Мыс Разбойников

Мыс Разбойников.
С детства я думал, что если где и есть на земле сказочное место, так это - Дальжа.
Почти каждое лето кальминцы целыми семьями выезжали на это чистое огромное озеро.
Такое же название было у негидальской деревни на склоне сопки у входа в озеро.
Старые люди рассказывали много удивительных историй об этом озере. Одну из них я услышал от моей бабушки по матери, её звали Улика.
Было это в конце двадцатых годов, когда Улика только вышла замуж за Кусту. Жили они в Дальже.
Собрали сельчане ягоду, и уже потемну поехали домой, на вёслах, моторок ещё тогда не было. Плоскодонки имели по три деревянных уключины по каждой стороне, гребцов было шестеро. И один сидел на корме, рулил, тоже веслом.
Стояла тихая ночь. В небе светила большая полная луна. Звезды отражались в темной глади озера. Гребцы дружно налегали на весла, и лодка ходко шла домой, в деревню. Рулевым веслом управляла Улика.
Почему-то стало совершенно тихо. Просто мертвая тишина.
И тут позади лодки вынырнула огромная голова на длинной шее. Существо стало быстро приближаться к лодке. Голова его напоминала лошадиную, но гораздо больше, оно было покрыто чешуей, которая сверкала в лунном свете. Гребцы изо всех сил налегли на вёсла, дети закричали от ужаса. Чудовище было огромным. Оно собиралось поглотить лодку вместе с людьми. Женщины закрыли ребятишкам рты и глаза ладонями.
Улика была бесстрашная, но и её обуял животный страх! Чудовище приближалось, и от него « усами» шли большие волны. Тогда Улика развязала котомку, быстро достала кусковой сахар, крупу, махорку и горстями стала кидать все это за кормой. И говорила при этом заклинания на своем негидальском языке. Она просила, чтобы Дух не трогал их. Все, кто находился в лодке, застыли от обуявшего их страха! Только мальчишки-гребцы продолжали дружно грести, не давая страху завладеть их волей!
И случилось чудо!
Злой Дух выпустил утробный рык, не похожий ни на что из живущих зверей, этот звук вызывал оцепенение. И медленно исчез в черной глубине озера, оставив высокие разводные волны.
Лодку закачало, как щепку, но мальчишки всё продолжали грести, а Улика, оглядываясь, рулила веслом.
Воцарилась тишина, нарушаемая только плеском весёл. Так, без остановок, доплыли ягодники до своей деревни Дальжа.
Я верил этим рассказам.
Накануне родители сообщили нам, что поедем по ягоды в Дальжу. Мы с братьями от радости прыгали чуть ли не до потолка!
Брат Илья, которому было шесть лет, побежал за своей рогаткой , которую я делал ему, можно сказать, «рискуя жизнью», когда упал вместе с березой. За лето он научился метко стрелять, на рогатке было много насечек, которыми мы отмечали добычу.
-Зачем она тебе? - удивился я.
- Когда медведь появится и захочет нас съесть, я вот так прицелюсь, - Илюха натянул резину до отказа - ему в башку, и выстрелю!
Братишка разжал «собачку», раздался щелчок расправленной резины.
- У него прямо на лбу выскочит вот такая шишка! Он вот так схватится за неё лапами, и вот так побежит в тайгу!
Илья вперевалочку побежал по комнате, показывая, как медведь убежит. И мы все засмеялись. Игорька пристроился за Ильей, и тоже стал показывать медведя с шишкой на лбу.
-Ой-ё-ё! - кричали они и все смеялись.
Так повелось в Кальме, что по ягоды всегда ездили все вместе, в один день. Рассчитывали, когда ягода созреет и сообщали, когда поедем. Заранее договаривались, кому брать топор, пилу, ведра под чай и уху, палатки, какие продукты брать, чтобы не взять всем одно и то же, а другого, нужного- то, и не будет.
Соль, сахар, чай и спички брали все, всегда.
На рассвете, мы принялись переносить вещи на лодку. Отец перепроверил, не забыли ли мы чего, а потом все лодки двинулись в путь.
Амур был спокойным и совершенно гладким, и мы перевалили его быстро на своей «Казанке» без булей.
