зоопарк

БАРАШЕК
Полночь —
Полночи или начало?

Ночного причала
звёздные фонари
далеки от Земли.

В лодочке сна, плыви.
Гладит волна по донышку:
"Сонюшко... сонюшко... сонюшко..."
В шубке барашковой тонешь ты.
Кто-то считает:"... два,три..."




ОСЛИК
Будней серенький ослик —
В тележке клубки да спицы.
Весёлые пони возле,
Изысканные шпицы.

А ослику что — морковки
Хватает, да чтобы хвостик
Вертелся на круглой попке,
Как электронный джойстик.




КОЗА
Время  течёт  маслинно
по губам,
междустрочиям,
вотчинам.
Поцелуй меня,
я — мина
замедленная,
сочная.
Я — коза,
твоя исключительно,
с колокольчиком и со скрипочкой.
Зла любовь
и умопомрачительна —
шар воздушный на лунной ниточке.




СВЕТЛЯЧОК
Ты  вся  —  произведение искусства.
Но не слепящая хрустальным блеском люстра,
А ночничок,  который нежно  шепчет:
«Коснись меня и тут же станет легче».

Ты, как  лампадка…  маячок… фонарик,
Что лучик света в тёмном царстве дарит,
Как светлячок, которому не спится,
он подстрекает  и  меня светиться.




МЫШЬ
Всё опять так нескладно вышло —
потоптались и… разбежались.
Ты в берлогу залёг.  Я, мышью,
юркну в норку, меня заждались…
Стану грызть мышатам орешки,
щёлкать семечки,  шлёпать попы,
развлекать, сочиняя потешки
И…  с ума сходить от икоты.




ОРАНЖЕВЫЕ ЗАЙЧИКИ
Все говорят, что клоун только рыж
Да так смешон, что животы болят.
Но вот уже с окрестных старых крыш
Оранжевые зайчики летят.

На свете вновь творятся чудеса.
Меня, наверно, доведут до ручки
Оранжевые реки и леса,
Весёлые оранжевые тучки.
На шляпках, на косынках светских дам
И на ресничках пухленьких девчонок.
Каёмочкой по тонким проводам
Оранжевые зайчики спросонок.

Откуда? Что за фокус? Вот те на!
Опять спешу к оранжевой подруге.
А на щеке смущённая слеза,
Оранжевая, как и всё в округе.




ЗАЙЦЕЛЬВЫ
Белые зайцы снежинок выпендриваются — кто круче!
"Незамерзайка" — замёрзла. Дворники не спасут.
Щёточки, вхолостую, остервенело дрючат
Заледеневшие стёкла, целых двенадцать минут!

Зайцы идут в атаку, выпадают в офсайды.
Им всё равно — бесстрашны. Пусть страшно им — будь здоров!
Только отважные зайцы превращаются в прайды
Вольяжных гривастых иже высокопарных львов.




МАРТОВСКИЙ ЗАЙАТС
Стуки-стуки-стукита!
Я не Та... Совсем не та.

Ты приди, меня найди —
Ту, что грела на груди;
Ту, что целовала лоб;
Ту, что ты, на раз, уйоб.

Ты — мой синхрофазатрон.
Я  — твоя Декамерон.
Или всё наоборот?!
Чёрт!

Стуки-стуки! Что за муки...
Не находятся те руки,
Не находится тот глаз.
Вот те раз!..

Всё исчезло. Всё пропало.
Может вовсе не бывало
Доброты, любви и света
На просторах тет-а-тета.

Где ты?!

Может стыбрила комета —
Прилетела и спалила.
Шило... мыло...

Пепел, пепел, пепел лишь.
Горка пепла, корка, мышь.
Мышь — Щелкунчик? Мышь — король?
Раздаёт короны тролль -
Вирус
Вырос
в пандемию.
Мама мия!

Всё приснилось. Всё — присни...
Снег — как Зай Атс мартовский.




