Черновики забытых дней

  Глава первая.

Шаг становился все настойчивее и быстрее, на спине выступила испарина, Роман подходил к железнодорожному вокзалу.
Почему-то ехать никуда не хотелось, но, то, что случилось, а оно случилось, значит так и надо. Всплывающие наружу слабости понемногу отходили на второй план, надо было думать о настоящем, сиюминутном. Он переступал через рельсы, которые уходили в темноту, отчетливо вырисовывая две стройные нити, уносящиеся за горизонт.
   
Показался большой светящийся глаз электровоза, поезд приближался все ближе и ближе. Прожектор старался заглянуть в глаза каждого пассажира, стоящего на перроне, помимо его желания. Желание было одно: сесть в поезд, успокоиться и постараться уснуть.
Этого так не хотелось, и они ехали все дальше, покидая родные степи, огни домов, а горизонт становился  светлее самого неба. Показался Сиваш. Серебристая водная гладь сжимала и теребила легкой волной насыпь, по которой мчались поезда.
Роман лежал на верхней полке, ему очень нравилось спать на верхней полке, в этом была, какая-то другая жизнь в поезде, какая-то независимость, от всех пассажиров.
Плацкартный вагон, не очень чистый, даже грязный, одна неожиданность сразу расстроила. Напротив, из трубопровода бежала вода, сначала это было понемногу, но затем все больше и больше. Проводница ходила  с тряпкой и вытирала воду. Спать не хотелось, все ворочались и изредка выходили в тамбур, кто покурить, кто по другой нужде. Роман, положив голову на кулаки, спрятав их под подушкой, всматривался в поля и простирающиеся дали. Пшеничные поля переливались при свете новолуния, луна улыбалась, купаясь в колосьях пшеничного поля, она наслаждалась, как молодая девка, своей сытой красой молодости и сиянием, разбросав свои серебристые кудри по бескрайнему полю, чернеющему до самого горизонта. Все рукоплескало, придерживаясь в эмоциях сна, каждое движение хотело быть услышанным и хотело оставить след в памяти.
Маленькие огоньки сверлящим, искрящимся светом врезались в темноту зрачка, словно спрашивали: «А ты и на меня посмотри. Ты и меня должен заметить». Такие маленькие безобидные огоньки-вопросики пролетали мимо и оставались среди ночи, в одиночестве и тишине. Засыпалось тягостно и одиноко. Мужское присутствие рядом вселяло странное чувство, почти, друга. Все так далеко удалялось, веки смыкались, и не очень мягкая подушка старалась угодить своей неудобной формой. Неожиданное утро разбудило своей гласностью рассвета в окно. Роман встал, сходил в туалет и поинтересовался, где находятся. Поезд стоял на седьмом пути у третьей платформы. Железнодорожный вокзал терялся между поездами и навесами перронов. Сон становился, чем-то прошедшим и, кажется, совсем ушёл на второй план. Роман вышел в тамбур, двери с одной стороны были без стекла и свежий утренний ветер врезался в сознание и будоражил память.
Эти места напоминали детство, отрочество и юность. Дорога, по которой он ездил на свою Родину, в село, где жили его дедушки и бабушки, его родственники.
Почему-то родное, иногда даже далекое сразу становится, вроде маленького ребенка, его хочется баловать и тешиться, хочется наиграться вдоволь, и только это, именно это, а не что-то другое, что, кажется в эту минуту. Самое простое и душевное. Поезд тронулся со станции, столбы стали мелькать быстро, почти не заметно. Знакомые места. Родные с детства, въевшиеся в память и сознание близкого, и даже родного свидетеля.  В груди подпирало, что- то неповторимое и приятное, голова работала и молила себя понять все правильно, и не переживать так сильно. И все-таки, родное там, где он родился, где прошли первые шаги, его ноженьки, а рученьки дотронулись до живой природы, он все это ощущал и видел своими глазами. Его родной край, его знакомые поля и холмы. Посадка закончилась. Роман приник к окну и воспоминания побежали, вслед за вагонным окном.               

      

                Глава вторая.