И вот все пять лодок вошли в устье Амгуни. Скорость лодки заметно снизилась, давило течение. Амгуньская вода чистая и прозрачная, в отличие от амурской.
Мы с Игорькой смотрели по сторонам, как взлетали утки перед самым носом лодки, проносились мимо кусты тальника, проточки.
Только Илюха, ещё в Кальме, когда завелся мотор, сразу уснул под его ровный монотонный гул. Утром в августе прохладно, и мама укрыла его полушубком, из которого были видны его пухлые розовые щёчки.
Каждый поворот протоки открывал интересные картины: то песчаные острова и косы, то причудливый корень огромной лиственницы на берегу.
Часто из тальников взлетали, громко крякая, серые утки.
И вот показалась сопочка с полянкой, на которой стоял один дом. Это была деревня Дальжа.
Когда-то здесь кипела жизнь. Работал рыбзавод. Дальжинцы ловили рыбу. Здесь в конце двадцатых годов завмагом работал мой дед по маме, в церковной метрике поп его записал как Кустин, а негидальцы продолжали его называть по -прежнему Куста. Дальжа была сокровищем негидальцев. На рыбзаводе рыбаки сдавали карасей, сазанов, ленков, сигов, тайменей, и, конечно, кету и горбушу.Всякой ягоды заготовливали впрок: морошку, жимолость,голубицу, бруснику, клюкву. Добывали лосей, оленей, шкурки пушных зверей. Потом Куста с Уликой переехали в деревню Усть-Амгунь. Дальжу позже закрыли, и люди перебрались кто в Тахту, кто в Дыльму.
Осталась одна избушка на пригорке. Открыли двери, подпертые палкой. Некрашеные полы, такой же некрашеный отскобленный стол под узким окошком. Стоит печка-буржуйка, уже заправленная дровами и берестой, рядом спички. Под потолком на гвоздиках висят полотняные мешочки с крупой. На полке в закрытых банках чай, сахар.
Был такой случай. Пришёл в такую же избушку один охотник. Сжег все заготовленные дрова, съел все припасы, и ушёл, ничего не оставил после себя. В сильный буран обессиленный человек добрался до зимовья ползком, в надежде обогреться. Печка была без дров, и продуктов не было. Замерз этот охотник. Узнали сородичи, кто содеял такое, выгнали его из деревни. Это было самое суровое наказание.
Наш сосед дядя Вова был дальжинский, он, пока мы пили чай, пробежался вокруг, набрал полную плоскую берестяную чумашку голубицы. Люди смотрели на ягоду с завистью, а дядя Вова горделиво окидывал всех насмешливым взглядом и улыбался, мол, ну, что, так не можете, как я?
И вправду, у него были быстрые ноги, и собирал он ягоду очень быстро, не успеешь глазом моргнуть, а он уже полное ведро голубицы несет.
Покидая уютную избушку, мы оставили продукты, приготовили дрова, щепки и бересту. Дверь подперли палкой.
По узкой проточке мы оказались на озере. Перед нами открылось огоромное водное пространство Дальжи. Белые облачка отражались в голубой воде. В прозрачной глубине на донных камушках играли солнечные зайчики, иногда можно было увидеть зазевавшуюся рыбу. Глядя на дно, невозможно сказать, какая глубина воды. Может быть, до колена, а может, даже « с головкой».
Зеркало хрустальной воды протянулось на двадцать с лишним километров между лесистыми сопками с одной стороны и марями и косами с другой. Заливы покрыты изумрудными полосами лопуха.
Таинственные названия мысов - Золотая Коса, Мыс Разбойников - будоражило детское воображение. Вот и Мыс Разбойников.
Лодки одна за другой уткнулись в берег, который широкой полосой усыпан галькой с песком. За ней полоса перелеска с карликовыми березками, орешником, елями и небольшими лиственницами. А дальше кочки, мхи,карликовые березки, тонкие лиственницы, между ними кусты голубицы и орешника - это бескрайняя марь.
Дядя Вова пошел проверить, есть ли ягода. Вскоре он вернулся:
-Есть ягода! Будем ставить табор!
Сразу стали выгружать лодки, кто постарше, рубили еловый лапник и сухостой на дрова.
