Арифметическая прогрессия усталости

Треснуло, не выдержав давления лет, жаркое Минское лето. Небо цвета голубой дешёвой пластмассы разломилось пополам. Растеклись ароматом битых духов его напоенные влагой ночи. Рассеялись дремавшие по вечерним оврагам туманы. Все голоса, разговоры, телепередачи, вздохи и причитания слились воедино, пронеслись по трубе времени в бездну—и оставили лишь комок эха: поперек горла на завтрак. Серые утра, полные мягкого тепла, сменились холодными белыми, отчётливыми, яркими как свет ламп в морге, острыми как скальпель. Тени с драпировки портьер пролегли под глазами, заострили угрюмое лицо, уничтожили форму смысла в памяти. Коробка телевизора, исцарапанный помехами эфир, проросшие за окном большие надежды—кажутся теперь столь же нереальными, как и квадратный корень из возраста. На что были потрачены годы?..
Минское лето крошится на ладони, превращается в песок, затем в пыль.
Мне так жаль: я дышал его воздухом...