Синее пламя

Всё закончится стуком ржавых колёс по рельсам,
Скрежетанием веток по окнам пустого купе.
Как вы можете ждать второго пришествия,
Если Бога не видели даже в родном лице.

Паровоз отозвался протяжным скулёжем,
Я в проёме застыл как стальной костыль.
Что любовь по сравнению с паровозом?
ЗаплеснЕлая хлебом на полке пыль.

Проезжали Москву – там сплошная копоть,
Деревянные башни шпилЯми чернят.
Проезжали Париж – Бонапарту хлопать,
Революции шлейфом глаза слезят.

Я хотел соскачить у Берлина с подножки,
Но его разгромил Сталинградский фронт.
Думал выйти у Рима, запрячься в дрОжки,
Но там Цезарь в Египет повёл свой полк.

Въехал в Йорк, а там башни столкнулись вклочья,
Тени в офисных платьях разбились стеклом.
Хиросима нас встретила лишь оболочкой,
Красно-чёрным, покрытым страданьем грибОм.

В Ленинград мы приехали только к ночи,
К развалившимся из-за бомбёжек домам.
Мрамор вздрагивал за свой каждый кусочек,
Во дворах чьё-то мясо лежит по рядам.

Поезд с рельсов сошёл, разошлись пассажиры,
А мне некуда выйти – закрыли вагон.
Не имею ни дачи, ни даже квартиры,
По колено в холодной воде босиком.

Поезд двинулся в реку, утоп кондуктор,
Мне ноги стянула морская трава.
Я в топку кидал отсыревший уголь,
Но в синем огне не зажглась искра.

Я плыл на поверхность, хватал железки,
Но с ними едва доставал до дна.
Погибнуть на юности лет – нечестно,
Я каждый свой нож удержал в руках.

Я глубже тонул от свинца на сердце,
Оно разрослось и впиталось в плоть.
Мне пики в спине не пускали с места,
Я пальцами уголь пытался молоть.

Быть мёртвым поэтом совсем неплохо,
Я сжёг про тебя в синем пламени стих.
Зажглась где-то в топке искра ненадолго,
И пульс у покойника ровно затих.