Глава 4

Пахан рассказал Сергею, что он приехал он сюда потому, что прочитал, когда умираешь, земля растворяется в воде, вода в огне, огонь в ветре и прочее, но это в спокойном состоянии, потом там появляется свет, надо прыгнуть туда, и не нужно проходить все ступени медитации, сразу попадёшь куда надо, хотел найти, как он выражался, какого-нибудь «шамана», узнать что делать, когда автокатастрофа, дверь заперта, пилот сумасшедший, самолёт летит, или когда замочат, тогда это всё происходит невероятно быстро, не среагируешь, как тогда?

Несколько лет назад в Москве нашёл одного продвинутого йога, всё время в позе лотоса, выдернул за волосы из этой позы, волосы как у металлиста, сальные, длинные, они таких в восьмидесятых гоняли вместе с люберами в парке Горького, металлист от обиды чуть не заплакал, звал кумира на помощь:

-  Оззи! Оззи!! - Он имел в виду певца Оззи Осборна. Пахан поднял его на одной руке над полом, задал вопрос.

- Лучше спроси его, что делать, когда попадёшь в ад?  - Металлист что-то прохрипел, несчастный. Пахан опустил его на землю, дал коленом в живот, также, как он делал с должниками, бил не сильно, тот упал от шока, стресса и обиды, завыл.

- Не з-н-а-ю… - Чтобы попасть в Катманду, Пахан связался с Диспетчером, так звали председателя Гималайского клуба Сергея Вертелова, которого знали в Тибете под именем Русский будда из одного места из-за границы. По отцу его фамилия была Шерр, отец дипломат, советник-посланник. Сергей в детстве жил с родителями в Эфиопии, там закончил школу, вернулся в Москву, поступил на вечерний в МГИМО на экономический, где-то работал и играл на гитаре, лучшим своим друзьям он говорил:

- Ыожмуль э! - Придумал такую кодовую фразу на своём языке, знаешь, значит, свой. Потом Сергей стал представителем международной табачной корпорации «Филипп Моррис» со штаб-квартирой в Швейцарии, в Москве на Цветном, ревизором по африканскому региону, негры были в ужасе, тряслись и лепетали перед белым швейцарцем из Москвы. Потом Сергей прибил все это дело, основал свой клуб и стал водить группы в горы в разные страны в Гималаях, сам получая от этого наслаждение, многие из своих путешествий он снимал на плёнку, помогал стать профессиональным путешественником ему сам Сенкевич. Пахан рассказал Сергею, что раньше был бандитом, тот полюбил его всей душой, бандит — значит метафизик! Что может быть лучше искания истины? На то и Гималаи! Там ламы сидят, молятся за спасение всех живых существ, представляя наш мир изначально чистым. (Так было, есть и будет, Тибет крыша мира.)

Диспетчер порекомендовал ему подтянуться в Катманду встретиться с Сергеем, поэт и убийца, все люди, поезжай с ними в паломничество по святым местам, Арутюнов армянин, знает английский, что надо, переведёт.

- А я сейчас помолюсь, сделаю вам распределение заслуг, встретите кого надо! - Так и произошло. Пахан подсел к ним в Дубае на условленное место, Сергей его не спросил, с кем работал в Москве, сам Пахан Арутюнова ни о чем не спрашивал по определению, Диспетчеру он верил как себе, так решил Сергей.

Пахан быстро понял, поэт человечество искренне ненавидел, но старался намеренно не делать то, что будет или может быть  ему болезненно, болезненные аспекты его эмоциональной личности, равно как и приятные, были двери к его освобождению. (Между мирами.) Потом, если человек захочет, расскажет сам, мы и так всё время неверно интерпретируем постоянно обнаруживающуюся перед нами вещественность не как пустоту, и, как необходимость отклика на это, используем несколько искусственных шаблонов, связанных с теми же элементами, землёй, огнём, ветром, пространством и стихиями, характеристиками которых являются их свойства, как они проявляются в энергии.

Например, огонь обычно бывает нами понят абсолютно неверно! Мы чувствуем изоляцию, одиночество, как реакция, цепляемся за приятное, бежим из эмоциональной пустыни голода в более комфортную зону для общения, ездим целыми ночами по клубам, тусим, спасаясь от собственного внутреннего трения, а надо его трансмутировать, превратить в мудрость, зачем к огню добавлять ветер? Разное движение? У нас у всех и так на душе тяжело, жизнь не сладкая, всё время на пределе, то и дело ведём себя некультурно, тем более жизнь у Пахана была бандитская, сколько раз можно было погибнуть и от ножа, и от выстрела в спину, от снайпера вообще никто не спасёт, например, от Шаха.