Вон там могила деда. Это произошло прошлым летом. Роман был на работе и спал в траве, во время обеденного перерыва, недалеко от строительного вагончика. Он немного поднял голову, словно ему приснилось – он увидел Ла. Она держала босоножки в руках.
- Ты только не переживай! - она хотела сделать вступление, успокоить. Она протянула телеграмму.
Умер дедушка, так простенько говорили печатные буквы, похожие на расползающихся мурашек. О том, что дед плох и болеет, он знал, и догадывался о худшем, но то, что это вот, так сразу, почти без предупреждения никто не ожидал. Умер он в возрасте семидесяти восьми лет. Он в тот день ездил на велосипеде, заезжал в магазин, кормил кроликов, разговаривал, обедал. Потом прилег отдохнуть – и все…

И многоточия ушли за горизонт
И небо стало, чуть темнее,
И перекопана уставшая земля,
Что пахнет вечным сном и пением…

Вот так после слова – «Всё!» не стало человека.
Это была первая значимая смерть среди близких родственников. Роман написал заявление по семейным обстоятельствам, указав причину. Прораб был человек с пониманием, он отпустил, сказав, что и сегодня он может быть свободным, и даже посоветовал каким автобусом лучше ехать.
     Пошел мелкий дождь, он ехал почти, в пустом трамвае и никто не знал, что у него умер близкий человек, его родной дед, с одной фамилией, с множеством схожестей. Дед, который научил рубить дрова, косить траву, работать на зернохранилище, воду из колодца набирать, убирать по хозяйству, поливать деревья, все это было во время школьных летних каникул. Все это происходило не навязчиво, словно само собой, эти знания становились чем-то большим в жизни, для понимания этой жизни и отношения к ней, к себе, к общему взаимопониманию.
Он сходил в общежитие, взял сумку, переоделся, автобус шел в шестнадцать сорок, времени хватало, чтобы спокойно собраться и идти на автостанцию.
Автобус тронулся, а с ним все иллюзии, что вертелись в голове, его уносило все дальше и все ближе к явственной, ощутимой смерти близкого человека. Темнота за окном стала ночью. В какой-то момент автобус остановился, оказалось, что пробито колесо. Автобус опаздывал, шансов успеть на последнюю электричку уже не оставалось. Подъезжали к Днепропетровску.  Город светился огнями и переливался светящимися иллюминациями, магазинных вывесок и витрин. Автобус, последние километры ехал очень быстро, сворачивая по многим переулкам города. Последняя электричка ушла, спешить было некуда. Роман решил переночевать на деревянной лавке, в зале ожидания вокзала, а утром купить билет обратно, в предварительной кассе и успеть на первую электричку. Вокзал, словно улей, гудел и суетился. Помяв хорошо бока за ночь, он дождался первых лучей рассвета. Наступило утро и время полетело быстрее.
С электрички Роман сошел спокойно и уверенно, он посмотрел, может, кто еще приехал вместе с ним. Действительно, это были двоюродная сестра с мужем, с сыном и доченькой. Они поздоровались, поцеловались и пошли по знакомым улицам.
Роман прошел во двор, поздоровался с людьми. Все показалось таким незнакомым и чужим.
- Роман! – позвала мама, поцеловала его и взяла под руку.
Бабушка вышла из хаты, поцеловались.
- Пошли к дедушке, онучок! - дрожащим голосом, сказала бабушка. Зашли в хату. Во второй комнате на старом диване лежал дед. Лежал мертвый человек. Возле него сидели три старые бабки: одна держала у изголовья свечу, свеча тускло горела. Огонек трепетал и дергался судорожно, от невидимого духа.