Лапник укладывали на пол большой палатки, а сверху стелили ватные одеяла, шубы.
Отец с дядей Вовой поехали ставить сеточку. Мама с женщинами развели костер, повесили на тагане ведро для чая.
Комары и мошки как будто поджидали нас. Набросились на нас с остервенением, и не было от них никакой защиты, мы только отмахивались веточками. В воздухе от них стоял сплошной гул, который перебивали веселые переклички и задорный смех.
После того, как всё было готово к ночёвке, взрослые двинулись на марь. Мальчишки стали собирать побуревшие шишки. Стланник рос прямо вдоль берега, и на самой мари.
Солнце поднималось к зениту, становилось жарко. Пособирав возле табора, я с братьями направился на марь. Ноги тонут в густом мху, но мы переходим от одного куста стланника к другому. Рядом женщины в белых платочках собирают ягоду, иногда перекликиваясь. Когда нам попадается рясный куст голубицы, мы горстями отправляли её в рот, утоляя жажду.
Подойдя к большому кусту орешника, часто увешенного бурыми шишками, высматриваем их в длинной хвое. Густо пахнет смолой и шишками.
Я снизу начинаю трясти смолистые стволы:
-Этот?- братья внимательно смотрят вверх.
-Нет, - хором отвечают они, - другой, рядом!
Трясу другой ствол.
-О! Этот! Точно!
Поднимаюсь по гибкому стволу орешника повыше, крепко хватаюсь за верхушку.
-Готовы?- спрашиваю я.
-Давай, парашютируй- отвечают братишки.
Я, крепко держась за верхушку, прыгаю вниз!
Гибкий стланник наклоняется, мои помощники перехватывают верхушку, чтобы ствол не распрямился, и быстро начинают рвать смолистые побуревшие шишки.
-Эй, давайте быстрей, - я уже устал держать,- кричу братьям.
Когда, вроде, все шишки собраны, я отпускаю верхушку, и она туго взлетает вверх. Мы смотрим на освобожденные хвойные ветки, и всё равно каждый раз видим, что несколько шишек остались на них. Останется что-то и бурундукам.
Я был худой, как комарик, но немного тяжелее Ильи или самого маленького, Игорьки, который на три года младше меня. Игорю на ту пору было пять лет.
-Димка, я тоже хочу спарашютировать! -попросился он.
- Мох мягкий, - подумал я.
И согласился:
-Ладно, только один раз!
Ловко, как бурундук, братик вскарабкался наверх, схватился за верхушку.
-Держись крепче!- кричу я.
-Ловите!- схватившись за верхушку, Игорька прыгает вниз.
Ствол стал изгибаться, но на полпути он остановился! Братишка висел между небом и землей, дрыгая ногами и вопил:
-Помогите! Ди-и-и-имка-а-а!
Сначала мы с Илюхой хотели поймать его за ноги, но никак не могли до них допрыгнуть, мягкий глубокий мох не давал прыгнуть даже на ладонь вверх.
Тогда я ринулся внутрь орешника, взобрался по тому же стволу, схватился за ветки, и тоже прыгнул вниз. Ствол наклонился до земли, и Илья подхватил верхушку. Игорь спрыгнул на мох. И мы все засмеялись.
Больше «парашютировать» братья не хотели. Когда мы с другими мальчишками пошли на берег, к табору, Игорька похвалил меня:
-Димка, а ты это, всё-таки, ништяк придумал, чтобы я не упал!- белозубо заулыбался он, вытирая блестящим рукавом рубашки у себя под носом.
Илья нес полный рюкзак, а я мешок, всё было забито шишками.
С нами шла мама, она набрала полное ведро голубицы. Мама собирала быстро, и чисто, ягодка к ягодке.
Назойливые тучи комаров поторапливали нас к дымку костра. Тишину нарушал только клёкот паривших высоко в небе орлов.
Когда все собрались на таборе, чай и уха уже были готовы.
Женщины постелили возле костра покрывала на ровную гальку. Взрослые сели своим кружком, а дети отдельно. На свежей сорванной траве горкой положили сваренных больших карасей, их было много.
