался сын. Мы не ходили вместе за грибами давно. Если не изменяет память с его дошкольного возраста. Да и то это было один раз, хотя он и запомнился. Так что мне было приятно. Надеюсь ему тоже. Лучше поздно, чем ни когда. Помогала перебрать наш «улов» Тоня, которая, надеюсь, так же не осталась равнодушной к трофеям своих мужчин. …
  … Насыщенным на путешествия отрезок времени, оказался не только у меня с женой, но и у нашей дочери. Маша съездила в гости к двоюродной сестре. Лена снимала в Москве «Хрущевку» вместе с семьёй. Это не помешало родственницам вдвоём сделать фото сессию и «потусить» по столице. Где в это время были муж и дети, не скажу, не знаю, но этим, я имею в виду фотокарточки, вояж только и запомнился. Больше Москву Маша не посещала. …
  … В сентябре я снова побывал в «пригородах Павловска». Интенсивность наших встреч с братом, как я понимаю, достигла своего апогея. Вообще его часто посещать я не стремился, что бы ни надоесть хозяевам, да и самому иметь некоторый задел для предания поездкам большей остроты за счёт продолжительности разлуки. А тут, видно, объективные и субъективные факторы совпали, а может и по другим причинам, а с судьбой не поспоришь. Правда День рождения Гали Леонтьевны, которые я посещал не часто, отдавая приоритет праздникам брата, незаметно слился с таким же событием Владимира Николаевича, да и по состоянию природы трудно определить месяц. Осень видно в этом году стояла поздняя. Однако возьму на себя смелость утверждать, что на Галином торжестве присутствовали почти вся её доступная родня. Кроме младшей сестры хозяйки с «семьей», наличествовала и старшая сестра именинницы с сыном Володей и внуком. Имели место и соседи Чуркины, не преминувшие поздравить организатора общего заграничного отдыха, так как путёвки им добывала Катя дочь Александры. На новом электрическом аппарате была приготовлена рыба, это помимо «моря» другой не менее вкусной еды. Всё празднество проходило в беседке. Температура видимо позволяла. На другой день мы с братом совершили прогулку в лесок на краю садоводческих участков, и даже нашли несколько подосиновиков. Жаренки из них я, правда, не попробовал, а уехал на вокзал на подвернувшейся, в лице Саши мужа Саши, извиняюсь опять заранее за тавтологию, попутке. …
  … Предположительно с сентябрём связана и ещё дна встреча, напомнившая о, пусть и не таком далёком, прошлом. Идя по шоссе в свой лес Осельков, моё внимание неожиданно привлек притормозивший автомобиль. Из него вышли Вера и Саша Палеховы. У меня была конечно до того информация, что у четы строится дача в районе Осельков по другую сторону железнодорожного полотна, но до этого они наверное пользовались другим путём, и мы «не пересекались». Подругу жены и бывшего соседа по Кондратьевскому проспекту я не видел довольно долго. Да это было и не удивительно. Ребята уже переехали из «сороковых корпусов» на озеро Долгое, где получили квартиру, что похоже и было связано с изменением маршрута. К тому же это событие стало причиной некоторого охлаждения в отношениях подруг молодости, так как на новоселье нас не пригласили. Я к такой «трагедии» отнёсся спокойно, но вот Тоня чуть обиделась. Видимо, чтобы выправить неловкое недоразумение, Вера, после недолгого нашего разговора наспех на дороге, позвонила, наконец, Тоне и пригласила в гости на новое место. Предложение «благосклонно» принялось и мы с Тоней в один из выходных дней отправились на такси навестить старых знакомых. Такой немного барский вид транспорта был выбран не желанием показать свой достаток, а просто по практической необходимости. Район был малоизучен, а судьба ещё ни разу туда «не заносила», и плутать по пересадкам не хотелось. Хозяева встретили нас хорошо. Показали свои апартаменты. Они их делили с сыном Сергеем, который, как и наш отпрыск, Лёша, был холост, обретаясь у родителей. Младший «ребёнок» Константин женился и жил отдельно. Всё это мы узнали за разговором, поделившись и своими новостями, которых имелось не так уж и много. Встреча прошла хорошо, и я хотел думать, что «ледок» растаял. Это так бы и случилось, но возраст с болезнями, да и расстояние не позволили в дальнейшем пройтись нам с Верой на лыжах не только по льду залива, но и у неё в районе, где она продолжала заниматься любительским спортом. …
  … Один раз я захватил фотик на своё дежурство по охране порядка во вверенных мне кортах недалеко от дома. До пенсии ещё оставалось почти два года, и, судя по фотографиям у меня, ещё был «порох в пороховницах», но, ни чем другим, этот солнечный сентябрьский денек в историю не вошёл. …
  … День рождения Саши Пафомова не имел округлённости и потому прошёл скромно. Гостями были я и Толик Потапов. Именинник немного грустил. Года приближались к семидесяти. Мы старались, как могли создать праздничную атмосферу, хотя, и одеты были скорее буднично. Потом к нам присоединилась дочка Толи, которая своей молодостью несколько украсила мероприятие. Она приехала за папой, и я, как ни стараюсь, не могу вспомнить подвезли ли меня до метро или нет. Как говорила моя бабушка: «Что было 40 лет назад - помню, а что было вчера - не помню». Так и у меня сейчас. …
  … В декабре месяце исполнялось 55 лет подруге жены Зине Жуковой. Сама она продолжала жить в Палкино, но дети уже перебрались основательно на берега Невы, и чествование новоиспеченной пенсионерки прошло на Кондратьевском проспекте в квартире сестры мужа Юли, где чета жила. Дом выходил на магистраль и имел, не только запоминающийся вид в месте пересечения проспекта с высоковольтной линией, но и близость к моим дорогим детским местам. Мне было не безынтересно побывать на месте бывших парников фирмы «Лето», застроенном современными зданиями. Раньше я имел удовольствие разве что проходить мимо этой новостройки при посещении мной Богословского кладбища. А сейчас заглянул немного внутрь квартала. Квартира мне понравилась. Хозяева и гости тоже. Кроме детей с семьями Юбиляршу приехала поздравлять её сестра, занимающая в своём месте жительства выборную должность, и множество, хотя и ограниченное, других гостей, не известных мне и не запомнившихся. Но я честно выполнял свою вторую ипостась, и запечатлел всех присутствующих в этой трёхкомнатной квартире. Конечно, основное внимание уделял Тоне и Зине. Вечер удался на славу, и мы с женой, не смотря на позднее время, добрались без происшествий на Васильевский остров. Жалко только, что последующие события немного подпортили воспоминания. Оказалось, что зять, справив этот Юбилей, сделал тёще последний подарок. Как мне рассказала потом Тоня, почти сразу после празднества, он оставил Юлю с Полиной, имеющей к тому же серьёзное заболевание о котором трудно было предположить, глядя на эту симпатичную девочку, и ушёл к другой женщине. Юля с дочерью переехали жить в другой район города, где поселились в квартире, купленной на ипотечные деньги. В общем, девочки не пропали, хотя трудностей и прибавилось, а я этот квартал более не посещал. …
  … Год выдался богатым на путешествия не только в моей семье, но и для семейства сестры. Гоголи, если ориентироваться на «документы», совершили даже две «вылазки. Они для своих посещений тёплых мест выбирали прохладные и дождливые времена года, поэтому из имеющихся у меня материалов, трудно судить, в какой конкретный месяц они собраны. Не заостряя на то внимание, скажу, что полет в Турцию сестра совершила вместе с дочкой и внуком и по рассказам «россияне» хорошо отдохнули, да и как могло быть иначе. Другой вояж был совершен в Грецию, график современных отпусков, обычно разбитый на две части, допускал это, племянницей и её сыном без Гали. Молодые Гоголи посетили берега Эллады. Причём особенностью этой «прогулки» стало то, что был взят в аренду автомобиль и наши путешественники смогли объехать, пусть и не всю Грецию, то, по крайней мере, её часть, в отличие от сидения в отелях Турции или Египта. Запомнил ли малыш, что ни будь из этого приключения судить трудно, да и Лена особенно впечатлениями, насколько помню, делилась скупо, но сделанные мной из груды фотографий слайды, должны были, по крайней мере, зафиксировать отдых. …
  … Оставить без внимания Машино паломничество в монастырь в районе реки Свирь можно было, если бы не родительское беспокойство за дочку. Туда она отправилась автостопом, правда с приятельницей, что ненамного уменьшало волнения. В этот раз Бог своих приверженцев хранил, и на том ему спасибо. …
  … Моё пристрастие к компьютерному занятию обработки фотографий оставило у меня в архиве некоторые следы непосредственного отношения ко мне и домашним не имеющие. К таким «реликтам» относится Юбилей Тониной сестры и свадьба Маши Максоцкой, на которых даже моя жена не присутствовала, не говоря уже обо мне. В этом с моей стороны, ни какой обиды не имеет места быть. Меня вполне устроило то, что я сделал слайды знаменательных событий не совсем безразличным мне людям. …
                2013 год.
  … Всю хронологию празднования Нового Года 2013 установить точно сложно ввиду моей работы над кадрами и отсутствием первоисточников, которых я «подчистил» после применения фотошопа. Так что дальнейшее повествование будет немного приблизительным. А оно говорит, что праздник я встретил на «боевом посту» согласно графику. Жена не оставила меня в «беде», и разделила «тяготы службы», придя в ночь с 31 на 1 на корты, благо они располагались не далеко от дома. Выпив шампанского под звон курантов, мы на остаток ночи расстались. Сменившись со смены на следующее утро, я и Тоня продолжили празднование уже за домашним столом, который был накрыт достаточно хорошо. Правда дети, ввиду некоторого временного разрыву мероприятия разбежались по своим «интересам» и не присутствовали рядом с папой и мамой. Но нам и вдвоём было, насколько помнится, не плохо. Мы уже давно, если и ссорились, то на миг, а остальную совместную жизнь проводили «в мире и согласии». …
  … На второй или третий день «длинных выходных» мы съездили в гости на Среднеохтинский проспект. Семейная компания увеличилась за счет Маши, примкнувшей к нам. Главным действующим лицом не большого, но сплочённого коллектива был, конечно, внук сестры. Мальчику скоро исполнялось три года, и он был предметом всеобщего внимания, что скрашивало, не обычные большие, а маленькие размеры стола на кухне, накрытого хозяйкой. Да нам и их хватило. …
  … Сразу после Нового Года к нам в гости нагрянули гости из Пскова. Двоюродная сестра Тони Люда с мужем решили посетить город Ленина. К ним «присоседилась» и Наташа Малахова, тоже не чужой человек. С этой семьёй я был знаком не понаслышке. Вместе с ними я встречался на Псковской земле, да и Люда приезжала в Петербург  не один раз, а два или три. Николай в самом городе был впервые. До этого он только добирался до пригородов. Все гости являлись простыми людьми, и потому мы не ограничились застольями, но и погуляли по городу. Сначала обозрели окрестности рядом с домом, имеющие много интересного для иногороднего человека. Далее на Метро, а «под землю» Коля спустился впервые, достигли Невского проспекта, и прошли почти по всей магистрали, не потерявшей ещё праздничного убранства. На следующий день Маша поводила приезжих по центру на своё усмотрение. Большинство крупных музеев, правда не работало, но и того, что удалось посмотреть, я думаю было достаточно для незабываемых впечатлений. В другой раз Николай выразил желание приехать летом, что бы полюбоваться творением Петра, в ещё более привлекательной обстановке. Так что утром следующего дня расставание получилось тёплое, и явилось крепкой основой нашего дальнейшего делового и человеческого сотрудничества, в чём вы далее убедитесь. …
  … Новогодние праздники были настолько продолжительны, что Тоня успела побывать у Иры Семёновой. В качестве Деда Мороза она поздравила внучку подруги и дочку Марины. Той исполнилось года полтора, и она ещё могла верить в чудеса, хотя маловероятно, что их запомнила. …
  … В честь какого праздника точно не скажу, врать не буду, но в январе месяце я снова посетил Глинки. В этот раз «баней и не пахло», но событие намечалось не заурядное. Со мной вместе, или я прибыл раньше, что не имеет принципиального значения, навестить своего двоюродного брата, что бывало нечасто, собралась и моя родная сестра. Насколько это наше обоюдное действие было согласовано, опять же не поручусь, но Малахов был не совсем к нему подготовлен, или с ним мы уже немного истощили кой какие запасы, но нам пришлось ехать в совхоз Фёдоровское для посещения магазина, и потом стол был полностью сервирован. Дальше последовал теплый приём, со всеми вытекающими атрибутами. Короче говоря, за столом царила дружеская, непринуждённа атмосфера. После первого насыщения, мы побродили по дорожкам садоводческого участка и подышали свежим морозным воздухом, что бы освежить аппетит, так как предстояла вторая половина «мерлезонского балета». Вечером приехала младшая сестра хозяйки Александра, назовем Шурика официально, с мужем. Банкет продолжился. У бывших достаточно близких подруг ранней юности имелось много общих секретов, и было что вспомнить и сообщить нового. Разъехались все довольно поздно, и я даже не помню, как добирался домой. Возможно, до электрички меня подвез Саша Кудрявцев, так как спиртное к тому времени не употреблял, а у нас начала складываться целая традиция, моего покидания Павловска. Возраст подходил к такому рубежу, что не всегда хотелось проводить ночь вне стен родного дома, и потому благоприятной оказией я старался воспользоваться.  …
  … Февраль как обычно начался с чествования детей. Мы с мамой поздравили своих чад, но широко не отмечали, хотя соответствующие совместные фотографии сделали. Эти даты «плавно слились» с подобным событием в трехлетней жизни Тёмы Гоголя. Его поздравлять поехал я в одиночестве, да и из всех гостей было только подруга Лены Настя со вторым сыном. Но это был уже второй условный Юбилей, после года жизни, так что оставить его «втуне» я не мог, да и пополнить фотохронику внучатого племянника, которой пока занимался, надо было. …
  … 8 марта для меня, как и для всякого мужчины, являлся «чёрным» днём. Хотелось куда-то скрыться далеко-далеко, чтобы переждать необходимость приветствовать прекрасную половину человечества, которая при встрече, даже с незнакомыми её представителями, казалось, требовала к себе пристального внимания, рассылая вопиющие взгляды. А именно в этом году Тоне исполнялось 60 лет. Цифра не только круглая, но являющаяся переходом в совсем другую возрастную категорию. Сама Юбилярша решила совместить в празднование размах и одновременно скромность. Была сделана целая профессиональная фото сессия, не знаю, сколько стоящая, но стоящая того. Я не остался в стороне и сделал на основании этих и семейных фотографий эпопею  фильма из слайдов, глее её кульминацией было работа, посвящённая самой дате, включающая в себя материалы, относящиеся к обоим близнецам. Я старался, как мог, чтобы «потрафить» жене и её сестре. Они, не сговариваясь, провели празднование отдельно и по-своему. На Наташином мероприятии я не был, поэтому остановлюсь на Тониных «причудах». Само главное торжество она перенесла загород, устроив самым ближайшим подругам, на тот момент оказавшихся «под рукой», Тамаре, Любе и Ире «фуршет» в выходные дни на территории санатория Чёрная речка, пользуясь связями в заведении. Но и городская квартира не осталась в стороне от такого события. Туда поздравлять Тоню приехала моя сестра с семейством. И мы вместе посидели нашими самыми близкими семьями почти в полном составе, отсутствовал только Лёша Гоголь, скромно, но качественно. Если не изменяет память, а за неё по прошествии десятка лет трудно поручится, то имениннице я подарил «плазму», или как это называется в «мире прогресса». Телевизор был в общем «роскошный», но Тоня сочла, что он общий, и не очень обрадовалась подарку, хотя основное время проводила за ним. Я же довольствовался старыми аппаратами, так как у нас с ней были разные предпочтения в телепередачах. ...
  … В марте же состоялась конференция Русского географического общества в своей Штаб- квартире по переулку Гривцова. Тоня там не только принимала участие, но и выступала. Она, конечно, рассказывала не о нашей с ней последней, а были и другие, экспедиции по льду Финского залива в этом месяце, а опыт и более отдалённых маршрутов она имела, но именно эта вылазка «запротоколирована» фотоаппаратом и имеет, «бесспорно» историческое значение, по крайней мере, для моей семьи. Лично же я тоже посетил свой «не обитаемый» остров в уже весенний, но морозный день, пройдя на этот раз пешком и без особых запасов еды, почти до Лисьего носа. Зато я был тепло экипирован, и только иней на шапке от дыхания, говорил о «тяготах» моего пешего перехода длинной в двадцать пять километров. …
  … Перебирая фотографии, вместе с воспоминаниями погружаешься в прошлое далёкое и не очень. Порою трудно установить не только день, но даже и год. И всё равно события восстанавливаются «как живые». Таковыми являются мои посещения Пороховых, с отчаянными попытками, если не остановить ускользающие в потоке времени мгновения, то «законсервировать» их. И хотя «очевидцев» прошлого остаётся всё меньше и меньше под напором изменяющихся реалий, но дорогие сердцу дома, пейзажи, просто отдельные предметы и кресты остаются и греют душу. Перечислю их по порядку. Тут и могилы близких людей на Пороховском кладбище. И оставшийся одинокий дом на следующей за улицей Коммуны остановке трамвая, где пробовал я  снять комнату после женитьбы, и с которой начинались мои поездки в Сосновку. И стадион «Химик», не утративший своего назначения; и находящиеся в плачевном состоянии остатки автовокзала пригородных автобусов моего детства; и старое кольцо, если не ошибаюсь, трамвая № 12, родом всё оттуда же. И ещё сохранившиеся деревянное здание предположительно спорт школы с уцелевшим кварталом домов, построенных ещё военнопленными. И старая граница города, увековеченная стелами, символизирующими ворота, и имеющими художественную ценность. И двор тёти Раи после первого размена с дочерью, в котором у меня жили одноклассницы Света Барболина и Нина Мингозудинова. И здание моей первой школы, куда перебрались спортсмены из своей старой «избушки», расположенной неподалёку. И место где пребывала мой домик раннего детства, сейчас конец проспекта Ударников. И уже не существующий проулок до леса, место моей первой серьёзной травмы. И, обрамлённые преобразившимися за полвека деревьями, лесные дорожки, и ДОТ, почти сравнявшийся с землей, где я играл, а мой папа загорал, отдыхая после ночной смены. И, наконец, двор дома Олега Филиппова, где мы проводили свободное от учёбы время.   Так побывав в очередной раз в Городе детства, я снимал все крохи былого, которые впоследствии ни кому и не потребуются, тем более что и комментариев делать будет некому. …
  … На большие майские праздники семья меня «отпустила» на дачу к сестре. Погода стояла по-весеннему солнечная, хотя особого тепла не наблюдалось, так что одеты мы были тепло, но ходили даже без курток. Быт был пока не очень устроен после «зимней спячки», но мы в первый день прекрасно сходили в «деревенскую» баню, а вечером на свежем воздухе в беседке потчевались шашлыками. Топили ли хозяева печку в доме,  точно не скажу, но ночью, ни кто не замерз, и поэтому можно предположить, что это было именно так. На следующий день после плотного завтрака я отправился с внуком сестры на речку. По дороге нам повстречались не старая пара, гуляющая с собакой. Добрые люди предупредили нас об опасности, которою представляли клещи. На псе они уже обнаружили пару штук «лесных разбойников». Предупреждённый, а значит вооружённый, я стал внимательно опекать Артёма, постоянно осматривая его при нахождении вблизи всяческой поросли, так как знал по слухам, что «враг нападает» преимущественно именно оттуда. Но все обошлось. Проимитировав рыбалку на речке игрушечной удочкой, настоящую мы, почему то не захватили, не далеко от истинных рыбаков, горе рыболовы, то есть мы, отправились домой, а мальчик немного удивлялся, почему у него рыбка не клюнула. Но зато на даче Тёму ждала соседка подружка, которая, как я думаю, отвлекла малыша от «горестных» мыслей. К вечеру Галя с Артёмом проводили меня на станцию. Мои выходные кончались, а хозяева продолжили начало «посевного» сезона. …
  … Конец мая прошел «под знаком» печального события. Довольно неожиданно умерла Рита Негреева. Пропустить проводы двоюродной сестры близняшки Светловы не могли. В Псков мы с женой отправились заблаговременно. Остановились у Наташи с Витей, и вечер провели хоть не в лучшем настроении, но его немного поправили. С Наташей я даже погулял вечером по близлежащим окрестностям, и она познакомила меня с выросшими новыми достопримечательностями. Таковыми оказался новый квартал для детей сирот, который и курировала родственница. На следующий день отправились в Лавры на похороны. Немного не рассчитав время,  мы провозились ещё и в дороге, заезжая в магазин, чуть не опоздали на само скорбное мероприятие. Гроб был уже опущен в землю, и у меня, не видевшего Риту много лет, так она и осталась молодой в памяти. На сами поминки мы не пошли. Брат, бывший за рулем, хотел скорее оказаться у себя на даче, чтобы иметь возможность, я думаю, опохмелиться после вчерашнего. С ним ни кто спорить не стал, тем более надо было заскочить на строящуюся «фазенду» Коли и Люды Оямаа. Взяв нужные растения и осмотрев снаружи всё строительство, мы отправились в садоводство Малаховых. Там мы еще раз уже в полном составе помянули Риту, посидели в распускающемся саду, а главное походили по близлежащему лесу, где нарвали первых цветов, и даже нашли несколько сморчков. Дальнейшую участь весенних грибов, не входящих в мои предпочтения, не знаю, как и не помню обратный путь в Петербург. …
  … В моём житье июня ни чего особенного не произошло, но вот Тоня выпустила в жизнь очередных своих, любимых и не очень, «птенчиков». Тут были и катанье по Неве на «трамвайчике», и гулянье по городу в пору «белых ночей», и многое другое, что мне впрочем, не ведомо. Зато жена приблизительно к этому времени получила свою фото сессию, с которой дальше занимался уже я. …
  … Начало июля ознаменовалось сорокалетием свадьбы двоюродного брата. Как быстро пролетело время. На саму тогда свадьбу я не попал, отбывая трудовую повинность, как источник доходов, в далёкой Коми ССР. И вот уже прошло, заметно или не заметно 40 лет. Летом народ трудно собрать, но Малаховых пришло поздравить с Рубиновой свадьбой достаточное количество людей, хотя непосредственных участников давнего события осталось не так уж много. Но представители хотя бы ныне здравствующих семейств имелись. Не было сына Андрея, но Света с Алиной отдыхали у бабушки с дедушкой. Тёща со старшей дочерью и второй внучкой поздравляли «молодых» с их датой. Сёстры «невесты» в этот раз были без семейств, но сами не придти не могли. Соседям Чуркиным и вообще не составляло труда перейти улицу. Они с Малаховыми на тот момент были в очень дружеских отношениях, скреплённых совместными поездками на курорты Европы, откуда привозили много конкурентоспособных вещей. Так что компания подобралась преимущественно женская, и «жених» в ней «цвёл и пахнул», поддерживая непринуждённую атмосферу. На  хозяйке лежали заботы по «сервировке» стола, впрочем, ей активно помогали невестка и внучка. До «позднего вечера» засиделся я один. Остальные гости покинули праздник «засветло». Летом у всех много своих хозяйственных забот. Оставшись с «новобрачными» и их семьёй «наедине» мы не скучали. Брат ознакомил меня с очередной своей системой отопления, кажется электрической, которые он постоянно модернизировал, улучшая. Вечером у нас была, возможно, баня, после которой мы продолжили праздник уже в беседке. Но за это я не ручаюсь. Мог, что ни будь и напутать. Как видите, праздник получился на славу. …
  … После нашего достаточно бурного проведения Юбилея Малаховых, так или иначе всколыхнувшего воспоминания о днях безвозвратно ушедшей молодости, брат просто не мог «остаться в долгу», и приехал уже на мой День Рождения. Дата была не круглая, хотя и предъюбилейная, посему кроме моей семьи собравшейся в полном составе, других гостей не имелось. Я как мог лучше угостил всех гостей. Брат, чтобы «полезнее» отметить мой праздник, прибыл не на машине. Потому мы с ним не сходили даже погулять к Финскому заливу. Обратный путь в Глинки достаточно долгий. Но мероприятие было проведено. Галочка поставлена. Все подаренные мне и мной вещи я, конечно, может быть «не без греха», помню, но вот к какой конкретно дате они были преподнесены вообще установить трудно, но не в этом счастье, а в общении с хорошими людьми. «Проверка боем» прошла нормально. А я стал потихоньку готовиться к своему следующему эпохальному в жизни каждого человека событию, которое должно было произойти ровно через год, и тогда мне удалось бы уйти на заслуженный отдых. …
  … Приблизительно в эти месяцы Тоня съездила к сестре в Псков. В основном она посетила Лыково и Ротово, где провела прекрасно время с внучками Наташи, оставленными родителями бабушке, но и в самом городе имела памятную встречу. Ей удалось там отыскать институтскую подругу Ларису Ульянову и встретится с ней. Однокашницы долгое время не виделись, и им было о чём поговорить. Дети Ларисы выросли, а муж давно умер. Печального в жизни моего поколения становилось всё больше и больше. …
  … В конце августа брат, как всегда в последнее время, достал бесплатные билеты на сельскохозяйственную выставку в Гавань. Перед этим он успел посетить для отдыха и лечения, чуть не сказал Чехословакию, но осталась только Чехия и Словакия от этого государства. В Праге он сделал множество снимков и привёз их мне для «обработки». Оттуда мне Вова обещал привести дешёвую куртку на осень, но что-то не срослось. Впрочем, голым под дождём я не ходил, а стал понемногу готовиться к грядущей бедной пенсии, и купил за это время целых три престижные куртки: кожаную, замшевую и матерчатую, чтобы встретить «во всеоружии» старость. Сама выставка стала мероприятием нам уже немного приевшимся, но халява сладка, и мы посмотрели достижения колхозников области, послушали концерт и попили пива в приемлемых погодных условиях. Хотя жары не было, но солнышко ещё проглядывало. О том чтобы дойти до моего дома разговор даже не заводили, так как брат был ответственным от своей организации и не имел возможности зайти ко мне в гости. …
  … В конце лета я снова побывал на сотом километре. Отличий от поздней весны погода не имела, да и программа тоже не поменялась. Конечно, сам участок был уже благоустроен надувной детской площадкой, где Тёма играл со своей подругой Ритой, девочкой старше его на один год, но развитой непогодам, и спортивным турником, в комплекс которого входили не только перекладина и кольца, но и качели. Такую прекрасную вещь крестнику подарил крёстный, отношения которого с мамой мальчика я не выяснил до сих пор. Так что мне с внучатым племянником было, где погулять и «побаловаться». Ребёнок подрос на три месяца, но уже более осмысленно ловил на речке рыбу, хотя ещё детской удочкой, оставившей нас конечно без улова. Но «лиха беда - начало». Зная его маму, я ни капельки не сомневался, что рыбак из него получится. Так оно и случилось. А пока мы с Тёминой бабушкой довольствовались баней, вином и шашлыками. Провожали меня на электричку всё те же персонажи, но я был более нагружен «дарами» сада и огорода, которые сестра с племяшкой, уделявшей больше внимания цветам, содержала в полном порядке. …
  … В начале сентября к нам в гости пожаловала чета Малаховых, я бы сказал, «средних». Псков им видимо наскучил, и они решили подышать свежим морским воздухом. Мы с Тоней гостям, конечно, были рады. Из заметных событий той встречи можно выделить нашу с братом экскурсию по городу. Начали мы её с Невского проспекта. Потом дошли до Летнего сада, и дальше по набережной Невы выбрались на Дворцовую площадь. Тут у нас разрядился аккумулятор в фотоаппарате, и мы на 7 автобусе отправились на улицу Кораблестроителей. Брат был немного задумчив, хотя свои проблемы со здоровьем он, вроде бы, разрешил, и пока ни чего не предвещало беды. Так что дома, зарядив аппаратуру, мы уже совместно с жёнами сфотографировались на берегу залива и в новом квартале, выросшим на месте бывшего пустыря. …
  … Этим сентябрём мы с Тоней погостили на даче моей сестры. Снимал я, почему то мало, но и этого оказалось достаточно, чтобы было понятно, чем мы занимались на этом отдыхе. Здесь были: и поход за грибами, сбор которых, судя по количеству даров леса, осуществлялся прямо на дорожках товарищества, не углубляясь в чащу; и срывание яблок, а возможно и других домашних плодов, делая запасы на зиму; и запускание в ночное небо китайского шара, не использованного чуть ли, не с Нового года; и многое, наверное, другое, что ушло безвозвратно из памяти. …
  … 28 восьмого сентября исполнилось 60 лет Галине Леонтьевне Малаховой. Так официально я называю Галю, что бы подчеркнуть возраст именинницы, который впрочем, не освободил от хозяйственных забот, по «оформлению» стола. Но она молодец и совсем справилась, не повредив даже праздничной прически. На Юбилей прибыла почти в полном составе не только представители клана Кошелевых, но и Малаховых. Для случайно пересматривающего старые фотографии далёкого потомка, я назову всех присутствующих на этом празднике по именам, чтобы снимки не были обезличены. Тут присутствовали сёстры Леонтьевны, Ира с сыновьями Владимиром и Сергеем с семьями, и Александра с мужем и внучкой. Приехали поздравить невестку Аня и Люда. Жену двоюродного брата почтили Вова с Тамарой. «Изюминкой на торте» оказалась подруга детства Гали с мужем. Их инициалы я, к сожалению, не запомнил. Соседи Чуркины были самыми близкими по географическому расположению, и просто не могли не остаться безучастными. Чуть не забыл себя с Тоней. Таким образом, компания подобралась достаточно многочисленная, а главное без лишних людей, что и предопределило теплую и непринужденную атмосферу, о которой можно легко судить по фотографиям, а тосты и подарки право покажутся мелочью, на которую и не стоит обращать особого внимания. Да их я уже и не помню, но они были достойными точно. …
  … Осенью сестра с дочкой и внуком успели слетать отдохнуть в Египет. Они, насколько знаю, воспользовались подвернувшейся оказией. Я к «причудам» Гали относился немного скептически, но если она имела такую возможность, а у меня, без зависти, её не имелось, то почему бы и не позагорать на солнце хмурой осенью, да ещё без «попечения» своих 6-ти соток. А я остался доволен тем, что немного приобщился к дальнему зарубежью, просматривая и «окучивая» фото. Своё «увековечивание» Тёмы я пока вёл достаточно регулярно. …
  … Нашу семейную коллекцию фотографий в октябре пополнила Тоня. Она с лучшими подругами Тамарой и Любой, которых лишний раз представлять нет необходимости, посетила Ботанический сад. Погода стояла прекрасная. Осень была «в самом разгаре». Приятельницы были, правда, «в летах», но и это не испортило красоту природы. Но не про то разговор. Курьёз вышел потом. На следующие выходные Тамара, которой как художнице захотелось увеличить такой изумительный материал для работы, отправилась уже одна на Аптекарский остров. Какое же её ждало разочарование, когда она не обнаружила былых красот. Неделя выдалась ветреная и все свои наряды деревья потеряли. Это лишний раз говорит о том, что надо бережнее относиться к каждому мгновению быстроизменяющейся жизни, и ни чего не откладывать на потом. … 
  … В конце октября начале ноября сестра жены Наташа приехала погостить в город на Неве без мужа. Пришлось мне водить по городу дорогую гостью. Начался наш поход с посещения выставки «Гранд макет» в районе не далеко от Нарвских ворот. На ней представала карта страны в игрушечном исполнении лесов, гор, рек, городов и поселков, символизируя необъятность и красоту Родины. На неё меня заманил один из посетителей теннисных кортов, которые я охранял. Он был просто в восторге от посещения с семьёй развлечения. Я его восхищения не разделил, но кое-что любопытного там имелось. Потом мы с Натальей Ивановной со станции метро Нарвская переехали на станцию Невский проспект. Далее пешком прошлись по маршруту, на котором ещё «не остыли следы» брата. Листья, правда, почти осыпались, но солнышко светило. Не спеша и фотографируясь, мы побродили по Невскому проспекту, около манежа и Инженерного замка, зашли к чижику-пыжику и в Летний сад. Фонтаны последнего не работали, а статуи уже приготовили к зиме. Этот существенный недочёт нам немного компенсировала небольшая занимательная история, произошедшая с нами на аллеях парка. Снимаясь около оставленного с лета сиротливого лотка на колёсах для продажи прохладительных напитков, Наташа в него положила сумку, чтобы она не мешала свободе рук и не портила кадр. Освежительной воды там конечно уже не было, но оказалось много дождевой влаги. Обнаружив это, Наташе пришлось в срочном порядке вынуждено спасать «от стихии» вещи и документы, хранящиеся в аксессуаре. Вся эта коллизия не могла не вызвать наших улыбок и смеха. Так закончилось маленькое, по мировым масштабам, путешествие. …
  … Празднование 7 ноября уже давно ушло в историю. Попытка подменить его Днем единства народа не особенно удалась, и надеюсь, канет ещё дальше, не хочется употреблять более подходящее слово, но не совсем цензурное. Но оставлять заслуженный месяц совсем без праздника мои родственники не позволили. Мы собирались 12 числа на День рождения Шуры Пафомова. С каждым годом это делать становилось труднее, но пока традицию нам удерживать удавалось. На Сашин 69 год собралось достаточно много народа. Первыми как всегда прибыли мы с Толей Потаповым. Точно очерёдность уже не установить. Потом подтянулся Лёша Задорин. Самым последним «заскочил на огонёк» Миша Петров. Называть этих заслуженных и солидных людей следовало бы по имени и отчеству, но я обойдусь по-простому, так как с их отцами знаком не был. Да и получился у нас своеобразный «мальчишник», где более официальные обращения не приняты, «разбавленный» исключительно хозяйкой дома, без которой, было бы затруднительно накрыть стол. Её труды были вознаграждены вниманием, которое ей оказывала мужская половина человечества. Даже прекрасный Толин подарок пыжиковую шапку первой одела она, хотя правда потом и пеняла, что головной убор был немного тесноват. Зато все остальные подарки, питьё и еда были без «изъянов», что позволило приятно провести вечер.