Воздух стоял тяжелый. В комнате окна были закрыты ставнями. Бабки что-то шептали над телом деда, наклоняясь, другая бабка отпевала истошным, неприятным голосом. Мухи кружились, чуя что-то неладное. Третья бабка отгоняла мух от открытого лица. Лицо было уставшим и белым, незаметная синева, словно преддверие большой синевы неба, куда должна вознестись душа и жить в тишине и благости. Бабка закрыла лицо марлей. Роман вышел из комнаты и хаты. Хотелось чего-то поесть.
- Мама, а поесть есть, что-нибудь?
- Сейчас сынок, что-то придумаем.
Придумали копченой колбасы и салатика, так немного перекусив, стало спокойнее, от нахлынувших эмоций.
Должны были привезти музыкантов, все ждали, только их приезда. Время выхода похоронной процессии было назначено на четырнадцать часов. Кажется, все собрались и стали выносить гроб из хаты. Через двор к машине. Все тронулись в дорогу. За машиной шел дядя Гриша – сосед, он нес на плече большой крест. Роман с двоюродным братом шли следом и несли маленький венок.
Вопросы, как лазутчики сидели в голове и вопрошали: - А кто же следующий, кто после деда?..
Крест, словно рок земной и небесный возвышался над сгорбленным человеком, его несущим, ему захотелось самому понести крест, он хотел попросить ему дать эту ношу, но сдержался, наверное, ещё рано… Колонна шла неторопливо, через время, останавливаясь для отдыха.
На кладбище яма была вырыта заранее трактором. Тетя Маруся, родная сестра покойного деда стала очень сильно причитать, почти в истерике. Она была, его родной сестрой и прошла рядом с ним всю, свою одинокую жизнь. Она жила рядом, в соседнем доме, где крыша была, еще соломенной.
Самым неприятным, душе щепетильным был момент, когда стали забивать крышку гроба.  Сознание не воспринимало ничего, оно ломалось о стук молотка. Роман это перенес очень тяжело, но не плакал.
Отец плакал, когда спускали гроб в яму. Он видел это  впервые. Он видел, как плакал отец на могиле своего отца. Возвращались пешком. Роман шел последним с мамой и мамой матери, его доброй бабушкой. Многие уехали на машинах, это были люди старые и пожилые.
В этот же день на другом конце поселка умер молодой парень. Его хоронили в этот же день. Умер он от нарыва на лбу.  Молодой здоровый человек.
Так в один день умерло два, противоположно разных по возрасту и здоровью человека.  Справедливость замкнулась в себе и наплевала на рамки норм и аппетита. Смерть прошлась неформально, а реальным шагом и отмерила каждому столько, сколько ей захотелось того. После похорон, как полагается, были поминки. Ели в два захода. Много было старых людей, кажется, собрались они со всего села. Старые люди опрокидывали рюмки с самогоном и заедали вкусным капустником. Люди заедали голодную смерть, чтобы на какое-то время ее отогнать от себя, как назойливую муху.
Роману это не понравилось, он хотел куда-то спрятаться, уйти в тихий угол двора, или огорода. Вообще, поминки прошли хорошо, старики были довольны и сыты. Романа удивляла эта терпеливость и спокойствие этих морщинистых, и уставших от жизни людей. Все закончилось, все разошлись. Остались только самые близкие и родные. Посидели во дворе, поговорили о своих делах и бедах, и стали готовиться ко сну.
Роману постелили на диване.  Он всегда спал на этом диване, когда приезжал в гости к деду с бабушкой. Роман лег в постель, диван скрипел, огрызаясь, как и во времена детства. Вот так он ложился с дедом смотреть фильм, а потом программу «Время». Дед засыпал на программе «Время», а он его толкал и будил, приговаривая: »Дедушка, не спи!», - а он всё время отвечал: »Я не сплю!».
Воспоминания всплывали и уплывали тяжелой волной на дно ямы, где лежал гроб, с телом умершего…


                Глава третья.

