Ночь подкралась, словно кошка чёрного окраса

Ночь подкралась, словно кошка чёрного окраса.
Мы улыбки превращаем в страшные гримасы.
Все скелеты под шкафами, воровато смотрим.
А того, кто выльет правду - мы в ней и утопим.

Если ты попробуешь хоть раз начать,
Мы тебя не будем замечать, мечтать.
Если будет тот, еще облом в апломб,
То тогда, вдруг, оторвется тромб.

Снова небо непрозрачно, Бог на нас не глянет.
Мы стекаем с мягких кресел обирать и грабить.
На земле нас легионы - в городах нас роты.
Мы, порядком, ожирели до зелёной рвоты.

Если ты попробуешь хоть раз начать,
Мы тебя не будем замечать, мечтать.
Если будет тот, еще облом в апломб,
То тогда, вдруг, оторвется тромб.

Но, как только первый лучик с неба вниз сойдёт.
Каждый, кто из нас не первый - явный патриот.
На себе порвём прилюдно белые, как снег, рубахи.
И на головы натянем красные, как кровь, папахи.

Если ты попробуешь хоть раз начать,
Мы тебя не будем замечать, мечтать.
Если будет тот, еще облом в апломб,
То тогда, вдруг, оторвется тромб.

Кто безногий, кто безрукий, кто оглох, контужен,
Кто на кресле восседал, и кто больше нужен?
И куда бы Бог не шёл, кого бы не спросил:
«Кому живётся весело, вольготно на Руси»?

Если ты попробуешь хоть раз начать,
Мы тебя не будем замечать, мечтать.
Если будет тот, еще облом в апломб,
То тогда, вдруг, оторвется тромб.