Трилогия об Истине и Лжи

Часть 1. Истина.

Я дочь в семье у короля,
Но не подумайте вы всё же,
Что этой участью горда,
И что с другими так не схожа,
Ведь все— не ровня для меня,
И предо мной будто свинья,
Когда со слугами в речах
Пылаю, рассыпаясь в прах.

Но весь мой долг — держать лицо,
Когда я дома и на людях.
Как только выйду за крыльцо,
Лишь руки скрещивать на грудях,
Улыбку бросив в нужный час
Шелка одежд поправив враз
Учтиво старшим поклонюсь,
Так мастерски скрывая грусть.

Не нужен мне ни ваш минор,
Ни инструменты, ни искусство .
Мне скажут «Это просто вздор!»,
И хоть в душе моей так пусто,
Всем будет просто всё равно,
А рок, как толстое бревно
Несу одна, ну а другой
Корит за фол «столь роковой».

Я словно мим, но без лица,
Эмоции видны в движеньях.
Молчу, лишь редко слегонца
Им расскажу о всех сомненьях.
Но сразу следом будет фарс,
Где духом сильная, как барс
Учусь лишь только, потому
В своих руках держу страну

Смычок же валится из рук,
А ноги путаются в такте.
Сильней не видывала мук,
Чем каждый раз при пьесы акте
Выслушивать всю эту желчь.
Пускай слова бросают в печь,
Сжигая вместо крепких дров,
Меня доставши из оков!

Мне не нужны ваши чины,
Что полны всякой гнусной фальши.
Не нужен трон этой страны,
Все вопрошают «Что же дальше?
Ведь это просто стыд и срам,
С таким подходом ко делам
Тебе потом и править здесь,
Так покажи свою же спесь!

А мне потом и править здесь,
«Ужаснейшей, дурной» Верите.
От подчинённых слушать лесть,
Ну и остатки своей прыти
Куда-то в землю закопать,
Чтобы гордилась мною мать.
Владеть и вилкой, и ножом
Не лезть вовеки на рожон.

Всё поняла давным-давно,
И не уйти от этой доли.
Хоть роскошь это полотно,
Я так хочу побыть на воле,
Свободно бегать босиком,
И из горла в себя лить ром,
А с сердцем пламенным в груди
Всю ношу легче понести.

Проснувшись снова, хочу лечь
И вновь в мечтах своих забыться.
Мне не нужны те сотни встреч,
И иностранных поиск принцев.
Но встала всё ж не без труда,
Ведь от утра и до утра
Учусь, занятий миллион,
Могу забыть порой про сон.

Захлопнулась за мною дверь,
Ведь ей ударила с размаху.
Эйд шепчет «Что же тут теперь?
Ведь скоро голову на плаху
Вы сложите, коль этот стресс
Одна несёте, ma maitresse (ма метрес, моя госпожа),
Поведайте же мне, слуге,
Что носите всегда в себе».

А к горлу подкатился ком,
Поведать ли ему о горе?
Смогу ль оставить этот дом
И жить далёко на просторе?
Расскажет ли всё королю:
О том, что титул не люблю,
Что всякий раз: и в день, и в ночь
Свободы жаждет его дочь.

И взвесив «против» и все «за»
Решилась, что покуда буду
Ждать, что пройдёт в душе гроза,
То горестей велику груду
Скоплю на хрупкой на спине.
Горя от страха, как в огне
Дрожа, тихонько свой рассказ
Начну вдали от чьих-то глаз.

Кивая скромно, Эйд сказал:
«Что ж, это будет мне под силу.
Но уж учтите, Ваш финал
Возможно будет и не милым,
Сбежать хотите —помогу,
Но коль пойдёте Вы ко дну
То не подам вовек руки,
Рассыпьтесь хоть Вы на куски».

Ушам не веря, оглянусь:
Не сон, не сплю, и всё взаправду!
Рассеялась столь быстро гнусь!
И я теперь, подобно барду
Скитаться буду по холмам,
И распеваться тут и там,
Не упадёт из рук смычок,
И будет с этой жизни прок!

Трагедий маска в пух и прах
Слетает с лика с громким звуком!
Да на своих на двух ногах
Хочу умчаться с громким стуком!
Устала, и вот наконец,
Судьба, убившая сердец,
Что за всю жизнь не сосчитать
Мне даровала благодать!

