Из старых дневников

Включив утром телефон и глядя на количество пропущенных звонков и сообщений:

(А ведь я снова смогу ходить на выставки и концерты, и никто не будет смеяться над "твоим Вивальди"; смогу снова ездить в город, когда захочу, гулять, работать, не отчитываться по телефону 24/7 в своих чувствах, мыслях и действиях; никто не будет вымогать близости, не считаясь со мной -"что, в МГУ этому не учили?!"; не буду оправдываться, что ребенок у меня не "настоящий мужик", потому что он просто не агрессивный; да, я его этому не учила... не придется получать роскошные букеты один за другим, а потом расплачиваться за них... думать над каждым своим словом, потому что всё способно вызвать смертельную обиду или ревность... точнее, всё её и вызывало...)
Как стремительно короток путь от "вы моя семья, не отталкивай меня, дай мне шанс, я буду о вас заботиться и защищать, мне с вами так хорошо и спокойно" до того, что приходится защищаться самой.
Как легко рыцарская фраза "я всегда буду рядом" способна приобрести зловещий оттенок...

Вот прямо видишь, как человек ставит рычаги управления, медленно, но верно лишает тебя воли, и теряешь способность к сопротивлению... И освободиться от силков можно только одним махом. И, понятно, что этот внезапный бунт и уход способен вызвать бешенство...

Ну, в конце концов, что он мне сделает, не пристрелит же...))

Но - что же я такая невезучая?!(
***
Спустя год:

"Гляди-ка, Верка, присохла ведь я к мужику-то. — Сказала и сама подивилась. — Ну, надо же! Болит и болит душа — весь день.
— Так а совсем уехал-то? Чего сказал-то?
— Сам, говорит, не знаю.
— Да пошли ты его к черту! Плюнь. Какой! «Сам не знаю». У него жена где-нибудь есть. Что говорит-то?
— Не знаю. Никого, говорит, нету.
— Врет! Любка, не дури: прими опять Кольку, да живите. Все они пьют нынче! Кто не пьет-то? Мой вон позавчера пришел… Ну, паразит!.. — И Верка, коротконогая живая бабочка, по секрету, негромко рассказала: — Пришел, кэ-эк я его скалкой огрела! Даже сама напугалась. А утром встал — голова, говорит, болит, ударился где-то. Я ему: пить надо меньше. — И Верка мелко-мелко засмеялась.
— А я сама не знаю, чего я. Как сдурела. Самой противно… Вот болит и болит душа, как, скажи, век я его знала. А знала — сутки. Правда, он целый год письма слал…
— Да им там делать-то нечего, они и пишут.
— Но ты бы знала, какие письма!..
— Про любовь?
— Да нет… Все про жизнь. Он, правда, наверно, повидал много, черт стриженый. Так напишет — прямо сердце заболит, читаешь. И я уж и не знаю: то ли я его люблю, то ли мне его жалко. А вот болит душа — и все."

В.Шукшин, "Калина красная".