Поезд всё дальше и дальше увозил от дома. Дорога напоминала детство и те места, где был раньше. С правой стороны показалась чистая синева ставка. Купались в ставке все: люди, домашняя скотина и птица…
Поезд ехал быстро, унося все дальше от воспоминаний. Ребята познакомились с молоденькой девушкой и ее братишкой, они стали наперебой ухаживать за ней. Они играли в карты, затем она гадала на картах каждому, кто хотел.
- А ну мне погадай?..
Карты разбрасывались и собирались в строгом порядке.
- У тебя выпадает казенный дом и какая-то червовая дама.
- А ну еще раз, может, другое, что-то выпадет? Но выпало, то, же самое…
Подъезжали к Киеву. Большой железнодорожный вокзал, изнутри он казался еще больше. Роман вышел с ребятами на перрон и по переходу пошли в здание вокзала.  Роман пошел к ларьку союз печати, спросить почту и посмотреть значки, но их не оказалось, он купил местную газету и готов был идти обратно к поезду. Они стояли, и смотрели на пустую платформу и железнодорожный путь, где стоял их поезд. Поезд уехал, а они остались у разбитого корыта. Оказывается, из-за опоздания поезда в пути, стоянку сократили.
       - Пошли на такси, - кто-то быстро предложил. Но такси не брали, слишком далеко и быстро. Сзади подошел мужчина и спросил:
- Куда надо?
- Нам до Коростеня!
- Ладно, сто пятьдесят рублей собирайте, поедем догонять.
Им просто повезло, что у парня в кармане был бумажник с деньгами. Надо было ехать около ста пятидесяти километров. Мужчина гнал машину, что называется лихо.  Волга Газ-24, универсал мчалась по Крещатику, обгоняя всех подряд. По дороге останавливались несколько раз. Машина кипела, и надо было ждать, чтобы двигатель немного остыл. По трассе был указатель, город Припять, место, в сторону которого было страшно смотреть.
Наконец, показалась высокая труба котельной, местная достопримечательность, подъезжали к городу. Машина подъехала к железнодорожному вокзалу, они расплатились и пошли к вокзалу. Поезда еще не было, ожидался только через час. Пришлось коротать время, в здании железнодорожного вокзала.
Показался поезд, они стояли на платформе готовые запрыгнуть обратно и ехать дальше. Вот и вагон знакомый. Из вагона выходила проводница с бригадиром поезда, с какими-то бумажками. Оказывается, они уже шли к начальнику железнодорожного вокзала, с тем, чтобы засвидетельствовать отсталость пассажиров и прочие формальности. Было некоторое удивление, когда проводница увидела всех опоздавших стоящими  у  входа в вагон.
Пять человек путешественников вернулись на свои места.  Василий и Виталик, они остались и уже думали ехать одни, очень обрадовались этому неожиданному возвращению.
- Девушка, кого вы ищите?
- Вам, то что! – недовольно ответила девушка, и пошла по вагону дальше.
Спалось плохо. Молодые парни сидели всю ночь и говорили с девчонками. Роман уснул и проспал до семи часов утра. Наступило второе утро, с начала поездки. Подъезжали к Каунасу, скоро Вильнюс.
        - Поезд из Советского союза: Симферополь-Рига прибыл на третий путь, ко второй платформе, - проговорил голос диктора по железнодорожному вокзалу.
 Они все удивленно переглянулись и пошли дальше, в здание вокзала. С вагона им махали девчонки, молодые и наивные. Они купили билеты на поезд до Калининграда. Времени было еще много до поезда, и они решили пойти походить по городу. Вильнюс показался совсем другим местом, чем всё то, что было до этого. Это бросалось в глаза, и этого никто не отрицал. Они ходили по узким улочкам старого города, погода располагала к хорошему настроению.
        Время промчалось быстро и незаметно. Они снова ехали в поезде. Бесконечные поля, сочной травы по пояс простирались до самого горизонта.
Голова вдавливалась в стол, а затылок становился тяжелым от собственных мыслей и веса. Давление погоды выдавливало все нужное и необходимое в данную минуту, и только боль, как пульсирующая давка в голове не давала покоя.
Каждая мысль в отдельности переставала быть самой собой, теряла самостоятельность и уверенность. Размеренные томные капли капали сверху крыши, листья вздрагивали и застывали на месте. Им казалось, что это случайность и больше ничего не будет, но со временем до них проникал, тот, же тяжелый сон, и они свыкались с этим, и старались этого не замечать, их поверхность очищалась от пыли дня и дышать становились свободнее и приятнее. Деревья своими ветвями свое расположение ко всему распространяли на кончиках листочков.


© Copyright: Юрий Баштанник, 2024
Свидетельство о публикации №224030100615