Прощёное воскресенье. Ранняя лирика

К ПРОЩЁНОМУ ВОСКРЕСЕНЬЮ
Ранняя лирика

* * *
Там, где мы с тобой
Рядом шли, смеясь,
Рассекали мир
Наши два крыла.
Прячась за цветы,
Меж камней таясь,
У травы ютясь,
Где-то ложь прошла.
Не заметили
Мы её шагов,
Пропустили мы
Самый первый след.
У лугов, у трав
И у берегов
Нет спасенья нам.
И прощенья нет.

1987

* * *
Сказки не все. Только мы отбродили по саду.
Сказки не все. Да молчит соловей по утрам.
Что же ты, царь, отпустил свою Шехерезаду,
Что ж ты отдал её юным и смелым ветрам?
Нет, не прошу я ни милости, ни отпущенья –
Есть у церквей заповедный и мертвенный дух.
Нет, я не жду, повелитель, любви и прощенья,
Да и прощенья просить не приучена вслух…

1987

* * *
Я всю себя пересмотрю,
Я стану проще, лучше,
Я свой характер сотворю,
Чтоб он тебя не мучил.
Протянешь руку – и пойдём,
Чтоб нашим тропкам слиться.
Давай простим, давай поймём,
Давай не будем злиться!
Там только синь, там только высь,
Там ни минуты фальши.
Кричу тебе: «Вернись! Вернись!..» –
А ты всё дальше, дальше.

1987

* * *
Родной, это первая
Наша весна.
Пусть песенка ветра
Немного грустна…
Чтоб листья в своём
Оживали плену,
Я солнцем с ладоней
На вербы плесну.
…Родной мой, прости,
Я была не права.
Прошу, ещё раз
Повтори те слова.
Какие? Ну, помнишь,
Такие… от них
Планета кружилась,
Как шар, для двоих.
И пели деревья,
И плыли дома,
И мы от волненья
Сходили с ума.
И видно, не зря
Говорили друзья,
Что нам расставаться
С тобою нельзя.

1987

* * *
Мне дороже всех твоих «прости»
Утреннее ласковое «здравствуй!»
Пользуйся своим престолом, властвуй,
Всё, что боль приносит, запрети.
Справедливо править обещай.
Запрети бездумность оправданья,
Ложь… И запоздалым «до свиданья»
Замени поспешное «прощай»…

1987

* * *
Я тебе всё прощу.
Видишь: на зло не злюсь.
Видишь: за боль не мщу.
Видишь: опять смеюсь.
Смех отведёт беду,
Словно болезнь – врачи…
Снова бесстрашно жду
Твой самолёт в ночи.
Милый, за этот дар
Ты уж прости меня:
Вечно ищу пожар
Там, где и нет огня…

1987

* * *
Неужели отгорю,
Неужели отдарю,
Отмечтаю, оттворю,
Не смогу продлить?
Ты прости, что говорю,
Что вопросами сорю…
От заката ты зарю
Сможешь отличить?
Погоди, не торопись…
Есть у нас в запасе высь –
Только ты туда не рвись,
Дай взлететь огню!
Два нетоптаных угла,
Два нелётаных крыла
Никому не отдала –
Для тебя храню.

1987

* * *
А ты отступницу прости.
Прости – да не выспрашивай.
Прости – да помоги спасти
Недавнее вчерашнее.
И снова зазвучат шаги –
Её шаги! – на лестнице…
(О, даже тёмные круги
Идут глазам прелестницы!)
Дитя, – ты говоришь, шутя,
Рукой откинув прядь с лица…

…Да ведь она тем и дитя,
Что не умеет прятаться.

1987 – 1988

* * *
Я хочу, чтоб ты знал: я не верю в шальные знакомства,
Как не верила осенью в чувства – твои и свои.
Да простит нас Всевышний за наше с тобой вероломство,
Если это и есть беспокойное чудо любви.

Но, внезапно спросив, ты, как кошка, глаза свои сузил,
А услышав вопрос, ты сумел ничего не сказать…
Я хочу, чтоб ты знал: жизнь уже затянула на узел
Наши судьбы. И узел теперь нелегко развязать.

1988

* * *
Я всё заполню радостью своей!
Я ведь не только мудрствовать умею –
Я так порой от радости немею,
Что забываю речь… И всё живей
Бежит во мне безудержная кровь…
Я – женщина. Прости меня за это!
Нет больше ни пророка, ни поэта:
Я – женщина. Прими мою любовь.

1988

* * *
В этом мире всё – не навсегда…
В свой черёд и я
Уплыву, как талая вода,
В новые края.

Даст мне имя звонкое ручей…
Не спеши за мной:
Пусть тебя полюбит горячей
Кто-нибудь земной.

Где ж ты, мной придуманный мирок?
Вишни отцвели…
Видно, мы с тобой на разный срок
В этот мир пришли.

Видно, я какую-то беду
Не смогу снести…
А за то, что рано я уйду,
Славный мой, – прости.

