Необычная Кэт Из необычных

       
       ВНЕШНОСТЬ НЕ ГЛАВНОЕ         

Сюрреализм, бред иль разгул воображения

Усищи нафабрены Кэт и колбасна бородка,
она как нездешняя с рыжей копною молодка,
с ушами-клешнями синюшной носатой акулы,
похожи на тракторы длинные трубочкой скулы.
У Кэт элегантные скалами-бивнями щёки,
гортанный с изящными трелями-рокотом клёкот,
в котором шумы водопадов долины-ловушки,
где цапли играют в футбол, землю роют кукушки.
Развесисты мысли её как рога у оленя,
и лёжа похожа на свинку бизона-тюленя,
а руки её потолок задвигают к соседям –
причудливым сумчатым с кожей карманною дядям.
Румянец же вёдерный с бронзово-лунным оттенком,
а взгляд – он похож на упавшую в озеро стену,
безветренны ноги, улыбка – прыжок гамадрила,
немало так взглядов-удавок она зацепила.
Когда же бежит грохоча и рыча по дорогам,
сплетая узлами сатурные млечные ноги,
пустеет на улицах словно дракон то, торнадо,
она попадает в безмолвие, в пустынь-эльдорадо.

О, благостна жизнь что дарует везение-корыто,
пути для Катрин неизменно зелёны, открыты,
не смеют ничем обижать сталеножки-спортсмены,
и бизнесы дарят от страха кряжи – бизнесмены.
Не девушка года смешливая добрая Кэти,
но ест лишь бесплатно в кафе, ресторанах, буфете,
ещё бы, ведь зубы её как гигантские пилы,
живёт потому она тронно, свежо, изобильно. 
Но не претендует на власть, все итак как вассалы,
что только пока против странной Катрин не восстали,
она справедлива, умна, не сажает в темницы,
и больно ей видеть лишь страх и смятение на лицах.
И просит: «Не бойтесь , я зла никому не желаю,
я не агрессивна, не бью никого, не кусаю,
мне так одиноко ведь дом мой родной на планете,
где мИлы, послушны, умны и не мстительны дети. 
Гуманные взрослые мирны, труда не боятся,
и нет там причин для того чтобы сплетничать, драться,
сама по себе умирает в зародыше зависть,
там жизнь – бесконечная радости полная повесть.
А здесь я чужая, ворона я белая словно,
забыли, наверно, понятие красиво – условно,
пугает вас новое, то, что для вас непривычно,
полны предрассудков, готовы гнобить вы отличных.
Наверно лишь страх ваш спасает меня от расправы,
а может хотели бы видеть недужной, бесправной,
смотреть на меня сквозь решётку железную только,
чтоб сидя за ней приносила валютную пользу.
Ещё вариант – изучать вы готовы годами,
просвечивать, кровь отнимать, резать клешни с ушами,
и щёки бурить, чтоб добраться до их сердцевины,
копаться в глазах и во рту, мучить руки и спину.
Нутро постигать скрупулёзно, изъять мою печень,
а после на место вернуть, чтоб не канула в вечность,
нашлёпать трудов, раздобыв материал экзотичный,
для многих людей поведение такое типично.
Вы этим известны давно в нашей общей Вселенной,
там рады тому, что вы смертны, что полностью тленны,
что не долететь никогда до иных вам галактик,
не хватит вам средств, технологий, умений и практик.
Я ж вырвусь отсюда, за мной прилетят непременно,
работа над этим, я знаю, ведётся бессменно,
не нравятся рода людского мне страх, кровожадность,
не нравятся глупость и подлость, нечестность и жадность».

Что стало с Катрин неизвестно, она вдруг исчезла,
как будто её поглотила Вселенная – бездна,
вернулись земляне к своим обожаемым взглядам,
давно плесневелым и мшистым, чтоб жить так как надо:
иных осуждать, ненавидеть, порочить, бояться,
чужое хватать и глупеть, и друг с другом сражаться.
Жизнь снова катилась по мрачной и скорбной дороге,
сминая красоты, чтоб их заменила убогость…