Весь мир...

Весь мир вокруг ужасно сер и пресен.
Мне часто не хватает ярких красок
Среди пустых, оставленных когда-то кресел
И искажённых, въевшихся нам в лица масок.

Весь мир чудовищно невзрачен и уныл.
Я жажду встретить в нём улыбки, счастье,
Но свет угас давно, и мир давно остыл.
Ищу уже не пятна света, а хотя бы тени пятен.

И вдруг я вижу средь унылой сероты
Дорогу, что ведёт и манит к свету.
Я вижу путь, влекущий в те миры,
Где мне готовы дать на всё ответы.

И разум, верящий в кристально чистую мечту,
Пытавшийся всегда добиться идеала,
Лишь с облегчением и радостью встаёт на ту
Тропу, манящую попробовать с начала.

Мечтатель, на Земле которому отмерен век,
Не сможет никогда смириться с неизбежным.
Не сможет он понять, что человек,
Не может быть простым и белоснежным.

И потому его всегда фантазии зовут,
Влекут туда, где неизбежно много красок,
Где злоба и пороки там, а радость тут,
Где никогда не будет столько страшных масок.

Быть может, предпочтёт он мрачный мир,
Но даже в нём по-детски будет просто:
Злодей несчастен, либо полностью прогнил.
Здесь двойственные никогда не ставятся вопросы.

И здесь любой — всего лишь образ фантазёра,
Характер каждого пусть сложен, но известен.
Всегда попробовать возможно что-то снова,
И мир фантазий никогда не станет тесен.

Вот потому-то люди прячутся в себя
И в те миры, в те подходящие им грёзы.
Там для рассудка оставляют якоря,
И вынимают там реальности занозы.

Наш мир... всегда был сер, но далеко не пресен.
И серота на деле состоит из миллионов красок.
А главное, что человек бывает и уныл, и весел,
Не может он прожить без сотен масок.

Одни способны видеть только серый тон,
Другие разглядеть пытаются лишь яркие оттенки.
Но искренне в наш многогранный мир влюблён
Лишь тот, кто может с разных ракурсов давать оценки.