ДВА КРОЛИКА
А мы с тобой по городу бродили
Заснеженному, дивному и кроткому.
Морозный воздух празднично цедили.
Хмельною наша делалась походка.

Две ромовые булочки, как будто.
И тёплые,  и сдобные в посыпке.
Две ёлочки в звёздах из  перламутра.
Два кролика с рождественской открытки.




ГАВ
Вот,  опять на ресницах  и на носу, апчхи!
Мне говорит хозяйка — снег, мол, идёт. Сугробы
Эти у нас надолго, пока не решат грачи
Возвратиться.  Такой, мол, закон, у какой-то породы.

Что за порода?    Кусает за нос и треплет уши.
Вот я опять весь белый (чёрным, ведь, был всегда).
Так говорит хозяйка,  я люблю её слушать.
Ну… и не слушаться, тоже, я люблю, иногда.

Вот, опять! Сыплет, сыплет!  Может лизнуть, пройдоху?
Лапой потрогать?  Мордой, может,  в него нырнуть?
Эй, зачем же так, сразу?!  Я не решился!  Подооохну!
Гав! А сугробик мягкий…  Гав!  А зима — это круть!




КУКУШАТА
У тебя метражи, чертежи.
У меня миражи, миражи...
Луи  Армстронг, Дассен, Кенни Джи.
Я лечу над гнездом... Я во ржи...

Ты мобилен, практичен, умён.
У меня в голове сто имён.
Сто неродственных именин.
Двести глаз, ни один не любим
Кем-то близким, родным.  Родных
Не случилось пока у них.
Их в угаре, в чаду,  на бегу,
Словно яблоки на снегу.
Отсекли с пуповиной кров,
Сто сердечек и сто вихров,
Сотни сжатых в тоске кулачков,
Сотни спёкшихся мозжечков.

У тебя метражи, чертежи.
У меня миражи... миражи...
В голове сиротливо молчат
Сотни пёстреньких кукушат.




ПТИЦА СЧАСТЬЯ
Никогда и ни с кем нельзя поменяться местами.
Не приручишь чужого счастья,  как не старайся.
Гладь  за ушком  его, рисуй  по нему  хлыстами,
Угощай  его  пряником,  чествуй  и  поклоняйся…
Всё  без  толку.   Оно  заболеет   и   разобьётся
На осколочки ледяные.
                Смотри,   в  окошко
Наша  птица  озябшими крыльями  насмерть  бьётся,
Открывай,  отогреем   её   сообща  в   ладошках.




КИТ
В моей голове поселился  кит.
Кит его знает — как он туда попал.
Бьёт хвостом, запускает фонтан, молчит,
На днях то ли резал, то ли варил металл.

Пахло гарью,  дым  из ушей  валил,
Перфоратор строчил: Тра-та-та-та-та-та!
То ли кит меня дерзновенно палил,
то ли я дерзновенно палила кита.




ВЛЮБЛЁННАЯ АКУЛА
Она была сумасшедшей.
Потому что она, ну просто, была
                с ума сшедшей.
А он был только, как все, слегка необычный.
Любил облачаться в ярко горчичный.
Она об него обжигалась,
Когда  касалась.
У неё сводило скулы.
Наверное, так бывает  у голодной  акулы.
Ведь она его так желала, так хотела.
До других ей совершенно не было дела.
Сожрать его не получалось,
Как ни старалась.

Так и... подохла с голоду.




РЫБКА
В этом напитке грёз, яблочно-грушевом,
рыбка. У рыбки хвост – золотое кружево.
Касается плавниками губ, языка касается,
вплывает в глотку, обжигает, обжигается.
Падает вниз в море чёрное, море бренное –
это теперь её сумасшествие, её вселенная.
Станет раскачивать и… качаться меж волнорезами,
нырять за бемолями, выныривать за диезами.
кружить по артериям, венкам и капиллярчикам,

манить то ли плавником к себе,
                то ли пальчиком.