Мой фарс окончен. Полный зал
Все разошлись, вкусивши зрелищ.
Но всё ж, зачем Эйд помогал,
Родной слуга, куда ты целишь?
Неужто ль хочет свергнуть власть,
Или закинуть зверю в пасть
Меня отправить в тёмный лес,
А дальше сразу до небес?

Корсет слетает и манжет,
Рву ленты, бархат, ожерелье.
И выйду дальше в этот свет,
Полна энергии, стремленья,
В рубахе бедной, как с села
Я только что сейчас пришла.
«Дерзай!»,—мне Эйд шепнул, и вот,
Иду почти на эшафот.

Как будто тонкий лёд хрустит
При каждом шаге под ногами.
Лицо серьёзное — гранит,
И отгорожена стенами
От всех тех дел, что рядом тут
И расцветают, и гниют.
А пьеса только началась,
Открылась моя к миру страсть!

Часть 2. Ложь.

Эйд:
—Вот наконец прийти смог к вам.
Рад видеть вас, ma soeur, mon neveu. (ма сёр, мон нёви: моя сестра, моя племянница)
Разденусь и пройду я сам,
А так, племяннице же к слову:
Как жизнь, учёба и дела?
Неужто ль бедность всё смела?
Пришёл за этим к вам как раз,
Коротким будет мой рассказ.

Всё время то, что ты жила
Хотела знать всё и учиться.
И Купидона чтоб стрела
Тебя пронзила вместе с принцем,
Ты сможешь ехать во дворец.
И твоей бедности конец!
Хоть и расстанешься с семьёй,
Но будешь дамой не простой!

Как будто изменил король
Жене своей с ta m;re (та мер, твоей матерью), родная.
И будет дальше твоя роль:
Играть принцессу сего края.
И скрипка, пение, балет,
Научишься играть сонет,
Узнаешь числа, как писать,
Тебя узнает здесь вся знать!

Один с принцессой будто лик,
Ничуть не разные: похожи
Да и roi (руа, король), дрянной старик,
Заметить вряд ли сможет тоже,
Что не родная его дочь,
Сбежала что однажды в ночь
Пред его троном предстаёт,
Как героиня многих од.
***

На дядю смотрит мило Руз,
От слёзок радости моргая.
А Эйд, поправив свой картуз
Готов вести девчушку к Раю.
А может и она сбежит?
Почувствует за титул стыд?
За принца замуж не пойдёт,
Свой «знатный» не продолжит род?

—Mon fr;re (мон фрер, мой брат), послушай: шепчет мать
Его племянницы: сестрица.
—В девчонке красота и стать,
Не верю в то, что всё не снится…
Коль шанс имеешь, то давай,
Уж сильно беден этот край,
Пускай она хоть не умрёт,
Дитём ей быть настал черёд.

—Что ж, на прощанье, обними
Ma ch;re (ма чер, моя дорогая), свою родную маму.
Пока идут во замке дни,
Не сможешь навестить по праву
Ты мать, покуда близких нет,
Ведь во дворце не видишь свет.
А обратиться сможешь лишь
Ко мне, когда нас скроет тишь.

А жизнь твоя же будет, Руз,
Как у принцессы, у Вериты.
И иностранцем будет муж,
И платья золотом пошиты,
Чужой познаешь ты язык,
Украшен будет скромный лик:
На шее злато и в ушах,
Тушь, блёстки, тени на глазах.

Коль спросят — памяти и нет,
Считай, всё с чистого листочка.
Но не неси какой-то бред
И в своём прошлом сделай точку.
Узнай у слуг всех имена,
Да почитай же письмена,
Те, что написаны «тобой»,
Ну и своей всё чередой.
***

«Нашлась принцесса!»—крикнут все,
Поднялся гул в просторном замке.
И короля дочь во красе
Предстанет с Эйдом спозаранку.
А Эйду вновь хвалебну речь
Поёт правитель, держа меч,
И дочь обняв другой рукой,
Ей скажет тихо «Бог с тобой».

Ведя девчушку, Эйд помог
Ей «вспомнить», где её покои.
Ну а глазами, между строк
Он говорит «Я здесь, с тобою»,
И наконец, за дверь зайдя,
Руз не могла прийти в себя.
—Всё это — самый ценный дар,
И в то же время твой cauchemar (кошмар)

И нежно взяв её ладонь,
Целует в лоб, и улыбнётся.
Любому скажет он «Не тронь!»,
Кто опорочит его солнце.
Родная кровь почти ему,
Что шепчет «Я сейчас вздремну,
И дальше буду всё учить,
Возьму потом иглу и нить».
***
Руз:

Не жизнь, а сказка у меня,
Английский, русский  и эт сетра.
В высоком стиле болтовня,
Одежда сделана из фетра,
Но есть то что-то, что сейчас
Мозолит каждый день мне глаз.
Правитель наш, что мой «отец»,
Последний олух и наглец!

