Крайняя степень удовольствия как болезнь

             Крайняя степень удовольствия как болезнь опасного свойства
                (Некоторые рассуждения на фоне индустрии развлечений)

          Наша православная вера, ниспровергающая массу заблуждений и иллюзий мира, способствует человеку преодолевать в себе поверхностную жизнерадостность. Вот что ослепляет очи ума, ввергает в море фальшивого света – беспочвенный восторг, часто питаемый, или даже провоцируемый изделиями культуры, искусства, кино, музыки и литературы. Весьма удобная, комфортная позиция – у меня хорошее настроение, этого достаточно для счастья, нужно гнать как можно дальше и тени мыслей, могущих помрачить лазурный горизонт лёгкого замечательного бытия. Ещё хуже такой вариант самоуспокоения, самоубаюкиванья в лоне вроде бы надёжного существования: известное «у меня всё схвачено», «жизнь моя налажена».
          А потом этот сияющий хрустальный замок с крахом рушится. Но тут-то и благодарить Господа. Ведь можно было в наркотическом опьянении от своего мнимого успеха, или купленного некоторыми внешними трудами бытового блаженства, или от пресыщения эстетическими яствами перейти на тот свет с совершенно неготовой к встрече с иной, гораздо более истинной, потому что вечной реальностью, захлебнувшейся душой, забывшей Бога. А через какой-то набор скорбей такой «счастливец» награждается встряской с лечебным эффектом, исправляющей зрение. Открываются глаза на духовные немощи и болезни свои. Ему даётся шанс изменить что-то в себе и в отношениях с людьми, главное, с Богом, со Христом, перестроить кривое здание жизни. Не вдохновляемый свыше он набрасывал уже и чертежи его. Советовался только или с самим собой, или с родными, друзьями. А «всяк человек ложь» (Пс. 115, 2). Руки и архитектора, и строителя дрожали от лихорадки горящих в душе, но зачастую вырывающихся наружу страстей. Отсюда множество бредово спутанных линий в стенах, углах, аляповатая раскраска, шатающиеся окна и нагло выпирающие излишества. Либо приземистость, скучное однообразие толстых стен, жирных красок. Изящество и красота настоящие диктуются гармонией свыше, когда руководствуется художник своей жизни волей Божией. Исправление этого делания начинается с паузы смиренного молчания, когда творец личной судьбы старается хотя бы вслушаться в музыку Небес, жаждет ласкового Отеческого направляющего гласа, и идёт на него. Дорожит каждой фразой, может, всякой полученной ноткой. Лишь после дерзает браться за инструменты и труды.
         Радость вера наша не только не отвергает, она превозносится как одно из знамён победы над дьяволом, восхваляется и поощряется самими преисполненными крайнего воодушевления молитвами святых, песнопениями Церкви. А вот бессмысленности и мимолётности тут не найдёшь. Радость сия живая, дышащая предчувствием грядущего торжества Нового Неба и Новой Земли. Другая особенность этой полноты озарения ясна из известной цитаты апостола Павла: «Радуйтесь всегда в Господе; и ещё говорю: радуйтесь» (Флп. 4, 4.) Заметьте – призыв к радости именно в Господе. Насыщение духовной сферы личности мыслями о Боге окрыляет душу, даёт ей мощные силы как в молитве, так и в повседневных делах.
          Поэтому мы говорим не о тополином или лебяжьем пухе щенячьего восторга; нет, о радости надёжной и весомой. А находят её святые подвижники в весьма неожиданных вещах… допустим, в мыслях о смерти. Не случайно один из девизов христианства, например, монашества так и формулируется: «Помни о смерти». Стоп, заметите вы, тут-то радость при чём? Разве могут мысли «об этом» быть чем-то вдохновляющим? Да, если они действительно верные. Цель такой памяти смертной – устремлённость не куда-нибудь, а в вечную жизнь. Очищение себя для стяжания Царствия Небесного. Каждый должен постоянно знать – неизвестно, когда его настигнет миг прекращения земного существования и предстательства пред Богом. Готовиться нужно всё время. Бороться с грехами, бережно хранить истинную драгоценную святыню, врученную нам при рождении – душу. «…какая польза человеку, если он приобретёт весь мир, а душе своей повредит? или какой выкуп даст человек за душу свою?» (Мф. 16, 26.) Соответственно, данная фраза, «помни о смерти», несёт в себе парадоксальным образом совершенно отличный от внешнего её вида смысл - «помни о жизни». Да не просто о жизни, а о вечной, то есть куда более важной; думаю, спорить тут не о чем.
         Каждый вечер, молясь перед сном мы зачем-то вспоминаем, казалось бы, о мрачных вещах: «Владыко человеколюбче, не ужели мне одр сей гроб будет…». Отсылка мыслей своих к точно уж не поверхностным и лёгким для восприятия реалиям помогает в преодолении прелестно-бредовой восторженности. Это постоянная настройка души на серьёзный лад, но ещё раз повторим, не лишающая нас счастья истинного, а помогающая ликование внутреннее, своего рода молитвенную светопись оттенить кроме имеющихся здесь же в достаточном количестве покаянных прошений также символикой встречи со смертью для полноты чувств, и глубины искренних переживаний того, кто, осознавая неизбежность конца, судьбу отдаёт в руки Воплощённой Любви: «В руце Твои, Господи Иисусе Христе, Боже мой, предаю дух мой…». 
         Дьявол не только хореограф страстей, но и творец пустоты. Иногда он сталкивает с тропы спасения, по которой мы идём (честно признаемся себе самим) крайне нетвёрдо, на шатающихся ногах, грубым образом, не церемонясь, вовлекая в разброд срамных низостей. Однако, может подкрадываться, и делает это очень искусно, с растянутой улыбкой затейника, с видом благожелательности. Одаривает целым букетом игрушек, весёлых, интересных, ловко сделанных для отвлечения внимания, чтобы создать звонкую пустоту без Бога. Человек тонет в эйфории глупой радости, даже не понимая своей трагедии. Будем же бдительны, братья и сестры, будем мудрее.