Чертёнок

                /маленькой девочке Маше/
Мне кажется, что мир не для того,
Чтобы топтались по нему ногами
Озлобленные в глупости своей
Слепые и глухие сердцем люди
К искусству жизни, чувству красоты,
Округлости божественного мира,
Молочно-терпких облаков рисунку,
Что на коврах небесного шатра
Раскинулся в большом калейдоскопе
Бессмертной жизни, сладости времён.
Все люди так похожи друг на друга
В своих стремленьях, радости, страстях,
Тоске, веселье, горе и надеждах,
Желании сбываться для того,
Чтобы собою (как они считают)
Мир, что вокруг, всегда преображался
Для новых достижений, новой жажды.
Вся эта монотонность бытия
(Круговорот обыденности нашей),
Что люди сами для себя творят,
На взгляд мой не имеет никакого
Значения, и эти люди в ней
Всего лишь пыль средь суетности вещной,
Всего лишь тени на стене в пещере –
Обители седого мудреца.
               
                II
Но всё же есть средь этого всего
Одно, что наделяет всё значеньем,
Развеивая глупость суеты
И тщетность наших пагубных стремлений,
Раскрашивая пламенем мечты
Наш серый мир, томящийся от скуки.
Одно оно, живущее внутри,
Разбрасывая нити в бесконечность,
Нас ловит в сладостную паутину всех.
Сильней всего. И даже райских кущей
Дичайший смех волшебный достигает
И бередит покой уставшим душам.
А я последний сказочный волшебник
Ярыжного труда и жрец, и демон,
На свете занимаюсь только тем,
Что людям неразумным объясняю
Волшебность мира, что у них внутри,
Не требуя с них никакой оплаты,
За искренний божественный подарок.
            
                III
Наш мир в крестово-купольной оправе
Две тыщи лет живёт сосновым духом
Загробной жизни в будущности дней,
А эту принимая как предтечу,
Прелюдию реальности живой,
Которую достигнем все, быть может,
А может, и не можем (не достигнем),
Лишает смысла истинных чудес
Дорогу всюду чувствам преграждая.
Но Дьявол, зная истинность тоски,
Решил немного здесь повеселиться
И на земле власть Божию вмещал
В бордели липкого от крови мира Рима,
Чтоб та не забывала об иной –
Могучей власти – жаждущих сердец.
Нет, мудреца не победить монахам.
Не потушить огонь страстей молитвам
Рассеянья в две тысячи свечей.
Нет, ничего им не поделать с волком
Пожравшим на закате мира солнце,
И всё жующем в пастии кровавой
В волшебном свете февраля сердца
Простых людей, всё ищущих себя же.
Мы день поныне волку отдаём
Все в жертвоприношениях своих
Сердец друг другу. Кровью обагряя
Хрустальный свет небесный февраля
В число, что бесконечно по объёму.

                IV
На сердце крестик, а в душе чертятки.
Царапают своими коготками
Рубин горячий трепетного сердца
Без устали, чтобы добыть ещё
Волшебной краски к празднеству любви.
Чтоб дерзостно навечно отравить
Вокруг и в середине сонный мир
Сладчайшей патокой сердечного отвара.
Подарки дарят, радуясь тому,
Что волшебство внутри само подарок
Безумным нам. Смеются чертенята
В пьянящей радости торжественной победы.
И в Вас такой же маленький чертёнок,
С прохладными от нежности губами,
Скребётся в моё яшмовое сердце, –
Подарка просит егоза малыш.
И наплевать ему, что нынче осень,
Ему не дотянуть до февраля,
Он хочет волшебства сейчас и сразу.
И мой во мне чертёнок говорит,
Чтоб ублажил я огненного бога,
Который в нас дыхание разносит,
Вдыхая жизни в бренные тела.
И вот я Вам преподношу подарок
(Нет, нет, – не Вам, а там, внутри, – ему)
Простой как этот мир в реторте мага:
В снегу пушистом плюшевый медведь
Клубничный весь от дикого смущенья
Перед своей величественной ролью –
Быть символом на алтаре чертей.
Он держит в нежных обожжённых лапах
Огромное пылающее сердце,
А снег валит, валит, валит, валит…