  После того, как написал эти строки, в начале обязательной прогулки, позвонила двоюродная сестра и сообщила о смерти Саши. Так бесцеремонно день настоящий вторгся в прошлое. Придётся немного поработать в режиме «он лайн», говоря языком современной молодёжи по-русски, по тому, что ни о чём другом думать, не хочется. До своего восьмидесятилетия Шура не дожил полтора года. Последние годы проходили в болезнях, которые пациент  переносил стойко, но силы постепенно оставляли его. Понемногу угасло зрение, выпали последние зубы, почти «засорились» почки и пришлось воспользоваться искусственной трубкой. На улицу больной перестал, по всем этих причинам, выходить. Голова оставалась ясной с поправкой на возраст, который неумолимо увеличивался. Все заботы о спутнике жизни и по хозяйству понемногу перешли к Гале, у которой самой здоровье было не намного лучше. Раньше она в основном сидела дома, а в магазин выбирался Шура. Теперь всё поменялось. Но пожилые люди, поддерживаемые соседями и знакомыми, держались. Я, не имея мобильности и находясь по меркам города довольно на большом расстоянии, мало чем мог помочь. Единственное то, что старался хотя бы не пропускать наших традиционных Дней рождения. На них с хозяевами организовывали складчину. Я привозил соответствующие напитки и закуску. Галя тоже выставляла на стол свои запасы из холодильника, который, спасибо добрым людям, не только не пустовал, а даже был переполнен. Так что праздник проходил «в тёплой и дружеской обстановке», хотя и не многолюдной. Зачастую гость был один, и им являлся я. Связано это было не столько с возможностью и желанием хозяев, но и с эпидемией, обрушившейся на мир, да и естественная убыль сыграла свою роль. За «отчётный период» умерла моя сестра и друг Саши Лёша Задорин.  Наиболее ярко запомнились последние по времени «посиделки». Имениннику исполнилось 78 лет. Но он довольно бодро посидел за праздничным столом, в основном накрытым Аней Потаповой, укрытый пледом, так как натягивать какие, ни будь, штаны было уже затруднительно. Толик тоже присутствовал, оправившись немного после тяжёлой операции, о которой проговорил весь почти вечер. Все мы как прежде поддерживать тосты не имели возможности, но и трезвыми не остались, за исключением главного распорядителя, которая была «за рулём». Кондитерские изделия к чаю, собственноручно изготовленные ей же, тоже не испортились. Короче говоря, было весело и непринуждённо, но это оказалось в последний раз. Прощаясь с Александром Владиславовичем Пафомовым, кода уходили домой, мы его видели живым последний раз. Теперь предстоит попрощаться только с телом. Сейчас мысленно репетирую свой «траурный тост» и нахожусь в большом затруднении. Все слова прекрасного русского языка кажутся не искренними и тусклыми, не способными передать всех скорбных чувств по полной мере. Недаром в Библии сказано: «Во множестве слов много суеты». Так что при прощании буду, наверное, предельно краток, если вообще буду говорить, хотя и надо. Саша был хорошим человеком, а недостатки, о которых лично я у Шуры и не вспомню, есть у каждого из нас. В любом случае близкому родственнику сейчас надеюсь хорошо, хотя мы и не знаем, что там делается достоверно.  Ну, ни чего. Узнаем когда либо, и мы, а для себя предполагаю, это случиться скоро. О чём сильно не расстраиваюсь и не волнуюсь. А Саше, думаю, верю, надеюсь и повторюсь в любом случае сейчас хорошо. Его уже оставили не только боли, но и все горести с ненужными хлопотами и переживаниями. …
                2014 год.
  … На Новый год 2014 удалось, как в лучшие времена, собрать семью в полном составе. Это ясно видно на фотографиях, и если бы не они, то такой замечательный факт канул навсегда в неизвестность, так как в моей памяти это событие следов не оставило. Я даже не могу рассказать историю живой ёлки, которая не на каждый новогодний праздник украшала наше жилище. Продолжение гуляния перенесли на Охту. У сестры, кроме меня с Тоней, гостями оказалась подруга Лены Настя с мужем и сыновьями. Младший был ровесником Тёмы, и «молодёжь», став главным объектом внимания, развлекала старших. Достойную конкуренцию в этом деле малышам составил щенок шведской овчарки, заведённый сестрой. Его семейство Гоголей спасли от усыпления в ветеринарной клинике, прочитав объявление по интернету. Там Редман, так назвали нового члена семьи, был забракован, но родственникам пришёлся «ко двору». Самый маленький оказался пёсиком добродушным и компанейским. После застолья мы отправились провожать других спешащих домой гостей на улицу, совместив это с пусканием фейерверков и китайского шара, повеселив ребятишек, да и взрослым было интересно. Проводив уезжающий срочно народ, не спешащие гости продолжили прогулку на набережной Невы. Стоял умеренно морозный зимний вечер. Город был нарядный. Удовольствие от этого получили все гуляющие, а четвероногий друг и удовлетворил естественные потребности, что в стенах квартиры ему категорически воспрещалось. …
  … На Рождество последовал «молниеносный» ответный визит Гоголей к нам на Васильевский остров. Прошлые эмоции ещё не успели забыться, и родственное общение продолжилось с новой силой. Особенно смена обстановки пришлась «по душе» Тёме и Редману. Первый, кроме всего прочего, смог поиграть на гитаре и позаниматься гимнастическими упражнениями с тётей Тоней. Второй первый раз побыл в непривычной обстановке, что ему позволило «расширить кругозор» своего «мирка», и пригодилось в дальнейшем. Его путешествия потом не ограничились моим домом и дачей сестры. …
  … В феврале я один съездил и поздравил внука сестры. Четырёхлетие отмечали скромно в «узком семейном кругу» и на кухне. Впрочем, это никоим образом не испортило вкус коньяка и торта с четырьмя свечками. Их именинник задул легко, что должно было отложиться и в памяти, заметно подросшего мальчика. В этом негласном соревновании Редман, как и всякая собака, у которой год идёт за семь лет, друга почти догнал.  Ещё одна страница моей «фото повести», посвящённая внучатому племяннику, перевернулась. …
   … Последний месяц зимы был «ознаменован» моим посещением родственников в Пскове. Сейчас уже точно и не вспомню, по какой точно причине я отправился один без жены в форпост древней Руси. Но факт остаётся фактом. Скорее всего, поездка носила ознакомительный характер и желание отметить праздник военных с братом, имеющим непосредственное отношение к службе, да и я в звании капитана запаса был не «чужой» служивой братии. Программа посещения получилась довольно обширной. На следующий день после моего прибытия, я с Малаховыми отправился на новой машине Вити в Ротово, где жила двоюродная сестра близнецов Светловых Люда с мужем. Где-то в эти числа Николай отмечал свой День рождения немного неожиданно для меня, так как на посещение Ротова, я сначала не рассчитывал, но успел подготовить скромный подарок в виде фотографии именинника и кожаных меховых варежек, купленных первоначально для себя, как сейчас помню, на базаре у метро Приморская. Двухкомнатная квартира родственников Тони мало чем отличалась от городского помещения, хотя находилась в селе, и оставила у меня своей обстановкой приятное впечатление, а там я был, кажется, в первый раз. Гости тоже антипатии не вызвали. Там, кроме нас, присутствовал сын четы Оямаа Юра с женой Кристиной и племянник Николая Кальмар, если правильно выговариваю его эстонское, а точнее народа Сету, имя. С последним я был раньше не знаком, но всех остальных знал достаточно хорошо, что не могло благоприятно отразиться общей дружеской атмосфере, усиленной блюдами приготовленными хозяйкой. Мне особенно понравились «кручённики». Это тонко нарезанные и свёрнутые трубочкой ломти свинины, по-особенному приготовленные и фаршированные. Секретов хозяйки я выдавать не буду, так как и сам не знаю. Проговорив все тосты, мы отправились на улицу обозревать достопримечательности посёлка: баню хозяев, школу, которую курировала Наталья Ивановна и почти достроенную часовенку-церквушку, в которой иногда должна была проходить служба. Погуляв на воздухе, мы возвратились в дом, где ещё немного посидели и отошли ко сну, не скажу как размещаясь. Утром по дороге в Псков заехали с хозяином в Лыково. Там возводился загородный дом Люды и Коли, вовнутрь которого я впервые проник. Он уже был почти готов, и даже печка сияла симпатичной плиткой. Оставив хозяина заниматься хозяйством, дальше мы заехали в Изборск и обошли все его окрестности рядом со стенами крепости. Вовнутрь твердыни мы не попали. Вход туда стал платным и был по случаю понедельника закрыт. Но там я уже был, и меня больше интересовали сами стены, которые ремонтировались. Добравшись до областного центра, мы не сразу направились домой, а обозрели и стены его крепости. Они были несравненно внушительнее, да и подступы к ним заметно преобразились после реконструкционных работ. Особенно похорошела набережная и старый квартал рядом с Кремлём. Вдоволь  попутешествовав, на следующее утро я на Стрижах, так назывался маршрутный междугородний автобус, отправился в Петербург. Меня проводил брат, благо дело посадка производилась недалеко от улицы Рокоссовского. …
  … Первый месяц весны  получился «под знаком» Тони, не только потому, что она отпраздновала свой День рождения, но и фотографировала исключительно она, а сам праздник затянулся на целый месяц. Тут были встречи с подругами, коллегами по работе, бывшими учениками, а венцом стала поездка к сестре в Псков, после посещения той нашего дома. Я участия во всех этих мероприятиях не принимал, потому «разрешите откланяться». …
  … После встречи выпускников у жены прибавилось подруг, которые жили у нас в городе. Она с Ларисой и Тамарой стали встречаться как с соседями «по месту проживания». Это знакомство стало настолько близким, что Ларисе я даже сделал презентацию на её Юбилей. …
  … Главным апрельским праздником являлся День рождения сестры. Пасха на этот месяц выпадала не всегда, да и меня как неверующего мало трогала, разве что как воспоминание о детстве. Всех подробностей не вспомню, но на этот раз я задержался на Большой Пороховской улице дольше обычного, и мне пришлось гулять не только с Редманом, но и Тёмой. По-моему, сестра, по какой-то причине, отсутствовала, и я подменял некоторое время её функции по-родственному.
 Тут следует на шаг вернуться в прошлое. Я не оговорился. Гоголи переехали на новое место жительства, разменяв прежнюю квартиру. Большой пенсии Галя не имела, а сдавать комнату чужим людям было не комфортно. Вариант подбирался долго, но получился довольно удачным. Четырехкомнатная квартира была разменяна на трёхкомнатное и однокомнатное жилище. Переезд состоялся ещё летом, а моё участие, в отличие от переселения на Среднеохтинский проспект, ограничилось исключительно присмотром за вещами и работой грузчиков. Всё руководство взяла на себя Лена, и уверенно справилась с очень даже не простой задачей. За два дня, если не изменяет память, мы управились. Так что на одну трамвайную остановку родственники приблизились к своим истокам улицам Ключевой и Коммуны. Если вторая была ещё достаточно далеко, то первая оказалась с некоторой натяжкой в шаговой доступности.
 Пропустить предоставленную возможность я не мог, и, гуляя с Редманом, побродил по знакомым с детства местам. Со мной, конечно, был фотоаппарат. По Полюстровскому парку и улице Маршала Тухачевского мы с пёсиком дошли до моей последней школы. Её я давно не посещал, последний раз там был, когда она была поставлена на капитальный ремонт, и потому нашёл мало «родного» в ней. Номер 531 школа потеряла раньше. Появившаяся ограда оказалась не самым главным изменением. Вместо двух первоначальных входов сделали один по центру. Таким образом «гнездо», откуда я выпорхнул в большой мир, оказалось полностью разорено. Постаревшими, но узнаваемыми остались здания детского сада и яслей, которые были хорошо видны из наших прежних домашних окон. Это немного приободрило, хотя сами строения обнесли «забором», который было трудно перелезть в отличие от старых ограждений, легко преодолеваемых в детстве и юности. О старой наклоненной иве, своеобразном штабе детства, ещё напоминал только замшелый пенёк. Окна бывшей раньше нашей квартиры с застеклённым балконом не казались такими уж родными. Немного погрустнев, мы с четвероногим другом отправились назад по Пискарёвскому проспекту. Дошли до «Баваровки», над водной гладью, которой нависли «небоскрёбы» новостроек, придавивших всю акваторию пруда. От фабрики «Нева» ни чего почти не осталось. Это же можно сказать о строениях ЛПХО «Возрождение». Правда старый клуб фабрики и общежитие сохранились. От заводоуправления, производственных корпусов и складов с необходимыми пристройками, осталось только лестничная башенка, по-моему, соединительного коридора, которая волей архитекторов, должна была войти в новые решения, как напоминание о прошлом. Надо будет выбраться, посмотреть, что из этого получилось в конечном итоге. В общем, усталые, но довольные мы с собакой возвратились домой, где нас ждали хозяева.
  Находясь в гостя не один день, у меня выдалось достаточно много свободных мину, которые я решил использовать для дальнейшего ознакомления с дорогими местами. Дойдя до набережной Невы, с её красивыми видами, я зашел на место первой трудовой деятельности немного с другой стороны. «Гулять так, гулять». Оставшийся фрагмент лестницы фабрики «Возрождение» вблизи оказался островком прошлого, «гордо взирающим» на нулевой цикл нового строительства. Нельзя было даже точно установить, к какому месту старых корпусов он относился. Дальше я, со стороны Невы, сфотографировал выход Пискаревского проспекта к набережной, с трансформаторной будкой, которую помнил с незапамятных времён, когда там ходили ещё трамваи. От завода «Россия» остался только вновь возведённый корпус с глубоким бомбоубежищем под ним, насколько я знал. Дальше следовал мой тубдиспансер, где я проходил процедуры «по контакту», когда болел папа. За прошедшие годы всё в нем немного по обветшало, но знаменитые львы кинофильма «Приключения итальянцев в России» по-прежнему несли сторожевую службу. Потом я оказался под окнами родильного дома, где, когда то, нес вахту ожидания появления своих наследников. Дом №36 по Свердловской набережной мало чем изменился. Затем мои стопы направились Феодосийской улицей до Полюстровского проспекта. Ленинградского завода «Шампанских вин» кажется уже не было в помине, как и того города. На помолодевшей магистрали стояло пока здание школы-интерната, используемое потом под ВУЗ, где училась племянница. Его я на всякий случай запечатлел. Дальше, свернув на улицу Замшина, прошелся по Любашинскому саду, куда водил своих детей кататься с горки на санках. Его название ни когда не знал, и только сегодня обратил на него внимание, работая над записями. По пути сняв улицу Васенко, с памятным мне домом моей сослуживицы Вали Кузнецовой, я свернул на проспект Металлистов, где не преминул уделить внимание улице Федосеенко, моего детского маршрута до площади Калинина. А та вмещала в себя кинотеатр Гигант, Калининский универмаг, Полюстровский рынок и детскую библиотеку, аккуратным читателем которой состоял. Правда, любимый пивной ларек давно снесли. Конечным пунктом моего пешего похода стал музей подводников им. Маринеску с боевой рубкой и вооружением подводного корабля. На обратном пути я заглянул на Крюкову улицу, что бы оставило в истории свой след предпоследнее жилище тёти Раи и моей двоюродной сестры. Как вы понимаете, путь был проделан мной не малый, но я остался доволен.
 Как я разумею, основной моей общественной нагрузкой являлось гуляние с Редманом. Бродить по «городским джунглям» было малоинтересно. Мы с другом доходили обычно до ремонтируемого стадиона Турбостроитель с его окрестностями. Там не в лучшие для себя годы даже играл Зенит. На нём среди «дикой природы» собака свободно носилась за мячиком, это любимое её занятие, впрочем, уделяя достаточно внимания так же отдыхающим четвероногим товарищам и товаркам. Обладая на редкость уравновешенным характером, Редман в конфликты не вступал, делая променады с ним сущим удовольствием.
  По выходным дням, когда Тёма не посещал садик, находящийся напротив их дома, я гулял и с мальчиком. Наши походы были не столь далекими по протяженности, но все близлежащие игровые детские площадки мы обходили. Сфотографировав его рядом с елочкой одного с ним роста, я задумал повторить фото через год и т. д. Жаль что моя задумка не нашла продолжения, а то можно было сейчас сравнить на сколько подросли участники маленькой «фото сессии».
   В выходные Артёма посетил крёстный. Кто был отец малыша, я достоверно не знал. Лена этот вопрос «освещала» мало, а я ни когда не являлся досужим любителем чужих, не смотря на наше родство, «тайн». Конечно, отчество Тёмы не совпадали с именем крёстного, да они сами были не очень похожи между собой, но «завеса неизвестности» оставалась. Возможно, между мамой и этим женатым и обеспеченным не только годами мужчиной имелись свои отношения, но настаивать на этом я не имел, ни каких веских аргументов. Вся эта сложная предыстория не помешала нам всем вместе провести время как в цивилизованном общении. Сергей не только собрал с крестником пазлы, привезённые в подарок, но и пообещал мне заглянуть на корты, которые я охранял, являясь любителем тенниса. Чего, впрочем, потом не сделал.
  Своё пребывание на Охте я завершил ещё одной вылазкой в свободное время на пруды графа Безбородко, которые и сфотографировал более основательно. В первый раз их я заснял мимоходом, когда как теперь водная гладь, с которой у меня было связано несколько ярких воспоминаний «ранней молодости», предстала во всей своей красе обрамлённой строящимися современными зданиями. …
  … На майские праздники Тоня побывала на Псковщине, где главной базой её путешествия стала вотчина двоюродной сестры. Люда владела почти городской квартирой в Ротово и дачей в Лыково. Чем сёстры занимались в «городе» не могу сказать, но вот в «деревне» они сходили в настоящую баню, срубленную Николаем Оямаа у себя на участке, которая уже функционировала, хотя ещё не обрела свой окончательный вид. Я немного позавидовал не пару, а тому, что не мне довелось запечатлеть Люду с Наташей в парилке, имеющих «обольстительный» вид, хотя несколько и фривольный. Я же воспользовался предоставленной свободой и съездил на Пороховское кладбище. Там ко мне присоединился Пафомовы. Галя не была на могиле отца давно, что обуславливалось её возрастом и состоянием здоровья. Но тут она собрала всю волю в кулак и потихонечку доковыляла с трамвайной остановки. Зрелище было грустно умилительное. Мы немного привели в надлежащий вид место захоронения Галиного отца и двоюродной сестры Люды Демидовой. Их могилы были рядом, чем в своё время была очень не довольна моя бабушка Дора. Она хотела лежать рядом со старшим сном. Кроме обычной уборки прошлогодней листвы и посадки цветом, мной и Сашей на крест была помещена эмалевая фотография, заказанная в ателье, и покрашены урны, а главное оградка, до которой у меня «не доходили руки». Потом, как водится, мы помянули родных. Покончив траурную часть мероприятия, мы отправились на проспект Луначарского, для чего проехав на трамвае до Пороховых, пересели в автобус, который нас и доставил на место. Там день продолжился в мене печальной атмосфере. …
… Ответный визит Наташи сестры Тони не заставил себя ждать. Она приехала отдохнуть на Карельский перешеек, пользуясь возможностями моей жены, где та сама проводила половину жизни. Транзитом Наталья Ивановна заглянула как всегда и на Васильевский остров. Там гостью немного развлекал и я, совершив круг по берегу залива и Наличной улице, чему имеется «документальное» подтверждение. …
  … В конце мая я, предположительно на машине племянницы, о чем косвенно свидетельствует отсутствие каких либо снимков связанных с железной дорогой, побывал на 100-м километре, исключительно «по своей воле». Галя с Артёмом уже с месяц были на даче, а я с Леной имели статус гостей. Отдых представлял перечень приятно обыденных мероприятий, за исключением привнесённых временем новшеств. Так на речке гуляя с внучатым племянником, мы пользовали не только детские удочки, но и водяные пистолеты с настоящим кожаным мячом. Главным же новшеством являлись подаренные Темкиным крёстным качели-турник. Установленные на участки они не только укрепляли мышцы малыша, но и служили прекрасным дополнением всего внешнего вида дачи. Мальчик же уже подрос и мог не только заколачивать гвозди в чурбаны, но и колоть топором дрова для мангала, чем наполнял материнское сердце приливами гордости. …
  … В начале июня нас с Тоней «заманил» мой двоюродный брат Вова Малахов младший к себе на дачу, что находилась на 36 км Новолисинской ветки железной дороги. Сам он туда добирался на машине, а я с женой воспользовался электричкой. Мы приехали не с пустыми руками, мной был, насколько помнится, например, куплен арбуз, но основные продукты к столу легли на плечи хозяев, которые были весьма хлебосольны. Но главное составляло не это, а свежий воздух и радушие Вовы и Тамары, так как гостями мы были не частыми. Тома показывала свои парники и цветы, а Владимир, обустроенный к тому времени, домик, баню и сарай, набитый всевозможным инструментом с холодильной камерой для сохранения продуктов, которыми бизнесмен торговал в близлежащих и не только селениях. С ребятами ещё жила мать Тамары, после смерти второй дочери. Мы приехали с утра, и к обеду, который проходил в доме, успели проголодаться. Утолив это чувство, Володя повёл нас осмотреть окрестности с речкой, лугами и живописным железнодорожным мостом. Вечером нас ждала баня. По сравнению с прошлым моим приездом младший двоюродный брат её немного реконструировал, и прежней температуры она не давала, зато после парилки я с удовольствием окунулся в бочку с холодной водой, приготовленную специально для меня. Пока мылись женщины, мы с Вовой «побаловались» на террасе перед домом пивком. Потом к нам присоединились прекрасные дамы, и вечер прошёл в приятной обстановке с разговорами и тостами. Под воздействием приятной расслабленности я долго не хотел идти спать и оставался последним вдыхать терпкий ночной воздух. Потом мне стало «немножко не хорошо», и я еле успел добежать до выгребной ямы, чтобы немного разгрузить желудок от перебора. Облегчив, таким образом «душу», я отправился на второй этаж, где меня ждала Тоня в приготовленной хозяевами постели. Утром проснулся пораньше и навёл за собой окончательный порядок, что бы исчезли последние напоминания «бурной ночи». Голова помню, не болела, но от предложенной на завтрак рюмки я на всякий случай не отказался. Далее мы погуляли по участку, где фотографировались на «память». К моменту ожидания электропоезда на платформе моя «жизнедеятельность» почти полностью восстановилась. Так промелькнул ещё один фрагмент жизни, кои её и составляют. …
  … Просматривая фотографии за данный «отчетный» период нельзя не остановиться на снимках, сделанных дочерью. У Маши в то время протекал роман с Олегом, так, по-моему, звали молодого человека. С ним Маня познакомилась во время похода любителей экстрима на Карельский перешеек. Организовался он, кажется, по интернету. Там участники, под надзором инструкторов прыгали, страхуясь, с высоты, перебирались по канатным переправам, забирались на скалу и даже ходили по углям костра. На это отважились не все участники, но Маша, судя по снимкам, всё преодолела. В таких экзотических условиях молодые люди и обратили друг на друга внимание, хотя более тесное знакомство произошло позже, не знаю, скажу честно, при каких обстоятельствах. Девочка уже давно стала большой, и мне оставалось только наблюдать за развитием событий не безучастным, но зрителем, да и то, не посвящаемым в детали. Фотодокументы показывают, что пара гуляла по Летнему саду, паркам Пушкина, где жил Олег, всевозможным экзотическим и не очень мероприятиям. Из этих источников трудно понять, почему у молодых людей так ни чего и не сложилось, но это так, да и неизвестно «на радость то, или на горе». С тех пор Маша стала в своей личной жизни ещё более замкнутой, и о других претендентах «на руку и сердце» мне ни чего больше не известно. …
  … В третьей декаде июня закончились экзамены в школе, жена точно запечатлела последний день перед отпуском в своём кабинете. Поскольку учителя в это время получали море цветов от своих воспитанников, покидающих уютное гнёздышко и вылетающих в большой мир, то спартанское убранство официального помещения, было выгодно оттенено букетами. А мы плавно можем перейти в июль месяц, где Тоня начала свой отдых в «Чёрной речке» банными процедурами со школьной подругой Тамарой, приехавшей к ней. …
  … Жена не была сильно «привязана» к Карельскому перешейку, и смогла вместе со мной выбраться на южное направление электропоездов. К сестре на дачу в этот раз нас сопровождал и сын. У тёти на даче он был не частым гостем, хотя его там особым трудом и не обременяли. Так, покосить триммером травку на участке и другие нетрудоёмкие мужские занятия. Я же не занимался, насколько помнится, и этим. В мои «обязанности» в основном входил присмотр за ребёнком и его развлечение дома, а не  на прогулках, где к нам с Тёмой попеременно присоединялись и другие члены нашего дачного сообщества, ну и конечно ведение фото «летописи». Снимков получилось достаточно много, и по ним можно судить об изменениях, которые во времени постоянно происходили в «ландшафте». На участке Лена установила для сына детский надувной бассейн. Благодаря нему в жаркий период можно было не так часто посещать речку, а освежаться вместе с соседской девочкой Ритой «не отходя от кассы». В него вместе с ребёнком помещался даже я, что позволяло непринужденно плескаться дедушке и внуку, пусть и не своему, но всё равно родственнику. Этим число новых игр не ограничивалось. Ещё мама купила сыну небольшие пластмассовые ворота, в которые мы с малышом старались забить гол, и тем самым занять в них место. Не стоит забывать и трёхколёсного велосипеда, на котором мальчик лихо гонял по улицам садоводческого товарищества «Огонёк» и прилегающих организаций под моим надзором и беспокойством за судьбу гонщика. Дорога на речку лесом, а имелся и другой маршрут через участи, тоже поменяла свой внешний облик. На большем отрезке параллельно живописной лесной тропинке-дорожке проложили электра линию до неведомого предпринимателя. В связи с этим была прорублена просека, резко поменявшая всю картину. Место, по которому я ходил с родителями, осталось только в памяти, что, конечно, грустно. Немного радовало, что всё остальное: солнце, свежий воздух, лес, баня, шашлыки и прочее осталось без изменения. Это нам позволило свободное от трудовой деятельности время прекрасно провести, а всего не пересказать, и набраться сил для новых производственных свершений. …
  … Точно установить сейчас не возможно, но судя по «археологическим останкам» времени того периода, можно с большой долей вероятности предположить, что «увертюрой» моего главного праздника жизни, ухода на пенсию, послужил приезд в город на Неве моей двоюродной племянницы Лены Максоцкой, в девичестве Малаховой, с семейством. Внучек, конечно, сопровождала и бабушка. Сплочённую компанию на машине привез из Пскова, где они отдыхали, Антон. Детских всевозможных площадок и других «достопримечательностей», не имеющихся в областном центре, даже рядом с моей квартирой хватало, но главной целью гостей намечен был Петродворец. Туда они и отправились по приезду в будний день, когда фонтаны работали, а хозяева были заняты. За компанию с ними поехал и мой сын, который оказался свободным. Лена с Лёшей с детства находились в хороших отношениях, да и с Антоном, который уже имел звание подполковника или выше, мой отпрыск ладил. Поездка удалась на славу, в чем можно убедиться по фотографиям резиденции Петра I. Компания не преминула запечатлеться и в моей местности. Короче говоря, «рекогносцировка» будущего места «баталии» произвелась, и можно было назначать само «сражение». …
  … 60 лет в жизни любого мужчины событие не просто знаменательное, но и эпохальное. У него появляется выбор ходить или не ходить на работу для удовлетворения своих насущных нужд. Каждый этот вопрос для себя решает сам и у меня в целом был готов ответ на этот животрепещущий вопрос, но начнём по порядку. Для начала на получение пенсии потребовалось пройти несколько не особенно сложных процедур в сборе необходимых документов. Поскольку по вполне понятным причинам всё это делалось в первый раз, то пришлось преодолеть определённые трудности. С этой задачей я справился благополучно. Параллельно с этой нагрузкой и текущими делами пришлось организовывать само торжество, а перед этим всем, я уже немного позаботился о ближайшем будущем, купив некоторые вещи про запас, не особенно надеясь на размеры предстоящей пенсии, которая в конечном итоге оказалась не такой уж большой, но приемлемой. Она была на уровне зарплаты, получаемой мной на тот период. На праздничный банкет, который решил провести дома, я задумал пригласить ближайших родственников, которые находились географически поблизости. Поэтому, как вы помните из предыдущего рассказа о лете, я самолично наведался к большинству из своей родни и передал приглашение из собственных уст, чтобы не возникло каких либо разночтений. Это делалось ещё и потому, что в глубине души надеялся помирить братьев Малаховых, разругавшихся перед свадьбой Оли Малаховой, и не общающихся друг с другом. Из этой моей благой задумки ни чего, к сожалению, не получилось, и Вова не приехал на мой День рождения, узнав, что будет Витя, а тот прибыл из Пскова заблаговременно с Наташей и внучками, оставленные «сиротками» дальше отдыхать с дедушкой и бабушкой, после отъезда родителей назад в Москву. Так же по непонятным, но весьма весомым, причинам не прибыл на Юбилей и Вова Николаевич. К сожалению, Галя и Саша Пафомовы поздравили только по телефону. Двоюродная сестра в такую жару, а температура была в районе 30 градусов Цельсия, совершать «подвиги» не могла, и я входил в положение её возраста. К счастью не подвела родная сестра, которая с внуком добралась на улицу Кораблестроителей. Племянница Лена должна была прибыть после работы, так как 29 июля выпал на рабочий день, а переносить на другое время своё чествование мне не хотелось. Основные гости были уже на пенсии, и им не составляло труда почтить меня в любой час. Часам к двум гости собрались почти в полном составе, не хватало только племянницы и моего сына, точно не скажу по какой причине, и праздник начал «набирать обороты». Прозвучали первые тосты, чувство голода было удовлетворено, да и в голове уже немного помутилось от радости и выпитых крепких напитков. Хотя веселье детей и без этих дополнительных стимулов, взрослым было трудно затмить. Стояла приличная жара, свойственная данному месяцу, и в «антракте» большинство собравшихся с радостью решило покинуть душные стены квартиры, не смотря на открытые окна, и подышать почти морским свежим воздухом. Участие не приняли брат, плохо себя чувствовавший, и хозяйка, которая осталась наводить порядок в доме и ждать оставшуюся гостью. Переходя от одной детской игровой площадки до другой наша весёлая, благодаря детям, компания «медленно, но верно» направилась к воде, которую и достигла через некоторое время. В створе Адмиральского проезда на берегу Малой Невы самостийно организовался небольшой «дикий пляж». Несмотря на будний день на нем отдыхало достаточно много народу, к которому присоединились и мы. Купальных принадлежностей прихвачено не было, что не помешало «малышам» намочить свои праздничные трусики, не заботясь о дальнейшем. Взрослые такой счастливой возможности не имели, и ограничились ходьбой по освежающей глади Малой Невы босиком. Всё это происходило на фоне строительства вновь возводимого стадиона, уже явственно выступающего, заменившего на этом месте спортивное сооружение им. С. М. Кирова. После того, как все участники немного освежились, мы отправились в обратный путь, проходящий при более комфортном самочувствии. К нашему возвращению подтянулся и последний отсутствующий гость. Пить за столом Лена не могла, находясь за рулём, но тост сказала, и «закусить» после трудового дня не преминула. Остальные гости тоже «нагуляли», в прямом и переносном смысле аппетит с просветлением в головах, и присоединились к ней. После застолья были, танцы, игры и всевозможные конкурсы в которых активнейшее участие принимала молодежь, а старшее поколение выступало в роли благодарных зрителей. К концу гуляния все были «сыты, пьяны и нос в табаке».
  Утром брату надо было немного «восстановиться» и мы с ним поехали на автобусе к стрелке Васильевского острова «проветриться» после «бурного пиршества». Это нам довольно удалось. От Университета и Ростральных колонн мы перебрались на Дворцовую площадь, на которой не преминули сфотографироваться с Петром I и Екатериной II, а далее Александровским садом на площадь Декабристов. Медный всадник и Исаакиевский собор не были обделены нашим вниманием. Отметившись на популярных точках города, отправились в обратный путь. Это оказалось последней экскурсией Вити по Северной Столице. …
  … На этом следовало бы завершить главу и перейти к следующей «странице», но в жизни не всё так просто. Летний сезон заканчивался. Зимой заслуженный отдых проводить в городе, а других мест у меня пока не имелось, представлялось скучным. Что бы время ни пропало зря, я предварительно мудро и практично решил до следующего лета ещё поработать и получать пенсию и зарплату. Так что до следующих тёплых дней пока останемся всё там же в прозаическом смысле, и не будем перескакивать на следующий отрезок повествования. …
  … После Юбилея «светская» жизнь моей семьи не остановилась. В конце августа я съездил к Малахову старшему в баню, где он с опозданием вручил мне денежный, насколько помнится, подарок, хотя, как я уже сказал ранее, на самом празднике не был, и угостил дарами собственного сада. В тот год у него созрел такой экзотический фрукт для наших широт, как арбуз. Тоня, с Машей работая в Черной речке, посетила в очередной раз с подругами с Рощино и Москвы Кронштадт. Так что пока всё было «светло и безоблачно». … 
  … Осенью был в разгаре грибной сезон, и я с дочкой побывал в Осельках, а с женой на даче у сестры. Так что мы вволю позанимались «тихой охотой». Вообще я чувствовал себя превосходно. У меня за спиной «подстраховывала» пенсия и испытывать хоть малейшее беспокойство по поводу будущего не приходилось. А впереди «маячил» и вовсе «вечный кайф», который не портили ни временная необходимость пока ходить на работу, ни небольшая сравнительно пенсия, как пользоваться которой я ещё не прочувствовал. Находясь в этой эйфории, мы с Тоней сделали маленькую семейную фото сессию, где я был в пёстрых южных летних рубашках, подаренных женой, и она в лучших своих нарядах. Мы с ней как бы предвкушали грядущее райское будущее. …
  … В начале октября Тонина родная школа отмечала 75 лет с момента основания. Жена пропустить такую дату не могла и отправилась в Качаново. Она летом уже встречалась с одноклассниками, и их даже пускали вовнутрь, но тут собрались все оставшиеся в живых выпуски, учителя и даже областное начальство в лице Натальи Ивановны Малаховой и ещё не знаю кто. Сам я там естественно не присутствовал и обо всём знаю единственно со слов Тони, да это и не важно. Главное что во время празднования моя половина узнала о продаже школьной подругой родительского дома за 250 тысяч рублей. Когда, вернувшись в город, она поделилась этой информацией со мной в агитационном плане, я сильно не возражал перспективе на старости перебраться в сельскую местность, оставив городскую квартиру детям. На супружеском совете было принято решения поделить все расходы поровну и к весне собрать необходимую сумму. Это было реально, и я начал копить. Здесь стоит прерваться, чтобы не нарушать хронологию. ...