Ему улыбка не к лицу,
Он строит из себя святошу.
И лишь такому подлецу
Слова присущи: «Я не брошу
Народ на произвол судьбы!
Коль вы страдать обречены,
То точно вам смогу помочь,
А коль умру — поможет дочь!»

И впрямь, конечно, помогу,
Да вот тебе лишь верят люди,
Ведь создал ты эту игру,
Ход у которой слишком нуден,
Но все хватаются за то,
Что обещали им давно.
Народ, уж хватит и смирись!
Наш долг—страдать всю нашу жизнь.

Тебе лишь льстят своим «oh, sire», (о, сир: о, господин)
Когда ниц падают в колени.
Вокруг тебя не весь наш мир,
И подожди: пройдёт ведь время,
И тот совет по вечерам,
Что твою смерть решает сам,
Объявится когда-то в свет,
Тебя убьёт любимый Эйд!

Накал страстей, интриг горит,
И всколыхнётся скоро пламя.
И весь дворцовый монолит
Уж водрузит так скоро знамя
Что объявляет вам конец,
И королевский ваш венец
Уйдёт к другому, и тогда
Возрадуются города!

Часть 3. Истина и Ложь.
Верита:

Лишь я здесь истинная дочь
Монарха, что сейчас на троне.
Все свои мысли гоню прочь,
Срываясь в тихом, немом стоне.
В одну лишь пламенную ночь
Способны жители все смочь
В тот вмиг, ворвавшись во дворец
Мученьям положить конец.

Я не забуду то, как с ног
От голода валились дети.
Как мелкий мальчик занемог,
Один на мелком своём свете
Хотел бы справиться, увы
Усталость с голодом сильны,
И умер на рассвете дня,
Что потрясло тогда меня.

Да сердцу больно и смотреть,
Как молодые ещё дамы
Идут и говорят про смерть,
Лишь показав друг другу шрамы,
Что получили за углом,
Когда мужчина с топором
Пока его в руке вертел
Ударил пару юных тел.

И когда пьяный психопат
Меня зажал в том переулке.
Да вот он был тому не рад,
Ведь на чеку и на прогулке
Всё остаюсь, как и была,
Так что удар мой, как стрела
Влетел ему прямо в живот,
В ухмылке растянувши рот.

Когда ж настанет тот момент,
Когда уйдёт отец от власти,
Снесём мы каждый монумент,
Что люди ставили в ненастье,
В надежде, веря, что пройдёт
Голодомор, придёт черёд
Обычной жизни, где блага
Текут, как полная река.

Давно был поднят мною бунт,
Который люди поддержали.
Хотели закопать во грунт
И короля, и все печали.
Да вот не знают то, что я
С нашим врагом — одна семья.
Но нет, я лучше: я не тварь,
Та, что не видит вовсе вдаль.

Одна лишь роскошь в залах тех,
Где провела всю свою юность.
Король бы смог и без помех,
Преодолев всю свою глупость
Раздать богатства: хоть бы часть.
Теперь же все хотят напасть
На fou (фу, дурака) так сильно одного,
Кому на челядь всё равно.
***
Не подобрать ни слов, ни фраз
Ни самый insultant (инсултант, оскорбительный) эпитет,
Который б смог в один лишь раз
Все описать слова Вериты,
Что описали б её pape (пап, отца)
Какому всякий—его раб.
И хоть Верита сейчас Вэр,
Преследует всё тот nightmare. (Найтмэ, ночной кошмар)
***
И вот уже идём толпой,
Всё собирая ополченье.
Как пчёл жужжащий, дикий рой,
Намерен прекратить мученья
Что копятся не первый год.
Представил каждый его род,
И все полки готовы бой
Хоть живота вести ценой.

Крестьяне, знать, и графы здесь
Хотят идти, и вновь вдыхая
Не говорить ту сладку лесть,
А впрямь увидеть черты Рая,
Те, что в балладах нам даны,
Во сказках из родной страны,
Те, что поэты воспоют,
Когда всех нас не будет тут.