Сергей молчал ещё и потому, что знал, его новому знакомому хочется «достигнуть», постичь, знал это по себе, и его первое гражданское убийство китайца в ЦМТ, и последовавшая за этим охота с Оксаной на людей были мистическими вехами на пути к той же цели. Конечно, не зря приехал, влился в нашу группу! Вместе пойдём спасать мир, зачем лезть к кому-то в душу? А потом, он бы все равно не сказал, кто убил Гочу Белтадзе, хотя знал, Сергея это интересовало.

- Ты старший, - сказал Пахан, - говори, что делать! - Поэт ответил, старших у нас тут нет, каждый сам по себе, попробуй, например, Олей покомандуй! Ходим-бродим, знакомимся с монахами, орём вместе с ними в храмах на холмах во весь голос ритуальные буддийские песни, можешь говорить, можешь петь, пьём натуральные фруктовые, любим горы. Прожили один день в буддийском общежитии, но ушли, там женщины и мужчины отдельно, слишком много дисциплины, в обычных ашрамах в общежитиях вместе, ночью встают, ходят, друг друга трогают за все места, спроса нет.

- Мы истину потихоньку — ищем, - сказала Оля. — Вот Шарму нашли, например. А, может, он нас познакомит со своим Сай Бабой, как знать? В общем, не торопись! Главное

терпение. Нет здоровья, как будешь постигать Путь? А потом, ведущую в учение дверь кто-то должен открыть, показать дорогу! А уж сколь далеко мы по ней пройдём, зависит от нас и только. А как ещё? Хочешь, приём покажу? - Пахан пытался бросить Олю через бедро, она поставила ему подножку. Верхняя пуговица у Пахана оторвалась, жена Сергея пошла в номер её ему пришивать, бой Пахан проиграл. Оно и не странно, пенчак силат коварная вещь, смертоносная, атакуй все три уровня, где-нибудь успеешь.

…Как мы говорили, Катманду встретил поэта с женой и сыном спокойно, таможенник на входе практически не посмотрел в паспорт.

- Русские? Проходи! - Вышли… Кругом ревут ослы, люди все в шапочках, то в чёрной, кто в белой, кто в пёстрой, неварские пидорки, по размеру вроде мусульманских, страшно смешные, размалеваны во все цвета радуги, праздник красок. Аэропорт яма, вокруг скалы.

По прилету заполнили специальную форму, заплатили деньги в специальное окно, пошлина. В графе «пол» в форме стояло «мужской», «женский» и «прочее», Сергея скорчило! Катманду столица мирового гомосексуализма, а не только наркотиков, всех мальчиков развращают в тринадцать лет, где-то читал. Потом держат в специальном храме оказывать клиентам «специальные ритуальные услуги» (минет), в пятьдесят отпускают, называются эти южно-азиатские весталки «хиджры». Целые самолеты с ними прилетают на непальские свадьбы, быть гомосеком в этом регионе мира весьма почетно.

- Господин пидор? Как нет?! - Он вспомнил, ещё читал, в китайских концлагерях младшие монахи лихо отсасывали у старших, писатель Востоков, так ли это было, он не знал, далее следовал абзац о том, что, вырастая, они переключались на женщин. Посмотрев на наколки на руках у Сергея, в Пятигорске Боксер набил Сергею киллерские, пожилой старик в плоской чёрной шапочке с ожерельем из черепов на груди покачал головой.

- Русский отрицаловка, - он во весь рот начал лыбиться, друг. – Беспредел по малолетке? – Туристы научили.

- Нет, по правилам, - сказал Сергей, повернулся корпусом ко таможеннику:

- У вас в стране популярны мужские проститутки? - Угрюмый, молчаливый Пахан неожиданно быстро для своей комплекции тут же встал между непальцем и им. Хорош! Значит, кличку ему дали не зря в Москве, думал Сергей, получая в соседнем зале скудный багаж, он и правда чем-то рулил. Я тоже не промах, за плечами Арбат и Лит, литература в Москве чисто бандитский бизнес, притрёмся.

Только бы без наркотиков! Сергей никогда их не употреблял, а, как мы говорили, сильно пил, или, или, сам когда-то с трудом слез с крутого драйва под названием «водка, жизнь впустую». Пахан боевой, встал профессионально… Интересно, почему ему пришлось из России уехать, неужели не смог укачать? Утрясти то есть, на лапу кому-то сунуть? Значит, дело серьёзное.