  … Год выдался Юбилейным не только у меня, но и Александра Владиславовича Пафомова. Наша разница в возрасте составляла 10 лет, или точнее 9 лет и 8 с половиной месяцев. До дней считать не будем. Это обстоятельство не мешало нам с Сашей дружить почти на равных, чем я ему и признателен. Что я подарил родственнику другу, точно не скажу, но зато сделал довольно ёмкую презентацию, которая поразвлекла и гостей. А кроме семьи сына в полном составе, прибывшей самыми последними, и брата Юры с Таней, пришел поздравить Юбиляра весь костяк, за вычетом конечно уже покинувших нас, былой дружной компании. Тут были: и Толя Потапов; и Лёша Задорин, почему то без жён; и Надя Прилуцкая с дочкой Сашей; и Витя Судаков с Наташей. Из ныне живущих человек, мы не досчитались только Мишу Петрова, но у него, верно, были веские причины, мной или забытые или невыясненные.  Так что два составленных обеденных стола не пустовали. Накрывала их моя двоюродная сестра и соседка с первого этажа Валя Аничина, которая помогала хозяйке, хотя кто кому подсоблял, остаётся вопросом открытым. Гале уже перевалило за семьдесят лет, и её возможности были сильно ограничены. Впрочем, и сам именинник не чурался черновой работы, облегчая нагрузку на супругу. Как понимаете, все были знакомы со всеми «тысячу лет», поэтому скованности в общение не наблюдалось и в начале, а когда отзвучали первые тосты, то и говорить стало не о чем. А Шура услышал в этот вечер много теплых и искренних слов в свой адрес. Можете поверить. А веселье приняло такой размах, что завершилось танцами, хотя средний возраст участников уже не располагал к такому действию. Я тоже не остался в стороне и вспомнил молодые и зрелые годы, подержав в руках обеих своих муз былых времён Надю и Таню. Наговорились мы тоже вдоволь, как и порадовались, что касается всех присутствующих. Немного грустно, что это было в последний раз в таком расширенном составе. …
                2015 год
  … Новый Год 2015 встретили по традиции, а она постепенно стала сходить «на нет», в узком семейном кругу. В прочем Тоня еще уверенно держала штурвал в руках, и мы дружно обменялись достойными подарками между собой. Стол так же не вызывал нареканий, и праздник прошёл сдержанно, но приемлемо. Хотя последующее расставило всё по «своим местам», и, по крайней мере, Новый год наша семья так больше не встречала. …
  … Жизнь не остановилась. В январе Тоня успела побывать в гостях у Псковской земли и на выставке работ своей подруги Тамары. В феврале мы отправились на Большую Пороховскую улицу и поздравили Артёма с его первым полу Юбилеем, где он «мужественно» задул целых пять свечей. По такому случаю, крестный подарил мальчику строительный кран почти в «полную величину». Далее в марте прошло скромное празднование 8 числа. К этому времени я собрал 125 тысяч рублей, то есть свою часть к необходимой сумме для покупки дома. Тоня со своими обязательствами не справилась, и я, уже загоревшийся идеей, решил всё взять в свои руки. По интернету принялся подыскивать приемлемый по деньгам вариант по Псковской и Новгородской области. Теоретически имелась возможность приобрести пустовавший после кончины Риты дом Негреевых в Лаврах, но созвонившись, выяснилось, что Витя его не наследовал, новые правопреемники запросили за него не подъёмную для меня цену. Живейшее участие в моих поисках приняла сестра, которая не только дополнительно предложила имеющуюся у неё сумму денег, но и уговорила племянницу, которая не очень и сопротивлялась, отвезти меня для просмотра, приглянувшегося мне на станции Леменка, домика. Это было удобно для меня, не имеющего своего автомобильного транспорта, и тем, что туда можно было добраться на двух электричках. «Экспедиция» составилась представительная. Старшие Гоголи и мы с Тоней комфортно устроились в новом купленном Леной Renault DUSTER. Тёма остался под присмотром Маши и Лёши в городе. По московскому шоссе в субботний пасмурный день мы добрались до места назначения, куда должны были, и приехали Питерские наследники дома, пустовавшего семь лет. Поскольку и старик хозяин, после смерти супруги, не очень занимался своим жилищем, то строение находилось в удручающем виде. Про сруб ни чего сказать не могу, но и печка, и баня, и вообще все пристройки нуждались в ремонте. Прикинув свои финансовые и мобильные возможности, я понял, что мне этот объект «не потянуть», так что обнадёживать продавцов, которые на костре сжигали старые высохшие деревья сада и прочий мусор, не стал. На обратном пути мы заехали на территорию, бывшей барской усадьбы, имеющейся в этом населённом пункте. Дореволюционный трёхэтажный особняк, какого-то крупного хозяина конефермы, был сильно разрушен, но ещё сохранил напоминание о былом величие. Сохранившиеся вековые, в буквальном смысле, деревья в три обхвата, а может и более с «графскими развалинами», которые навевали воспоминания о старом фильме, произвели на меня соответствующее впечатление. А мы это место использовали для перекуса перед обратной не близкой дорогой, а в общей сложности «отмахали» километров 600-700. «Первый блин получился комом». Мои «компаньоны» были несколько разочарованы, и я решил все хлопоты взять исключительно на себя. Задумано, сделано. На Avito я подыскал подходящий вариант и созвонился с агентом, который проживал сам в Питере, но имел дом и в той местности, служивший ему пристанищем в непростые 90 годы. Об этом и о многом другом он мне поведал во время дальней дороги 400 км, пока вёз меня осматривать потенциальную покупку, всего за 900 рублей, совместив со своими делами. Поэтому мы, сначала заехали к нему домой, а потом километров 10 вернулись назад. Мой будущий домик имел, может быть, неказистый вид, с горбинкой посередине, ввиду разного состояния отапливаемой и холодной половины строения, но представлялся мне пригодным для проживания и дальнейшего обустройства. Но главное я понял, что дальнейшие поиски истощат мои скромные финансы и всё дело «заглохнет». Я озвучил своё принципиальное согласие, которое ещё раз окончательно подтвердил в Опочке, куда меня Геннадий Александрович, так звали моего «куратора», подбросил за меня небольшую мзду на автобус до Петербурга. Сам он ещё оставался по своим надобностям. Первая половина дела была сделана, оставался «пустяк», произвести саму сделку.
  Путём телефонных переговоров, все заинтересованные стороны наметили встречу в Красногородске, являющимся районным центром моего нового места жительства. Туда я добрался на междугороднем автобусе с Обводного канала, курсирующем каждый день, а вернее ночь. Рано утром я оказался в незнакомом доселе городе, но снабженный подробными устными инструкциями, без особого труда нашел «управу» и дождался её открытия и появления продавцов, которые встали тоже в такую рань, но им предстояло проехать еще километров двадцать. Старые владельцы представляли семейную пару, примерно моего возраста. Она работала санитарным врачом, а он электриком в метро. Ими дом был приобретён в середине 90-х и использовался в летнее время. Оформлен он был на супругу, которая носила киношную фамилию Анискина. Все бюрократические формальности остались позади, и мне вручили одну связку ключей, а больше и не требовалось от новой своей «фазенды». Я если говорить серьёзно, то впервые ощутил себя владельцем собственного жилья и земли 15 соток, которые ни с кем не надо было делить. В дальнейшем действительность внесла некоторые коррективы в моё благостное восприятие, но это уже детали, которые не могут испортить тогдашнего моего ощущения. Тогда же судьба подарила ещё один небольшой бонус. Мои «счастливые» партнёры, довезли меня бесплатно до Питера на крутом внедорожнике, принадлежащем их сыну, работающему на зарубежном предприятии, их выпускающем. Дочь, для которой, собственно говоря, и покупалась «дача», к тому времени была уже замужем в США. …
Подборка 3. Пенсия.
  … В жизни любого человека уход «на заслуженный отдых» событие, согласитесь не ординарное, конечно это при условии, если клиент «не сходил с дистанции» раньше. Полноценным пенсионером я почувствовал себя, окончательно покончив с работой, а это стало возможным при приобретении своего участка земли, и когда отпала надобность в дополнительных  средствах к существованию. Получив ключи от дома, я не стал особенно мешкать и, уволившись в конце апреля, а вся чехарда со знакомством и приобретением дома заняла почти месяц, принялся обустраивать своё житьё-бытьё на новом месте. …
  … Свой первый набег уже в статусе хозяина я совершил перед самыми майскими праздниками. В не обжитую избу, я приехал один, пользуясь услугами государственного транспорта. Автобусом доехал до Красногородска, а оттуда, уже не на таком комфортабельном «автомобиле», который ходил раз в неделю по четвергам в базарный день, чем, собственно говоря, и было вызвано моё «автономное» прибытие на место до «подхода основных сил». А в субботу должны были прибыть и они на машине, в лице жены, сестры и племянницы. Все ближайшие родственники проявили живой интерес в моей дачной судьбе. Первой моей задачей к приезду гостей было освоение печного отопления. Русскую печь я видел только в детстве, и как ей пользоваться имел весьма смутное представление. Мне конечно при ознакомлении с хозяйством показали, где находится задвижка, которая имела оригинальную в моих глазах конструкцию, но весь процесс я знал только в теории, которую предстояло воплотить на практике. Как Вовка из тридевятого царства, кто знает этот мультфильм, я загрузил дрова в топку и кое-как разжег их. Далее начал совершать одну и ту же ошибку, прислоняя заслонку, я закрывал доступ воздуха. Так мне казалось правильней, и я промучился с этим делом весь вечер, но дрова сжег, и даже угарного газа не было, о чём был заранее предупреждён. Хорошо, что мороза уже не было, и на печи ночью «ваш покорный слуга» не замёрз. Засыпая мне, не мешали ни вой поднявшегося ветра, ни кряхтение  всей старой постройки, ни порхание мотыльков с жужжанием мух проснувшихся в рамке окна под воздействием тепла. На душе было удивительно спокойно, а тепло от кирпичей лежанки несло незабываемые воспоминания детства. Это была моя первая ночь в своей собственной «усадьбе», и я ощутил себя, если не помещиком, то полноценным собственником. В пятницу я ещё попрактиковался, в спокойной обстановке, всё осмыслил и смог в субботу приготовить в печи курицу, угощая гостей. Мои дамы прибыли не с «пустыми руками», а главное они навели порядок в теплой половине дома, повесили занавески, сожгли старые подушки, немного прибрали территорию и прочее. Уже прилетели «придворные» аисты и заняли своё гнездо почти на участке, для высиживания птенцов. Первая трава начала пробиваться. В дупле тополя, преобразованного под улей, перед крыльцом вовсю принялись трудиться пчёлы. Рассветы и закаты с пригорка, на котором расположился дом, дополняли привлекательность моего загородного жилища, в котором стало вполне спокойно начать жить для дальнейших преобразований. А пока выходные дни кончались, и надо было отправляться в город  на Неве, правда, попутно наша компания заехала в Псков. Галя с Леной у Малаховых на улице Рокоссовского ещё не были ни когда, да и поздравить брата с шестидесятилетием казалось не лишним. Витя осенью потерял одну почку и проходил второй курс химиотерапии, в связи с возобновлением старого недуга. Так что особой атмосферы веселья не было, но Юбиляра поздравили, и здоровья ему пожелали. Предстояло ещё проехать без малого 300 км, поэтому, долго не засиживаясь, мы продолжили свой маршрут. Впереди меня ждало много новых «свершений» и настроение имелось соответственное. Как говорил почтальон Печкин: «С уходом на пенсию, жизнь только начинается». …
… Для переезда в деревню полностью требовалось привести кое-что из домашней утвари и нужных для сельского хозяйства предметов, а в городе совершенно не нужных. Эти запасы мне еще пополнила семья Пафомовых. Меня пригласили на проспект Луначарского, и Саша «порастряс» запасы своей кладовки. Тут были и замки, и топор, и маленькие тисочки и ещё бог весь что. Но в сельской местности предметы нужные по хозяйству. Шура всё это копил годами, а тут настала их пора. От Гали я уехал не с пустыми руками, а нагруженными. Из всего вышесказанного и следующего далее понятно, что справиться с задачей переезда без привлечения более грузоподъёмного транспорта представлялось мало возможным. Заказывать машину на стороне было накладно, да и со своим перевозчиком меньше происходило бы затруднений. На помощь пришёл мой самый младшенький двоюродный брат. Вова занимался мелким предпринимательством и имел в своём распоряжении микроавтобус Ford для коммерческих нужд. Предварительно договорившись в цене, а я понимал существенность затрат мероприятия и обременять родственника лишними расходами не хотел, мы наметили переезд на конец мая. В одну из последних суббот месяца «Тобзик», так звали в детстве степенного мужчину, рано утром приехал ко мне домой, где мы и погрузили весь скарб. С Вовой была и жена Тамара.
  Тут следует сделать маленькое «отступление». Братья Малаховы Васильевичи были между собой в страшной ссоре после событий связанных со свадьбой дочери Владимира Ольги. Она уже давно развелась, да и другая виновница конфликта прекрасно жила своей жизнью, но вражда продолжалась. Моя неуклюжая попытка летом примирить стороны на своём Юбилее успеха не имела. К весне следующего года здоровье Васильевича старшего резко ухудшилось, и вся родня, при участии и моей сестры, «пристыдила» братьев, и был намечен визит дружбы младшего в Псков. Потому Вова должен был отвести меня, а на обратном пути заехать в областной центр для окончательного примирения. Я со всего этого тоже получил маленькие дивиденды. Находясь в трёхместной кабине автобуса, родственники мне сообщили, что денег с меня за рейс не возьмут. Я сильно сопротивляться такому решению не стал из деликатности, считая в глубине души, что это справедливо и душевно.
  За Лугой мы с Вовой и Тамарой пообедали приготовленными хозяевами автомобиля бутербродами, что оказалось не лишним в 400 километровом пути. Прибыв в Серебренниково, машина была разгружена от моих вещей, занесённых в дом. Поклажа была не только моя, но Вова немного «опустошил» и свои запасы. Мне была презентована старая прихожая, копия моей домашней, но в лучшем состоянии. Я даже поменял бы их, но не было времени. Из «мелочей» выделю колун и прекрасную косу, принадлежавшую ещё дяде Васи и любимую им. Вова говорил, что, спя в пору сенокоса на стане, отец клал её под голову, чтобы инвентарь не похитили ночью. Покончив с разгрузкой, я хотел состряпать не хитрую еду, но гости довольствовались подогретым чаем. Они очень спешили к «новым приключениям». Я имею в виду встречу братьев, где их, конечно, ждали с более вкусным угощением. А я оставался один на один с хозяйственными заботами. Позже брат вспоминал, что ему было жалко оставлять меня в такой глуши, но я это настроение на тот момент не разделял, а «рвался в бой» и был готов к освоению необжитых мест. …
  … Встреча бывших «заклятых» врагов прошла успешно. Сам я там не присутствовал, но сужу по косвенным причинам. Через неделю и старший Васильевич пожаловал ко мне с Наташей и Тоней. Витин джип тоже был нагружен под завязку. Всего привезённого Малаховыми средними не упомню, но брат снабдил меня на время прекрасной электрической пилой, имеющейся у него со времён проживания в Эстонии, и находящейся в «рабочем состоянии». Второй появившийся у меня колун был легче первого и более мне по силам. В дальнейшем я работал обоими с попеременным успехом. У меня были привезены уже два тракторных прицепа напиленных дров, которые требовалось расколоть, что я потом «потихоньку» и сделал. «Топлива», как меня уверяли старожилы, должно было хватить на зиму. Багажник машины брата вместил ещё много полезных в хозяйстве вещей, но не таких запоминающихся. Наши супруги не сидели на месте и увеличили порядок в моём жилище. Цвела сирень. Отцветали одуванчики. Стояла неплохая погода. Обед, приготовленный общими усилиями, прошёл на славу и превратился в праздничное застолье. На радостях «девочки» выпили на равных с мужчинами и немного перебрали. Такими «весёлыми» я их почти ни когда не вдел, но это придало только пикантность нашей встрече. Чужих глаз не присутствовало, и мы все могли позволить себе «расслабиться» без ущерба для репутации. На следующий день гости уехали. На прощальных фотографиях брат выглядел немного сумрачным и задумчивым. Больше живым я его не видел. …
  … Существенный вклад родни в обустройство моего местопребывания в целом был завершен. Далее мне одному предстояло продолжить начатое дело. Неожиданно у меня появился негаданный помощник. Из окошка я увидел, как по двору ходит незнакомый мужчина. Выйдя на крыльцо, познакомился с товарищем. Он предложил мне на не безвозмездной основе свои услуги. Особенно Николай упирал на возможность спилить росшие перед крыльцом старые деревья, ссылаясь на меры по безопасности дома. Они могли якобы упасть на крышу, которая и без того находилась не в лучшем состоянии. Этим он покушался на мой природный улей, и я отказался. Тем более что это «не горело». Являясь человеком не очень практичным, я всё же свои интересы представлял, и согласился на предложение подрядчика, после консультации с сестрой, 30 тысяч рублей которой у меня ещё оставались, на «капитальный ремонт» колодца, имеющегося в 100 метрах у пригорка моего дома. Мой благодетель привёз бригаду, состоящую из местного жителя Димы с пасынком, о чём мне рассказали позже, и те выкачали воду и сделали новый навес над источником. Начало было положено, и в дальнейшем Николай обещал продолжить работы и восстановить сломанный «журавль» с курированием всего объекта. Как бы в залог своих обещаний он оставил электронасос с проводами. У меня вызывала некоторое сомнение цена за проделанную работу, я навёл справки у Олега, моего ближайшего соседа и единственно зимующего жителя. С ним мы были в хороших отношениях, видясь в лучшем случае раз в день, о моём помощнике. В народе тот имел прозвище «ветерок», которое о многом говорило. Я понял, что товарищ человек не очень надёжный, но отношения с ним порывать на всякий случай не стал. Всё-таки бывший участковый, да и кое какая польза от него была. …
  … Своя вода мне нужна была для обслуживания мобильной бани приобретённой в Питере, и доставленной Вовой. Питьевую воду я брал их колодца на участке другого соседа, живущего почти напротив Олега. Петя приезжал на лето, а работал он водителем автобуса аэропорта Пулково. С ним я был тоже в хороших соседских отношениях. Так понемногу, по ходу дела, я ознакомлю со всеми жителями Серебренниково. Палатка же моей «спасительницы», а жить в деревне без возможности помыться представлялось затруднительным, поместилась мной в гараже, пристроенном к дому старым владельцем, для укрытия своего автомобиля. Сооружение было, по меркам села, удобоваримым, и даже имело бетонный пол. Его мой предшественник залил вместе с бывшим хозяином, который умер, дома Олега, которому наследники продали его. Носить в баню воду ведрами было долго. 100 метров не шутка. «Ветерок» подогнал мне тележку и 40 литровый бидон под молоко. Хотя мной была прокошена тропинка, но на «пересеченной местности» колёса постоянно застревали, и пришлось сделать из подручных материалов, которыми были забиты мои унаследованные «кладовые», настил. Проблемы с наполнением двух купленных 40 литровых «кастрюль» под горячую и холодную воду были решены. В «развалинах» прилежащих территорий был найден старый «козёл» для распилки дров. Модернизировав его, путём прилаживания большой доски, я получил приемлемый полог для парилки, который в комплекте с детской скамеечкой, привезённой из Питера, составила прекрасный комплект. Имеющиеся в большом количестве на территории булыжники пошли на каменку для моей, уже не импровизированной, а стандартной заводской топки. Для отвода дыма в жестяной крыше гаража я пробил молотком и зубилом отверстие под трубу, возвышавшуюся над пристройкой, для чего заранее было предусмотрено, ещё при покупке, пара лишних элементов дымоотвода. Довершал мой банный комплекс надувной бассейн для малышей, в котором я прекрасно освежался после парилки. Гараж же в целом представлял собой неплохое место для раздевания и сушки веников заготовленных мной. Чуть не забыл про песочные часы и термометр, которые позволяли контролировать весь процесс принятия процедуры, «демонтированных» мной из своей городской сауны. …
  … Ещё одной первоочередной задачей, намеченной мной, являлась посевная культурных растений в лице картошки. Предстояла продолжительная зима, которая требовала запасов своих продуктов, хотя магазин был в трёх километрах. «Семена» для посадки привез, насколько помнится Витя Малахов, из своих запасов. Удобрять землю я не стал, понадеявшись на длительный отдых пашни. Время посевной было конечно упущено, но мной владели некоторые надежды. Привлекать «сторонние силы», а у соседей было уже всё посажено, мне не хотелось, да с ними я был пока мало знаком, поэтому взял всё на себя, выбрав условно «квадратно-гнездовой» способ. Это когда сначала вырывается лопатой ямка, а потом посеянную картофелину закрывают полученным разрыхленным дерном. Процесс требовал определённых усилий и методичности, но все свои семена я посеял. Осталось ждать только результата, который и последовал в виде проросшей через определённое время ботвы. Росшие поблизости яблони, груши и сливы, «тревожить» не стал, да и находились они не в границах моего участка, на котором, впрочем, произрастало несколько кустов чёрной и красной смородины. Вокруг них сорняки мне пришлось выполоть. …
  … В сферу моей деятельности ещё входила расчистка территории и холодной половины дома. Они были изрядно «захламлены» предыдущим владельцем и его предшественником. Перво-наперво, я освободил «прихожую» от перегородки, представляющую полку для нужных и ненужных вещей, которые, перебрав, устроил по своим определённым мной местам или выбросил. У меня получилась просторная кухня столовая, меблированная газовой и электрической плитой, столом, креслом, стульями и сундуком, ранее используемым под запасы непортящихся продуктов, а теперь служащих только «лестницей» на чердак. Тот я тоже изрядно «опустошил» выброси старое сено с мусором, заполнив сеновал, свежей высушенной травой, полученной выкашиванием своей территории. Туда был пристроен ковровое покрытие оставшиеся у сестры после ремонта квартиры. Аналогичный дар другого цвета, уже от Малаховых, нашёл свое место в «прихожей». Получилась почти городская обстановка. Вспомнив времена юности, спать я стал на сеновале, устроенном на чердаке, где свободней дышалось и не беспокоили насекомые. Комары, почему то не переносят запаха скошенной травы. Закончить рассказ о внутренней уборке следует коридором, соединяющим жилое помещение с туалетом. Небольшой запас дров, имеющийся там, мной быстро был израсходован на хозяйственные нужды. Остальной хлам я просто выбросил, и покрыл стены печатной плакатной продукцией, что напомнило мне о жилище тёти Оли в Акуличах. Получилось достаточно хорошо, хотя и немного грустно. По крайней мере, до «заветного места» путь был расчищен.
  Две стороны многострадальной холодной половины дома были завалены всевозможным «мусором», оставленным якобы на дрова. Тут имелись и старые срубленные садовые деревья, и бревна, ещё сохранившей своё основание, пришедшее в полную негодность из-за порчи и гниения, постройки для домашней скотины, и ещё «бог знает что». Такое безобразие я, как «настоящий» хозяин, терпеть не мог. Весь непригодный мусор относился в кучу на противопожарное расстояние от дома, по рекомендации знатока «Ветерка», для последующего сжигания. Освободив, таким образом, северный и западный торец холодной половины, я обнаружил, что некоторые брёвна там наполовину сгнили. Хлам просто прикрывал изъян, но «повернуть» назад было уже не возможно, да и я надеялся, что в дальнейшем можно будет заделать недостаток современными средствами строительства. А если точнее, то меня всё это мало пока интересовало. Занимали дела подокучнее. Пригодный на дрова «лес» мной предполагалось распилить, для чего собственно брат и доставил мне электропилу, с напильником и маслом на обслуживание цепи. Начав работу, я обнаружил что «материал» почти не пригодный, и отправил его на костёр, чтобы не терять время понапрасну. Заодно ликвидировал и основание «коровника», для использования почвы, которая надеялся, была удобренная, и пригодная под выращивание сельскохозяйственных культур. Потом крапива и прочие сорняки, там хорошо произрастали. Чтобы закончить рассказ об этом участке моих работ отмечу, что под освободившийся навес западной стороны мной были сложены в поленницы наколотые «свежие» дрова, как гарантия без холодного зимнего проживания.
  Окончательным этапом моих работ по избавлению от «наследия прошлого» стало освобождение подвала и подпола таких разных половин моего жилища. Все эти нюансы я узнал позже из интернета в свободное время. Если подвал теплой половины дома особых трудностей не доставил, то в подпол холодной половины я попал не без труда, ели отыскав поднимающиеся доски, а «подземелье» использовалось Анискиными как тайник на зиму, да и извлечение от туда крупногабаритных досок и другого материала заставило пролиться не одну каплю пота. Весь же этот титанический труд был мной проделан, и моё пристанище обрело жилой и просторный вид, что лило на душу мне определённый елей. …
  … Моё деревенское проживание не сводилось к одному физическому труду, тут имел место и досуг с культурной программой. Для обеспечения этого требовалось в первую очередь подключить телевиденье. Мной в Красногородске, или я заранее позаботился о том ещё в Питере, была куплена антенна с кабелем. Приобретал я её, не имея достаточных навыков, наугад. Путём проб и ошибок моё приемное устройство было, наконец, водружено на стройный, но высокий шест, из спиленной мной берёзы, и вращением было поймано пара программ. Чтобы не отвлекаться в дальнейшем на «родственную» тему замечу, что по этому принципу я установил и интернет, на тоже основание, и приобретя там же нужное оборудование. Так что основные «блага цивилизации» мне стали доступны. Привезённый из города, перешедший в моё полное владение, фотоаппарат так же способствовал не бесполезной трате отведённых мгновений бытия. Я всё старался фиксировать «на плёнку». Кроме самого дома, я оставил на память и виды тогдашнего Серебренниково. Кроме ещё функционирующих домой сохранились нежилые. Один из них имел пасеку, устанавливаемую владельцем заброшенного жилища на лето, и засеиваемую даже специальным сортом цветов для пчёл, хотя и «дикого» произрастания им хватало. Другой хозяин «развалин» их разобрал, а они были воспоминанием о детстве, но поставил контейнер для хозяйственных инструментов, нужных в садоводческих работах. Хозяин дома стоящего на другом краю «главной» улицы приезжал в наш населённый пункт раз в году на месяц. Вел он уединённый образ жизни, а тот край я посещал редко, так что за два года моего пребывания, его не видел ни разу. На перпендикулярной улице деревни сохранилось только одно строение. О его владельце остались единственно воспоминания моих соседей, а сам дом был настолько ветхий, что туда не решались заходить даже сборщики металлолома из-за боязни обрушения кровли. А они иногда наведывались и не отличались особой церемонностью. Имелись в деревне, «из древне» насчитывающей 30 дворов, по неподтверждённым источникам, ещё пять домов, находящихся в «рабочем» состоянии. Там жил я, рядом Олег, напротив него Петя с Таней, чуть дальше другая Таня, имеющая сразу два жилища, расположенные недалеко друг от друга, и наконец, коренная уроженка этих мест с мужем полковником КГБ в отставке. Последние трое приезжали на лето и проводили сезон на постоянной основе или наездами. Всё это многообразие «архитектуры» тонуло в старых садах и других деревьях. Имелись даже ели, находящиеся около дома Пети, посаженные специально предыдущими владельцами. А если сюда прибавить нескошенные в основном за ненадобностью луга, то получим вообще райский уголок на пригорке. Прямо на территории Серебренниково росли подосиновики и земляника. В гости наведывались не только жабы, но и еноты с косулями, которых не могла усторожить собака Олега. Это всё делает место моего пребывания, не подающимся вообще ни какому сравнению. …
  … «Ложкой дегтя» несомненно, служило некоторое одиночество без родных, но и они по возможности не забывали меня. В конце июня прибыл к папе сын Алексей. Мальчику, в общем и целом, свежий воздух и свобода понравились, хотя находясь в доме ему, с его двухметровым ростом, приходилось ходить нагнувшись. Высота потолка в лучшем случае достигала только 190 см. Он с удовольствием посетил мою баню. Сжигание мусора, а эту процедуру я приурочил в целях пожарной безопасности к его приезду, тоже было делом скорей приятным, чем наоборот. Другими деяниями в свой первый приезд «ребенок» не отметился. Разве что случился один эпизод в личном плане. Правда, точное время сейчас не упомню, но событие имело место быть. Один раз я послал Лешу, или он сам пошел за куревом, в Лукино, за необходимыми продуктами. Мальчик вернулся немного взволнованным, и когда в следующий раз пошел в магазин, то сбрил выросший волосяной покров на лице, и вообще приоделся. Видимо на него произвела впечатление продавщица Вера. Женщина интересная, во всех отношениях. Она была в детстве жительницей Серебренниково, во всяком случае, здесь один из домов принадлежал её бабушке, и имела почти взрослого сына, что в моих глазах не являлось недостатком. Правда, к сожалению «история» продолжения не имела. Толи Леша разочаровался, толи получил отказ. …
  … Следом за сыном приехала мама. Этот гость оказался более полезным. Тоня взяла на себя часть хозяйственных работ, да и вообще я по жене соскучился. С ней мы сожгли следующую кучу мусора. Успели половить рыбу в Лукинском озере. Погулять по окрестностям своей деревни, наслаждаясь привольем. А чего стоят садовые лилии, посаженные женой около крыльца. В целом моё «поместье» было приведено в надлежащий вид, и стало  возможным принимать и более посторонних гостей, которые не заставили себя ждать. Ими стала чета Оямаа. Коля, правда, раскритиковал со стороны «профессионала» мою покупку, но я как «любитель» придерживался противоположной точки зрения, так что не особенно к его мнению прислушался. Маленькое разногласие не помешало нам отобедать на природе и распить бутылочку. Девочки погуляли у колодца и пруда, собрав от хозяина в дорогу уже имеющийся урожай яблок, груш, слив и смородины, чтобы они не отбыть с «пустыми руками». …
  … Эту нашу с Тоней, скажу без преувеличений, идиллию совершено неожиданно разрушило скорбное событие. Умер Виктор Васильевич Малахов. Не имея родного брата, я в разговорах с двоюродными братьями опускал это уточнение. Виктор после посещения меня, лечась, продолжал вести нормальный образ жизни, и даже посетил с зятем «идею фикс» молодости озеро Могильное. Его положение было сложное, но он уже имел определенный опыт медицинских процедур, и был полон оптимизма. Я знал, что Витя лежит в больнице, и позвонил ему 2 августа, чтобы поздравить с Днем десантника, вспомнив его «боевую молодость», и стараясь приободрить. Брат сообщил, что чувствует себя прескверно, а на следующий день его не стало. Для всех родственников это сообщение прозвучало, как «гром с ясного неба», а может быть и неожиданнее. У меня с Тоней была договоренность с маршруткой, ходившей до Пскова, которая должна была захватить нас, заскочив в Серебренниково. Появился и такой «канал» сообщения. Но этого не потребовалось. Ночью к нам заехали Антон с Леной, сделав некоторый крюк, и забрали нас на похороны. У всех настроение присутствовало подавленное, а глаза находились «на мокром месте», но обряд надо было совершать. Брата отпели в церкви и похоронили на старом Псковском кладбище, где уже почти не погребали. Но Наташины связи позволили это сделать. Витя лёг недалеко от Геннадия Николаевича, так что сваты нашли упокоение рядом. На кладбище всех немного позабавила младшая внучка усопшего Соня. После предания тела земле, она неожиданно заявила бодрым голосом, что как бы надо игру заканчивать, и дедушку пора выкапывать. Ребёнок не хотел верить, что всё это «надолго» и «обратной дороги» нет, и товарища детских игр она больше ни когда не увидит. Причиной смерти стало заражение, которое Витя «подцепил» из-за иглы постоянно воткнутой в руку. Вены у брата все износились, и трудно было отыскивать место укола каждый раз заново. …
  … В Красногородский район мы с женой вернулись на маршрутке. Пришлось извиняться перед водителем-хозяином за предыдущий «ложный вызов». Настала грибная пора и время уборки урожая. Прямо в огороде выросли подосиновик, перед крыльцом появились подберёзовики, а освобождённый от мусора участок северного торца моей избушки украсили мухоморы. Тоня помогла немного с хозяйственными делами, и покинула мою «вотчину». У неё уже зрели свои грандиозные планы. На смену ей прибыл сын. Леша помог мне сжечь третью кучу хлама и установить табличку Серебренниково, валяющуюся в кустах на повороте в деревню, так как её опора давно сгнила. Мы с сыном врыли новый столб и подновили белой краской надпись. А то, когда заезжали кромешной ночью Максоцкие, они сначала проехали поворот, не смотря, на прибор показывающий путь. Заодно сын покрасил и наличники окон, пользуясь своим ростом. Наконец летние гости разъехались. …
  … К этому времени я смог провести в баню «водопровод». Для этого в Красногородске был куплен насос «Ручеек» и сто метров шланга. Доставлять этот груз пришлось на общественном транспорте, а последние три километра от Лукино и вообще пешком. Груз оказался достаточно габаритным, и я его повесил крест-накрест на плечи. Получилось как солдатская поклажа в старину. Вид был живописным настолько, что врезался в память, а не только запомнился пролитым потом. …
  … Осень началась с одного маленького феномена природы. Приехав однажды рано утром в Красногородск, а автобус ходил до Лукино раз в неделю по четверкам, за пенсией и пополнением продуктов, не имеющихся в сельпо, я увидел чудесную картину. Все растения, а особенно трава, от утреннего заморозка покрылись заледеневшей и заиндевевшей росой. На счастье у меня имелся фотоаппарат, и это красивое явление было зафиксировано. Обратный транспорт отходил только в обед, и я смог посетить ещё одну достопримечательность районного центра. Это был музей под открытым небом посвященный специально детям войны. Примечательна предыстория. Не далеко от центра города на берегу реки Синей имелся парк, приуроченный этой же теме. Поскольку я располагал достаточным количеством свободного времени, а мест достойных внимания в тихом городке особенно не наблюдалось, то коротал часы на его скамейках. Там и познакомился с одним любопытным человеком. Видя мою праздность, он и подсел ко мне с разговором. Имея совсем не примечательный вид, товарищ оказался вдохновителем идеи увековечивания памяти детей военных лет, являясь сам их представителем. От него я узнал, что фигуры женщины и подростка ваялись Ленинградским скульптором на деньги местного «мецената» за немалую для провинции сумму, не вспомню сейчас точно какую. Главную площадь «парка», в центре которой и стоял монумент, обрамляли шестнадцать уже подросших дубков, которые были посажены мальчишками и девчонками военных лет. Они и были членами Красногородской общественной организации, председателем оной являлся мой гид. Ещё мой экскурсовод объяснил мне, что дорожка, подходящая к центру комплекса с востока, разветвляется на запад тремя путями не случайно. Это тоже что-то там символизировало. А больше всего моего собеседника удручала судьба самих деревьев. Любители добавлять дубовую кору в самогон, получая коньяк, заметно попортили растения, и это грозило им не стать вековыми гигантами. От пожилого ветерана я и узнал о существование музея, а в этот раз и посетил его. Аллея импровизированной «выставки» находилась за проходной бывшей швейного цеха, самого крупного предприятия городка в данный момент на половину заброшенного. Вход конечно «был свободный». «Возглавлял» череду небольших бетонных стел, на которых имелись фотографии той поры и таблички с отрывками воспоминаний очевидцев, членов «клуба», природный валун с пояснительной мраморной доской. Все эти «скрижали» находились на прибранном газоне, вдоль которого проходила дорожка. Величественным весь комплекс я не назвал бы, но припомнить такое другое увековечение в нашей стране не берусь. Хотя может оно и не уникально. В Красногородске уже имелся другие памятники, посвящённые победе. К ним относится комплекс на центральной площади города, обелиски местным жителям Героям Советского Союза и даже целое поле с летним концертным залом внутри земляного вала старой крепости, напоминающее своим мемориальным камнем об освобождении города, но это всё было не то. Так небесполезно скоротав время до открытия общественных заведений, я сделал все дела, то есть сходил в Сбербанк и купил продуктов, и отбыл к себе в деревню. …
  … Наступило 40 дней со дня смерти Вити Малахова. На поминки мы собрались в квартире усопшего. В Псков я отправился ранним туманным утром настолько красивым, что не поленился его сфотографировать. Мою поклажу в основном составляла корзина вкусных и крупных осенних яблок, которыми меня побаловали близлежащие сады. Настроение всех собравшихся полностью соответствовало событию, что не помешало достойно соблюсти ритуал и произнести все речи. Из Пскова мы с Тоней, прибывшей туда вместе с Малаховыми младшими, отправились в Ротово, а затем в Лыково к Люде и Коле. У двоюродной Тониной сестры на природе мы немного отошли от скорбного настроения, и полюбовались всеми красотами и дарами природы, которые нам предложил Колин участок, начинающий приобретать настоящий жилой вид, впоследствии ставший ещё более обжитым и связанным общими  узами со мной. Этот пункт не стал конечным, а только транзитным в Серебренниково, куда меня с женой Николай и отвёз на своём Шевроле. Провожали нас четырёх метровые заросли борщевика, заполонившие окрестности дачи Оямаа. По дороге в Острове Коля по настоянию Люды купил дополнительные к имеющимся у меня продуктам. Я немного удивился, но спорить не стал. Обед, в общем, у нас получился прекрасным. Хорошо пошёл под водочку приготовленный шашлык на импровизированном из старых брёвен и не доколотых чурбанов дров столе. Коле пришлось, правда, пить Ессентуки, так как ему предстоял обратный путь, да и вообще он больше одной стопки ни когда не выпивал. С «пустыми руками» ребята не уехали. Мы нагрузили сливами, не произрастающими у них дома, всю имеющуюся пустую тару. …   
  … Настала пора осенних посетителей. Собственно говоря, он был один, но зато такой приметный. С Валерием Валентиновичем Аникьевым жена познакомилась в Зеленогорске. Он находился в санатории «Черная речка» на реабилитации после инфаркта и операции шунтирования сердца. О нём я, может быть, и не слышал, но когда позвонила Тоня и поинтересовалась, стогу ли я принять гостя, не стал возражать. В жизни затворника должно быть какое-то разнообразие. Валера из Красногородска, насколько помнится, приехал на такси, и долго разгружал свой довольно многочисленный багаж. Места в доме было достаточно, и он вместился. Гостя я уложил на лучший диван, а сам ночевал на сеновале. Бывший капитан рыболовецкого траулера оказался человеком общительным, и мы быстро с ним «поладили». Этому способствовали и совместные возлияния, тягаться в которых с товарищем было сложно, и приготовление пищи поочерёдно. Моё меню было сытным, но простым, Валентинович научился по совету докторов довольно вкусно и разнообразно готовить, компенсируя своё холостяцкое положение и находясь на пенсии. Кроме отдыха у Валеры имелись и другие цели. Оказавшись из-за здоровья «не у дел», он продал комнату в городе и роскошную дачу зятю довольно крупному руководителю винного производства, и купил однокомнатную квартиру в Сертолово. Оставшиеся средства Валера планировал потратить на приобретение домика, где то рядом со мной, и машины. Планы как видите, были Наполеоновские. Пользуясь моими скудными знакомствами и самим приобретёнными бывший рыбак «поколесил» по району и даже почти наметил покупку в Красногородске, не далеко от местной больницы, что являлось немаловажным фактором при его «болячках». Он даже оплатил выкашивание своего будущего пристанища, но у продавца были какие-то трудности с оформлением, и сделка так и не состоялась.