И в королевстве лестной лжи,
Убийц, убитых, смерти, горя
Сейчас не будет ни души,
Почти все люди на просторе
Идут до замка в сей день мая,
Врага отряды разбивая,
И вновь на поле жутком брани,
Кто-то убит, а кто-то ранен.

Лежит безмолвно тот мужик,
В своей крови на землю павши.
Сорвётся кто-то, да на крик,
Когда ennemis (энмис, враги) пронзают наших.
Вогнали ножик под ребро,
Молчанье—злато, серебро
Когда молитвы за людей
Читаешь вслух среди смертей.

Готова с честью погибать,
За дело наше, за святое,
Отважная, лихая рать,
Уж не таит своё немое
Стремленье к жизни ко простой,
Так что сейчас мы держим строй,
Бежим по улице, крича
На стражей встречных сгоряча.
***
Во дворце:

—Беда, беда! Послушай, Руз!
Не знаю, честно, в чём тут дело,
Молчал об этом, я клянусь!
Но вот, кому-то надоело
Против монарха строить план,
И угодили мы в капкан,
Твой папа очень, сильно зол,
Он каблуком пробил бы пол.

Подозреваю, это Ратт,
Ведь видно по глазам—предатель.
Сейчас ехиден он и рад,
Ну и дорога ему скатерть.
Король узнал про всех из нас,
Представь, как будет его глаз
Трястись от шока, коль молва
Пойдёт, что там и ты была.

—А знаешь, Эйд. Нас не казнят,
Roi сказал, что к нам, к несчастью
Весь ополчения отряд
Идёт с особо сильной страстью.
Покуда сразу двое бед
Его схватили, то уж нет,
Ведь слишком дорога цена,
Чтобы казнить нас в разгар дня.

Коль атакуем с двух сторон,
Как изнутри, так и снаружи,
Его посадим на рожон,
Возрадуются люда души!
Мне розги больше не страшны,
Коль то во имя всей страны!
Мы — сила, Эйд, мы всем дворцом
Власть опрокинем в грязь лицом!
***
Верита:

Не угасающее рвенье,
Всех своих близких защитить,
С каким в эпоху Возрожденья
Художник крепко держал кисть.
С которым скульптор молотком
Колол кусочек за куском.
С которым и любой поэт,
Публиковал творенье в свет.

Пусть свет польётся из глазниц,
А искры остаются сзади,
Как будто тысячи страниц,
Все лишь концовки грустной ради!
Уже как год всегда в боях,
И тысячи людей во прах
Сожгли давно наши враги,
Порвавши тело на куски.

Пускай умрём, продолжат же
Наши потомки, что уж резче.
Когда-то будет на ноже
Король при с ними своей встрече.
Пара недель — и замок наш,
Он вскрикнет: «Что за эпатаж,
В покои рваться прямо в ночь!»,
И вмиг замрёт, увидев дочь.
***

Лишь я здесь истинная дочь
Монарха, что сейчас на троне.
Все свои мысли гоню прочь,
Срываясь в тихом, немом стоне.
В одну лишь пламенную ночь
Способны жители все смочь
В тот вмиг, ворвавшись во дворец
Мученьям положить конец.

Король, завидевши leader, (лидЭр, лидера)
Застыл в молчании тяжёлом.
И осознание, что Вэр
Должна была владеть престолом.
Но сей сбежавший человек,
Решил отца родного век
Закончить, слушая мольбы,
Parent (парЕн, родителям) готовивши гробы.

—Вер, моя дочь, меня не тронь!
Уйди, покуда жизнь на месте!
—Хочу разрушить твой же трон,
Когда ты будешь под арестом.
И, занося свой острый меч,
Желая дать в крови истечь,
Всё ж тормозит, и стороной
Не острой бьёт, а лишь тупой.

—Не пожалею даже мать,
Ведь на кону раз королевство,
То целиком всё надо брать,
В войне-то хороши все средства.
—Прошу, родная, обернись.
И, оглядевши, сверху вниз
Увидит будто двойника,
И сразу же дрожит рука.

—Нет, не убей, — всё тот же Эйд,
 Спустя года читает мысли.
Окончен долгожданный рейд?
Немая пауза повисла.
—Нет, не убью, — звучит ответ,
А сердце будто б пируэт
Вертело у неё в груди,
И как над ней меч занести?