Кто- то обсуждал нынешний урожай, вспоминая, что перед войной тоже было много всего: всякой ягоды, орехов, грибов. Вдоль берега видели большие медвежьи следы, поэтому ружья всегда были рядом.
Дымчатая уха была приправлена стрелками дикого лука и чеснока, который тоже рос рядом, по берегу.
Ребятишки ели с удовольствием, ничего вкуснее придумать невозможно, чем уха на костре и в дикой природе!
Взрослые побрызгали водкой, задабривая местных духов.
Мама с коллегой Августой Александровной хорошо пели, даже получили грамоту за первое место на краевом фестивале. Их голоса удивительно гармонировали, мама всегда пела вторым голосом. И когда они дуэтом стали петь, все разговоры у костра стихли. Задушевная песня поплыла над гладью вечернего озера. За синими сопками опускалось солнце, заливая брусничным цветом прибрежные кусты, озера, марь, сопки. Казалось, песня была естественным продолжением дикой первозданной красоты и все вокруг будто заслушалось и застыло в восхищении.
Песня смолкла, но никто не хотел нарушать воцарившуюся тишину, будто боясь спугнуть то очарование, которое накрыло людей и природу.
Постепенно люди зашевелились, кто-то наливал себе ухи, подкладывал рыбу, кто-то принялся за ароматный чай с шиповником.
А мы с братьями пошли исследовать берег. Недаром же коса называется Мыс Разбойников. Бабушки говорили, что давно здесь жил один род. Мужчины этого рода занимались грабежом. Выслеживали в тайге старателей, убивали, а золото забирали. Воровали красивых девушек, когда они хотели убежать или разонравились, их убивали. С тех пор на роду разбойников повисло проклятие. Все мужчины рода помирали не своей смертью. Захотел однажды юноша с Кальмы жениться на красавице проклятого рода, и стали бабушки его отговаривать. Не послушался он, женился, уехал в город. Так и случилось, сыновья его все погибли, остались дочки.
Взрослые сидели у костра, а я с братьями, вооружившись палками, пошли копать под лиственницей. Я знал, что клады всегда прячут под деревом. Но под лиственницей было много корней, копать оказалось трудно. И мы пошли на гальку. Копать стало легко, но ничего ценного мы не нашли. Ни старинных монет, ни какой-нибудь сабли или кинжала. Ничего! Зато Илья насобирал себе прозрачных кремушков полные карманы. Он еще надеялся поставить шишку медведю!
Когда подошли к костру, поняли, как быстро стемнело. Взрослые что-то громко обсуждали.
Вдруг мой отец встал, в руке у него был стакан, и выплеснул водку в костер. Ярко-оранжевая вспышка осветила весь табор и окружающие кусты.
Отец взял тулуп, ружье и пошел к лодке. Там засунул голову в кубрик нашей «Казанки», а все тело осталось под открытым небом.
-Колка! Колка! Да не сердись! Иди сюда, к нам!- крикнул дядя Вова.
Но отец уснул. Или сделал вид, что уснул. К костру он так и не пришёл, сколько его не уговаривала мама.
Женщины стали мыть посуду, пора было готовиться ко сну.
Над Дальжой повисла полная красная луна. Почему-то такую луну называли «цыганской».
Сосед дядя Вова лег в накомарнике, одна семья в двухместной палатке, а остальные улеглись в большой брезентовой палатке.
Илюха сразу захрапел. Постепенно разговоры затихли. Сморенные усталостью, все уснули.
Проснулся я внезапно. Была глухая ночь. В полной тишине отчетливо послышалось какое-то шуршание:
-Вжик-вжик! Вжик-вжик!
Кто-то ходил вокруг палатки, при этом задевал завязки палатки и она вся ходила ходуном! В палатке спал только Илюша, он громко храпел. Женщины прижали к себе своих детишек.
-Тише, тише!-шептали они.
Нам было жутко. Никто не сказал, но были уверены, что это злой дух, по -нивхски кинз!
Бабушки шептали заклинания, чтобы кинз ушел от нас.
Всю ночь мы не спали, тот, кто нас пугал, ходил до самого рассвета.
А мама рассказала свой удивительный сон. Будто ночью вокруг нашего костра красивые девушки в длинных белых платьях танцевали и пели печальную песню. Они были нерусские, и было их двенадцать.