  В соседнем районе находилось заповедное место русской поэзии. Не воспользоваться случаем и не посетить его Валентинович просто не мог. Он вообще на старости лет стал заядлым сухопутным путешественником и объездил «полмира» уже по суше, так как по морю «накатался» достаточно. Его круизы носили несколько религиозное направление, Ватикан, Афонская гора и прочее, но и светскими объектами он не чурался. В гости к Пушкину мы поехали на частном автомобиле, «зафрактованным» бывшим рыбаком. Шофер доставил нас сначала в Михайловское, а сам остался ждать пассажиров на стоянке. Поместье Александра Сергеевича занимало достаточно большую территорию, но мы обошли его почти полностью. Во всяком случая побывали в усадьбе, она правда ремонтировалась снаружи, а вовнутрь пошел один Валера, посетили литературное поле, побродили по аллеи Анны Керн, полюбовались видами с крутого берега речки Сороть и прочее, прочее, прочее. Потом мы переехали в Тригорское, где также «облазили» все доступные места, перечисление которых отнимет слишком, много времени. В общем, прогулка получилась на славу, а кто захочет подробней ознакомиться с нашим путешествием, может обратиться к моим фотоматериалам и другим источникам.
  За время пребывания у меня гостя, мы с ним достаточно обзнакомились, и если не стали друзьями, то товарищами вполне. Валера посвятил меня в перипетии своей жизни, а они у него были достаточно насыщенными, и достойны отдельного описания, чего я делать не буду, так как имею свой «шкурный интерес». Возвращаясь к нему, скажу, что Валерий Валентинович помог мне, не только посильно выкопать картошку, уродившуюся почти в таком же количестве в котором была посажена, но и собрать урожай других даров природы, которые мы поделили по-братски. Так же Валера проделал огромный труд по записи в блокнот, моих библейских цитат, привезённых мной в тубусе, и украсивших стены жилища. В благодарность за это я «сводил» Валеру, и не один раз, попарится в моей бане. Она к тому времени обрела законченный вид, а окунались мы в 380 литровом бассейне, купленным мной в Красногородске. Что ещё приходит на память об этом человеке в нашу первую встречу. Пользуясь полной свободой деревенской жизни, мой приятель иногда позволял себе немного «расслабляться» и вспомнить морскую молодость. Этот экскурс в прошлое сводился к потреблению чрезмерной дозы алкоголя. Здесь я ни чем приятелю помочь не мог, и он оставался в одиночестве, неся некоторые моральные издержки себе и материальные потери мне. Впрочем, это такие пустяки о коих не стоит и говорить. Когда Аникьев покинул меня, то мне стало немного одиноко и чуть-чуть грустно. …
  … В октябре начались ночью заморозки. Утром вся поросль представала в заиндевевшем виде, наслаждая взгляд красотой. С соседями за лето мы, если не подружились, то стали «на короткой ноге». Импровизированный пикник, на главной площади нашего села служил ярким подтверждением этого. Петя с Таней приехали в Серебренниково завершать дачный сезон. Когда произошла случайная встреча всех жителей на улице, то, не сговариваясь, решили, что одних разговоров не достаточно. У супругов «завалялась» в заначке бутылка водки и закуска, принесённые вместе со стульями из дома. Когда тара опустела, а продукты истощились, я не остался в долгу и принес свои запасы спиртного вместе с немудрёной снедью, и «праздник» продолжился. На нем я в частности узнал, что Татьяна пишет стихи и прекрасно гоняет на скутере, а Петя готовится к пенсии. Из двора Олега за нашим отдыхом наблюдал старый пес Олега Рей вместе с недавно заведенной на смену собакой Диной, которая ещё была щенком. На подворье Пети тоже имелись зрители. Большая «стая» не нужных плюшевых игрушек была привезена хозяевами из Питера. Так что у нас получилось целое «представление» в прекрасный ясный денек. Отправлять Таню на её транспорте в Лукино ещё за «добавкой» мы не стали по причине не трезвого вида, хотя она была не прочь «прокатится». …
  … Не столько завидуя Олегу, а по необходимости я стал понемногу обзаводиться своим «животным миром». Первым приручать стал чёрного кота, который был свободным и посещал все близлежащие деревни. Ему я оставлял еду, и он даже настолько привык ко мне, что удалось странника заманить в дом. Но дальше дело не пошло, и чувство свободы возобладало. Второй моей «животинкой» стала кошка Мурка, назовём её так. Она поселилась у меня на чердаке, но в теплый дом не заходила и я не помню, чтоб её гладил, но корм съедала постоянно. Она прибыла не одна, а с котёнком, рождённым, судя по всему первый раз. Мама о нём очень заботилась, но уберечь не смогла.  Все мои данные старания были направлены для того, чтобы «приструнить» мышей которые после полевого летнего сезона перебрались в подвал отапливаемой половины, а под не отапливаемой половиной имелся подпол. Все эти тонкости, а об этом я уже кажется, упоминал, узнал из интернета. О разделение мышей и крыс так полностью и не разобрался. Они, по-моему, вместе не проживали, но в моём жилище, кажется, водились и те и другие, только на разных уровнях. Короче говоря, борьба с грызунами принесла свои плоды, и они сильно не беспокоили, хотя полностью избавиться не удалось. …
  … В конце октября я съездил в город на Неве, и смог побывать на шестидесяти пятилетии Малахова старшего. Память об этой поездке мало что сохранила, да и если бы не фотографии, сделанные мной, запечатлевшие немногочисленных гостей, сёстры Гали с неполными по составу семьями и соседка, то говорить было бы нечего. …
  … По приезде к себе «в ссылку» я застал преддверие зимы. Осень как не была очень затяжной, но кончалась. Олег мне сделал предложение у знакомого в дальнем селе приобрести щенка. Оставаться на зиму одному наедине с кошками было скучновато, и я, забыв на время зарок, не иметь больше собак после смерти Гамлета, дал согласие. Через неделю хозяин привёз сам своего вислоухого питомца на велосипеде. Узнав вкратце «родословную» и получив необходимые инструкции, я стал владельцем пёсика, за малую цену, которую назначил сам. Друга отдавали бесплатно, но это было плохой приметой, не гарантирующей жизнь такому животному. Приехавшая сразу в гости Тоня назвала щенка Валетом по аналогии с её самым любимым фильмом «Белые Росы». Она вообще, как покончила с работой в школе, потому, что та её «достала» бесчисленными проверками и заполнением всевозможный отчётов, стала вести, я бы сказал, разъездной образ жизни. Ну, посещение Зеленогорского района, где у жены имелась «халтура», являющаяся прибавкой к пенсии, я ещё понимал. Но вот беспрерывные наезды в Псков и Ротово к Люде для меня до поры до времени оставались загадкой. Попутно своим перемещениям Тоня посещала и меня, чему я не возражал, а даже был рад. Так моё «хозяйство» пополнилось новым членом в дополнение к коту, кошке и котёнку, потом пропавшему. Мою вторую половину без промедления сменила родная сестра. Галя приехала на приобретённом Леной новом внедорожнике Renault Duster. Племянница желала опробовать своего «железного коня» и похвастаться, а сестра освободить городскую квартиру от ненужных вещей, пригодных для сельской местности, а заодно и выгулять внука на экологически чистой природе. Погода, правда, стояла не очень благоприятная, но все, же мы под дождиком смогли прогуляться до ближайшей рощи на холме километрах двух от меня. Для «охраны» экспедиции был взят Валет, но как только началась изморось, сторож повернул домой самостоятельно. Было забавно наблюдать улепётывающую вислоухую фигуру. Взрослые же дошли маршрут до конца. Не был исключением и Тёма. Расставание прошло трогательно и грустно. Последние гости в текущем году покинули меня. …
  … Год подходил к концу. Можно было отдохнуть от повседневных дел и осмыслить проделанную за год работу. Так же хочется ознакомить читателя с этим всем, а заодно и с окружающей меня обстановкой. Прибирая своё жилище, я по возможности сохранил, оставшуюся после прежних хозяев мебель. В это число вошли: секретер, повёрнутый тыльной стороной к торцу печи и образующий угол для спального места; его кровать; «тахта», которая впоследствии была выкинута; кровать диван; круглый гостиный стол; кресло; стулья и навесной шкафчик для продуктов. Вова младший подарил мне «на новоселье» умывальник, который был мной повешен около входной двери. Старые вещи хорошо дополнят платяной шкаф «старинной работы»,  может даже довоенной, купленный мной за три тысячи рублей у единственного жителя деревни с неблаговидным названием Сукино «Василька», о котором подробнее расскажу немного и позже. Всё убранство комнаты «венчала» русская печка, которая занимала метров девять квадратных от двадцати пяти метров общей площади помещения и на ней имелась двухместная лежанка. Комнату днем освещали два окна, под которыми и находились диван с «тахтой». Третье окно с восточной стороны было «законопачено», а «слепой глаз» закрыл мой купленный шкаф. Южное оконце не открывалось, и было зарешечено. С помощью же второго восточного окна в избу мог проникнуть свежий воздух. Окна имели двойные рамы, которые не убирались и на лето.
  В холодной комнате находился кухонный стол с двух конфорочной плитой и баллоном газа. Ещё имелись обеденный стол и дополнительная полка для посуды и продуктов первой необходимости. Про сундук предположительно под муку могу сказать, что он  служил «лестницей» на чердак, впрочем, об этом я уже кажется,  упоминал. В этой комнате дополнительно имелась перегородка, которая выделяла спальное место на лето, «заполненное» железной кроватью. Дверь в теплую половину имела задвижку внутри и засов с хитрым винтовым приспособлением открывания с навесными замками снаружи. Холодная половина закрывалась засовом  на ночь и «амбарным» замком при отсутствии хозяев. Обновок в ней не присутствовало, но пол покрылся привезённым Гоголями «ковровым» покрытием. Малаховским «настилом» я утеплил чердак. Может, это было наоборот. В целом моя «хибарка» в первый же год приобрела довольно приемлемый вид и наполнение. У меня даже образовался своеобразный музей старинных деревенских предметов и утвари, уже не используемых. Свободную стену моей бани-гаража украшали останки ткацкого станка, веретён прялки, непригодные чугунки, бидоны, стиральная доска, рамки под фотографии, приспособление для ловли матки и кое-что другое. Всего не перескажешь, а описи не велось. Все это я «раскопал» проводя уборку в доме, а сжигать на огне костра было жалко. …
  … Что бы докончить рассказ о Серебренниково перенесусь немного в его историю, описание самой местности и жителей. Деревня располагалась на одном из холмов придающих самому краю довольно живописный и запоминающийся вид. Вершина этого холма напоминала двугорбого верблюда. Мой дом находился на одном из горбов. На этих природных возвышениях обычно размещались или селения, в крайнем случая у основания, или кладбища. «Пустовали» они редко, да и то когда другого рядом уже не было. Серебрянниковский погост находился недалеко от противоположного конца моего селения. Он, кажется, был действующий, во всяком случае, его посещали местные жители. Он был хорошо виден с дороги в Лукино. По другую сторону этого «тракта» находился другой пригорок с росшими на нем двумя деревьями, которые по осени казались одним растением разной окраски. Получался такой своеобразный клоунский наряд. Когда я из любопытства сделал «крюк» и поднялся на эту возвышенность, то обнаружил там старинное кладбище, где наряду с крестами сохранились ещё обработанные валуны вместо них. В своё время Серебренниково являлось центром старообрядчества всего района, и эти плиты являлись напоминанием о седой старине. «Форсировав» речку Граинку вы попадали на развилку до деревни Лопатчиха. Она находилась рядом с почти заброшенной деревней Соснивица. Сёла делили два из трех холмов видимых из «моего окна». Третье возвышение принадлежало кладбищу этих пунктов. Потом по пути моего следования в Лукино размещались развалины животноводческого комплекса, так и не заработавшего на проектную мощность при социализме из-за ошибки в расчёте кормовой базы. Далее находился редкий свободный от «функциональной загруженности» холмик, предгорий которого жители Лукино и окрестностей впрочем, использовали как свалку, хотя и имелся строго запрещающий транспарант. Мусор вообще вывозился специальным транспортом по определённым дня, но их или не хватало, или ими «брезговали». За отдельную плату можно было заказать трактор и в Серебренникова, но мы этой услугой не пользовались, во всяком случае, в моё присутствие. Вот так незаметно дорогой читатель прибыл в Лукино, местный центр цивилизованной жизни. Я этот путь, являющийся ответвлением от более «солидной» стези, проделывал часто, затовариваясь и платя за свет в местной почте. Но и этот большак не являлся основным. Он выходил из Платишино. Этот пункт  находился на одном из главных путей сообщения Красногородска, пусть и грунтовом. Шоссе, например, до Опочки было асфальтировано. В Платишино  имелся даже клуб, обслуживающий довольно весомое количество жителей. Ознакомившись с северной, восточной и южной «сторонами света», направлю взгляд читателя на запад. Кроме уже упоминавшегося селения Сукино на северо-западе, дорога вела в Вершино, находящегося в поле зрения, и с единственной жительницей, которую я иногда встречал, направляясь в магазин. На западном направлении имелся почти не используемый, а потому сильно заброшенный пяти километровый прямой путь до грунтового «шоссе» Красногородска, на которое можно было выйти, не делая зигзага в Лукино. В начале этого пути возвышался довольно красивый холм, покрытый берёзами, и представляющий живописную доминанту, по крайней мере, с окраины моей деревни. Маршрут краем «задевал» полупустые деревни Зуево и Рыбаки. Юго-запад обрамляла роща, которая была минутах в двадцати ходьбы от моего пристанища, и именуемая у местного населения как «дебри». Туда я добирался, пройдя мимо пруда своей деревни и перейдя дорогу. Этот «оазис» был основным местом сбора мной белых грибов. Все перечисленные пункты я обследовал в первую очередь, и не только по причине «тихой охоты» но и проста из любознательности гуляя по местности.
  Во время своих краеведческих изысканий и деловых перемещений я немного узнал жителей, с некоторыми из них познакомившись. Начнём, однако, с ближайших соседей. Олег жил в Серебренниково постоянно. Он приобрёл дом на год раньше меня. Бывший хозяин умер, а он был «надеждой и опорой» Аниськиных, и сын, живущий в Лукино, продал дом отца. Питерские «гастролеры» наезжали на лето, и старик сеял картошку, строил гараж и выполнял другие хозяйственные дела ближайшим соседям. Так что жил с ними дружно, что передалось и семье сына состоящей из жены, имеющей ребенка, и служащей заведующей почтой. Если помните, мои прежние домовладельцы перед продажей участка ночевали именно у них, да и там же хранились ключи от моего дома. Сам Олег, не знаю, по каким причинам, переселился в сельскую местность и вёл натуральное хозяйство. Он сеял корнеплоды и разводил кроликов. Благо дело травы и сена было кругом «хоть отбавляй». Постоянной работы в округе не имелось, и жить ему приходилось на случайные заработки, имея профессию электрика, деньги, оставшиеся после продажи жилья в Ленинграде, «помощь» матери, живущей в Луге, и замужней сестры, работающей в питерской фирме бухгалтером. Они периодически навещали сына и брата, в основном в летнее время, контролируя «вложенные средства» и проявляя другую заботу. Особым уважением у почти пятидесятилетнего мужика пользовалась мать, которая руководила каждым шагом «мальчика», и который к ней испытывал благоговение. Например, Олег специально для мамы собирал землянику в траве около деревни, хотя ягоды было не так уж много и приходилось «попотеть». В юности мой сосед занимался хоккеем, чуть ли не в СКА, но потом бросил и жизнь его «закружила» до обретения «тихой гавани» в деревне. Бывалый товарищ имел на редкость спокойный характер, и мы жили «душа в душу». То есть виделись раз в сутки, в лучшем случае, но помогали друг другу в житейских делах. Отказа от Олега я ни когда не имел, и даже пару раз помылся в его бане, которая разнилась от моей мобильной «товарки».
  О Пете и Тане не могу особенно, что прибавить, но вот другая соседка тоже Татьяна заслуживает несколько слов. Жительница Петербурга приехала в Серебренниково с «Наполеоновскими планами». Она на трёхсоттысячный кредит приобрела сразу два дома в деревне. В дальнейшем надеясь удачно перепродать второй. Конъюнктура поменялась, и пришлось «умерить аппетит». Но, имея личный автомобиль и должность агента, она периодически наведывалась в свои владения, хотя и наводила порядок в одном доме. Второй стоял заброшенный на противоположном краю деревни и представлялся «антиподом» моему жилищу. А первый находился на втором «горбу» пригорка. Ещё у Тани-2 имелась почти взрослая дочь, которая при мне в Серебренниково ни разу не приезжала, и собака немецкая овчарка, сопровождавшая всегда хозяйку. Забегая вперёд, что бы потом не возвращаться, скажу про Танины «труды», не прошедшие «даром». Она, по крайней мере, устроила своё личное счастье, познакомившись и вышедши замуж за жителя Платишино, имеющего неплохую репутация и высокую сухощавую фигуру, которую я пару раз «имел честь» лицезреть.
  Почти напротив Татьяны в низине пристроился родительский дом единственной коренной жительницы, сделавшей его летней «резиденцией». С супругом она жила тихо и уединённо. Здоровался с ними я по редким случаям. Тех же было б ещё меньше, если бы не появившийся у меня четвероногий питомец. Чуть подросши, у него появилось своеобразное хобби. Изредка вырвавшись на волю, а в основном он находился под моим контролем, песик притаскивал бесхозные, по его мнению, предметы. Не избежала этой участи и уличная обувь Марьи Ивановны и Павла Степановича, тут я могу ошибиться, на минуту оставленная у крыльца. Я долго не мог определить происхождение этой не парной добычи щенка, так потом и канувшей втуне. Но не она послужила причиной маленького инцидента. У пожилой женщины имелась пара кошек, которые проводили лето с хозяйкой. Уже подросший Валет стал по не писаным правилам гоняться за представителями данной породы и пару раз загонял ни чего не опасающихся «на своей территории» кисок на дерево. По этому поводу сосед сделал  «демарш», дойдя почти до моего дома, и вежливо попросил лучше приглядывать за собакой, что бы она ни нарушала покой любимцев супруги. Я с ним был полностью согласен и не возражал. Контроль усилился, но всё время держать Валета на цепи являлось не гуманным, поэтому набеги, возможно, и имели место быть, но «сигналов» больше не поступало, а о присутствие пожилого человека можно было только судить, по работе триммера на его участке. Содержал он его в идеальном порядке.
  Я не назову себя очень замкнутым человеком, но сильно общительным тоже. Однако некоторую информацию получал не только о близлежащих соседях, но и о жителях близлежащих селений, знакомясь с ними по мере необходимости и ненароком. В Лукино, кроме продавщицы и заведующей почтой в круг моих знакомств, даже не помню по какому поводу, скорее всего через Олега, вошёл например Сафронов с простым именем не проявляющемся отчётливо у меня в памяти. Его дом был виден по пути моего следования в село, и говорил о рачительности его владельца. У «Сафрона» имелся свой трактор, который он использовал у себя в хозяйстве, и оказание услуг соседям. Мне Сафронов, например, заготовил дрова на вторую зимовку. Кроме того я узнал, что раньше он работал почтальоном на почте и имел брата, живущего в Красногородске.
  Другим жителем Лукино, имеющим со мной дела, был Дима правая рука «Ветерка». Он непосредственно и выполнял все работы производящиеся у меня на участке. Николай же единственно руководил ими. Дмитрий жил гражданским браком, по-моему, с молодой женщиной, имеющей сына. Они оба мне импонировали, и отремонтировали ветра отбойник моего дома. Известие, когда в Серебренниково я уже постоянно не жил, о его трагической смерти меня удручило. Работая на лесоразработках у парня, случайно вывернулась электропила, и он сильно повредил ногу, а до больницы так и не доехал, потеряв много крови.
  Многих других жителей Лукино я знал только в лицо, что не мешало нам иногда при встрече здороваться, как и вообще принято в русских деревнях, а тут вольно или невольно постоянно встречаешься. Так иногда я сталкивался по дороге и в самом магазине с пенсионером из Ленинграда, где этот пожилой человек провёл свои лучшие годы, живущим в Лопатчихе. Слово за слово и мы немного узнали друг о друге. Кроме самих стен города на Неве, нас «роднил» ещё, кто бы мог подумать, и областной кардиологический диспансер, находящийся на Полюстровском проспекте. У знакомого были проблемы с сердцем, и он там периодически наблюдался, покидая на время Псковскую землю. Я же значительную часть жизни провёл в том районе, и у Тони в этом учреждении имелся знакомый гинеколог, о которой я прежде уже упоминал, да и сама больница имела другое, насколько помнится, название. У нас с моим невольным собеседником имелась общая злободневная тема. Это волки. Самих зверей я, насколько помнится, не видел, но по дорогам часто встречались их отметины на снегу. Распознавать следы серого зверя, у которого два пальца выступали вперёд, в отличие от собачьей равномерной «звёздочки», меня и научил мой новый знакомый. Самому ему даже пришлось столкнуться с опасным зверем, когда те «увели со двора» его собаку, а он даже не смог защитить «друга», имея в доме ружьё, кажется. Всё произошло слишком быстро. Так что я был предупреждён, а значить вооружен против нападения, когда рано утром шёл на автобус, по снежной дороге, освещая путь фонарем, и имея в кармане нож на который конечно была слабая надежда. А распознавать же следы на дороге в целом представлялось не плохим и занимательным занятием.
  В Лопатчихе, или в той примерно стороне, имелось еще пару жителей. Один враждовал с моим знакомым по причине наличия злой собаки, не ладившей с питомцами того. Его я ни разу не видел, а только слышал о нем в «неприглядном свете». Второго знал «не только понаслышке». Ваня, если не изменяет память, слыл своеобразной личностью. В нормальной жизни он имел жену, машину и мог служить примером для подражания, но у него была «маленькая» слабость уходить в запои, хотя обычно он спиртное не употреблял. Именно на такой период и выпало моё пребывание в Серебренниково. В основном мы встречались около магазина, где Иван «дневал и ночевал» в поисках возможности выпить. Тут ему помогали и приятели, и мать старушка, и ещё бог ведает что. Общительный и не злобный товарищ даже пробовал «занимать» у меня, но без особого результата. Один раз «одолжив» денег, я стал ссылаться на своё «стесненное» положение пенсионера. Так что я долгое время удивлялся тому, на какие шиши Ваня существует, и когда кончится его «чёрная полоса». Впрочем, ему немного помогла продавщица магазина Вера, взявшая его, оставленного женой, жить к себе.
  Деревня Зуево долгое время мне, судя по разговорам, заросшей дороги от Серебренниково и отсутствию огней закрытых холмом, казалась заброшенной. Но оказалось, путём личного ознакомления в прогулках при изучении окрестностей, что и там есть зимующие жители. С одним из них мы даже сблизились на почве имения четвероногих друзей, когда случайно произошла первая встреча. Как «собачники» мы невольно разговорились. У товарища имелся крупный лохматый и красивый пес породы имеющей в своем названии слово герцог или что-то подобное. Мой Валет родословной не имел, но был примерно ровесником уже участнику выставок, что позволяло приятелям весело носиться по местным буеракам. Встречаться с соседом мы стали на более или менее постоянной основе на предобеденных прогулках, читая на снегу следы зимой и разгадывая запахи летом. Этим занимался, как вы понимаете, мой питомец, для определения графика друга, когда тот отсутствовал. С хозяином я иногда здоровался и в Красногородске, куда тот приезжал на своей машине. Он лелеял мечту стать разводчиком собак на профессиональной основе и разбогатеть.      
   Самой дальней деревней, до которой я так ни разу и не дошёл, являлось Векшино. Зато с её единственной жительницей я почти что познакомился. Первой о Фаине упомянул Олег, уже точно не скажу по какому случаю. От него я узнал, что сравнительно не старую женщину «в ссылку» отправили родители по причине её пристрастию «к зелёному змию». Толи они хотели, что бы свежий воздух повлиял положительно на дочь, толи хотели убрать её «с глаз долой», но частично успеха добились, а своего ребёнка посещали, приезжая на машине. Полностью исправить ситуацию не смогли, а мой ближайший сосед, с которым у «девушки» одно время были отношения, называл её просто дуррой. Я утверждать, так не берусь. С Фаиной мы иногда встречались на дороге в Лукино, так как хлеб привозили в магазин по определённым дням в одно, и тоже время, и понемногу начали даже здороваться. Ещё мы перебрасывались парой слов по поводу четвероногих питомцев нас сопровождавший, а у Фаины жила целая «стая», имеющих «натянутые» отношения с Валетом. До «большого кровопролития» дело не доходило.
  С остальными жителями Красногородского «уезда» у меня были чисто зрительное знакомство, без непосредственного контакта. Об этих людях я узнавал из разговоров в автобусе, главным образом, и там же наблюдая их. Несколько персонажей были любопытны. Первым с кем я столкнулся, являлся сосед по деревне моего агента при покупке дома Геннадия Александровича. Он постоянно проживал в селе и не только растапливал моему риэлтору печь при его наездах зимой, при этих обстоятельствах я первый раз о нем и услышал, но и часто подсаживался к нам в автобус на развилке в его «населённый пункт», расположенный километрах в пяти от основной трассы. Товарищ был коренным жителем и отличался не только общительностью и словоохотливостью, но и личной неопрятностью, впрочем, свойственной бобылю. Об этой его черте ходили «легенды». Например, после зимы по его участку невозможно было пройти, не попав в «нечистоты» проявившиеся при таянии снега. О порядке в самом жилище не чего и говорить. Но гражданин вместе с тем являлся активным корреспондентом Псковского радио, и постоянно писал туда с просьбами кого-либо поздравить с тем или иным событием, и, насколько я понял из телефонных разговоров во время дороги, имел с этого некоторую материальную прибыль от благодарных земляков. Слушателем таких передач случалось быть и мне, но «позывные» «общественного сотрудника» напрочь вылетели из головы.
  Следующим таким моим знакомым оказалась незнакомка. Она была женой моего поставщика дров на первую зиму. С ней мы главным образом встречались в автобусе и в районном центре. Она работала заведующей Платишинского клуба и часто бывала в городе по служебным делам, добираясь на попутках, что при её обширных знакомствах представлялось делом не трудным. В ней имелась внешняя «изюминка», но и большой опыт в общение с людьми, а главное её звали Надеждой. Именем для меня не безразличным, и это совершенно точно. Мне казалось, что она достойна большего, чем несколько приземлённый муж, но с которым судя по разговорам, она жила не плохо. Я даже имел не замысловатую мечту, записаться в какой не будь кружок её клуба, что впрочем, так и осталось у меня в воображении.
  Ещё имелась пара персонажей удостоенных моим вниманием, с которыми я иногда ехал в автобусе. Он делал «кольцо» в следующей за Лукино деревне. Там жил пенсионер по обличию, который ездил продавать в Красногородск мёд. Его я часто видел за прилавком местного рынка, и даже «осчастливил»  приобретением пары банок мёду, купленного на подарки в город Питер, рекламируемого разговорами, долетавшими до меня. В Платишино в пригородный транспорт садилась молодая женщина с дочкой подростком. Она хорошо характеризовалась местными пересудами и вызывала чувство сострадания жителей, к которым присоединялся и я, но помочь одинокой женщине был не в силах. А жила она в основном на средства, вырученные от продажи «даров леса». Остаться без внимания не могла личность, видимо, «местного» авторитета», ходившего всегда по рынку в сопровождение двух «братков», при собственной довольно не богатырской фигуре. Наши взгляды даже иногда встречались, но не задерживались друг на друге. Моя персона его мало интересовала, а я и не хотел привлекать к себе внимание «криминала», впрочем, в те года уже достаточно «мирного». Возможно, в свою очередь и на меня было обращено некоторое внимание продавцов и служащих услугами, которых пользовался, но это не факт. Хотя,  например, у одного предпринимателя я в общей сложности закупил целую «партию» понравившихся валенок, довольно оригинального фасона. А так я довольно часто посещал «Пятёрочку», отделение Сбербанка, офис Теле 2 и контору ведающей оплатой электроэнергии. Из всех последних абзацев видно, что моя «общественная и личная» жизнь «била ключом», в любом случае не носила застойный характер. …
  … Конец года прошёл спокойно, но немного скучно. Снега в декабре можно сказать не выпало. Немного поразвлекла бабочка махаон, которая видимо от печного тепла перепутала лето с зимой и вывелась назло морозам у меня в избушке. Явление редкое и потому любопытное. Ещё моим одним развлечением стал щенок, кличку которого я уже упоминал. Пока он был маленький, то довольно сносно жил с имеющимися у меня кошками. Они и ели почти «из одной тарелки». Потом постепенно их «пути разошлись», но память о «старой дружбе» в любом случая сохранилась даже в следующих «поколениях». Было смешно наблюдать потом, как Валет, загоняя на чердак своих младших полудиких братьев, которых впоследствии принесла Мурка, страшно щелкал своей пастью параллельно улепётывающему преследуемому беглецу, не причиняя вреда. ….
