Мать

На высоченном почти до облаков Синем хребте жила тигрица с тигренком. Горный массив, как непотопляемый авианосец рассекал растерзанную лесорубами дальневосточную тайгу и своими неприступными склонами защищал прижившуюся в не спокойном крае семейку хищников. С левого борта этого корабля плывущего к далёкому морю, подступала огромная приханкайская низменность. С ползающими по необъятным полям коптящими тракторишками и далекой на горизонте большущей кляксой озера Ханка на промокашке рисовых чеков. Справа, долина реки, покрытая рябью песочно-желтых дубняков, плавно переходящая в нагромождение темно-зеленых волн кедрово-широколиственной тайги с белой пеной снеговых шапок на вершинах. А в голубой дали этого океана, виднелась самая большая волна – Сихотэ - Алиньский хребет, но попасть туда было не просто. Сначала надо пробраться через многочисленные лесосеки с поверженными в неравном бою исполинами деревьями, прошмыгнуть мимо охотников ощетинившихся стволами ружей окружившими их тигриный дом, просочиться по открытой местности перепаханной, сгоревшей и исковерканной долины большого притока реки Уссури. Потом обойти человеческий муравейник на заводах которого делают взлетающие каждый день страшные грохочущие стрекозы. А если повезет, надо набраться смелости и перемахнуть широченную черную асфальтовую змею с текущими по ней днем и ночью рычащими автомобилями. Да, далекий, блестящий и манящий снежными вершинами Сихотэ - Алинь был только в мечтах у маленького тигренка, лежащего на водораздельном хребте, где его оставила мама, ушедшая на охоту в распадок на визг гоняющихся друг за другом кабанчиков.
 
Через день у него будет день рожденья. Ему целый год! Как же это много! Но только через еще одно зеленое лето и одну белую зиму он уйдет, чтобы начать свою самостоятельную большую жизнь самого грозного хищника планеты. И конечно, он пойдет туда, в синеющие на горизонте дали, ведь исследователь и путешественник, у него в крови. Как много интересного там можно узнать! Может быть увидеть "моррре" о котором он знал из порыкивания своей матери, которая, слышала об этом чуде от своей мамы-тигрицы, а та, от своей.... Он лежал на мягкой подстилке из дубовых листьев и размышлял. А какое оно - "моррре"? Доброе, как мама?! Ласковое и щекотное, как её шершавый язык, когда она нежно вылизывает ему разболевшийся животик?! А может быть оно вкусное, как жирные кабанчики, на охоту за которыми она сейчас ушла? Или злое и страшное, как трелевочные трактора ужасно рыкающие, выпускающие клубы сизого вонючего дыма, утаскивающие, как мураши в свои норы их лес? Он этого не знал, но всегда хотел об этом спросить....
 
Ветерок, прохладной тоненькой струйкой натянул в ноздри мельчашие молекулы запаха тигрицы. Это успокоило - она где - то рядом, она в распадке. Вдруг, слух уловил треск мерзлых веток на отрожке, примыкающем с запада к Синему хребту. Он бы и не обратил на это внимание, если бы рядом была мать, но её не было. Природное тигриное любопытство, охотничий азарт толкнули его на исследование этого шума и осторожно привстав с лежки звереныш на полусогнутых толстых ножках покрался туда, где был непонятный звук. Шажок, другой ... не опытный, он уже выдал себя шорохом, рыжей яркой на полуденном декабрьском солнце мишенью показался на снежном северняке.
 
Тигрица родилась пять лет назад в этом же месте, на одном из отрогов Западного Синего хребта. И юность, и отрочество прошло в этом уютном мирке, где не смотря на постоянное беспокойство со стороны человека жить было сытно. В долинах всегда можно было поймать зазевавшуюся косульку. Кабаны, исправно посещавшие подкормочные площадки охотников приносили большое потомство и жирненькое не переводились на столе тигриного семейства. Иногда удавалось обмануть своим мяукающим ревом быка изюбря, подкрасться к стайке пятнистых оленей.  Порой, спроворить некрупного мишку - жирного и вкусного, а на худой конец всегда на зуб мог попасть барсук или толстый бестолковый енот. Иногда она безжалостно убивала оказавшихся без присмотра человека собак, этому её научила мать, и она научит свою ненаглядную малышку для того, чтобы обезопасить будущее потомство.  Ведь борьба со своими конкурентами и врагами: волками и их потомками собаками – заложена в их генетическом коде.
 
Звук выстрела из грозного карабина "Тигр" разнесся повторяющимся многократным эхом по ребристым хребтам, растекаясь звуком непоправимого, исчезая в ледяном мареве предгорий. Тяжелая разрывная пуля, опережая в два раза грохот выстрела впилась в маленькое полосатое тельце делая обычную страшную разрушительную работу: ломая слабые косточки, калеча своим развернутым нутром внутренние органы животного. Он закричал ... Дико, истошно, криком ребенка, от боли, от страха и отчаяния. Тело внезапно перестало слушаться и кувыркнувшись через голову, расплескивая алую кровь по белоснежному покрывалу, тигренок, безжизненным комочком покатился вниз.
 
Почти год назад она встретилась с отцом своего малыша, красивым сильным большим самцом пришедшим с юга. Очарованная силой и мощью, блестящей лоснящейся на солнце шкурой, нежным рыком она не долго сопротивлялась и спустя положенное время у нее появилось это чудесное чудо. Её тигренок, первенец, самочка, тигричка, копия она, ну и может быть чуть - чуть он. Она была счастлива – я мать. Мое потомство, здесь, на изолированном клочке их когда то большой земли сохраниться и продолжит наш тигриный род.
 
Грохот выстрела застал, когда она уже почти подобралась к небольшому табунчику диких свиней с азартом и недюжинным аппетитом хрумкающих желуди. Шум, производимый кабанами она услышала издалека, еще на хребте, по которому обходила свои угодья с малышкой. И сразу за выстрелом она услышала страшный отчаянный крик детеныша. Крутнувшись на месте и уже не обращая внимания на разлетавшихся по склону кабанов рванула вверх, туда, к родному полосатому комочку истошно звавшему на помощь, готовая на все ради родного существа.
 
Вот лежка, где они расстались. Глубоко вдохнув воздух, хищница уловила едва ощутимый запах человека и яркий острый запах пороха и крови. След тигренка пошел вниз, но неожиданно зверек упал и покатился по склону, застряв под корнями вывернутой кедрины. В четыре огромных прыжка тигр подпрыгнул к лежащему зверенышу в агонии хрипящему на окровавленном снегу. Легкая поволока на стеклянных глазах уже безвозвратно отдалила мать и дитя, но она в это еще не верила.  Пуля при попадании разорвала брюшную полость и выплеснула наружу внутренности. Из кровавого месива торчали розовые тонкие кишочки и поначалу ей показалось, что кто - то "чужой" вцепился в животик любимого создания.  Защищая, она с остервенением схватив зубами вырвала внутренности из чрева тигренка. Последний раз дернув лапками тигричка затихла и её дух легким снежным облачком полетел к почуявшим смерть древним воронам, нарезающим круги в нестерпимо синем безмятежном небе.  Мать нежно перехватив зверька за тоненькую шейку, как в детстве, спасая, потащила свое дитя подальше от этого страшного места еще не понимая, что он уже никогда не увидит далекие безбрежные волны ласкового моррря.