Хрустальный тир

Она уходит по-английски,
Любовь хранит в самой себе,
Всё отдаёт настолько близким,
Что кутает в простом тепле.

Её холодный взгляд пустой,
Не ищет веры коль в других,
А речь отрывистым хлыстом
Чеканит фразы в лейтмотив.

Смеётся столь живым безумьем,
Что в нём ты расплескаешь боль:
Среди небес почти лазурных
Весенний лёд совсем чужой.

В осколках волн и гребней моря
Простор смиряется с тоской,
Поскольку ждёт она прибоя,
Приносит что покой мирской.

Когда подумает о высшем,
Оно простит весь смех дотла,
Как будто бы и не простившись
С той песней, что в него легла.

Как все мы с вами безучастна
К своим страданиям в кутерьме,
Чтоб стать нисколечко несчастной —
Так заклинает слог в тюрьме.

Неволя — сложный ход домой,
Найти который очень хочешь.
Ответ же здесь почти простой,
Своей что раной кровоточишь.

Она смиряла смех собой,
Поняв, что чувства родились,
Летал патрон коль холостой,
Чей выстрел выжег высь...

Звезда горит такой мечтой —
Далёкой, вечной и прекрасной —
Глаза что застилают зной,
В котором миг стал безопасным.

Тревога ждёт один лишь час,
Чтоб поравняться с пустотой —
На то в колоде есть та масть,
Играешь где с своей душой...