                2016 год
  … Так что Новый Год 2016 мы отметили вместе с Тоней у меня в Серебренниково не одни. Компанию нам составил Валет. Щенок был ещё хоть и крошечный, но всё ж «живая душа». Елочку мы срубили прямо на территории деревни, которая понемногу стала зарастать «бросовым» лесом от имеющихся больших деревьев. Она была маленькая по причине отсутствия достаточного количества игрушек, но очень симпатичная. Имелось и шампанское, насколько я помню, а что ещё надо для встречи этого праздника. Во время школьных каникул посетительницей моего «заброшенного уголка» ещё оказалась подруга жены художница Тамара Бессонова. Она, видимо, заинтересовалась рассказами Тони и приехала «на пленер», хотя тот сводился к фотографированию природы с последующим перенесением на холст. Проинструктированная о пути следования «путешественница» не учла особенностей местного климата. Она прибыла одетая по-городскому, а у нас её встретил мороз, насколько помнится, за 30 градусов. «Оплошность» на месте была исправлена, но до него надо было добраться, и страдающая астмой работница искусства чуть не замёрзла. К счастью всё обошлось. Обморожений не было и приступа хвори тоже. Гардероб же срочно пополнили имеющимися местными ресурсами, и прогулки потом совершались без опаски на метеоусловия. Зато гостья получила массу «экзотики». Картошку и курицу мы пекли в настоящей русской печке. На нагретой её поверхности можно было ночевать. К приезду я купил цельного молока почти от «производительницы». Хорошо сохранились под сеном на чердаке скоропортящиеся собственные яблоки с осени. Все эти продукты, дополненные привезёнными гостьей из города, являли собой не плохой антураж для потребления. Снега на земле выпало не много, но он «приправленный» трескуче-морозным инеем создавал поистине сказочную атмосферу, чем настоящий живописец не могла не воспользоваться, по отмеченной ранее мной схеме. Не преминул  попарить гостей в своей бане. Подруга жены оказалась большой любительницей этого «развлечения» и напарилась так, что и не вспомнила о своём недуге астме, хотя я немного переживал, прекрасно осознавая, что мой «предбанник» чересчур не утеплённый, мягко выражаясь, для стоящего мороза. Но и в этот раз всё закончилось благополучно. Судить, конечно, не мне, но я сделал всё от меня зависящее для прекрасного времяпровождения своим посетительницам. …
  … Понемногу мои гости стали разъезжаться. Как уехала Тамара отчётливо не помную, но вот проводы Тони отложились у меня в голове своим подавленным настроением. Разлука предстояла сравнительно не долгая, а жена вынашивала и свои более радужные планы для её «амортизации», которые оставались пока от меня в секрете, но было очень грустно. Немного развлекал Валет, оставшийся со мной. Щенок быстро подрастал, и было интересно наблюдать все «метаморфозы». Его я поселил в холодной половине, на вынесенном туда кресле, чтобы не спать на голом полу, да и шерсть что бы ни теряла своих морозостойких качеств. Но пёс понемногу вырастал из своего ложа, всё более и более сворачиваясь на нём. По мере «накачивания мышц» Валет, сначала рявкнув, первым кормился, а потом и вовсе мне пришлось питать свою «скотинку» отдельно. Постепенно моя собака перезнакомилась с соседями. Если Олегов Рей относился к другу относительно холодно, когда им случалось встречаться за оградой двора, то Дина стала настоящей подругой детских игр. Если прибавить Грея из Зуево, то мой щенок был вполне обеспечен обществом, при нашем малолюдье. Так что мой «напарник» не скучал, а я «жил в нём». …
  … Так в делах и заботах, не забывая про развлечения, не заметно промелькнул февраль и настал март, который впрочем, тоже особенно ни чем не отметился. Разве что такая мелочь, как сорвавшаяся с привязи и пришедшая в гости к нам Дина. Да ещё может быть игра Валета не только с ней, но и с мягкими игрушками других соседей, оставленными ими на зиму во дворе своего дома. Они, впрочем, «нещадно эксплуатировались» клыками матереющего Валета, и использовались им в качестве любимого развлечения. …
  … Начиная с апреля, события потекли в более интенсивном порядке. Хронологию точнее не восстановить, поэтому удовольствуемся голыми фактами. Я был приглашен Тоне на майские праздники или в этих числах погостить в Лыково. За зимне-весенний сезон без жены соскучился и с удовольствием направился ближе к границе, которая находилась в 15 километрах, и была на любой вкус. Хочешь, посети Эстонию, хочешь – Латвию. Но оказалось, что это не являлось главной «фишкой». Поседев после дороги за столом, мы отправились подышать свежим воздухом. Неожиданно хозяева предложили навестить Питерского соседа, как мне объяснили на недоуменный мой вопрос, домик которого появился за зиму около участка Николая. Так ещё ни чего толком и не подозревая, я, немного чувствуя себя не комфортно, вошёл в открытую дверь и не увидел в комнате ни кого постороннего. Тут мои сопровождающие мне с весельем всё растолковали. Этим Питерским жителем оказался я сам. Все некоторые странности в поведении Тони в предшествующий период под дружеские шутки и смех разъяснились. Начиная с конца прошедшего года и начало нового, она занималась строительством. Выбрала, заказала и контролировала монтаж летнего домика, подразумевая  переселить меня в него. Лично я был доволен и своим жилищем в Серебренниково, но понимал что Тоне милее родные детские места, которые находились в 16 километрах, и немного поразмыслив, не стал сильно возражать. Лето предполагал проводить в Печерском районе, а зиму в Красногородском. На это указывал и характер жилищ. Одно было совсем не приспособлено для зимнего проживания, а другое было из брёвен и имело прекрасную русскую печку, хотя и старенькую. Справедливости ради надо отметить, что новое жильё имело электрическое отопление парой батарей и калорифером. Для 20 квадратных метров этого было достаточно. Стены, потолок и пол покрывала вагонка и половая доска. В скромном помещении вмещались самодельная кровать, продукция двоюродного брата, диван, кухонные уголок, столик и табуретки, холодильник, газовая плита, питаемая баллонами. Даже этого перечисления достаточно, что бы понять вполне комфортную возможность летнего проживания. Мебель и вещи хоть и были б/у, но имели вполне сносный товарный вид. Они все в основном достались «из закромов» Малаховых, и хорошо сочетались с лаком всей облицовки. Сам участок, отведенный нам с Тоней, находился на земле двоюродного брата Коли Лео, впрочем, в собственность не оформленный. В дальнейшем предполагалось устранить этот недостаток, но пака особого внимания на это обстоятельство не обращал. Лёвка, как его в повседневной жизни все звали, являлся инвалидом. Лет в 18 он попал под трактор, работая на нём подсобником, и сильно повредил ногу. Травма осталась на всю жизнь. Мать, с которой он жил, со временем умерла, и шефство над ним взял Николай. Он помог оформить пенсию и являлся, даже, кажется официально социальным работником, закреплённым за двоюродным братом. Так что проблем с документами не предвиделось. А у меня же было достаточно злободневных дел. Тоня принялась за посадку цветов на разработанных Николаем перед домом клумбах. Я же по мере сил помогал в расстановке и обустройстве второго «сооружения», а именно собственного туалета, и прочими хозяйственными делами, которых у каждого владельца «загородной недвижимости» достаточно. …
  … Некоторую трудность представляла «логистика» проживания «на два дома», но я с ней справлялся. Наезжая, насколько помнится, периодически на новое место проживания я смог фотографировать не только встречу внучки Коли и Люды Полины из роддома, но ещё Кристину и в положении. Торжество получилось запоминающееся, и я был искренне рад за родственников Тони с «первенцем». Не обошлись без моего участия и посадка сельскохозяйственных культур на пустующих во множестве землях Лыково. Помогала во всех моих переездах не только междугородний автобус, до которого можно было добраться спокойно только раз в неделю, но и местные тешки, делавшие небольшой крюк и по телефонной договорённости заезжающие прямо в Серебренниково. Я стал почти постоянным клиентом. Это позволило отметить Иванов день, как называли в новой моей местности праздник Ивана Купалы, в его первозданной красоте на природе. До этого мне хоть и приходилось присутствовать на нем, но это было в официальной обстановке санатория, где работала Тоня. А тут другое дело. Николай развёл традиционный костёр до неба. Единственное чего не хватало для пущего колорита, это купания ночью в «первозданном виде». Наша тесная компания, состоящая из семейств Оямаа, ещё приехал Сергей с Викой и Мишей, Мартыновых, я с Тоней и Наташи Малаховой, хоть и была в «приподнятом настроении», но на полную народную «девственность» не решилась, да возможно и не вспомнила обычаев предков. Судя «по документам» там присутствовал и мой Валет, хотя как его туда я доставил, точно не скажу. …
  … Летом мы с Тоней понемногу обустраивали свои «владения», которыми я официально не владею до сих пор, а потому стоят кавычки. Сосед по Лыково Александр Васильевич бывший моряк, как «односельчане» его между собой и звали, подарил нам чурбаны срубленной им липы со своего участка. Они образовали прекрасный «летний павильон», состоящий из трёх «стульев» и «стола». Там было хорошо отдыхать, перебирать собранные грибы и принимать гостей. К тому времени я успел привезти из Серебренниково свой маленький бассейн, и вкопать его около входной двери. Освободившийся грунт был использован для создания цветочной горки. В совокупности с ранее разбитыми цветниками она составляла симпатичный парковый ансамбль. Трудами Тони и Люды уже были посажены некоторые молодые саженцы фруктовых деревьев и кустов. В такой «оазис» не стыдно было пригласить иногородних гостей, одним из которых стала Тонина родственница и приятельница Маша Пирожкова с внуком Ярославом на лето проживавшая у свекрови в Паниковичах. Она как вы, наверное, помните, была нашей землячкой по Питеру. А тут судьба свела нас снова вместе. …
  … Вообще летом мы с женой провели  достаточно насыщенную «светскую» жизнь. Весной Тоня с Наташей посетили дачу Вовы Малахова младшего, и, видимо, договорились с ним о приезде в Лыково, куда он и приехал на майские праздники. Не воспользоваться грузоподъёмностью его автомобиля было бы грешно, и Наташа погрузила на него свой старый, но работающий, холодильник. Таким образом, мой быт ещё более обустроился стараниями родственников. Следующей дорогой гостьей стала подруга Тони Зина Жукова, которая давно уже обосновалась в Палкино. Жена во время встречи школьных друзей заехала к однокласснице проживающеё в тех краях, и заодно повидалась с Зиной. Своё новое место жительства моя благоверная разрекламировала так, что подруга не могла устоять от возможности посмотреть его в начале июля. Это всё были дальние гости, и конечно не посещать наш «райский уголок» более часто Маша Пирожкова, обитающая в Паниковичах, просто не могла. Её сопровождал обычно внук, который оказался один раз очень кстати. В это время в Лыково наведалась Наташа с внучками. Так что дети перезнакомились и дружно играли с крольчатами, разведенными у Николая Сергеем. Возможно, все подробности я и путаю, но общую картину кипучести моей тогдашней жизни вполне можно представить. …      
  … В конце июля начале августа мамины угодья посетила Маша. Наш домик-пряник был пока тесноват, и она разместилась у Николая над баней, представляющей из себя целый комплекс жилых помещений. Дочка с мамой успели побродить по местным лесам и собрать дары природы, созревшие к тому времени. Так что на годовщину смерти Виктора Васильевича Малахова моя семья прибыла в Псков в почти полном составе. За год горе немного улеглось, и все траурные мероприятия прошли спокойно, хоть и с большой долей скорби. На кладбище повзрослевшая Соня уже не требовала, чтобы дедушку выкапывали назад. Лена и Антон хлопотали по «хозяйству», помогая маме с ведением церемонии. Вова Малахов младший выбрался из Фёдоровского посмотреть памятник брату, заказанный им с Наташей. Старший наш двоюродный брат не приехал, не знаю, по какой причине. Потом родственники и друзья усопшего отправились в столовую администрации области, где было сказано много, напутственных в рай, слов душе Вити. Всё прошло хорошо, хотя это слово мало применительно для данного случая. …
  … Из Пскова Тоня с Машей еще заехали в Лыково, а потом отправились домой на Невские берега. Там в августе они даже смогли провести праздник день молока по устанавливающейся традиции, но так до конца не сформировавшейся. Виной тому было не только моё отсутствие, но и последующее течение жизни. А само мероприятие прошло достаточно в раскованной обстановке, хотя мои домочадцы потом возможно долго не могли смотреть на продукт Бурёнок. Я же закончив дела по консервации Лыковских владений на зиму, отправился с Валетом зимовать обратно в Серебренниково. Тем более что подвернулась оказия. Последним моим примечательным гостем стал Валерий Валентинович Аникьев. Он за год приобрёл себе автомобиль. Иностранный внедорожник «перевесил» в его сомнениях Ниву, и был куплен Renault Duster, невольно разрекламированный мной на примере племянницы. Валера на нём решил навестить и окрестности заповедных мест, а в Печёрском монастыре он уже бывал. Хотя я ему подробно объяснил маршрут, но он немного поплутал, сначала заехав в Новый Изборск, а потом «проскочив» поворот в Лыково. Но благодаря мобильной связи, я его, наконец, встретил под проливным дождём на перекрёстке, выезжающим, обратно, из леса, куда ему не следовало ехать. А идти до поворота мне не хотелось ещё потому, что в это время отмечался какой-то престольный праздник. Так что Валерий Валентинович попал «с корабля на бал», что впрочем, было и «на руку». Основными развлечениями гостю стала рыбалка и возлияния. Если в первом случае я ему помог, организовав вылазку на приграничное озеро вместе с Витей Негреевым в качестве «гида», то соперничать с ним во втором занятие просто не смог. И был крайне благодарен Валере, когда он стойко держался, завезя сначала Витю после рыбной ловли ко мне в Лыково, а потом доставив его назад в Лавры. Находясь за рулем, он не мог принять алкоголь, когда как другие не отказывали себе в удовольствии. Потом бывший капитан «наверстал упущенное», так что я один только раз сводил его за грибами, да и то пришлось «экстренно» покинуть лес. Ещё некоторой компенсацией «всех неудобств» Валере стала презентация к юбилею, сделанная мной. По предварительной договорённости, он привёз свои фотографии. Потом, если не изменяет память, наша компания, включая Валета, перебралась в Серебренниково. Запоминающимся эпизодом стала не консервация моей летней резиденции, а остановка по пути следования из-за Валета. Во время её он сорвался с поводка, заставив меня понервничать, пока я ловил его. На этом приключения закончились, и гость побыв немного и собрав урожай в Красногородском районе, отбыл «во своя си», увозя с собой законченный мной труд, на который я потратил достаточно много времени. …
  … По возвращении в своё зимовье нас с Валетом ждало одно существенное изменение. Черный кот нас покинул, но прибывшая по нашему возвращению Мурка привела трёх котят. Один из них имел характерный цвет с белыми пятнышками. Двое других были похожи скорее на маму. Делать не чего, пришлось принимать новых жильцов. Возвращение мышей тоже ни кто не отменял. Пес занялся сразу воспитанием молодого поколения. Было интересно иногда наблюдать, когда он загонял малышей на чердак, который стал их местом жительства, при первом же удобном случае, не причиняя ни малейшего вреда полудиким малышам. Впрочем, об этом я, кажется, уже упоминал. Их мамаша, пользуясь старинным  знакомством, в этих играх участия не принимала, стойко перенося присутствие грозного «приятеля». …
  … Кроме развлечений предстояло провести не малую работу по подготовке к зиме. Дрова я заготовил от другого производителя. У Сафронова в Лукино имелся собственный трактор. Правда прицеп был одноосный, и потому ко мне он сделал четыре рейса, но общая кубатура сохранилась. Чурки я расколол, а поленья сложил под навес, имевшийся на западной стороне холодной половины дома, как и в предыдущем году. Но их оказалось настолько много, что пришлось организовывать небольшую поленницу у самого крыльца. Последним моим заказом у Коли Ветерка была расчистка территории подле пруда на краю деревни. Собранная им бригада человек их трёх бурно взялась за дело, но получив задаток, перестала у меня появляться, а бригадир перестал выходить на связь. Я с Николаем один раз столкнулся около Лукинского магазина, но он, пообещав через час подъехать ко мне, не выполнил своего слова. Товарища конечно можно было выловить в его Платишинском доме, прекрасно видном из автобуса, когда я ездил в Красногородск, но мне не хотелось разборок, да и прерывать маршрут тоже. Правда, когда у меня проездом гостили Лена и Антон, я попросил полковника через связи, а начальник местного погранотряда, или как это называлось, был ему знаком, «надавить» па моего подрядчика, но дело и тут «спустилось на тормозах». Больше я попыток не предпринимал, посчитав за лучшее избавиться от общения с ненадёжным партнером. Себе спокойнее. А начатое дело продолжил сам, благо направление получил. Кусты и деревья были срублены, трава скошена, а моя зона отдыха даже благоустроена парой скреплённых кресел, наверное, из клуба, доставшейся мне «по наследству». В дальнейшем я планировал там загорать, купаться и жарить шашлыки. Таким образом, прудик, ранее используемый жителями для стирки и полоскания белья, а там ещё сохранились «останки» мостков, превращался в живописное место с маленьким вдающимся полуостровом, на котором под березами росли не только одноименные грибы, но и стояла моя вышеперечисленная мебель для сидения. Открытая часть пруда «перерастала» в заросшее болотце, на котором имелись обширные «плантации» сабельника. По крайней мере, до сих пор я таких не видел. Их открыла Тоня, а я помог собрать, высушить и порезать целебные стебли. Народного лекарства набрался целый мешок. Мне пришли на ум слова Высоцкого: « … А коры, по сколько кил приносил …». Моя вторая половина оказалась немного благосклонней своей литературной «визави». Всех дел, конечно, не перечислить, но они позволяли мне не скучать и поддерживать «жизненный тонус». …
  … После уборки урожая, я решил им поделиться Питерскими домашними, и, загрузив обе руки, отправился к ним. Не знаю насколько, мои дары произвели впечатление, но мне, зато удалось поздравить Сашу Пафомова с очередной, пусть и не круглой, датой. Со мной на праздник отправилась родная сестра Галя, которая давно не была у двоюродной тёски, и желала исправить это упущение. Застолье получилось скромное, но мы вдоволь наговорились об ушедшем безвозвратно «золотом» времени и поделились последними новостями. …
  … По возвращению из Питера, я не досчитался одного котёнка. Им оказался выделявшийся своим черным цветом проказник, и я успокоил себя тем, что его забрали другие хозяева, прельстившись симпатичностью, а не растерзали дикие звери и птицы, такие как лисы, волки, ястребы и прочее. У меня сохранилось несколько кадров с «чернышом». Пополнив архив снимками подрастающих братьев, я сделал небольшую презентацию под хорошо вписывающую песню, сохранив память о своих маленьких питомцах. Наступала зима и нападавший снег превратил окрестности в сказку. Устоять перед такой красотой было выше сил, и у меня родилось очередное «творение», коих постепенно накапливалось не мало. …
                2017 год.
  … Новый 2017 год я встретил вместе с соседом, и мы помножили своё одиночество на двоих. Праздник в «таёжном тупике», как называла место моего проживания жена, вышел не очень шумный, но выпивка и закуска не испортились. Маленькая ёлочка,  срубленная прямо на территории деревни и украшенная за недостаточностью игрушек в основном блестящими шоколадными конфетами, заменила нам женское общество. Старый Новый Год мы с колючей «подругой» отметили уже вдвоём, после чего она со «спокойной душой» отправилась в вечность, а я продолжил свой путь. Его со мной коротал Валет. Мы с ним даже пробовали снять совместную фото сессию, пользуясь возможностью  авто пуска моего фотоаппарата, но кадры получились не очень скомпонованными из-за трудности в выборе опоры для техники. Гораздо лучше получались снимки, когда я сам фотографировал. Так один раз я заметил какое-то движение в районе близлежащей рощи, называемой местными «дебрями». Мы с Валетом пошли посмотреть, когда столпотворение утихло, что там происходит, и обнаружили настоящие «красные флажки». Буквально у «нас под носом» намечалась волчья облава. Переступать через черту мы не стали, что бы случайно не попасть под ружейный огонь, но когда охота закончилась и выстрелы утихли, пошли осмотреть поближе место разыгравшейся трагедии, и не прогадали. Мы нашли на снегу кровавые следы, что говорило об удачности охоте. С нами увязалась Дина Олега. Она больше напоминала волка, чем мой пёс, и, засняв их возню, я смог сделать презентацию на песню Высоцкого «Охота на волков». Получилось довольно любопытное «произведение». …
  … Так потихоньку я скоротал зимние дни, и наступила весна. Словно предчувствуя «долгую разлуку» мной предпринимались походы по окрестностям Серебренниково с возможность узнать как больше «родной край». Я начал доходить до таких удаленных мест, как бобровые плотины на краю дебрей, Зуевский пригорок, кладбище в районе Лопачихи и многое другое. Напоследок я сфотографировал свое кошачье хозяйство, с которым готовился расстаться. Стали надвигаться и некоторые другие неудобства. Так электрическая контора переводилась в Опочку, и решать вопросы оплаты пришлось бы уже там. Я пару раз добирался по хозяйственным делам в этот городок, но это было связано с заметными неудобствами. Да и Тоня тянула меня поближе к своей родине. Так что, находясь в Красногородске, я подсмотрел любопытное решение скамейки перед домом, которое претворять интуитивно планировал уже в Лыково, куда и направился на лето. Перевёз нас с Валетом туда местный Красногодский житель, а я «оброс» определёнными знакомствами за период проживания в этой местности, за приемлемую плату. Меня ждали некоторые «новшества». За зиму Николай по заказу Тони возвёл сарай, который, по крайней мере, в высоту превосходил основное жилище. Теперь туда можно было складывать инвентарь и прочие хозяйственные предметы. За этот же период Коля пристроил летнюю веранду перед входной дверью. Она была общей площадью метров двадцать квадратных, и теперь можно было отдыхать и прятаться от дождя на свежем воздухе. Тоня же разбила маленькую теплицу на нашем участке. Теперь её надо было поливать, чем я и занялся, и собирать свой урожай, не наведываясь, каждый раз в парник к «соседу», который этого надо отдать справедливость и не возбранял. ...
  … Не забывал Николай и свои «угодья». Воспользовавшись частым посещением сына Юры, привозившего на «дачу» к дедушке Полину, страшный трудяга решил перекрыть канаву перед домом и повернуть её русло через давно выкопанный им пруд, что бы обеспечить его не пересыхание в жару. Проекта, конечно же, ни какого не имелось, и всё строительство велось на «глаз» методом «тыка». Был арендован экскаватор-бульдозер, который насыпал земляную дамбу, и вырыл канаву, соединив пруд с водной артерией. Уровень в водоёме значительно поднялся, и можно было теперь подумать о заселении его разными сортами рыб, в том числе и благородных. Я во всём этом мероприятии принимал участие в качестве фотокорреспондента, благодаря этому оно осталось в истории на века, пусть меня и сочтут не скромным. А так моё хобби в основном же переключилось на внучку хозяина, когда она с папой и мамой посещала деда. …
  … В конце июля родителей навестила Маша. У нас в домике пока было недостаточно места, по тому она поселилась над баней Коли. Со второго этажа прекрасно обозревались окрестности, и было гораздо просторней, чем у родителей. Она с папой ходила в лес за грибами, а с мамой, за малиной и другими ягодами. 29 числа широко в узком кругу отметили мой День рождения. Коля подарил литровую бутылку виски из дьюти фри, а Юра с Кристиной привезли из Пскова арбуз «украшенный» свечками. Чем одарили приехавшие вместе с ними родственники жены Лена, Антон и Наталья Ивановна не помню. Маня же преподнесла очередную футболку, а Тоня обеспечила измерение давления, купив медицинский танометр, и накрыла на стол. Леша прислал большие шахматы, для папиного досуга.  Вот, собственно говоря, и все мои гости с подарками. Так что чествование вышло достаточно представительным. Чуть не забыл. Ещё воспользовавшись таким большим наличием мужской силы, мы перетащили увесистые заготовки из осины для стола и скамеек мне на веранду. Потом Николай их собрал, и появилась прекрасная возможность отмечать последующие праздники у себя на свежем воздухе, а не в чужом доме, как в этот раз. …
  … Понемногу лето подходило к концу. Гости, конечно же, разъехались первыми. Потом настал и черёд хозяевам. Мы с Валетом отправились «на зимние квартиры». Сейчас уже и не упомню, кто нас перевёз. Скорее всего, это был Николай. Дрова на зиму были заготовлены. Волноваться было нечего. Оставив собаку на попечение Олега, я решил навестить любимый город. Хотелось побаловать своих домашних плодами осеннего урожая и навестить родственников, с которыми не виделся целый год. Много увезти я не мог, но обе руки нагрузились посильной ношей. Первым делом побывал на могиле бабушки и привел её немного в порядок, убрав прошлогоднюю и новую листву. Весной этого сделать не смог, и пришлось осенью выполнять двойную норму. Этого сделать было некому. Вторым в списке визитов значился двоюродный брат. День рождения в Глинках прошел скромно, но ближайшие родственники, за исключением сына Андрея, присутствовали, как и всегда. Именинник побаловал «разносолами» и горячительными напитками. В этот раз я, насколько помнится, даже не остался ночевать, а воспользовался услугой Саши Кудрявцева, который и развёз по местам назначения всех гостей на своем микроавтобусе. Понемногу это входило в традицию. Следующую я посетил родную сестру. Галя в целом закончила ремонт всех комнат, которые не видел за сравнительно долгим отсутствием. Внук уже пошел в первый класс на радость маме и бабушке. Уходить из этого дома было немного жалко. До тешки меня проводила сама хозяйка вместе с Редманом, которого надо было выгулять. Двоюродная Галя осталась напоследок. Один традиционный праздник проспекта Луначарского прошёл, а другой ещё не наступил, посему я оказался единственным гостем, и мы с хозяевами вдоволь наговорились. Тоня со мной в гости не ездила, но оставшееся свободное время было посвящено ей. Мы вдоволь набродились по очень изменившемуся и преобразившемуся берегу Финского залива рядом с нашим жилищем. Порт, ЗСД и стадион представляли целый комплекс, хотя до полного завершения всего строительства было конечно довольно далеко. Как говорит народная пословица: «На Дону хорошо, а в дому лучше». Где у меня был Дон, а где дом сказать затруднительно, но надо было оставлять берега Невы, это точно. За время всех этих переездов у меня ухудшилось общее самочувствие, но я надеялся в деревенской тиши его поправить. Но конечно, ни кто не мог предположить, что произойдёт на самом деле далее. Я не был исключением, однако «на душе скребли кошки». …
  … Тут следовало бы начать «новую главу», которая звучала бы как «После инсульта», но пенсию это событие не отменило, посему продолжим со старым наименованием. К себе в Серебренниково я прибыл к банному дню. Его решил не отменять, хотя не так давно принимал городскую ванну. К тому же надеялся, что водная процедура улучшит самочувствие. И напрасно. Когда я попарился и помылся, оно ухудшилось, а почти одевшись, у меня стала неожиданно отказывать правая половина тела. Опыта в подобном деле я пока не имел, но сообразил, что у меня случился инсульт. Немного удивило то обстоятельство, что сознания не потерял ни на миг, но понял, требуется поторапливаться, а то можно было просто замерзнуть в не отапливаемом помещении. Температура на улице уже была соответствующая. Кое-как, одевшись окончательно, дополз в избушку и лёг спать. Ещё теплилась слабая надежда, что утром всё восстановится. Чуда не случилась. Правая половина тела полностью вышла из-под контроля. Всё же я смог собраться с силами и покормить собаку и поесть сам ранее приготовленной едой. Паники не было, хотя находился в почти заброшенной деревне один и вдали от родных, да и всей цивилизации. Что делать я не представлял, но понял что в смерти, ни чего страшного нет, и стал её дожидаться, немного досадуя, что есть ещё не оконченные дела, но они, конечно, меркли перед величием самого события, а потому и думать о них не стоило. Провалявшись в полузабытье весь день на диване, я стал понемногу осознавать, что смерть пока не приходит. Не зная, что дальше предпринять, решил всё же позвонить жене, что бы хотя бы попрощаться, а не с другим каким либо намерением. Сотовый телефон пока работал, и свободным временем я располагал. Язык ворочался плохо, но я как мог, сообщил Тоне положение дел и «своё последнее прости и прощай». Она мало что поняла, и потому через некоторое время ко мне постучался сосед. Я пошел встречать Олега, попутно постоянно падая, так как не очень приноровился к своему новому состоянию. Наша беседа мало что разъяснила Тоне. Олег принял меня просто за пьяного человека, едва ворочающего языком и не твёрдо стоящего на ногах. На том наше «рандеву» и закончилось. Из результатов этой встречи моя дорогая поняла, что с этой стороны помощи ожидать не стоит и связалась с таксистом Славой из Красногородска, постоянными клиентами которого мы были и имели его номер. Он и вызвал скорую помощь, приехавшую часам к 11 вечера. Об этом Тоня меня предупредила. Врачи убедились в моём состоянии, и предложили ехать в больницу Острова, как будто у меня имелись другие варианты. Перепоручив заботу о Валете Олегу, я отправился в этот районный центр, название которого мне было знакомо с 4 класса, но посещал его только проездом, да и, то в последнее время.
  Этот визит в ознакомлении с городком ни чего не прибавил. Я только понял из окна скорой, что больница находится не далеко от трассы Р-23. Туда мы добирались часа полтора. Меня поместили в реанимацию, где я и проспал ночь. Утром я созвонился с Тоней, и она обещала в ближайшее время прибыть опекать меня. Я стал ожидать жену, понемногу привыкая к новой обстановке. А та настраивала на оптимистический лад. Утром посетил врач и выписал препараты. Соседей было немного. Особенно мне запомнился сосед справа, а слева ни кто не лежал, так как моя койка была крайней. Он умудрился вместе с инсультом, или до него, сломать ногу и находился в подвешенном состоянии, на правах сторожила. Ещё мне запомнился доставленный при мне больной в бессознательном состоянии и покинувший палату, видимо умирать, не придя в сознание. Всё это лично меня, видя такие случаи, настраивало на мысль, что у тебя дела не так уж плохи, наполняло оптимизмом, и я даже на краткое время ощутил невиданный прилив сил с планами жить дальше. Это, правда, быстро прошло, и заменилось философским спокойствием. Самым же большим неудобством в моём лежачем положении, мне виделось отправление естественных потребностей, но и тут «бог меня хранил». Для «ходьбы» по «маленькому», выручили памперсы, привезённые Тоней. А по «большому» я сходил только дня через три, когда уже был в палате и имел свой стульчак, и тот в ближайшее время поменял на общественный туалет. Жена же приехала, когда я ещё находился в реанимации. Её это не остановило, и она сразу развила бурную деятельность. Прибыв всего с тремя тысячами рублей в кармане, она срочно связалась с подругой Любой, и та прислала ещё четыре тысячи. Решив финансовые вопросы, Тоня стала через Наташу, пользуясь её связями, хлопотать о переводе меня в Псков на лучшие условия. В Острове врачей главным образом интересовало наличие у меня страхового полиса, которого у меня не имелось. Свою городскую поликлинику я и забыл, когда последний раз её посещал. Всякие простуды лечил в выходные дни дома, а более сложных заболеваний не случалось. Мой ангел хранитель занялась и этим вопросом, который с успехом и довела до конца. После получения предварительных документальных гарантий меня из районного лечебного заведения, не отличающегося особым комфортом, «выпустили на волю», то есть перевезли в область. О том, как мне повезло, можно судить по тому, что больных с инсультом держали только 10 суток, а со мной в палате лежал одинокий пациент, который плохо двигался, а ухаживать дома за ним было некому. Его дальнейшее существование представлялось очень неопределённым. Моя же фаза хвори, подходящая под данное определение, закончилась, и перешла в более внятное русло, хотя сама эпопея была далека до завершения. Всё это время Тоня проживала в двухкомнатной квартире сестры Зины Жуковой, а в Псков вернулась вместе со мной на машине скорой помощи. Так что о масштабе операции, и привлеченных силах и средствах, можно судить даже по первому этапу.   
  Областной центр и одноимённая больница встретили меня уже оповещенными. Заведующая отделением, насколько помнится, поместила меня в отдельную палату для тяжелых больных, которым я, в общем-то, и был. Она была оснащена необходимым оборудованием, вплоть до душа с отдельным туалетом. Так что мне было комфортно, но скучновато, на что, впрочем, старался не обращать внимания. Тоня посещала меня и приносила дополнительное питание. Я сравнительно быстро начал поправляться. Даже в конце своего пребывания в привилегированном помещении, смог принять душ, правда, с большим усилием, и отмыть накопившуюся грязь. Но, как говорится, «хорошего понемножку». Комната потребовалась более нуждающемуся больному, а он как я видел, с кровати не вставал, и меня перевели в двухместную палату. Соседом оказался довольно примечательная личность. Его отец был в прошлом, насколько я мог судить по разговорам, заметным по областным меркам военным, а сын по его стопам не пошел, и работал в частном автосервисе ценимым специалистом. Инсульт он «подцепил» после праздничного застолья, но тот «покусал» его щадя. У товарища была парализовано половина лица и рука. Если с первым можно было примириться, то полное отсутствие движения в конечности ставило крест, на продолжении трудовой деятельности, хотя пенсия уже и имелась. С соседом мы даже поменялись ручными экспандерами. Мой его больше устраивал, но пальцы руки у него так почти и не зашевелились. Я же успел подлечиться настолько, что смог посетить пару тройку занятий по восстановительной физкультуре. Срок прибивания в данной больнице вышел, но сёстры Светловы на медицинском транспорте переправили меня в специализированное отделение другого медицинского заведения города.
  Городская больница оказалась на другом конце Коммунальной улицы, на которой проживала Наташа. Она то и стала моим главным посетителем. К тому времени Тоня смогла съездить в Серебренниково, куда её доставил племянник Юра за небольшую плату. Там она взяла двадцать пять тысяч рублей, имеющихся у меня в заначке, и смогла обеспечить безбедное существование Валета, оставив Олегу запасы провианта. Ребята по дороге успели посетить «зоопарк» в Пушкинских горах, и сфотографироваться. Так что моё материальное обеспечение было налажено, и рацион приношений увеличился на столько, что я начал толстеть, впрочем, это было может быть в другое посещение этого заведения. Будни же целиком направились на прохождения всевозможных оздоровительных процедур. Всех их точно не назову, но хотелось бы выделить иглоукалывание по китайской методике. Его проводила сама заведующая отделением,   приятная женщина среднего возраста, освоившая этот метод. Цикл, состоящий из десяти примерно процедур, начинался с несложного прокалывания рук и ног, и завершался, чуть ли не на веках глаз, во всяком случае, голову затрагивали точно. Было немножко больно, но интересно, а главное полезно, по мнению врача, хотя я, ни каких особенных изменений, не ощущал. Но полежать на топчане не двигаясь в обществе таких, же страдальцев представлялось допустимым. Больничный быт особых нареканий не вызывал. Меня положили в одноместную палату или в двухместную, но соседей в моей памяти не отложилось, а значит, похоже меня, ни кто не беспокоил. Ходячие больные ходили кушать в специально отведенную комнату, куда еду привозила сестра-хозяйка, которая и мыла грязную посуду. Её появление сопровождалось громыханием подъезжающей тележки, что было сигналом подтягиваться к «пище блоку». Постоянно закрепленных мест не имелось, но больные старались как-то по наитию садиться на одно и, то, же место, и находиться в одной и той же «компании». Но поскольку народ пребывал хаотично и имел разные сроки, то о каком либо постоянстве в рассадке говорить не приходилось, и все мы невольно знакомились друг с другом и таким образом общались. Так что столовая была и своеобразным клубом. За разговорами мы немного узнавали подробности о товарищах по несчастью. Истории некоторых пациентов сохранились в памяти до сего дня. У одной молодой девушки была парализована правая сторона тела примерно, как и у меня. Но если я понемногу поправлялся, то её состояние было полностью без изменений. Барышня являлась своеобразным старожилом отделения, так как находилась там не первый раз и особенно не унывала, хотя в целом положение её было не завидным. Она даже подружилась в моё пребывание с молодым человеком, имеющим примерно аналогичное состояние, но рассчитывать на «хеппи-энд» не приходилось. Не смотря на то, что в обычной жизни девчушка посещала даже фитнес клуб, но смотреть на неё, на часто посещавших родителей, без жалости было не возможно. С ней я даже перебросился парой фраз, помогая открыть тугую дверь отделения, хотя и сам это делал не без труда. Другой примечательной личностью стал пожилой человек, прибывший к нам на плановую реабилитацию в довольно плачевном состоянии. Передвигаться он мог только с костылем и то с очень большими трудностями. Его каждый день, как помнится, посещала жена, которая в основном и ухаживала за ним. Первое время еду ему носили в палату. Потом он стал появляться со своей палкой в столовой, а в конце даже оставил свою «спутницу». Старый человек жил где-то в области, и особенно печалился, являясь большим любителем рыбной ловли, что не мог хорошо навязывать крючок на леску. Пальцы правой руке очень плохо слушались своего хозяина. Третий больной мужчина среднего возраста точно лежал в отдельной палате, имея видимо какой-то блат или оплатив услугу, так как деньги у него видимо имелись. Он всё время проводил у себя в комнате за чтением книг, и не поручусь, что посещал нашу столовую. Но главной его проблемой было не состояние здоровья, как и у всех нас «сломанное», а, то, что у него, не знаю уже по каким причинам, ни каких родных и близких знакомых во всём белом свете не было. На меня от него веяло безысходностью, а этого я не пожелал бы и врагу. Ещё можно выделить  бодрых старушек, которые пребывали сравнительно короткие сроки, и всё «рыскали глазками» в поисках романтический приключений, что вполне возможно я и преувеличиваю. Но общего колориту они прибавляли. Кроме того я стал выходить на улицу и даже совершать пеши прогулки почти до Наташиного дома, да и вообще знакомясь с окрестностями. Для этого Тоня купила мне свободные зимние сапоги, удобного покроя. Ногу надо было просто в них засунуть. Постепенно я обзнакомился со всем персоналом, во всяком случае, они меня стали узнавать и привечать, так что к концу своего «заточения» я почувствовал себя «родным», но настало время расставаться. …
 … В Лыково меня с Тоней отвёз Николай. Но перед этим мы заехали на День рождения, который совпал «сказочным» образом со временем моей выписки, к старшему сыну нашего «водилы». За время болезни я немного отвык от подобных мероприятий, и чувствовал себя «не в своей тарелке», но радушие хозяев смикшировало это неудобство. Добравшись же до «родных пенатов», я, наконец, почувствовал себя дома и смог спокойно предаться размышлениям о будущем. …
                2018 год.
