Старый Копейск

   Старый Копейск. Шахты, терриконики.
   Из окна моего детства был виден один такой. Его верхушка горела красными непрогоревшими углями. А воздух зимой всегда пах дымом печки, бани. Это самое сильное воспоминание. Когда моего обоняния касается дым костра, я немедленно оказываюсь маленькой девочкой, выходящей из подъезда гулять и делающей полной грудью первый вздох на улице. Это всегда морозец и запах угля.   
   Детьми мы иногда забирались на террикон, но не до верху, было очень и очень страшно. Как-то я одолела почти половину высоты и села, завороженная: увидела свой дом и свои окна с высоты. Там до дома всего метров 300 было. Долго сидела, трогала камни, редкую травку, что смогла пробиться из ниоткуда. Потом мама меня нашла.
   Зимой мы даже пытались кататься, но склон был неровен и штаны нещадно рвались. Бедные попы были в синяках.
   На праздник октября на терриконе одно время выкладывали надписи: "Слава КПСС", пока не случилась трагедия. Я уже взрослая написала об этом.

***
Терриконик – теперь курган,
Разве годен он для игры?
Как стремительный ураган
Ты съезжаешь с моей горы.

И кричишь, и в глазах восторг,
Поздний вечер, домой пора.
А меня не прощает Бог,
И вбирает в себя гора.

На "ноябрьские" я исчез...
Помнишь, детка, была видна
Надпись "Слава КПСС"?
Как горела огнём она!

Ведь не сдрейфил же, вот дурак, –
"С пьяных шар" – на горячий склон!
Имя партии, как на флаг,
Написал на весь террикон.

Я выкладывал, сколько мог,
Пролетарский свой интерес,
Но споткнулся об уголёк,
Задохнулся на букве С.

Клетью шахты – в жизнь не поднять,
Только вниз и никак наверх.
Помешалась от горя мать.
Перед ней – мой сыновний грех.

Вон нога из горы торчит,
Обгорела, без сапога...
Ты найдёшь меня в той ночи,
Мёрзнет, детка, моя нога...