Осмелев, стали выходить из палатки. В других палатках люди тоже встали.
Разожгли костер, поставили ведро на таган для чая.
Отец вылез из лодки, подошел к костру:
-Вовка, ты зачем в меня галькой швырялся?
- Да нужен ты мне! Я из накомарника не выходил!-ответил дядя Вова.
И тогда женщины стали рассказывать о ночном происшествии.
Я спустился к лодке, на кубрике лежала разбросанная галька с песком, что-то попало и внутрь лодки. Каких-то следов возле лодки мы с Игорькой не нашли. Илья еще спал в палатке. Я решил посмотреть следы вокруг палатки. Тот, кто нас пугал, должен был быть большим, но следов он не оставил. Я раздвинул ближние кусты, посмотрел и там. Что-то ничего не было видно. Я наклонился пониже к серебристой траве. Сзади послышался щелчок отпущенной резинки, и я почувствовал обжигающий удар на заднем месте, как будто со всей силы ударили палкой! Сначала я упал, потом вскочил. Нога отнялась от боли. Придерживая ушиб рукой, я выскочил из кустов. Илюха перезаряжал рогатку.
-Ты что, очумел?!-завопил я.
Братишка испуганно смотрел на меня , его пухлые щечки затряслись, он часто заморгал круглыми глазками.
- Я тебе рогатку сделал, чтобы ты на меня охотился, что ли?-потирал я заднее место.
-А я думал, что ты кинз! - виновато пробубнил братишка.
-То же мне, нашел кинза! - щелкнул я щелбан по лбу брата.
И мы с ним пошли к костру.
Ребятишки пили чай, а взрослые обсуждали случившееся.
Посовещавшись, решили уезжать с Мыса Разбойников.
- Что-то Духам не понравилось, выгоняет он нас, -так думали бабушки.
Собрали вещи, палатки, уложив все в лодки, поехали на мыс Золотая Коса.
Конечно, мы с братишками золото там тоже не нашли. Простой желтый песок на всей косе. После того, как пособирали шишки и голубицу, мы пошли купаться. В прозрачной чистой воде видно на много метров вокруг, можно рассмотреть камушки на дне, плавающих рыбок, которые тыкаются в ноги, и становится щекотно. Вода довольно прохладная, и после нее так приятно валяться на горячем песке.
К вечеру собрались в обратный путь, в Кальму.
Лодки вереницей шли друг за другом. Брат Илья, как только заработал мотор, лёг на шубу, и уснул.
Небо стало заволакивать черными тучами, подул ветер. В Амгуни волн не было. Но когда подъехали к устью, нашим глазам предстала страшная картина.
Огромные водяные валы с белыми шипящими бурунами перекатывались по всему Амуру. Черные тучи висели низко, и казалось, это сам кинз разверз свою страшную пасть, готовый поглотить невинные души!
Отец крепко сжимал румпель мотора, а в другой руке держал большую жестяную банку, черпак. Им он вычерпывал воду, которую захлестывало волнами. Мы были укрыты толстой полиэтиленовой пленкой, а он сидел мокрый, рулил, вычерпывая воду.
- Не смотрите!- перекрикивая шторм, приказал он. Мама тоже сидела на пайолах, и старалась не смотреть на страшные волны. Они были такие высокие, как дом вместе с крышей.
Мотор звенел на пределе сил, забирая на водяные горы, а потом лодка падала вниз, как в пропасть, и темное небо казалось с овчинку.
Счастливый Илюха крепко спал. Лодку швыряло в разные стороны, как соломинку. Других лодок не было видно, их разбросало штормом.
А может, это те девушки из маминого сна захотели забрать моего отца и нас вместе с ним в другой мир, так они захотели «отблагодарить»?
Как мы перевалили Амур, это просто чудо. И оно произошло. Все лодки вошли в тихую кальминскую протоку.
Мы вышли на берег. Илья тоже, он проснулся, когда отец заглушил мотор.
-Быстро мы приехали! - радостно крикнул он.
И все дружно засмеялись, и вспоминали шторм на Амуре, Дальжу, и Мыс Разбойников