  … Впрочем, и тут жена перехватила на некоторое время инициативу. Как отметил Новый год, припомнить затрудняюсь, но Тоня, смотавшись в Петербург, с моей сестрой договорилась отправить меня в санаторий. Финансирование на себя взяла Галя, а Тоня вызвалась поехать вместе со мной в качестве сиделки, хотя я мог и сам обойтись без её помощи, но спорить с самыми близкими женщинами не стал. Тем более что финансы я взял уже в свои руки и стал материально независимым человеком, а всякие «мелочи» не играли основной роли. Правда оказался в долгу у сестры, и это немного претило моему самолюбию, но успокаивал себя тем, что это «родная кровь», да и быть, кому-то должным со мной случалось редко. …
  … Санаторий «Черёха» располагался почти в черте Пскова на берегу реки Великой. Летом там было, наверное, живописно, но и зимой чувствовалась красота природы. Над головой, правда, иногда гудели самолёты, приземлявшиеся на местный аэродром, но расписание было не очень интенсивное, и шум особо не досаждал. По крайней мере, он не мешал принятию пищи. Большого опыта у меня посещения подобных мест не имелось, но кормили вполне сносно три раза в день, и ещё кажется с полдником. Блюда можно было предварительно заказывать разные, с учётом имеющегося на день ассортимента. Всё это великолепие довершали салаты, почти по правилам «Шведского стола». Большее неудобство представлял насыщенный график оздоровительных процедур, но с этим приходилось мириться. Ими был расписан каждый день, и они отмечались в санаторной книжке. Её в свою очередь составил невропатолог, чему я по не опытности сначала удивился, в первый же день моего пребывания. Потом были промежуточный и «финальный» приёмы. От этого без сомнения опытного специалиста, я узнал о своём недуге много интересного, а главное то, что он измерял давление два раза подряд без перерыва, и оба раза результаты зачастую оказывались разительно отличающимися. Этот опыт я стал использовать в дальнейшей своей жизни. Всех своих процедур перечислять не буду, о них можно узнать из санаторной книжки, хранимой мной, но на некоторых следует остановиться. Самое яркое впечатление на меня произвели минеральные ванны. Я и у себя дома любил полежать в теплой воде, но тут влага была насыщена солями из местного источника, а это совсем другое дело. Массаж тела мне пробовала делать и Тоня, но она не имела соответствующего документа, и по тому её услугами я почти не пользовался. Шутка. А тут за дело взялся специалист, милая молодая женщина, разрывавшаяся между семьёй и «халтурами», и я получил полное представление о данном действе, состоящем из 12 сеансов. Самым легким и простым представлялось часовое пребывание в тёмной комнате под специальные природные звуки и музыку. Там можно было даже покемарить. На этом примере я мог бы сказать, что его воздействия я почти не ощутил. Но дело в том, что и от двух других процедур я, ни чего не почувствовал. Не в лучшую сторону и не в другом направлении. Возможно, это является моим личным восприятием, но это так. Я верю только в то, что «можно потрогать руками». Всё остальное я считаю «сказкой о голом короле». Об оздоровительном процессе, пожалуй, всё. …
  … Второй стороной санаторной жизни является, конечно, проведение досуга. Я ранее ни когда не бывавший даже в домах отдыха быстро освоился с этим не хитрым делом. Свободные часы старался проводить в прогулках. Мною были осмотрены все прибрежные аллеи. На реке стоял лед, и можно было выходить на сам берег, что в теплое время года, было, может быть, и невозможно из-за воды. Там я всё старался определить место расположения дачи Малаховых на противоположном берегу. Я знал, что оно находится в зрительной доступности, но со 100 % уверенностью не смог сделать этого. Другим моим развлечением было направляться в сторону автобусной остановки до города. Эта дорога проходила через жилые дома семей офицерского состава десантной дивизии. Она заканчивалась памятником погибшим десантникам 3 роты на Киевском шоссе. До конца я не доходил, а, свернув с главной трассы, делал своеобразный круг, читая мемориальные таблички о павших военнослужащих на некоторых домах, и выходил на берег речки Черёха, а потом возвращался в санаторий. На этой «магистрали» находился обустроенный жителями родник целебной воды, из которого воды попил и я. Пару раз в прогулках меня сопровождала Тоня. Но это было не часто, так как график наших процедур не совпадал. Вечерами для лечащихся и отдыхающих проводились различные мероприятия. Всё это было благоверной знакомо «не понаслышке», но «по другую сторону баррикад». Поэтому она чуть-чуть «купалась» в атмосфере праздника, находясь на положении гостя, а не обслуживающего персонала. На одном или двух вечерах оказался и я. Но танцевать и принимать участие в конкурсах не мог, и потому старался побыстрее покинуть «ристалище». Из запомнившейся праздной публики могу выделить только пару человек. У одного товарища по несчастью инсульт был примерно как мой, но он от него почти не оправился. Передвигался и обслуживал себя он с большим трудом, и деньги племянника, потраченные на приобретение путёвки, можно сказать, пропали даром, так как время, проведённое в лечебном заведении, ни какого эффекта почти не дало. Эта ситуация меня ещё больше укрепила в мысли, что инсульт дело индивидуальное и врачевание бесполезно, хотя может быть и есть отдельные случаи, когда оно помогает. Второй гражданин был выходцем из среды предпринимателей в «отставке», куда он ушел после двух инфарктов. Товарищ старался использовать по максимуму отведённое ему оставшееся время. Он злостно нарушал лечебный режим, и был очень активен на танцах, стараясь как можно больше урвать удовольствий. В глубине души я гражданина понимал и не сильно осуждал, хотя следовать его примеру не хотел, прекрасно сознавая, что «перед смертью не надышишься».
  В санатории меня с Тоней даже посетили гости. Первым таким полу проведывающим стал Витя Негреев. Узнав, что мы отдыхаем в «Черёхе», он быстро приобрёл путёвку и приехал, пусть и когда наш срок заканчивался. Я на правах сторожила, познакомил не безразличного мне человека с порядками и облегчил, как мог, адаптацию в непривычную обстановку. Забегая вперёд, скажу, что Витя так и не «прижился» полностью, и уехал, кажется, раньше срока законного пребывания. В последние же выходные проведать родственников решила и Наталья Ивановна. Её привез не маршрутный автобус, а Серёжа Оямаа вместе с Викой. Они очень дружили «семьями». У Сергея имелся и «шкурный интерес». Я ему с супругой сделал презентацию, по случаю их бракосочетания, пусть и несколько «запоздалого» с моей «теской». Всё общество, совершенно без моего непосредственного участия, потребовало от хозяина обмыть такой «подарок судьбы». Сережа сильно не сопротивлялся, и «смотавшись» в ближайший магазин купил коньяк для мужчин и вино для дам с надлежащей закуской. Так что «пикник» у меня с Тоней в номере получился на славу. Все остались довольны. Всё хорошее, впрочем, как и плохое, когда либо, заканчивается. Подошел и конец нашего с Тоней общего отдыха. Это случилось первый раз за почти сорок лет супружеской жизни. Пусть я, в своё время, не смог сводить жену не то что бы в ресторан, а даже пышечную, находящуюся радом с нашим первым совместным местом проживания на площади Калинина. Но теперь хотя б  мечта Тони о «посещение злачного места» осуществилась, пусть и не совсем при радостных обстоятельствах. Тому виной не только я, но и вся жизнь, в прочем о которой я совсем не сожалею, а вполне доволен ею, перелистывая прожитые годы. …
  … Вернувшись к себе «на базу» в Лыково, предстояло решить вопрос, что предпринять дальше. Впрочем, спешить было не куда. Было время подумать. Его я использовал для прогулок в заснеженный лес. Постепенно увеличивая свой маршрут, я дошел до берега Вруды. Это было неплохое достижение. Оно помогло мне, отмечая День рождение Николая, вместе с «дружной компанией», куда вошла и Тоня, уже натренированным «спортсменом», достичь ещё раз этого рубежа. Погода стояла морозная, поэтому 23 февраля мы решили провести в Пскове, приехав на праздник к Наташе. Хозяйка оказалась настолько гостеприимная, что за свой счёт сводила нас в кафе. Так что мероприятие получилось запоминающимся во всех смыслах. Тоня, даже отдыхая со мной в санатории, не забывала про «хозяйственную деятельность», и к нашему возвращению Николаем уже было заложено основание пристройки к нашему летнему домику. Она не оставляла мечту перетащить меня на новое место жительства окончательно, а я был пока в сомнении. Меня ещё звало к себе Серебренниково, куда я и решил направить свои стопы. Тем более там у меня был оставлен брошенным Валет, а мы отвечаем за тех, кого приручили, как говорил Антуан де Сент-Экзюпери. Тоня, как верная подруга, взялась сопровождать меня и туда, хотя лично я чувствовал в себе достаточно сил, что бы справиться один. Но и этому варианту не возражал. В Красногородский район нас отвёз Николай. Моя «вотчина» встретила меня не очень ласково. Навалило столько снегу, что мы не смогли даже подъехать к дому, и пришлось не мудрёный скарб таскать от дома Олега. Он, конечно, приглядывал за собакой, но она выглядела отощавшей, да и в холодной половине было всё загажено. Я понимал, что у соседа имелись свои питомцы, и Валет был не на «первых ролях» его внимания, но Тоня была сильно обижена. Ну да Бог с этим со всем. Главное что пёс выжил. Помещение было проморожено, и чтобы сохранить побольше тепла, я немного раньше времени закрыл вьюшку, и чуть не поплатился за это, угорев с потерей сознания. Хорошо, что рядом оказалась Тоня и Валет, который бросился облизывать упавшего хозяина. Так что отделался лёгким испугом. Зимой, да ещё и морозной, в деревне довольно тоскливо. Немного скрашивало наше пребывание там, это то, что мы находились вместе и русская печка. С Тоней пробовали гулять по деревне и окрестностям, но это мало выручало. Не помогало даже обнимание народной целительницей деревьев, которые должны были передавать свою энергию человеку. Тоня стала на глазах чахнуть. Опасаясь за её самочувствие, один бы я перезимовал, мне пришлось разворачивать ситуацию на 180 градусов. Созвонившись с Колей, который нас предупреждал и был готов к такому повороту событий, я перебазировался на старое место. На этот раз расчистили дорогу, так как надо было взять собаку и кое-что из необходимых вещей. Наша вылазка длилась дней десять, и закончилась полным фиаско. …
  … Оставаться дальше в сельской местности было очень и очень затруднительно. Наш домик был летним и насквозь продувался зимними ветрами. Отопление имелось электрическое и не соответствовало зимним условиям. Пришлось со своей кровиночкой перебираться в Питер. Перед этим надо было решить вопрос с Валетом. Вести его в Ленинград было накладным, да и неудобно по здравым соображениям. Таскать собаку туда-сюда не имея своей машины, представлялось практически невозможным. Выручала Люда бывшая жена Николая. Я, по-моему, забыл упомянуть, что за прошедшее лето Коля с Людой развелись. Хотя всё происходило «на моих глазах», я не вмешивался, так как помочь «горю» ни чем не мог, а попусту лезть в сторонние дела не моё правило. Чужая душа потёмки, хотя вся ситуация мне была огорчительна. Это внесло определённую сумятицу во все связи Лыковцев и Ротовцев. Именно так Коля с Людой подели совместно нажитое имущество, по месту своего проживания. Мы с Тоней остались дружны с обоими домами, посему первое время было непросто поддерживать баланс во взаимоотношениях. Но наша семья справилась. Правда, порой возникали трения. Так приехав в Лыково после некоторого отсутствия, я обнаружил что Тоня, которая естественно придерживалась «партии» двоюродной сестры, почти рассорилась с Николаем. Пришлось мне разруливать ситуацию, и мирить почти враждующие стороны. Впрочем, я немного «ушёл в сторону». Так что мы на Колиной машине отвёзи четвероного друга в Ротово, так и не зайдя к Люде в квартиру, где его поселили в пустующем помещении для домашнего скота, и за питание, по крайней мере, можно было не волноваться, хотя «на душе скребли кошки». Я второй раз был вынужден оставить прирученного мной товарища, хотя сейчас это не выглядело столь трагически. А что бы завершить эпопею семьи Оямаа и больше к ней не возвращаться скажу, что Люда привозя косточки Кузе, не доезжала до Лыково, и мне приходилось по её просьбе встречаться с ней на нейтральной территории. Впрочем, однажды столкнувшись с ней при нашем с Николаем посещении Печор, бывшие супруги вели себя спокойно. …
  … На берегах Невы нас ждали не очень радостные новости. За время моего отсутствия и маминых редких наездов, отношения между детьми катастрофически испортились. Уезжая из Санкт-Петербурга, я лелеял мысль, что, воспользовавшись моим освобождением жилплощади, а в перспективе и мама последует за мной, брат и сестра, получив больше свободы и квадратных метров, понемногу наладят свою личную жизнь. В любом случае надеялся, что детки достаточно большие, чтобы не натворить «глупостей» и мирно сосуществовать. Мои благие помыслы таковыми и остались. Видимо давно тлеющий конфликт, дошел до такой точки, что была вызвана милиция, и Лёша получил срок за хулиганство и предупреждение, что в случае рецидива, он может оказаться за решёткой на более длительное время. Всё это я знал со скупых слов Тони, и полагал, что приезд родителей сгладит ситуацию. Увы, этого не случилось. В первый же семейный праздник, «мальчик» напился до такого состояния, что ни чего потом не помнил, а я еле смог успокоить его. После этого Маша сказала, что терпеть больше не намерена, и переехала на съёмную площадь. Главным виновником всех неприятных событий являлся сын, и он переполнил «чашу терпения» не только у меня, но и у мамы. «Мальчику» было предложено съехать с нашей приватизированной площади. Тут началась целая эпопея. Леша, ссылаясь на своё затруднительное материальное положение, стал всячески откладывать сроки освобождения «родительского гнезда». Отчасти это было правдой, и я не форсировал события. На очистку помещения от нежелательного элемента ушла весна и всё лето. За этот период времени чадо мало изменило своё поведение, и потому мы с Тоней были непреклонны в своём решении. Наконец все отговорки, мыслимые и немыслимые, закончились, и возмутитель спокойствия отбыл в съёмные «апартаменты». Всё это время квартиру «охранял» непосредственно я, так как Тоня находилась в постоянных разъездах по работе, а она продолжала «подрабатывать» в Зеленогорске, и по хозяйству, заимев свой участок с домиком в Лыково. Всех «злоключений», выпавших на «мою долю» пересказывать не буду, но оплатив первый взнос за Лёшину комнату, я, в конце концов, смог вздохнуть спокойно и заняться обустройством дальнейшего существования. За лето, правда, я смог состояние здоровья подвести к максимально возможной точке, хотя полностью оно так и не восстановилось. Правая половина тела была как не своя, и слушалась только «целенаправленных» указаний мозга, что, в общем, было, не так уж и плохо, учитывая примеры других больных. Так что лечение, которому помогало постоянное пребывание под солнцем с водными процедурами на берегу залива, закончилось и предстояло начало «трудовой» деятельности. Правда, моему отъезду на Псковскую землю, могло помешать скоропалительное возвращение Маши, намаявшейся у «чужих людей», в свою комнату. Я ожидал недовольство этим сына, но Лёша только конечно поворчал, а что делалось у него в голове можно догадываться, и смирился. С более или менее спокойной душой я отправился в Лыково. …
  … Моё пребывание на Псковской земле началось с повторного посещения реабилитационного центра. Это всё опять организовала Наташа, пользуясь своим «служебным положением». Я такой надобности не разделял, но спорить с сёстрами не стал, и снова оказался в знакомых стенах. В этот раз меня разместили в другой половине отделения, разделённого лестничной клеткой. Палата оказалась многоместной, но для пациентов имеющих протекцию. Один товарищ был предпринимателем на пенсии. Раньше он имел небольшой автопарк в Пыталово, но недуг вывел его из строя, и попытки восстановить здоровье курировала дочь, очень энергичная молодая особа, заботящаяся об отце. Родитель же понимал прекрасно своё незавидное положение и, немного капризничая на чадо, позволял нам смотреть передачи по собственному телевизору, что бы находится в курсе мировых событий и иметь какое-то развлечение, хотя лично я не злоупотреблял этим.
  Второй мой собрат по несчастью являлся действующим бизнесменом сразу после болезни, не сильно затронувшей его, а потому постоянно вёл деловые переговоры по телефону, впрочем, нас не очень беспокоящих. Он постоянно порывался на волю, не знаю, насколько такое лечение сообразовалось с конечным результатом. Ну, это было его дело.
  Третий «сокамерник» казался немного «тёмной лошадкой» из-за ничтожности, имеющейся у меня информации, а не по другим причинам, но тоже насколько можно было понять, находился в привилегированном положении. Я же имел номе четыре, и без панибратства разделял общее местопребывание. Его мне скрашивала Наталья Ивановна, сначала калорийными передачами, от которых я несколько прибавил в весе, а потом и вовсе устроившись в данное лечебное заведение, поправить здоровье. С Наташей мы виделись в кафетерии больницы за чашечкой кофе несколько раз. А так заведующая отделением передала меня новой молодой сотруднице, которая воспринимала меня немного удивлённо, но назначенные процедуры я прошёл, и маленький презент в пакете, организованный Тоней, был принят без возражений. …
  … По «грандиозным» планам жены за осень и зиму предстояло увеличить нашу жилплощадь в два раза, сделав пристройку. Финансирование материалов Тоня возложила на меня, а всеми строительными работами взялся заниматься Николай, по моим предположениям на безвозмездной основе. Моя благоверная ещё выплачивала кредит по основному дому, а моей пенсии для оплаты ещё и работы явно не хватало. Но это уже были взаимоотношения «заказчика» и «подрядчика», на которые мне пришлось «закрыть глаза». Якобы нам в помощь мама прислала своего «мальчика», с которым по-прежнему носилась как «с писаной торбою». Перечислять все его мытарства на «вольных хлебах» не буду, но, в конце концов, он пришёл к печальному итогу, и Тоня отправила его подальше от соблазнов «большого города» в деревню. Официально Леша должен был заняться своими зубами и помогать папе по хозяйству. Мне это было не очень надо, но другой работы в нашей местности не имелось, а налить «тарелку супа» родному сыну я был в состоянии. Так мы и стали жить. «Бедно, но счастливо». Вначале Коля был занят своими делами, и стройка не двигалась. Немного освободившись к декабрю, он начал возводить нашу постройку. Время улучалось урывками, Николай зимой ещё заготавливал дрова на продажу, но понемногу стал появляться скелет пристройки, а затем он оброс и «мясом». Со своим «работником» у меня начали складываться довольно тесные деловые и дружеские отношения. Я, как мог, помогал ему при строительстве, хотя мои возможности уже тогда были сильно ограничены, и кашеварил на «общий стол», зародившийся у нас. Вечерами мы после чая-ужина играли в дурака с переменным успехом, а по выходным парились в бане, и даже не плохо, так как являлись большими любителями веника и пива, которого Коля пил исключительно «нулёвку». Кот Николая Боня (Бонифаций) составлял нам компанию в обыденной жизни, так как стал жить на два дома, а сосед Руслан в бане, хотя мылись мы отдельно, так как он ходил с женой. К весне новая пристройка вчерне была построена, хотя до новоселья было ещё дольно далеко. Так незаметно я перескочили рубеж календарного года. …
                2019 год.
… На этом стыке времени стоит немного остановиться. Праздник Нового года получился не очень весёлым, но его скрасило шампанское и присутствие Тони, которая выбралась на время к нам. Так что обросший вид сына не очень его подпортил. Мы с женой и Колей смогли даже посетить зимний лес в каникулярное время. …
  … Главным «происшествием» начала года стала неожиданная смерть сестры. Галя так много внимания уделившая моему здоровью, видимо, упустила из вида своё. Хотя достоверно этого ни кто знать не может. Ещё осенью предшествующего года у неё случился такой же инсульт, как и у меня. Я пребывал далеко от города, и меня оповестили достаточно скупо, беспокоясь о моём здоровье, когда больная пошла на поправку. Галя стала чувствовать себя нормально, до такой степени, что по рекомендации врачей решила сделать операцию на сосудах руки для большей надежности продолжения жизни. Когда она легла в больницу, тут её и настигла беда, и она оказалась в таком тяжёлом положении, что даже сообщили мне, что бы смог попрощаться. Я сам был не в лучшем состоянии, но выехал в Питер, и не успел застать сестру живой. Все скорбные мероприятия по похоронам опять выпали на долю Лены, я же даже не смог поучаствовать материально, так как имел в виду свое не завидное положение, хотя кой какие деньги были, и оказался провидцем. Племянница достойно справилась сама, а подобный процесс уже не раз мной упоминался и на нём не хочется подробнее останавливаться. Мне «прибавилась печаль к печали», что было совсем не предвидено. …
  … Вернувшись в Лыково, у меня настал некоторый перерыв не только в наших прогулках в лес, но и в общении с Тоней, завершившийся к апрелю, когда «любящие сердца», я имею в виду себя и жену, снова соединились. Кроме этой причины нашлась и практическая сторона. Необходимо было привести в товарный вид мою избушку в Серебренниково, которую я снова  выставил на продажу. Я, кажется, забыл сказать, что со своими владениями я решил расстаться ещё до инсульта. На объявление в интернете даже откликнулось несколько человек, но это, ни чем практически не закончилось, и я понял, что просто не будет. В глубине души мне и не очень то и хотелось торопиться, но поиски покупателя надо было на всякий случай продолжить. Тем более что за предыдущее время все вещи были уже вывезены, в фургончике организованном Николаем из Печор. Мой не хитрый скарб временно разместился по моему сараю и Колиным постройкам. А прекрасная вешалка, подаренная мне Малаховым маленьким, обрела постоянное место в бане хозяина. Однако я немного отвлёкся. Наша экспедиция в Красногородский район прошла не плохо. Дом был окончательно убран, и оттуда забрались последние оставшиеся вещи. Немного расстроило исчезновение косы дяди Васи переданной мне по наследству Вовой. Её я оставил в гараже, который её не уберёг от искателей металлолома, рыскающих по пустым участкам. …
  … Весна продолжалась. Природа распускалась. До грибного сезона было ещё далеко, но мы с Тоней продолжали совершать прогулки в лес к Вруде и далее. Мы даже посетили бывшие владения племянника Коли Кальмара. От усадьбы остались одни руины, но еще прекрасно представлялось, какой живописной она была. Зимой возобновили вырубку леса, но непосредственно нас она ещё не коснулась, и только штабеля бревен, около поворота в Лыково, предупреждали об опасности. Здоровье мне уже не позволяло совершать дальние поход, но и до того маршрут вдоль берега Вруды сильно изменился, и порой до неузнаваемости. Уже исчезло много мест, где я совсем, казалось бы, недавно, собирал грибы. …
 … К лету Тоня покинула нас с сыном по своим делам. С мальчиком мы если и не жили «душа в душу», то существовали, в общем-то, мирно. Леша «срывался» не часто, а у меня и не было выбора. Сын в основном был занят «ремонтом» зубов, для чего ездил в Псков. Мама снабжала его необходимыми деньгами из своих доходов. Я же обеспечивал питание и терпел его, в знак уважения к жене. Правда, судя по фотодокументам, мне один раз удалось вырвать в Питер на своё 65-летие. И то, правда, что сейчас о нём ни чего и не вспомню, так скромно оно прошло. Осенью моя семья помогла традиционно выкопать картошку Николаю вместе с семейством младшего сына. Вообще хозяйственных забот было не много, но они имелись. Приходилось постоянно выкашивать триммером траву на своем участке, поливать цветы, для чего я использовал насос, привезённый из Серебренниково, заполняя водой свой прудик из колодца Лео, и прочие подобные мероприятия. Не стоит сбрасывать со счетов и посещение леса, мной в основном за грибами, а Тоней за ягодами. И тогда станет понятно, что жизнь в этот период протекала довольно насыщенно, но без фанатизма, так как физические возможности были уже не те как прежде. Я понемногу стал отмечать, что с утра движения у меня как будто принял определенную дозу алкоголя, хотя совершенно не пил. Доза, правда, пока была уже заметная, но не такая большая, что бы вызывать серьёзное беспокойство. Немного успокоил и отъезд Лёши, закончившего вставлять зубы. В конце его пребывания мы с ним «рассорились  вдрызг», но это было уже не так важно. Мальчик перешел на попечение мамы, и я остался доволен. …
  … До наступления морозов мы с Колей поставили в пристроенной половине печку, и теперь можно было зимовать без проблем. Если говорить точнее, то её мне клал посторонний мастер, которого порекомендовал Николай. Кирпичи достались даром из заброшенных домой, а за работу печник взял примерно 25 тысяч рублей, что было не дорого и приемлемо по моим финансам. Дима большим профессионалом не являлся, но печь получилась достаточно хорошей для практического применения. С окончанием её кладки, Коля перешел к внутренней отделке. Вагонка и утеплитель, пошли на это дело трудами Николая. Их купил я. Ещё Коля проделал проход между помещениями и подарил мне железную входную дверь. В один оконный проём была вставлена высвободившаяся рама, а в другой был вмонтирован новый стеклопакет, выполненный на заказ. Заключительным этапом стало покрытие всех поверхностей новой комнаты двумя слоями лака. Старый проход был временно замурован. По завершении строительных работ, сданный объект заполнился, наконец, мебелью. Кухня и столовая переселились на новое место. На освободившуюся площадь был помещен, купленный мной в Серебренниково, старинный шкаф из сарая. Теперь в моей «квартире» стало просторно и уютно. Хотя все эти метаморфозы с жильём не уложились во временной промежуток текущего года, но к прибытию хозяйки внутреннее убранство её гнёздышка приобрело окончательный вид, и мне перед ней было не стыдно. Впрочем, я в очередной раз забегаю немного вперёд. …
                2020 год.
  … Новый Год я встретил в Лыково без Тони. Она по каким-то причинам была занята, и не смогла приехать посмотреть убранство её «разросшегося» домика. Зато внучка Николая Полина с достоинством оценила преимущество нового строения, во всю носясь по свежевыкрашенной трассе из одной половины в другую. Такого простора не имел даже дедушка у себя в «полатях». К тому же убранство новой комнаты венчала новогодняя ёлка, по возможности украшенная мной. Сам праздник мы встретили в доме Коли, как более благоустроенном, а ко мне все пришли в гости потом. Больше всех был доволен Боня, по достоинству оценив мою печку. А ко Дню рождения Николая я, перераспределив имеющуюся в наличие мебель, добился окончательного «комфорта», и помещения приняли почти окончательный вид. …
… Зима в том году выдалась достаточно снежная, но я не только снимал природу, но и занимался уборкой помещений, проветривая постельные и напольные вещи. Вовсю готовился к встрече жены. Но, как говорится, «судьба распорядилась иначе». Ещё с конца осени начали распространяться сведения об эпидемии новой болезни, сначала в Китае, а потом она семимильными шагами пошла по всему миру. До поры до времени инфекция «пасовала» перед необъятными просторами моей Родины, но где-то к марту докатилась с угрожающей силой и до нас. Весь мир встал перед угрозой страшной опасности и объявил ей войну, которою я по числу смертей назвал бы третьей мировой, хотя под этим номером подразумевалась совершенно другая опасность, к которой человечество и готовилось, впрочем, больше рассчитывая на инстинкт самосохранения, а не на разум. Обо всех причинах, последствиях и прочем имеется множество информации, которую я пересказывать не буду, а остановлюсь исключительно на том, что касается меня и родственников со знакомыми. Впрочем, себя следует поставить на последнее место, так как корона вирусом я так и не заболел. Во всяком случае «официально», хотя недуг имел несколько хитрых модификаций, и вполне их можно было не заметить. «Каждому своё». Близкие родные и знакомые летальных исходов так же не имели, по крайней мере, от этой причины. Так что всё обошлось благополучно, хотя изменения образа жизни оказались заметными. Как бороться с напастью ни кто не знал. Вакцина тоже была предметом будущего, и по тому на население надели маски и отправили на карантин, особенно его пенсионную часть, наиболее подверженную опасности. Все, кажется, понимали малую эффективность этих мер, но прятали, как страус, «голову в песок». Ну да бог с ними, с правительствами и специалистами, консультирующими их. Мы с Тоней не стали ослушиваться рекомендаций и строго выполняли все предписания. Мне это было делать проще. Находясь в деревне, я свой образ жизни мало изменил. Разве что приходилось напяливать «респиратор», посещая продуктовый магазин в Паниковичах. Тоне было сложнее. Она привыкла к обширному общению, а тут приходилось проводить время в «четырёх стенах». По локации телефона, или как это называется, заботливые дяденьки предупреждали о нарушении режима, если объект покидал на долгое время место своего постоянного пребывания. Но и она нашла выход, скрупулёзно занявшись наведением порядка в квартире. А Малаховы старшие до того напугались хворью, что почти прекратили связи с внешним миром добровольно себя «замуровав» в Глинках. Разве что не обтянули свой дом колючей проволокой и не пустили по ней электрический ток. Ну, это так «к слову». Так что кому было суждено – умирали, а кому нет - продолжали бодрствовать. …
  … Общая же жизнь продолжала катиться дальше. Природа, вопреки всем катаклизмам, своё брала. Постепенно снег растаял. На проталинах стали появляться первые робкие цветочки. Солнце светило всё ярче и ярче. День понемногу прибавлялся. На душе, несмотря на все злоключения, к которым понемногу попривыкли, становилась спокойнее. Николай, успевший сменить свой старенький Шевроле на новый внедорожник Renault Duster, приступил к строительству гаража под машины. Потом снег сошёл окончательно. Зацвели уже не только ранние цветы, но и фруктовые деревья. Я особенно радовался тем, которые были лично у меня в саду. Казалось, лето уже наступило, но природа преподнесла свой сюрприз. В одну из ночей повалил неожиданно снег. Он был такой обильный, что, выйдя утром на улицу, я оказался снова в зиме. Пропустить такой феномен было расточительством, и мой фотоаппарат нашел себе необходимое применение. Получились замечательные кадры. Температура, правда, оставалась плюсовая, и процесс освобождения почвы от снега снова заработал, но в интенсивном темпе. Казалось, что кадры кинохроники сменяются с бешеной скоростью. Почти засыпанные растения стали вновь освобождаться от плена. Досталось от осадков даже моей мобильной бане, привезённой мной из Серебренниково, палатку которой я успел уже поставить для согревания воды на хозяйственные нужды. Как узел сан гигиены, использовать её необходимости не было. Мылись мы у Коли. Но «не пропадать, же добру». Фиксируя же резкие изменения ландшафта на краю участка Николая, я заметил на другом берегу ручья, протекающего неподалёку, спокойно трусящего волка. Когда защелкал затвор моего фото ружья, и зверь засёк меня. Он сначала остолбенел от неожиданности, а потом бросился к лесу. Видимо природные «катаклизмы» притупили его бдительность, и хищник оказался на расстояние 20 метров от человека, что гораздо ближе «дальнобойности» ружья. На всякий случай я, потом проверил свои предположения, сходив посмотреть следы на остатках быстро сходящего снега. Отпечатки были волчьи. Так во второй раз в этой местности лично я лицезрел «серого», хотя их там водилось достаточно много. …
  … По моему, ещё до приезда жены, у «соседа» случилось несчастье. У него отравился Боня. Кот неожиданно пропал, хотя время кошачьих свадеб казалось бы, давно закончилось. Через три дня Коля его нашел мёртвым за дровами на берегу нашего ручья. Казалось, он хотел водой вылечиться от недуга постигшего его. Точно назвать причину смерти ни кто естественно не мог, но скорее всего киска «отведал» яду у Руслана, который травил в хлеве крыс. Николай сильно расстроился, похоронив «друга». …
  … Невольное заточение к лету Тоне надоело. К коронавирусу все понемногу притерпелись, хотя вакцины ещё не создали, и смертность по миру была ужасающая. Сообщение между Ленинградской и Псковской областями не прерывалось, хотя такая угроза имелась. Посему Тоня решила приехать ко мне помогать, словом и делом, в хозяйственных делах. Видя это, Маша, не желая оставаться без мамы наедине с братом, на лето перебралась к знакомой приглядывать за её пустующей квартирой. Таким образом, Лёша, имеющий проблемы с жильём, оставался на лето полновластным хозяином наших семейных апартаментов. За это время он обязался заплатить за жильё, а июнь был уже оплачен, и решить свои жилищные проблемы. Вопрос виделся очень приемлемым и решаемым. Уладив все городские дела, Тоня приехала ко мне в деревню. …
  … Сказать, что приезду жены я был несказанно рад, это значит «ни чего не сказать». Во всяком случае, с моих плеч свалилась половина дел, и присутствие близкого человека не было лишним, даже в нашем далеко не юном возрасте, заполняя пустующею из-за долгого расставания половину души, привыкшую за сорок с лишним лет совместной жизни быть заполненной. Я занимался мужскими делами, а Тоня – женскими. Поливка цветов, принос питьевой воды, собирание грибов и прочее лежало на мне. Тоня ходила за ягодами, готовила еду, стирала бельё и выполняла прочие дамские обязанности. Иногда «на промысел» я отправлялся вместе с ней. Пока подруга жизни собирала ягоды или ползала для этого по ближайшему болоту, я, уже не пригодный по самочувствию к наклонной позе, собирал по близости имевшиеся грибы, или просто «охранял» её от волков и других «обидчиков» могущих появиться. Эти часы вошли в копилку памяти под определением счастливых мгновений моего существования.