1988

* * *
Я вижу эту даль,
Куда уходишь ты, –
Я вижу эту даль.
Прости, моя печаль,
Молитвы и мечты –
Мне их теперь не жаль.
Всё обретёт свой смысл
И сгинет в никуда,
Как стаявшие льды.
Я – траурный кумыс,
Я – чёрная вода,
Я – мёртвые сады…
И раскрошит тиски
Сорвавшийся поток…
Но ты меня не тронь!
Я – белые виски,
Я – высохший листок,
Я – втоптанный огонь.

1988

* * *
И вот, трепеща, говорю: «Прости».
Но ты не прощаешь. Мы оба – слепы…
Смирившись, пытаюсь тебя обрести
В других. Но любой из них – только слепок.
Теряюсь в безликости душ. Едва
Тоску обуздав, различаю тени.
Душа, что лишила себя божества,
Мертва. А ведь не ничего нетленней…

1989

* * *
Смешно. Я всё ещё храню
Стихи, которые лепила
Тому, которого любила –
И верность прежнему огню.

Вокруг такая маета!
Тщета сменяет постоянство.
Я предъявляю из упрямства
К уплате старые счета.

Поэт напишет: «Вышел срок
Любви, закат был фиолетов…»
Простим поэта. У поэтов,
Как у любви, – высокий слог.

1989

* * *
В этой суматохе привокзальной
Очень грустно мне
Слушать запоздалые терзанья
О былой вине.

«Ты же рвался прочь! – не удержалась. –
Плыть хотел? Плыви!»
Плачешь ты и вызываешь жалость –
Жалость без любви.

Говоришь, была я половинкой,
Счастьем – верь, не верь…
Знай, что я могу быть только льдинкой
Для тебя теперь.

Говоришь, меня погубит гордость,
Что в душе ращу…
Я бы всё могла простить. Но подлость –
Подлость не прощу.

1990

* * *
Кто бы знал наперёд
Час, когда заживёт
Эта долгая тёмная рана?..
Вот и ринулись вниз,
Вот и вышли мы из
Жесточайшего самообмана.

Разом выключен свет.
Это лестница?.. Нет?..
Натыкаемся, тычемся, шарим.
Ни луны, ни огня –
Лишь собачья грызня
Да жужжание мух между ставен.

Как жить там, впереди,
С этой раной в груди,
С этим чувством недовоплощенья?
Всё уже прощено
И оплачено. Но
Не вернуть в этот дом освещенья…

1991

* * *
Вот и кончился этот роман…
И, хмельна от чужого веселья,
Сыплю я приворотное зелье –
Кто-нибудь да осушит стакан.

Кто с ним рядом – не нам, брат, судить.
То ли статью взяла, то ли бровью…
За чужой не угнаться любовью
И чужого вина не испить.

На избраннице – словно печать,
И печать – на попавшей в немилость.
Я прощаться уже научилась,
Но ещё не умею прощать.

Закончено 8 сентября 1991

* * *
Очень больно – потому что снег пошёл,
Настелил повсюду свежих простыней.
Очень больно – потому что хорошо,
Даже слишком, отчего ещё больней.

Ты прекрасен каждой линией. Хотя
Это тоже причиняет боль. Прости.
А снежинки всё летят, летят, летят,
И, наверно, им с тобою по пути.

Очень больно, потому что, глупых, нас
Кто-то вздумал почитать за мудрецов;
Потому что до последних скорбных фраз
Не получится забыть твоё лицо.

Город мой – не то чтоб город, так – дыра.
Но куда мне от его полутеней?
Он совсем не для бродяг. Тебе пора.
Это больно. Но с тобой – ещё больней.

1992

ТОМУ, КТО МОГ БЫ, НО НЕ СТАЛ

Обидно…
         Хотя я сейчас на тебя обижаюсь напрасно.
Ты тоже поэт.
               Или – хочешь? – я тоже поэт.
Но нет в тебе детскости, лёгкости, света,
                в которых мне всё так понятно
                и ясно.
А хочешь? – во мне просто
                мудрости, цельности, истины нет.

Мне только казалось, что наши сердца
                неразлучны, едины.
Наивная, я полагала, что слово,
                которое – суть,
                для поэта – единственный бог.
Мы были детали с тобой, так, какие-то части,
                а не половины,
Две нити, случайно попавшие
                в пёстрый клубок.

И, веришь ли, те изумлённые дни,
                сумасшедшие ночи,
                что были подобием воли,
И споры, что выросли в ссоры
                сквозь кашицу лет, –
Прости, я не помню,
              как женщина только умеет:
                не помнить до боли,
Мой бедный обидчик,
                мой праведник злой,
                мой бескрылый поэт.

30–31 марта, 1995,
закончено 31 марта 1998

* * *
Эх, ты, лощёный кот учёный!
Что ж, крест мы каждый свой несём…
Ты будешь первый непрощённый:
Ты ж первым быть хотел во всём?!

2014

* * *
Откуда б ты, любимый мой, ни шёл,
Тебя не стану упрекать и клясть я.
Со мной всегда должно быть хорошо:
Я – островок доверия и счастья.

Пусть – только островок. Но чтоб ты мог
На нём от всех печалей отрешиться.
Пусть даже не костёр, а лишь дымок,
Но там, где я, – с тобой и мир, и Бог,
И ничего дурного не случится!

2013