  Ещё моя маленькая, как она любила, что б её называл, взяла негласное шефство над двоюродным братом Николая. Лео от неё доставались блюда нашего обеда, носимые в туесках, возвращаемых обязательно и со словами благодарности. Я тоже, когда ездил на велосипеде в Паниковичи за продуктами всегда интересовался, не надо ли чего привести. Вообще-то продукты брату привозил Николай, но он, следуя видимо указанию врачей, исключал из «рациона» табак. Я же «под большим секретом» баловал старого человека. Ещё я снабжал его свежим хлебом, когда тот неожиданно кончался. Не подумайте, что Лео ни чего не давал взамен, хотя этого ни кто и не требовал. До коронавируса он угощал Тоню вкусными «заграничными» конфетами, которые ему привозили родственники из Эстонии, навещавшие регулярно его. Когда границы почти закрыли окончательно, Лёвка, как звали его близкие, «отдаривался» всевозможными текстильными материалами, которые у него в «закромах» имелись. Старик, хоть и мы уже были не молоды, до конца старался сохранять самостоятельность. Летом он у нашего общего колодца перестирывал вещи, накопившиеся за зиму. Его одолевали в доме блохи, но он отказался посещать баню Коли, которая топилась, чуть ли не два раза в неделю, а, хоть и редко сам растапливал свою. К этим дням и по случаю других праздников брат привозил ему бутылку водки, и он отмечал «событие» в одиночку, что не мешало инвалиду получить удовольствие. Несмотря на увечье, Лео прокашивал мне на своём участке дорожку к колодцу, и «боролся» с борщевиком, заполонившим нашу местность. Делать это ему приходилось, чуть ли не на коленях, потому от «укусов» ядовитого растения образовывались нарывы по лицу и другим незащищённым частям тела. Таким в частности мне и запомнилась его согбенная фигура с распухшим лицо, но не «сломленным» духом. Впрочем, я немного увлёкся, рассказывая о примечательной личности ближайшего  нашего соседа. Тоня же не только занималась хозяйством дома и ходила в лес, но навещала своих двоюродных сестёр Люду и Зою. Если ездить на велосипеде к Люде было проблематично, на это приходилось бы тратить день или два, то к Зое она наведывалась довольно часто, где иногда, кстати, заставала другую сестру. С Зойкой она имела много общих занятий и разговоров, так что пожилые девочки не скучали. Подытоживая выше изложенное, можно сделать заключение, что моя семейная жизнь этим летом протекала в благостно деловой атмосфере близкой к идиллии. Тоня не преминула делать визиты и в другие жилые дома деревни. Особенно она подружилась с Татьяной, домик, примерно, такой как у нас, которой был в зоне видимости, я хотел сказать наших окон, но северная сторона нашего жилья была «глухая», и поэтому наблюдать соседей мы могли только с улицы, да и то, на довольно большом расстоянии. Постройки в Лыково не теснились друг к другу, а стояли достаточно «разбросанно». …
  … В Лыково я тоже занимался не только производственной деятельностью, но и вели «светскую жизнь». О проведение свободного времени Тоней, я уже немного сказал, но и мне выдавалась «свободная минута». По вечерам мы с соседом-хозяином собирались в нашем домике-прянике и производили чаепитие с последующей игрой в карты. Резались в дурака. Если во время нахождения Алеши эта народная забава принимала причудливые форму правил, такие как у «Китайского дурака» и прочее, то наше стариковское сообщество ограничивалось простым требованием к этой игре. Николай относился к мероприятию серьёзно, запоминая вышедшие из «обращения фишки» и высчитывая разные варианты. Я, как шахматист держал в уме «общую картину», особенно не напрягаясь в деталях. Азарта не было после инсульта, и «плющить мозги» не хотелось. Тоня манипулировала бумажными «картинками» по одной ей известной женской логике, и потому проигрывала чаще других. Но это развлечение тем и интересно, что в нём важную рол играет фортуна, а она сзади волос не имеет, и ухватить её трудно. Так что при известной доле везения может победить и слабейший участник. В результате все играющие оставались довольны, и конфликтов не возникало, да и «интереса» не было. …
  … Апофеозом этого лета стало моё День рождения, не размахом чествования, а подарком. Тоня давно подводила меня к мысли, что для окончательного завершения формирования быта жизни в нашем новом доме не хватает домашней «животинки». Она должна была, по мнению жены, привязать меня своим теплом к новому жилищу. Часть моей души ещё оставалась в Серебренниково, и потому я особенно не форсировал продажу лично моей дачи. Так что  придерживался иного мнения, как мог всячески отстранялся от навязываемой идеи Тони. Когда же наступил знаменательный день, мой «сюрприз» был преподнесён в праздничной атмосфере. Им оказался котенок. В его приобретении посодействовала Вика жена Сергея. Малыш был от тех же родителей, что и погибший Боня, а значит, имел вполне благородную породу. Вину за смерть своего предыдущего «крестника» моя тёска переложила полностью на Колю, поэтому родственники были в очень «натянутых» отношениях, а вследствие этого Лыково новым жильцом осчастливили через меня, со строжайшими инструкциями, что б дом свёкра киска даже не посещала. В противном случае мне «грозили» лишением дара. Здесь я быстро поставил «все точки над «и»», сказав, что подарок, если уж так получилось, мой и распоряжаться им я буду по своему усмотрению. Кошек я своим благорасположением, в отличие от собак, не баловал. И потому предполагал сделать Тимошу, а именно так назвали котёнка на пару Тоня и Лёша, нашим общим с Колей, тоскующем по своей прежней утрате, и находиться он должен был круглый год в деревне. Так впоследствии оно и получилась, а Вика на меня, наверное «заимела зуб». P. S. После того как написал эти строки, вечером позвонил Николай и сообщил, что Тимоши не стало. Хождение по «кошачьим свадьбам» закончилось для него печально. Придя домой с них, после некоторой отлучки, в третий раз он умер на верху Колиной бани. Подробностей по телефону не знаю, но котика жалко, даже не смотря на то, что в стране идут боевые действия, и сам смотрю на своё будущее без оптимизма. А таким образом нам с Николаем «прибавилась печаль к печали»…
  … Не менее значимым событием в моей Лыковской жизни стала Тонина фото сессия, датируемая августом месяцем. Моя «киска» имела в своём гардеробе множество «вкусных» вещей. Они не были востребованы в повседневной жизни, пусть и насыщенной. В один из свободных солнечных дней Тоня попросила сфотографировать её в данных нарядах. Я ни чего против этого не имел, и мы приступили к делу. Меняя одежду «рыбка» позировала на фоне природы и строений не только личного участка, но и Колиного. Кругом цвели цветы и травы. На плодовых деревьях зрел урожай. Присоседились к Тониной «славе», и мы с Тимошей, красовавшемся в чудном красном ошейнике от блох. Получилось довольно мило, и я радовался, что к очередной годовщине свадьбы буду иметь множество удачных фотографий для презентации, так как последнее время мало уделял внимания своему хобби. Эта моя радость была локальной, так как общее самочувствие «оставляло желать лучшего». Оно стоит того, чтобы на нём остановится подробнее. Сравнительно не плохо восстановившись после инсульта, я с течением времени стал замечать настораживающие, если так можно сказать, симптомы. Сначала они были почти не заметными. Так, помогая Николаю, в закидывание листов шифера на строящийся гараж, я обнаружил кружение в голове, когда задирал её к верху. Дальше, больше. Всех таких «черточек» перечислять не буду, скажу только, что с каждым годом я чувствовал себя всё более «пьяным и пьяным» с утра, не потребляя спиртного. Вначале на это я обращал мало внимания, а когда впервые сформулировал в уме такое состояние, даже немного «порадовался» возможности передвигаться не трезвым и на халяву. Голова оставалась ясной. Доза увеличивалась каждый год условно на 100 граммов, и в прошествии определённого времени это начало меня настолько серьёзно беспокоить, что свой летний отдых я решил прервать в конце августа. На это была и ещё одна причина. Маша должна была возвратиться в родительский кров, и оставлять её наедине с братом представлялось невозможным. Осведомив Тоню о своих намерениях, ни чего не скрывая, я стал готовиться в путь. Тут подвернулась удачная оказия. Алексей, являющийся хорошим приятелем Николая и живший в Сигово, по своим делам отправлялся в Питер. Коля попросил его подвести и меня, на что тот согласился, памятуя о том, что Николай строил ему новый дом на участке, и вообще он был хорошим человеком, хотя с ним я встречался только несколько раз до этого, да и то мельком. Мой «ходатай» довёз меня до своей бывшей работы в музеи народности Сету, а дальше я пересел в ещё более комфортабельный внедорожник. Эта процедура получилась настолько сумбурной, что я даже не успел толком попрощаться с Колей. Пришлось это делать уже из отправившейся машины по телефону. В ней я, как «дорогой гость», был окружен вниманием и заботой хозяина, заставлявшей меня ощущать даже некоторую неловкость. Ещё меня несколько волновал вопрос об оплате моего проезда. Предварительно мы его как-то не согласовали, а средств у меня было не так уж много, и «сорить» ими не хотелось. А мой водитель вообще направлялся до Гатчины, где у него была основная «точка назначения», и крюк получался не малый. Впрочем, мои сомнения по приезде быстро разрешились. Заранее приготовленные пять тысяч рублей, капитан яхты, какого-то олигарха, не взял, а я не настаивал, хотя и попал в роль должника, чего не очень люблю. Мой попутчик даже предложил закинуть достаточно большой багаж на пятый этаж, но я не стал ещё более задерживать отзывчивого человека, и тем более дома меня встречал другой Лёша, заранее предупреждённый о прибытии отца. …
  … Родные стены встретили меня не полной идиллией, но, по крайней мере, остались целы, хотя мной не исключался и боле мрачный вариант. Ссылаясь на свои материальные трудности, за квартиру Лёша по договорённости не заплатил. Долг он обещал в будущем возвратить, но я не стал «ждать у моря погоды», и сам, кажется, даже дал денег на первый взнос на съёмную комнату, и тем «очистил помещение» от нежелательного элемента, хотя он старался всячески оттягивать время расставания. Сказать, что при этом испытывал радость нельзя. Меня достаточно сильно гнело собственное состояние, и главное  динамика самочувствия, которая не оставляла радужных надежд. Впрочем, судьба повела себя как всегда непредсказуемо, и отвлекла мои мысли даже от этого. …
  … Тоня на осень осталась хозяйствовать, а в эту пору дел в деревне «по горло», в Лыково одна. Связь мы поддерживали по телефону. Из этих переговоров я узнал, что у моей «зайки» к середине осени ухудшилось здоровье, и ей даже пришлось уехать к сестре в Псков и лечь на обследование в стационар. Не знаю, что там обнаружили, но оттуда ей дали направление в Железнодорожную больницу Петербурга, разумеется, по блату. Помогла Наташа. Во второй половине ноября Тоня приехала, наконец, домой. Вместе мы сумели побыть буквально два дня, и жена на такси без меня, по настоянию хозяйки, да и я особой потребности в своём провожание не видел, отправилась на очередное место лечения. За это непродолжительное время мы толком поговорить не успели, но я понял, что положение достаточно серьёзное, хотя и надеялся на успехи медицины, которая к этому времени имела достаточно серьёзные успехи в борьбе с онкологией, а именно такой диагноз ставили врачи. Тоня, как отчасти биолог и народный целитель, разбиралась больше моего в этих вопросах, и она готова была «к бою». Пользуясь маршрутным автобусом № 30, я мог свободно без пересадки доезжать до кольца и посещать больную, привозя ей гостинцы и всё необходимое, что она просила, хотя непосредственных встреч не было из-за карантина. Но положение дел оказалось ещё более серьёзное, чем мы оба могли представить. Промурыжив Тоню недели две, врачи жёстко поставили её перед выбором, или срочно надо оперировать, или жить осталось три дня. Можно представить, что творилось в душе близкого мне человека, но сдаваться она не стала. Сама операция прошла, можно сказать, успешно. Часть пищевода была удалена, правда, пришлось делать кала стому. Что это такое я пока не представлял, но мне срочно потребовалось доставать всё необходимое, что бы обеспечить функционирование этого «не штатного» варианта. Ближайший магазин, где имелось нужное «приспособление» оказался у нас на Наличной улице. Там оно было можно сказать в единственном экземпляре, но мне его под заказ собрали во всех торговых точках данной сети. На первое время переданных мной Тоне «прибамбасов» оказалось достаточно, и первая проблема решилась, но они не закончились. Опухоль оказалась и на печени, и моей страдалице вывели наружу отток желчи. Жить было пока можно, но естественное функционирование организма оказалось сильно ограниченным. Доктора, конечно, обещали последующими операциями в дальнейшем восстановить прежние возможности, а нам с Тоней, которая мне всё предавала, оставалось единственное что надеяться. …
  … К Новому году всех более или менее двигающихся пациентов из больницы выписывали, и я смог к празднику привести жену домой. Забирать больную пришлось на такси, и здесь случилась ещё одна проблемка. Заказанная машина подъезжала к основному въезду, а Тонин корпус находился на краю территории лечебного заведения, и пришлось транспорт «вылавливать», бегая от одних ворот к другим. Единожды проделать это было бы не так обременительно, но предстояло ещё наведываться в лечебное заведение, и это достаточно «нервировало» меня, а особенно было вредно Тоне. Но выбора у нас не имелось. …
                2021 год.
  … Сам праздник как-то не очень запомнился. Даже не могу точно сказать, полностью ли семя встретилась за праздничным столом. Настроение было не очень радостное, что даже фотографий делать не хотелось, да и заметно похудевшая Тоня, наверное, не хотела «запечатлеться» в таком виде. Я ей, как больной отдал нашу спальню, а сам перебрался на диван в большую комнату. Жена не только передвигалась по квартире, но в моём сопровождении выходила ещё на прогулки. Правда, до залива мы не доходили, но около близлежащих домов совершить моцион могли. Тоня так же взяла на себя и приготовление обедов. Хоть я и сам «стряпать» мог, но еда, приготовленная женской рукой, вкуснее, да и процесс отвлекал от печальных мыслей. Так что нам вдвоём было хорошо, насколько это возможно при сложившихся обстоятельствах. …
  … С самого начала мы с Тоней взяли за правило о «мрачном» не вести разговоры, а болезнь вспоминали только в необходимых практических случаях. Чего травить лишний раз душу, а продолжать стараться вылечиться было надо. Сначала Тоня продолжала навещать Железнодорожную больницу, делая перевязки и консультируясь с хирургом, делавшим ей операцию. Но интерес к пациентке у учреждения и доктора скоро пропал. Её «спровадили» к районному онкологу, а тот порекомендовал взять направление в посёлок Песочный. Там находился головной центр города по данной специализации. Само название этого населённого пункта в народе стало именем нарицательны с мрачной славой, но повторяю, очень хотелось верить, что за прошедшее время медицина сделала «семимильные шаги» в борьбе с недугом, и он стал более излечим. Добираться до нужного места приходилось на такси. Здесь несколько «помогла» трасса ЗСД, пролегшая радом с нашим домом. По городу на путь уходило больше часа, а при пробках время увеличивалось ещё значительнее, а так мы доезжали, чуть ли не за полчаса. Так я впервые реально оценил место нахождения своего жилища, хотя это и мало радовало. Вообще тогда я столько раз воспользовался этим «барским» видом транспорта, сколько не прибегал к нему за всю предыдущую жизнь, однако моих скромных средств оказалось достаточным. Мысль о том, что потребуется на лечение Тони сумма денег, превышающая мои возможности, постоянно довлела надо мной. Но хоть это испытание меня миновало. Другие же «трудности» сыпались одна за другой. …
  … Сейчас я уже всех «перипетий» точно не помню, но одним из первых шагов на пути лечения, как уже отмечал, стало посещение районного онколога. Для этого требовалось добраться до 5 линии Васильевского острова. Такси как всегда выручило, но возникла другая проблема. После осмотра Тони, имеющей не лучшее самочувствие, её по скорой помощи тут же отправили в Елизаветинскую больницу, находящуюся на «другом краю города». Может, несколько преувеличиваю расстояние, но добираться туда было крайне неудобно. Сама же лечебница имела в городе плохую славу. Чтобы не быть голословным, скажу, что там Тоню промурыжили в приёмном покое вместе с другой больной с вечера до трёх часов ночи, прежде чем поместили в палату. Как считала Тоня, всё ждали взятки от страждущих, заранее решивших её не давать, да и денег, по-моему, у них на тот момент не было. На Северном проспекте жену продержали с неделю, «подремонтировав», установив заново «желчи приёмник». Там я успел раза три навестить Тоню, привезя нужные вещи и передачи. Из-за карантина вовнутрь не пускали или это было связано с серьёзными трудностями. Требовалась справка об отрицательном тесте на кавид. Наконец Тоню выписали. Привести её я попросил Лену, но та была чем-то занята или машина была в ремонте, и она попросила рядом живущую приятельницу, заняться этим делом. Как бы то ни было, но Тоня благополучно возвратилась домой. Снова обратившись в районную онкологическую поликлинику, мы, наконец, получили направление в посёлок Песочный. …
  … Место лечения «раковых» больных, находилось за городом, но оказалось в «шаговой доступности» от дома. Преодолев некоторые «шероховатости», связанные с вызовом машины, мы с Тоней оказались в одном из двух крупных онкологических медицинских центров города. Всех мытарств, да ещё в хронологической последовательности, мне не вспомнить но постараюсь их передать хотя бы «эскизно». Доктор, к которому мы записались на приём, оказался достаточно молодым человеком, и потому не очень ещё закостенел. Он долго с нами разговаривал, а я был позван в кабинет вместе с Тоней, чего раньше не требовалось, звонил, консультируясь с коллегами, и в конце вынес вердикт, направив больную на ВТЕК, так, кажется, это называется. Мы думали, что Тоню определят на стационарное лечение, но наши надежды не оправдались, что наводило на мрачные размышления, по крайней мере, меня, хотя я и гнал чёрные мысли. Вообще доктор дал понять, что по его непосредственному направлению «вопрос снят», но дальше должны подключиться другие специалисты. На обратном пути, разговорившись с местным таксистом, мы взяли его телефон, который впоследствии нам пригодился. К назначенному времени Тоню доставил почти личный транспорт. Парень таджик или узбек оказался пунктуален. «Коллективный разум» пришел к решению направить Тоню к химиотерапевту. Так же нам выписали направление на анализ биопродуктов, которые хранились в месте проведения основной операции, в лечебницу находящуюся рядом со станцией Дибуны. Всем этим предстояло заняться мне, пользуясь общественным транспортом. Сначала я снова приехал в Железнодорожную больницу, и на «решепшене» как мог, объяснил, что мне требуется. Меня направили в здание лаборатории, находящееся на другом конце территории. Так я в последний, возможно, раз прошёлся по знакомым ещё с детских лет местам. Там мне достаточно свободно под расписку выдали нужные «стёклышки», и я с «победой» возвратился домой. Все эти «пойди туда, не знаю, куда и принеси то, не знаю что» меня с ребячества сильно «напрягали», хотя с годами конечно и обвыкся. До адреса в Дибунах, как я выяснил по интернету, ходил автобус того же маршрута, что и в посёлок Песочный, только до кольца. Правда, потом ещё предстояло пройти с километр пешком, но это было даже полезным подышать свежим морозным воздухом и немного придти в себя, от постоянного общения с тяжело больной. Туда пришлось сделать два рейса. Во второй раз, возвращаясь, заехал к «проктологу», но он даже смотреть не стал, а переадресовал всё на усмотрение химиотерапевта, и к нему попросил больше не обращаться. …
  … Придя на приём к «последней надежде» мы поговорили с доктором и отправились домой принимать выписанные лекарства. За ними я ездил в Сестрорецк, благо дело открылась станция Беговая и делать «крюк» по городу не пришлось. Услугами этой же станции метро я воспользовался ещё пару раз, когда ездил на встречу с Тамарой Якубянец. Она взяла заботу о больной родственнице, и ездила к ней в Ольгино. Нам бывшая зав аптекой достала Тони, какое-то дефицитное лекарство. Она даже единожды приезжала к нам на квартиру, если не изменяет память, навестить больную. А так у Тамары самой «забот был полон рот». Приходилось помогать дочери, одной «поднимавшей» двоих внуков.
  Вообще Тоня очень не любила, что б её навещали. Например, школьная подруга Лариса, приезжавшая из Рощино, передавала жене гостинцы у нас на автобусной остановке мне, не заходя к однокласснице. Ларису один или два раза сопровождала их общая приятельница массажистка из Чёрной речки, купившая квартиру всё в том же Рощино. Между одноклассницами была какая-то договорённость, мне не понятная и немного «коробившая» меня, но в их дела я не лез.
  Тоня не забывала и подругу Любу, с которой переговаривалась по телефону и получала советы. Любин дом находился на «другом берегу речки» но она была ограничена в передвижении, и потому к ней за передачами, пользуясь уже упомянутой новой станцией метро, ездил я. Ещё через меня Тоня передала подруге «грибок», который стал нам не нужен, а Любе пришёлся очень кстати. Её муж Саша находился примерно в том же состоянии, что и моя половина, и с удовольствием пил народный напиток. Там тоже хватало своих проблем.
  В своей «внешней политике» Антонина Ивановна делала и исключения. Так самая видимо душевная подруга Тамара, которая художница, переступала, навещая, порог нашего дома. С ней связана и «последняя гастроль» Тони. Тамара, наконец, обзавелась отдельным жильем не далеко от города по дороге в Петродворец. Подруги решили отметить новоселье вместе. На такси, заказываемым дочкой Тамары по интернету, от нашего дома выходило меньше одной тысячи рублей, и хозяйка взяла расходы на себя. Я посадил жену в подъехавшую машину, и она с комфортом отправилась в путь. Предполагалась ночёвка, и мы с Тоней немного «отдохнули» друг от друга. По такому же «трафарету» моя «лягушка путешественница» возвратилась назад. Подруги провели прекрасно время, и, любуясь звёздами лежа на кровати, переговорили множество тем, как рассказала, возвратившись, жена.
  Остаться безучастной к судьбе сестры, конечно, не могла и Наташа. Когда по прибытии Тони, понемногу стало проясняться настоящее положение больной, мне показалось немного странным, то, что явно просматривающийся диагноз не могли поставить в Пскове, а переложили всё на «столичных», пусть и номер два, эскулапов. Так же немного истерические заявления по телефону Наташи с угрозой «физической расправы», если я оставлю жену, удивили меня. Но потом потихоньку всё встало на свои места. Малахова навещала сестру наездами, находя промежутки между работой и своими многочисленными «болячками». Звоня мне по телефону в момент когда стало ясно что опухоль на печени не операбельна, она чуть не довела меня до слёз, во всяком случае говорить мне было крайне проблематично, так как язык плохо повиновался, и отделалась общими утешительными фразами, совсем не улучшив моего и без того подавленного настроения. Но эти маленькие «раздражения» я до поры до времени старался не замечать. Главное приезды сестры, единственного родного человека, были «отдушиной» для Тони. Эту старую привязанность с детских лет к сестре не смогла нарушить даже Лена Малахова. Беспокоясь о своей маме, не знаю, из каких соображений искренних или практических, а собственным дочкам нужна была ещё бабушка, она предложила «откупиться» деньгами, только бы её мать не посещала близнеца. Размера суммы я не знаю, да и не поинтересовался, но Тоня, мягко говоря, обиделась. К Лене она всю жизнь относилась, чуть ли не лучше чем к родной дочери, но взгляд у неё, когда она между разговором случайно проговорилась об этом, был «сильно отсутствующий». Значит, дело было не в деньгах. Тоня горько разочаровалась в своей любимой племяннице.
  Но, несмотря на все возникшие «трудности и невзгоды» Тоня продолжала бороться с недугом. Она старательно по расписанию принимала выписанные ей лекарства. А пить эти горькие пилюли было нелегко, так как их рекомендовалось «плотно» заедать, а аппетит почти отсутствовал. Чтобы помочь себе справиться с «отвращением» к пище мой «стойкий оловянный солдатик» заказывала мне всевозможные фрукты и деликатесы, имеющиеся к счастью в близлежащих магазинах. Правда, чуть попробовав принесённые продукты, она быстро «охладевала» к ним. Тоня продолжала «обслуживать себя» сама. Она самостоятельно меняла себе кала стому и опорожняла приёмник желчи. Я ей помогал только в случаях, где она физически была не в состояние выполнить процедуру.
  Так же мы старались, как и прежде, отмечать праздничные дни. Такие как: Новый год, 23 февраля, 8 марта, 4 апреля. На последнюю дату пришлась 43 годовщина нашей свадьбы. Общее настроение было не как прежде, да и силы с каждым разом всё более и более покидали больную. Так 1 мая вышло совсем «скомканным». А 2 мая случился «гипертонический криз», или как там, у врачей это называется. При нём больного бьёт озноб, и он не может ни как согреться. Они были и раньше, но в этот раз Тоня даже не смогла 4 мая поехать на приём к химиотерапевту в посёлок Песочный. Пришлось это сделать мне, вооружённому, кажется,  какими-то анализами. Врач их посмотрел и сказал, что если будут какие-то улучшения, то обращаться к нему. А в противном случае отказаться от приёма лекарств. 9 мая жене стало совсем плохо, и она приходила в сознание только, что бы попить воды. Я не знал, что и делать. Вызывать неотложку, и помещать её в больницу было бесполезно. За ней бы ни кто не стал смотреть в праздничные дни, когда оставался только дежурный врач. Но на этот раз обошлось. Больная пришла в сознание и стала, хоть понемногу, принимать пищу. О приёме лекарства речь больше не заходила.
  Вариантов, что делать дальше, много не оставалось. Я начал процедуру устройства Тони в хоспис. Эта была не моя идея. В Песочном мне сказали, что о выздоровлении речь уже не идёт, а только о «качестве жизни», надо понимать смерти. Жена находилась в таком состоянии, что уже «обслуживать себя» не могла. Это приходилось делать мне. Я пока справлялся, но понимал, что в дальнейшем со своим собственным состоянием, вряд ли смогу «управиться» один. Вся эта процедура проходила через онколога района. Он выписал направление с телефонами учреждений осуществляющих данную услугу. Предстояло из них выбрать одно, более устраивающее. Немного «воодушевленный», хотя бы этим, я вернулся домой, надеясь, что уж справиться с этой задачей, мне поможет сестра жены. Она смогла «выкроить» время и приехать к нам домой, после того как ей сообщил о состоянии близнеца. Наташа развила бурную деятельность по вызову даже на дом за плату хирурга, делавшего операцию. С ним она общалась по телефону самостоятельно, через «мою голову». Мне это было в принципе всё равно, но из их переговоров понял, что врач давно отказался от своей пациентки, и как порядочный человек не хотел принимать деньги не за что. Случай с Тоней был достаточно очевидным в своей безнадёжности и для других специалистов, которые последовали за своим коллегой. Так что Наташа названивала два дня попусту, и я думал, что поговорить по телефону об действительно нужном деле ей не составит труда. Оказалось, что это не так. На мою просьбу, она ответила категорическим и странным для меня отказом, сославшись на то, что у меня свои проблемы, а неё свои. Я был несколько шокирован, так как проблемы были, но у родной сестры близнеца. Я спорить не стал, да на это уже и не осталось сил, и взялся за дело сам. Первый номер, заведения расположенного на набережной Обводного канала, был постоянно занят. Со  вторым телефоном мне повезло больше, и там назначили собеседование. Хоспис находился недалеко от метро Московская, и к нему прямо от нашего дома ходила маршрутка № 350. Но я поехал для быстроты в специфическое заведение на метро. Главврачу было лет 75, и он произвёл хорошее впечатление, да и сама общая обстановка мне показалась нормальной. Я не стал «искать добра от добра» и дал согласие. Требовалось только к назначенному сроку получить справку об отсутствии корона вируса, что через домашнюю поликлинику не должно было составить труда. Вообще же эпидемия заметно усложнила дальнейшее общение с женой. На подземном виде транспорта, я несколько успокоенный, хотя бы, тем, что прискорбное дело, совершенно новое для меня, сдвинулось с «мёртвой точки», отправился в обратный путь. Тогда уже в мае стояла жара. От всех забот я находился в сильном нервном напряжении, и из-за всего этого я чуть не упал в обморок. Выручило то, что обморок длился буквально секунду и произошёл при сходе с эскалатора станции Приморская. Меня успели поддержать другие пассажиры, а от дальнейшей помощи я, уже оправившийся, отказался. Но этот случай заставил меня быть ещё более осторожным и собранным, беспокоясь не только о себе. Половина «дела» была сделана, оставалась другая не менее важная. Тоня помещаться в хоспис не хотела. Предстояло её уговорить, что бы она на это пошла добровольно без принуждения, которое мне казалось неприемлемым. С этой просьбой я во второй раз обратился к Наташе, и опять получил тот же «не адекватный» ответ. Она заявила, что этот вопрос должен решаться на «домашнем совете» нашей семьи, а на себя лично она не берёт   ответственность, если сестра будет валяться без присмотра в «анти санитарном состоянии», здесь я смягчил её выражение, на больничной койке. Да от прежнего деятельного человека ни чего не осталось. Он переродился в чиновника, действующего «от сих, и до сих» без всякой инициативы. Вообще мои добровольные «помощники» развили бурную деятельность. Подруга Люба дала телефон, когда то хорошо зарекомендовавшего себя её знакомым врача, который и прибыл по вызову делать перевязку больной. Эскулап сделал своё дело не намного лучше меня и больше не появлялся. Ему было всё ясно. Наташа оплатила не особенно нужную услугу и на том успокоилась. Я понимал желание родственников и знакомых принять участие в судьбе жены, и не особенно сердился за неуклюжие попытки. А так приходилось рассчитывать только на себя, но к моим словам Тоня стала мало прислушиваться, и вопрос, которому я уделил столько усилий, «повис в воздухе». Так что я не знаю как, но, в конце концов, Тоня дала своё «добро». Но и тут возникли некоторые «шероховатости». Специализированный транспорт я заказал на одно время, а Тоня захотела, что бы он прибыл позже на час, так как ей надо подготовиться. Желание было естественное, может быть, но изначально никто этим вопросом,  включая и её саму, заниматься, не захотел, а я даром предвидения не обладал, и по тому «получилось, как получилось». Тоня «вбила» себе мысли, возможно, не без доброжелателей, что я хочу поскорее от неё избавиться, не знаю зачем, и при всяком удобном и неудобном случае «культивировала» её. Я принимал эту «причуду» больной, и только делом старался опровергнуть её. «Скорая» приехала вовремя, но ей пришлось немного подождать. Я думал, что мы поедем по Московскому проспекту, мимо нашего первого «гнёздышка» в Ленинграде, но, в ещё не закончившийся «час пик», транспорт проследовал параллельным маршрутом через Балтийский вокзал. Тоня продолжала на меня «дуться» и в дороге, но положение несколько «нивелировала» родная сестра, которая отправилась вместе с нами. Дальше приёмной меня с Наташей не пустили, а больную на каталке отвезли в палату. Потом родственница отправилась к себе в Псков «руководить» процессом на расстоянии, а я продолжил своё скорбное дело.
  Первые дня три меня не пускали из-за карантина в палату, но я старался ездить каждый день в Больницу №4 на улице Гастелло, привозя передачи и выполняя другие «поручения» больной, переданные по телефону. А поручений набралось не мало. Кроме «гостинцев» предававшихся больным, потребовались памперсы, смены чистого белья, я выделяю слово чистое, имеющиеся стираные комплекты не принимались, и ещё бог весь что. Мне пришлось посетить близлежащие от дома торговые точки и закупить товаров хотя бы на первое время. Затем кое с чем помогли подруги, и обеспечение принадлежностями было налажено. Потом моя племянница «устроила» по интернету выпуск фальшивых справок на отрицательный результат теста, и я смог каждый день видеться с Тоней. Таким образом, все организационные вопросы были обеспечены. Подруге Ларисе пришлось идти официальным путём, и она навещала Тоню реже, ещё и из-за не близкого расстояния, но не бросила её. У другой подруги медика Тамары, возможно, имелся постоянный «карт-бланш» и она приезжала к однокласснице чаще, делая ей массаж и другие профессиональные процедуры. С Наташей Тоня поддерживала связь по мобильнику, так что она не оставалась наедине со своими мыслями, и не чувствовала себя брошенной. Так, по крайней мере, казалось мне, хотя сейчас это не так уж и важно. Все делали всё что могли, облегчая участь больной. Тоня и сама старалась не падать духом, взяв с собой любимую книгу детства «Робинзон Крузо». Я, наведываясь, покупал всегда по дороге от автобусной остановки до больницы соки и минеральную  воду. Один раз в обеденный перерыв смог сбегать по просьбе Тони даже за мороженым.
  Две положенные недели пребывания в стационаре прошли более или менее нормально, но постепенно организм слабел. Он плохо принимал пищу, и сил уже стало не хватать на прогулки по палате, устраиваемые подругами. К другой обитательнице комнаты, которая всё время находилась «в забытье» и ни каким образом не мешала, о чём заранее предупредил заведующий, прибавилась ещё другая старушка, находящаяся примерно в таком же положении. Её постоянно навещал муж и дочь, составив мне невольную компанию. Жена ещё была в состояние общаться, и по разговорам с ними выяснила даже историю «товарки по несчастью», которую и поведала мне.
  Оставалась дней семь до выписки, и я слабо представлял, что мне делать дальше. Но привезти Тоню домой, хотя главврач и предлагал, я так и не выяснил на каких условиях, оставить больную в хосписе, так, и не суждено было. По просьбе Тони я ей для причастья в воскресенье привёз крестик. Оно должно было состояться во вторник посещавшим заведение священником во второй половине дня. Я до конца точно и не понял, произошел ли обряд, так как был с утра, но надеюсь, это случилось, потому, что крестик мне вернули, а значит, им пользовались, и он был в «зоне внимания». В среду жене стало очень плохо, в четверг произошел «кризис», и потребовалось экстренное вмешательство врачей. В эти дни моя родная почти не приходила в сознание, и медицинский персонал советовал долго около неё не находиться. С тяжёлым чувством я приехал в пятницу, и был неожиданно обрадован состояние пациентки. Мы с ней проговорили почти целый день с перерывами на сон. Обсудили множество вопросов, и Тоня попросила забрать не нужные ей вещи, в том числе и книгу, которую трудно уже было читать. Она не хотела меня отпускать, только с приходом Тамары, я смог поехать домой. В субботу положение ухудшилось, и Тоня часто впадала в забытьё. Это не помешало ей нас «мирить» с Ларисой, смогшей в выходной вырваться из Рощино. Поначалу я даже обрадовался присутствию человека могущего «разделить» моё горе.  Но та с места в карьер стала мне предъявлять не понятные требования и обвинения, так что я быстро остыл в добрых чувствах. В частности она считала, что  я должен нанять сиделку, на которую у меня не было денег, и с обязанностями оной я справлялся более или менее сам, и кучу других советов основанных на опыте Ларисы  по уходу за своей матерью, промучившейся два года, не понимая, что это не тот случай. В общем, мы расстались далеко не в дружеских чувствах. В воскресенье Тоня почти не приходила в сознание. В редкие мгновения «просветления» я давал ей, насколько помню, пить воду, и смачивал губы бульоном. За эти три дня в палате осталась одна больная. Прождав до одиннадцати часов, я решил уходить, на чём настаивала и дежурная медсестра. На всякий случай на прощание поцеловал дорогого человека, и в этот момент она очнулась. Я спросил, узнаёт ли она меня, до этого были случаи, когда жена не могла этого делать, а смотрела бессмысленным взглядом. Тоня ответила утвердительно. Далее сообщил, что ухожу до завтра, и отпускает ли она меня. И на это жена отреагировала кивком и ясным взглядом. Я ещё раз поцеловал Тоню, и она снова впала в сон. Приехав домой, я сообщил Наташе по связи о положение дел. Она сказала, что на следующей неделе сама ложится в больницу, а это с ней случалось регулярно, и приехать, в случае чего, на похороны не сможет. Я отнёсся к сообщению сестры жены с пониманием и даже с чувством некоторого облегчения, так как не надо было отвлекаться на второстепенные «раздражительные» факторы, а сосредоточиться на главном.
  Утром в понедельник, когда я собирался ехать по «проторенному пути», мои сборы прервал звонок из хосписа, который меня уведомил, что рано утром Тони не стало. Поездка не отменилась, но её содержание резко поменялось. Не предполагая излишнюю пунктуальность, я прибыл на встречу с заведующим на 15 минут позже назначенного времени и застал его при обходе больных. Пришлось подождать. Не плохой, в общем, человек начал разговор с претензий ко мне по поводу моего опоздания, но быстро понял, что я не в том состояние, что бы реагировать на подобные мелочи, и перешёл к делу. Он обрисовал мне порядок моих действий, а я подобного опыта естественно не имел, и мы решили безотлагательно все вопросы. Главное был определён день кремации. Между делом заведующий проинформировал меня, что ему звонила Наташа и сказала о своём приезде на кончину сестры. Это резко разнилось с имеющейся у меня довольно «свежей» информацией, не прошло и суток с момента общения с «родственницей», но я не стал придавать этому факту какое, ни будь значение. Какая никакая польза, а всё-таки будет. Ещё я узнал, что буквально в последний день к маме рвался Лёша. Он донимал и меня по поводу адреса, где лежит мама. Я как мог, растолковал его ему, а заодно и общее положение дела, но сын не внял моим доводам и устроил буквально скандал в лечебнице, но его всё равно не пустили, и доктор интересовался, что сделать с передачей, в которую в частности входили журналы кроссвордов, разгадывать которые любила Тоня. Что я мог на это ответить? Ни чего, и их, наверное, выбросили со всем остальным. От мальчика пришла и другая «заморочка». Он в очередной раз «потерял» телефон, и я не знал, как сообщить ему о смерти мамы и дне похорон. Пришлось «задействовать» все возможные связи. И, не знаю как, но информация дошла до сына. На прощание он присутствовал, хотя и в сонном состоянии, но обошлось без скандалов. Маша вела себя более адекватно, хотя после  панихиды отправилась на работу, где у неё случился «аврал».
  В следующие своё посещение я привёз нужную сумму, оплатил все полагающиеся процедуры и забрал Тонины вещи, большую часть из которых оставил там же на помойке. Таким образом, предварительные вопросы были решены, и осталось только ждать скорбного часа. К назначенному дню прибыли Наташа и Лена из Москвы. Они  внесли свою финансовую «лепту» вместе с другими друзьями и родственниками, и издержки, оперативно потраченные мной, почти полностью покрылись, что позволило мне успокоиться на случай новых трат на чрезвычайные события. Сами понимаете, какие, ввиду моего личного состояния. Лена так же взяла на себя организацию прощального стола. Я отказался от траурного банкета в кафе, который мне предложил всё тот же главврач, не только по «экономическим» соображениям, которыми я даже не поинтересовался, но мне казалось, что поминать Тоню лучше будет под родной крышей, тем более что место позволяло принять нужное количество собравшихся. Их было не то, что бы много, но достаточно для достойных проводов. На отпевание прибыли, кроме семьи и ближайших родственников, подруги Люба, Лариса, и две Тамары, Володя Малахов младший, старший поучаствовал деньгами, как и многие другие знавшие жену. Правда Тамара одноклассница на Васильевский остров не поехала. Она в этом день уезжала к себе в Качаново. Зато всех остальных удалось уговорить, кое-кто не планировал присутствовать за столом, приехать в родной дом усопшей. Я так «отстранённо» называю Тоню, не по тому, что вкладываю какой-то смысл, а просто что бы ни «замусоливать» дорогое имя. Его и так часто поминали во время панихиды священником и в скорбных речах за столом. Впрочем, и в этих случаях оно не «резало слух» и звучала достаточно тепло и искренне. После прощания с телом и отпевания гроб отправился на автобусе в крематорий. На этом же транспорте удалось договориться завезти, сделав небольшой «крюк», гостей печального события на улицу Кораблестроителей. Это было не официально, и по тому имелся запасной вариант воспользоваться услугами такси, разумеется, за счет «принимающей стороны», но он не потребовался. Так Тоня в последний раз побывала в родном дворе, а оставшиеся жить люди поднялись на пятый этаж. Там моя дорогая услышала бы много хороших слов про себя, но сделать этого была не в силах. Она отправилась в неизведанный путь, который и мы все не минуем. Ладно. Довольно «лирики». А само застолье прошло без спешки и оставило спокойное воспоминание. О сохранившихся в памяти его мелких фрагментах можно долго рассказывать, но оставлю это для себя.
  Постепенно «ближние» гости разошлись, а потом разъехались и «дальние» участники. Проводив сестру жены до автобусной остановки городского транспорта, а он должен был доставить её на пункт междугороднего собрата, я не стал «педалировать»  наши, заметно испортившиеся, отношения. А даже поцеловал её на прощание, и поблагодарил за оказанную посильную помощь, хотя в ней особенно не нуждался, да и имел множество вопросов по поводу последней. Наташа могла мне ещё пригодиться, так как была сделана половина дела, да и у неё была некоторая предполагаемая корысть, а в этих случаях она не рвала связи. Первый шаг на некоторое примирение, сделала Ивановна. Я возражать не стал, хотя наши слова Витюша и Натуля в обращении, не отражали в полной мере действительность.
  Через примерно неделю, мне позвонили из ритуального заведения и сообщили, что урна с прахом доставлена по адресу, подробно растолкованному мне в хосписе заведующим. Оказалось что это не совсем так, так как мне пришлось буквально обойти громадное здание на площади около станции метро «Московская», и отыскать, наконец, контору на одной близлежащей улочке. Скорбный груз я привёз домой всё на той же тешке 350 маршрута. Далее следовало доставить груз на Псковскую землю. Для официального погребения в Санкт-Петербурге, у Тони не имелось родственных могил, и я решил положить её рядом с мамой в Лаврах, так как о желание сомой покойной сведений не было, потому, что данный вопрос она не поднимала, да и город на Неве не очень жаловала. А тут подвернулась и оказия. Александр Васильевич, наш сосед по Лыково, находился в это время в городе, но собирался на дачу. Мы созвонились, и главной сложностью оказался только ранний отъезд, что я легко решил с помощью такси. Правда и здесь не обошлось без казусов. Я немного из-за волнения перепутал проспект Ветеранов и проспект Стачек, и шофер высадил меня на станции Дачное. Впрочем, проблема решилась с помощью мобильной связи и «моряк» подобрал меня там, немного побурчав на счет моей памяти. Так что в «родную» деревню я прибыл без лишних пересадок. Дальше мне не здешнему жителю помог Николай. Он договорился с местным начальством, которое оказалось только в лице священника кладбищенской церкви, о процедуре предания праха земле. После небольшого отпевания мы подхоронили Тоню к маме. На скромной церемонии присутствовали кроме Наташи Витя Негреев и Маша Пирожкова. Люда, как всегда, работала, а больше пригласить было не кого. Женщины «сервировали стол» и мы сказали несколько тёплых слов в память о Тоне. «Камень с моей души» был снят, и начался последний безрадостный отрезок жизни. …
  … После захоронения урны я возвратился в город. Там особых дел не предвиделось, но и в деревне этой порой делать было не чего. Мне необходима была небольшая «передышка» после всех переживаний, которая и представилась. Потом надо было ещё решать «досужие» вопросы с «жил конторой» и прочее, связанное с уходом одного жильца. Я сейчас уже в деталях всего и не упомню, но процедуры обязательные, и, наверное, все с этим сталкивались сами. Отвлечься от невесёлых мыслей помогла племянница. Лена «зафрахтовала» меня, точно не скажу на какой срок, побыть у неё на даче с Артёмом, а главным образом с Рэдманом. Если мальчика «приютил» потом лагерь, то собака мучилась в душном городе. С четвероногим другом мы неплохо провели отведённый срок, дыша в играх свежим воздухом и купаясь на речке. В свободные выходные Лена присоединялась к нам, заодно снабжая необходимыми продуктами, которых не имелось в местном «сельпо».
  Ещё в данный временной отрезок я осуществил детскую мечту дочери, «прокатится» по Финскому заливу на «Метеоре». Сам когда давал это обещание не помнил, но у Маши отложился «пунктик», который я и решил «закрыть». Конечное место прогулки было не определено, поэтому мы остановили свой выбор на Кронштадте. Я там был один раз в далёком детстве, а Маня и вовсе не посещала «защитника» города с моря. Тогда как Петродворец был нами достаточно «изучен». На набережной Невы папа и дочка сели на нужный транспорт в надежде покатится с «ветерком» на водных крыльях. Билеты  я купил в оба конца, хотя до острова Котлин можно было прекрасно добрать на сухопутном средстве передвижении, благодаря возведённой дамбе. Но «кутить так, кутить», а финансирование естественно я взял на себя. Но круиз с самого начала не задался. Как выяснилось в процессе следования, в машине произошёл сбой, и она не смогла развить необходимой скорости, и до пункта назначения мы добирались часа полтора, вместо «ангажированных» сорока минут. Но это имело и свои плюсы. Мы смогли большее время в спокойной обстановке наслаждаться видами города с моря и вообще всем побережьем, а главное «внешностями» причудливых фортов, чего нельзя было сделать по-другому. Сам Кронштадт показался бы заурядным районным центром, если бы не достаточно большое количество достопримечательных мест и довольно солидных памятников, среди которых, конечно же, выделялся Морской Собор и наличие в будний день большого количества туристов, не смотря на «свирепствующую» пандемию. В этой пёстрой толпе мы с дочкой обошли почти весь городок, заглядывая даже в безлюдные места, такие как дикий пляж на северной оконечности острова, с видом на дамбу. Прицениваясь к «продуктам общепита» мы с Машей решили, не сговариваясь, в основном отказаться от этих «услуг» из соображений экономии и возможности нормально «попировать» дома. После некоторой задержки, связанной с тем, что наше судно так и не отремонтировали, мы отправились в обратный путь, тоже не стандартный. До Дворцовой набережной мы доплыли, как говорят сухопутные товарищи, по руслу Большой Невы, таким образом, обозрев весь Васильевский остров. Этим путём я ходил, а так говорят моряки, второй раз  в жизни, и, конечно же, не мог сказать обо всех изменениях, которые произошли за это долгое время, но эстакаду ЗСД не возможно было не заметить. Причалив, мы с моей девочкой расстались на некоторое время. Она направилась к метро, а я на остановку ближайшего попутного автобуса. Но наше путешествие, освящённое мной достаточно «пунктирно, мы, хотя и скромно, отметить не забыли.
  В этот не простой, мягко говоря, промежуток жизни я не забыл о нашем общем с двоюродной сестрой Дне рождения. Дата была не «круглая». В мире свирепствовала эпидемия «Китайской заразы». При таком стечении обстоятельств не стоило рассчитывать на большое количество гостей, а его и не имелось. На проспекте Луначарского в это раз собрались только именинники и Саша, который находился в незавидном положении. Из-за жары он был в одних трусах со своими лечебными «причиндалами», но как мог, поддерживал мой и Галин праздник. Наши даты по содержанию скукоживались как шагреневая кожа, но мы старались их помнить и проводить по мере возможности. А что остаётся делать в почтенном возрасте, но не самом жизнерадостном.
  Немного придя в себя и походив по «учреждениям», я возвратился в Лыково, что бы на сороковой день проводить душу Тони для дальнейших испытаний согласно христианскому обычаю. Во все эти «побасенки» давно уже не верил, хотя раньше и допускал возможность, чего ни будь нам не известного, но покойница бы этого хотела. Народу в этот день пришло ещё меньше. Наташа работала, и поминальную трапезу, организовывали «в складчину». Маша напекла блинов и «выставила» бутылку вина, хотя спиртного и так хватало с излишком. В общем, дань традиции отдали. На участке цвели цветы, посаженные хозяйкой. Яблони и груша дали неплохой урожай. Лес радовал грибами и ягодами, хотя собирать последние у меня не было не сил не желания. Тонин подарок мне на День рождения Тимоша тоже не забывал меня, хотя жил «на два дома». Не хватало только «души» всего это «великолепия». Она отдыхала на не далеко расположенном погосте, и ни что её больше не волновало. А мне осталась печаль разбавленная скорбью и пустота одиночества. Ни каких стремлений кроме желания поскорей присоединить к своей второй половине не имелось. Но надо было, как-то скоротать оставшийся отрезок отпущенного времени, и я по инерции суетился. …
  … В Лыково я задержался до конца сентября, вволю походив за грибами, которых выдалось в этом году много, так что раздавал их «направо и налево». С возвращением, оказалось, я опоздал на один день. Приехав, сразу позвонил сыну, и не «застал» его. Так продолжалось дня три. Я даже звонил Валерию Валентиновичу, который устроил Лёшу на работу. Но тот тоже не был в курсе дела, так как только возвратился из отпуска. На четвёртый день, когда я и не знал что предпринять, мальчик объявился. Оказалось, он попал в милицию. Во время несения службы Леша напился до такой степени, что «разгромил» несколько машин, которые должен был охранять. С работы его, конечно, уволили, и где взять деньги на возмещения материального урона он не знал. Пришлось выручать мальчика, но не на безвозмездной основе. От своей доли, что для меня оказалось совершенно неожиданным, в наследстве мамы дети, не сговариваясь, отказались, не желая разменивать родительскую квартиру, пусть и по разным причинам, хотя документально это было пока не оформлено. Передо мной осталась одна проблема, как поделить наследство после моей смерти, что бы ни кого «не обидеть», а жить долго я не собирался, имея на то «веские причины». А тут всё разрешилось «само собой». Я предложил Леше 100 тысяч рублей, образовавшиеся у меня после похорон мамы за счёт пожертвований и личной экономии, а хоронил я Тоню на свои сбережения, предназначенные на форс-мажорные обстоятельства, понятно какие, за его часть наследства. Цена, разумеется, представлялась не совсем рыночной, что обе стороны прекрасно понимали, но это был выход из ситуации, виновником которой являлся отпрыск, и он согласился «продать право о первородстве, за чечевичную похлебку». Этой суммы, я надеялся, хватит сыну не только компенсировать причиненный им урон, но и снять комнату, дожив в ней до первой зарплаты. Первые два пункта Лёша выполнил, а о третьем «замарачиваться» не стал. Поэтому ему пришлось искать работу с проживанием и питанием, которую он и нашел в лице «работного дома», которые, как оказалось, имелись в городе и в не единичном количестве. Недели через две мальчик сообщил мне, что деньги кончились и неплохо бы получить ещё, но таких свободных средств я не имел, о чём и уведомил сына. Он это понял и стал жить самостоятельно. Забегая вперёд, скажу, что это временное пристанище оказалось постоянным. Правда несколько раз «горемыка» пробовал его оставить, и с большой помпой временно на несколько дней, доходящих до недели,  приходил жить в нашу с Машей квартиру, но «прожекты» лопались, и он возвращался обратно. …
  …В конце октября в город приехала сестра жены. От Тони осталось масса «барахла», впрочем, не в плохом состоянии, которое я перенёс в шкафы коридора, освободив мебель в квартире. Мне Тонины вещи были не нужны, а только будили не весёлые воспоминания. Наташа немного помогла разгрузить эту проблему в прямом и переносном смысле, кое-что, забрав с собой, а остальное отобранное было переслано посредством тешек, шофёры которых соглашались передать багаж в Пскове. В прочем до конца дело было не доведено, и с оставшимся имуществом я до сих пор не знаю, как с ним распорядиться. За этими хлопотами мы не забыли погулять по берегу Финского залива, и как оказалось, в последний раз видели его в таком «обличье». Весной началась новая волна намыва западной части острова «Голодай». …
  … В ноябре я съездил на проспект Луначарского и поздравил Шуру с его праздником, который, как и у меня, не был Юбилейным и отметился скромно в очень «узком кругу». Сделав фото именинника, я решил сделать  себе портрет, правда, для других целей. В случае чего должен был остаться «свежий» снимок для траурной рамки. Мои скромные навыки в фотоделе позволили это исполнить. И теперь я могу представить, как это будет выглядеть, хотя и не увижу этого «воочию». …
  … Дело по наследству длилось, как и положено по закону, полгода. За это время я прошел «все круги ада» нотариальной конторы и прочих заведений, но наконец, вступил вправо на наследство, которое меня не, столько, радовало, но позволяло обрести некоторое успокоение, прежде чем обрести вечны покой. Мной было составлено завещание, по которому городская квартира переходила дочери. Его получение мы с Машей даже «обмыли» безалкогольным образом. Загородное имущество, не представляющее в глаз молодёжи ценности, я отдавал сыну. Впрочем, с этим наследством всё было не совсем просто, но Лёше предоставлялась возможность немного «пошевелиться», прежде чем получить «материальные ценности», к чему он был не очень привычен. Но это было уже его дело, как распорядиться родительским добром, свалившимся на него, можно сказать, «с неба». …
                2022 год
  … Новый год я решил провести дома с детьми первый раз уже без мамы, попробовав хотя бы немного уменьшить «трещину», которая образовалась в их взаимоотношениях. Но из этого, ни чего не вышло. Дочь, узнав, что будет брат, первоначально сказала, что отмечает праздник у знакомых, но потом из этого, ни чего не получилось, и мы, собравшись в одной квартире, «гуляли» порознь. Маша с подругой, сначала сходив на улицу, в своей комнате, а я с Лёшей в другой, и оба стола не «совместились». К тому же мальчик, «отметившись», быстро ушёл к друзьям, с которыми ему было интересней, чем с папой. Так что попытка возродить прежние традиции не удалась, из-за отсутствия главной устроительницы. Я же, немного расстроившись, причин для переживаний более серьёзных не было, уже пережив достаточно, отправился на «зимние каникулы» в Лыково. Там было не особенно чего делать, исключая желания подстричься у Коли, после потери личного парикмахера, а обращаться к профессионалам просто не хотелось, и даже не из материальных соображений. Да и потом русская баня, прогулки по морозному воздуху и прочие сельские «ценности» располагали к разнообразию и скрашивали, таким образом, моё теперешнее существование. Вернувшись в город, я закончил оформление своей комнаты, для одинокого своего проживания. Теперь на одной стене висели фотографии, имеющиеся у меня и дополнительно заказанные мной, всех моих ушедших прямых родственников по отцовской линии, носящих его фамилию. Там занял место и портрет Тони. Название эта часть комнаты получила у меня «стена плача». Другую «перегородку» украшали Библейские цитаты, выписанные мной еще в «стародавние времена» на листах ватмана. Она стала «стеной мудрости». Третью сторону закрывал полностью книжный шкаф, и она «официального» наименования не имела, хотя и могла называться «стеной знаний». Окно и выход на лоджию давали свет и свежий воздух. Вот в так обустроенном месте я намеревался скоротать остатки дней, что было согласитесь очень даже не плохо. …
  … Семейные февральские праздники я отметил предельно просто, отделавшись подарками детям, и получив ответные в праздник военных. 8 марта подарил Маше веточку мимозы, эти цветы любила Тоня, и поздравил остальных знакомых женщин по телефону. А так проводил все дни размеренно, гуляя по льду и берегу Финского залива. Постепенно эта возможность сузилась. Лед растаял, а «львиная» часть побережья и русла Невы ушла под намыв новой территории и была отгорожена забором. Немного скрасил однообразие приезд Рэдмана на пару недель. Лена с Артёмом на весенние каникулы отправились «за кордон», и собаку «сосватала» мне. Наши усиленные трехразовые прогулки с другом чуть не оборвались в самом начале. При пересечении  Капитанской улицы в зоне перехода, нас «чувствительно» задел проезжавший автомобиль. Первым моим чувством, когда я оказался на земле, было удивление. Переход был «чист», а покушаться специально на меня или пса не имело ни какого смысла. Второй мыслью стало не своевременность всего случившегося. Лена была за границей, и кто бы стал присматривать за животным. Третий проблеск разума посетил, когда я смог подняться и водитель настойчиво стал выяснять моё состояние и предлагать всевозможную помощь. Вина была его. Мне же подумалось, что скорей бы всё закончилось, как кошмарный сон. Жажда мщения в мою душу не закралась ни на миг. Немного болела рука, принявшая главный удар, а так повреждений не наблюдалось и ладно. Но «виновник», носивший не понятное имя Илкин, по которому трудно определялась даже национальность, при безупречном русском языке настоял, что бы я оставил свой телефон якобы справиться о самочувствие, а претензий не выдвигалось. Дальше я, наконец, последовал домой «своим ходом». Первую ночь я, мягко говоря, провёл не комфортно. Все мышцы от резкого сотрясения постепенно разболелись, и было трудно повернуться на другой бок, не говоря о прочем. Я встал пораньше, что бы Маня, в крайнем случае, могла меня подстраховать, но предельно короткую прогулку смог выдержать, и помощь дочери не потребовалась. К следующему выходу на улицу боль стала ослабевать, и положенные процедуры выполнились. Понемногу я стал возвращаться к нормальному состоянию. В заключении стоит сказать, что нарушитель правил дорожного движения посетил меня дома не один, а с очень симпатичной девушкой. У меня сразу возникло предположение,  что за рулём находилась именно она, это было правдоподобней объяснению, что заходящее солнце ослепило молодого человека, но на этой версии стойко продолжал Илкин настаивать, и я упорствовать не стал. Ребята притащили пакета четыре фруктов и другой снеди для «поправки здоровья», перечисление которой займет много времени, да и точно не вспомнится. Последние «гостинцы» я доел уже летом, находясь в деревне, куда приехал вместе с четвероногим другом, уже изрядно «потренировавшись» обращению с собакой, а тогда весной у нас имели место и другие «нештатные» ситуации, но не такие «яркие». …
  … В Лыково меня доставила племянница. «Прямой рейс» я оплатил «натурой», согласившись взять Рэдмана на лето. «Бартер» мне представлялся подходящим. Во-первых, собака должна была скрасить мой быт заботой о ней и разными «потехами». Во-вторых, имелся и практический мой интерес. Редман должен был по моей задумке сопровождать меня в лесу для защиты от волков, а главным образом, на случай если мне станет плохо, что бы каким-либо образом оповестить об этом. Конкретно это я представлял плохо, но сама мысль, что ты в лесу не один, психологически успокаивала. Два раза в день покормить пса сухим кормом сдобренным, как говорила Лена, «вкусняшками» не представляло труда, а вот с прогулками за грибами возникли трудности. С начала в зарослях водились одни комары, и Редман очень неохотно посещал их, и потому я не стал настаивать на вылазках, и друг прекрасно проводил время в самой деревне, предоставляя мне возможность бродить между деревьями одному. И хотя год выдался «не урожайным» без жарёнки и супа я не остался. …
  … Главной же причиной раннего приезда на летний отдых являлась первая годовщина со дня смерти жены. Согласно вероучению в этот срок душа покидала чистилище и отправлялась в рай. Тоня этому верила, и мне не хотелось, в память о ней, «ломать» традицию. В любом случае человека просто зарыть в землю без всяких принятых «процедур»,  мне казалось всегда несколько неловким по отношению к  близкому и дорогому человеку. На кладбище пришло меньше народу, чем даже год назад.  Наташа или болела, или работала. Уже точно и не скажу. Маша Пирожкова ещё не приехала в Паниковичи. Я думал, что Наталья Ивановна оповестит хотя бы одноклассниц, членов «своей команды», но и этого не произошло. Так что у могилки погрустили и помянули только мужчины. У Тониной сестры были «грандиозные планы» по обустройству места захоронения матери и близнеца, но они так и остались «на бумаге» хотя и таковой не было. Я же не имел ни сил ни средств, да мне и так скромная сельская могила казалась достаточной. Бродя по дорожкам и тропинкам, где совсем недавно ходила Тоня, оставалось только вспоминать и скорбеть об утрате. От этих грустных мыслей немного отвлекали распускающиеся цветы, созревающие яблоки и груши плод трудов дорогой, но и они, как и Тимоша, напоминали о ней. …
  … Но имелось ещё одно, из редких в моём состоянии, желание. Галине Павловне Пафомовой исполнялось 80 лет. Пропустить такое не заурядное событие мне не хотелось. Конечно, неделю Николай бы покормил Рэдмана и без меня, но хотелось «подстраховаться». Помог Лёша. Сын согласился приехать в деревню и побыть с «другом». Я оставил ребятам провиант с инструкциями, и со спокойной душой отправился в Питер. Туда приехал «загодя», что бы успеть подготовить подарок юбилярше. А подарить решил первую часть моих «мемуаров» «опубликованных» в интернете. Компьютера у Гали не имелось, да и с современной техникой старый человек не дружил, поэтому требовались другие «подходы». Вывести мою «писанину» на бумагу оказалось дороже, чем приобрести электронную книгу, и я выбрал менее расточительный вариант, купив данную вещь. Она тоже простой не была, но надеялся, что человек с высшим образованием её освоит. Так что на праздник я прибыл на такси, и это не из-за желания «шикануть», а по необходимости, во всеоружии букета и подарка. Других гостей не имелось, поэтому мы спокойно накрыли в складчину, а этот день был безразличен и мне, стол и приступили к «пиршеству». После первых тостов я, пока присутствующие не захмелели, провёл экстерном обучение, после которого именинница смогла включать и выключать «аппарат». В дальнейшем в освоение должны были помочь сын, внук и Аня Потапова, которая на минутку заскочила к нам и привезла букет от папы и выпечку от себя. Мне же двоюродная сестра подарила маленькую нефритовую, за термин не ручаюсь, черепашку. Она заменила большую безвременно «почившую», преподнесенную мне Пафомовыми на «круглую дату» ранее. Праздник, «сдобренный» множеством поздравительных звонков, а приехать самим помешала пандемия и негласное желание хозяйки, в общем, получился на славу. А дополнительную пышность ему предавало присутствие Саши, который исполнял роль «свадебного генерала» довольно успешно. Домой я возвратился всё на том же виде транспорта, что и прибыл. Как мы долго не готовимся к определённым событиям, как с нетерпением ни ждём их, они всё равно быстро проходят, да и воспоминания постепенно меркнут. А мне надо было возвращаться к своему «хозяйству». …
  … Приехав в Лыково, я на удивление застал обстановку в порядке, хотя немного  беспокоился на этот счёт. Накопления у сына закончились, и он уехал раньше. Жизнь потекла обычным руслом ни чем не затемняемым. Так мы с «напарником» стойко отбыли всё лето, и пора было собираться назад в привычную городскую обстановку, хотя и к сельской жизни уже пообвыкли. Лена за нами приехала во второе воскресенье сентября. Грибов особенно не собиралось, урожай груш был съеден, а яблоки поместились в две корзины. Коля нас снабдил некоторыми «продуктами» со своих грядок,  накопал ночью мешок картошки у соседних фермеров, который мы по-братски разделили с племянницей. Хотя стояло только начало первого месяца осени, но по ночам уже ударили морозы, и оставаться в деревне не имело больше смысла. В Санкт-Петербург мы прибыли без особых затруднений. …
  … «Зимняя квартира» встретила меня порядком и спокойствием, которое нарушилось только просьбой Лены сходить на соревнования по городкам Артёма, что бы он не чувствовал себя одиноким, так как она должна была в эти выходные дни «законсервировать» свою дачу. Тёму я давно не видел, поэтому был не против «мольбы» племянницы. Соревнования проводились у стен Петропавловской крепости, до которой я добрался не без затруднений. Не все трамваи имели кондукторов или оплачивались картой, так что я сменил не один вагон, пока смог заплатить за проезд. Игровую площадку я нашёл без труда, но вот общественный туалет поблизости не сразу. Хорошо, что в это время проводилась акция, связанная с водно-моторным  спортом, и я воспользовался «кабинкой» там, обойдя почти всю «цитадель». Наконец я был полностью подготовлен, но команда внучатого племянника задерживалась, и я с беспокойством всматривался в спортсменов представляющих другие военные училища города, боясь не узнать родное лицо. Наконец с опозданием прибыл и Артем. Мальчик заметно повзрослел, но спутать его с кем, ни будь другим, было трудно. Но неожиданно возникло замешательство иного рода. К Теме вместе со мной подошел ещё мужчина знакомый с ним. Нас представили друг другу второпях, так что я не сразу понял, что это отец ребёнка, о наличие которого я имел, мягко выражаясь, смутное представление, а когда Лена их познакомила, мне было неизвестно. Сюрприз племянницы впрочем, быстро устроился и мы все втроём начали, пусть и несколько скованно, общаться. Наш спортсмен стал бросать биты, а мы с папой за него болели. В перерыве между «таймами» я хотел Артема, по рекомендации мамы, угостить пирожными с кофе, но папа оказался более подготовленным, и бутербродами накормил почти всю команду, так что я оказался «не у дел». День выдался солнечным, но с Невы дул холодный ветер. Осенней одежды у меня не было, так что одет я был немного не по погоде. Но не простудился, даже не смотря на то, что родитель не доставил меня домой на личном автомобиле, припаркованном из-за отсутствия места достаточно далеко, а по этой причине я и счёл допустимым отказаться от вежливого предложения, и поехал на привычном трамвае № 6. О самих же соревнованиях, их результатах и чудесном осеннем дне можно было бы рассказать и по подробней, но путь меня простит читатель. На то что бы изложить всю жизнь в деталях, с мыслями и ощущениями, а ещё следует сделать «сноски» на возможности памяти, надо время значительно большее, чем она сама. Но перед племянницей я отчитался в проведённом мероприятии, заодно окончательно уточнив статус ранее не известного мне товарища. …
  … В размеренную городскую жизнь некоторый диссонанс вносил разве что Леша. Сын «за ум не брался» и продолжал вести безалаберный образ жизни. Он продолжал трудиться на том же месте, работая шесть дней в неделю, а на седьмой растрачивая заработанные средства на всякую ерунду, в том числе не очень безобидную. Моё условие приезжать в гости исключительно ко мне он бессовестно нарушал, поэтому наши отношения и контакты снизились до минимума, хотя полностью не прервались. Когда мальчик в очередной выходной не дал о себе знать, я не очень забеспокоился. Но в понедельник поздно вечером позвонил официальный голос и сообщил мне, что надо ехать выручать сына, иначе ему светит лишение свободы. Я знал, что существуют подобные «разводы» несведущих людей, но к отделению милиции меня должен был подвести соседний участковый, а сын на звонки не отвечал. Поэтому захватив нужные четырнадцать тысяч рублей, имеющиеся у меня в наличии, я отправился вызволять Лешу, решив, что это меньшее из зол, беспокоясь главным образом о себе, а не о великовозрастном оболтусе. В отделении мне сообщили все подробности случившегося, которые меня не особенно удивили. Правонарушитель напился до потери сознания и «сокрушил» несколько автомобилей «из классовой неприязни». История повторялась, но не «в качестве фарса». Было заведено уголовное дело, и стать предполагала лишение свободы сроком до пяти лет. В этом случае я вряд ли бы дождался выхода сына на свободу, принимая во внимание состояние моего здоровья. А так его отпустили под подписку до приговора суда, впрочем, который мог бы и вовсе не состояться в результате «примирения сторон». Но это уже были проблемы Лёши, а пока мы пришли на Корабли уже ночью пешком по начинающему замерзать воздуху, благо дело учреждение Внутренних Дел находилось не так далеко. Разговаривать особенно было не о чём. Леша понимал свою вину, а чужих поучительных слов нет. Впрочем, случившееся обстоятельство подействовало сначала и на него. Первые четыре тысячи долга он вернул достаточно быстро. Что ещё следует сказать о данном инциденте. Оповещать окружающих и знакомых о нём я не стал, по крайней мере, до решения суда, что бы их не беспокоить и себя лишний раз не нервировать. …
  … Чтобы не завершать повествование на такой не приятной «ноте», а оно близится к концу, расскажу о Дне рождения Шуры Пафомова. Александр Владиславович встретил  78 лет в довольно приемлемом состоянии для недугов одолевающих его. Праздничное настроение поддержать прибыл, кроме меня, Толик Потапов, которого привезла на машине дочь Аня. Мой партнёр по шахматам сам только недавно немного пришёл в себя, после сложной операции рака, и рассказывал в основном о ней, слушателям у которых и своих болячек хватало. Но для поддержания непринужденной беседы этого было вполне достаточно, так что мы на некоторое время вернулись в молодость с её очарованием. По крайней мере, хоть частично, наше застолье напоминало былые годы и тем все остались довольны, чему способствовали некоторые дозы напитков и закуска. Хотя Толя не пил, а Аня было «за рулем». К сожалению всё хорошее кончается. Подошёл к концу и Сашин праздник. …
  … В настоящий момент мне известно продолжение этих последних историй, но забегать больше вперёд не буду. Особо любопытные смогут узнать их конец из моих дневниковых записей, вести кои я начал в конце ноября, наконец, осуществив свою давнюю задумку, ранее не реализованную по объективным и субъективным причинам. Но это немного другой жанр, в котором надеюсь не менее «преуспеть». А, в общем, могу резюмировать, что моя основная задача при обращении к «перу» была занять свободное время и разгрузить эмоционально память от груза воспоминаний, которые постоянно «прокручивались» в голове. А так все основные события попали на «бумагу», и стало не обязательным всё время о них думать. Душа немного успокоилась ещё и тем, что естественное желание заинтересовать широкую публику и снискать, если не славу, то известность не исполнилось, на что я особенно и не надеялся, реально оценивая свои литературные возможности. А так всё стало на «свои места». «За сим» я низко кланяюсь, как автор всех этих строк, с благодарностью за потраченное время, если их кто прочитает. …
  … Подытоживая всё написанное, пришёл к неожиданным и интересным выводам. Всю жизнь меня немного преследовало странное ощущение, что я как то не достаточно эмоционально реагирую на самые важные события в жизни. Если смерть бабушки как то объяснима, то всё остальное непонятно. Сейчас я понял, что просто такой мой эмоциональный задел и ни чего страшного в том нет. «Выше головы не прыгнешь». …
  Все события, описанные мной, носят, чисто художественное значение. Всякие не совпадения фактов и имен с действительностью носят объективный характер. Автор за них ответственности не несёт.