Через годы узнал, дочь мента. С детства дружили, ходили в один класс, потом стал хулиганом, босяк, жил на то, что отнимет, вернулся, отслужив в армии, и попал в ОПГ, тогда их было много по всей Москве, стал там одним из первых, бригадир, усы, часы, трусы, газета, сигарета, дас ист фантастиш, кого-то в центре города расстрелял, сколько-то бегал, а потом, случайно, пьяный, на улице снова встретил её, так бывает. И пошла сука любовь. Так понесло, что ей, ей, только держись, деньги были. А у неё папа в сильных ментах, очень сильных, сказал, ни-за-что через его труп. Пахан её украл, выкрал, подъехал к институту на «БМВ» в джинсах, подтяжках, красной майке без рукавов, перекачан, непомерно раздуты бицепсы, запихнул в машину, за рулём товарищ.

И любил две недели где-то на островах то ли Кука, то ли на Майорке, папа их дома в розыск, на него установку, сторожевик, при любой проверке к нему в кандалах, он и не полетел обратно домой, Пахан,  свобода дороже. На него в Москве все оскалились, как так, братан? Давай, выходи! Как без тебя на стрелки? А он — от винта, у меня любовь. Короче, насолил и тем, и тем, а она сбежала, он не знает куда, говорят, в Лондон, папа её теперь тоже там, охраняет чуть ли не олигархов, к тому же проворовался у себя на работе в МВД , спалили, у кого-то взятку взял, на шлюх потратил казённые.

В общем, пришёл там где-то на Майорке Пахан в один вечер из качалки в отель, купил бутылку «пепси» ледяную, запотевшую, её нет, думал, на пляже, пошёл туда, тоже нет, так всю ночь и гонял по клубам почти в истерике, ни записки, ни телефона, ничего. Как, с кем, куда, он в тот вечер напился сильно. И какую-то туристку толстую, с ней не то что  танцевать, стоять близко страшно было, окунул в стоявший на вечернем буфете таз с креветками с головой, на него накинулись местные турки, хотели, опускаем конкретный эпитет Пахана, его изнасиловать, как он их назвал, он их всех стульями на танцплощадке покоцал, поломал по-взрослому, стулья-то железные, потом скрывался дней десять, позвонил Вертелову, Диспетчер направил в Непал.

- Отсидишься там, - сказал Диспетчер, - вольёшься в спецотряд Арутюнова для серьёзного просветления, это надо. Проведёшь небольшое отшельничество на какой-нибудь горной вершине в Похаре, порадуешь будд, глядишь, всё и утрясётся, а то и какая-нибудь иностранка полюбит с деньгами, уедешь с ней на ПМЖ, рекомендую Германию! Самая перспективная страна в Европе.  - Пахан ответил:

- Так это… Понял!

— Вот, очистишься, время хорошо проведёшь, нивелируешь свои грехи. - Пахан ему поверил, он ему верил всегда, знал давно, ещё с 89го. Диспетчер служил в погранвойсках на границе с КНР, дозор попал в засаду, кроме него, погибли все, у него тогда было первое «сатори», вспышка просветления, понял, что это такое, и хотя сам ни разу в то время не видел в лицо ни одного живого Будды, поверил, история с увольнением с обещающей на всю жизнь небо в алмазах большой аудиторской должности с постоянным проживанием на вилле на берегу Женевского озера случилась позже, пожертвовал всем и обрёл радость души, в которую буддисты не верят. Диспетчера как такового, вообще, блатные не знали долгое время.

- Кто это, в натуре, этот голос? - Голос всегда нудил в трубку, такой и такой-то рейс, проводник встретит, под скамейкой в таком и таком-то парке заберите паспорта и билеты. Он гудел, как робот, тембр было не разобрать, низкий или высокий, но помогал всем и всегда, скольких спас от тюрьмы, от беззакония суда российских карательных органов!

- Всегда выслушайте вторую сторону, не устраивайте разборок, - говорил перед отлетом в сакральные страны Востока пацанам Вертелов, - не берите на себя лишнего, кто вы такие? На любое последнее слово любого бандита есть последнее слово ВорА! Ваджрный приказ! - Внимали буддисты и бандиты. Врагов было тоже много, причём с разных сторон, каждому мил не будешь, и стреляли, и взрывали, а он выжил. Только менял номер телефона, то ни месяц, то пришлёт на пейджер: «По стрму не звоните не ищите вас найду сам.» Так Пахан в Непал и попал.

В первую ночь на непальской земле Пахану вспомнилось, ночь, только что из «Рэдиссона -Славянской» с разбора (памятью зачёркнуто), разговора с чеченцами, доехал быстро, трёхкомнатная квартира на Мичуринском проспекте, в большой комнате велотренажёр и красивая Шейла, какие шутки, имя такое, мама увлекалась во время беременности арабским языком и поэзией. Кожа её прекрасная, шелковистая, чуть красноватая по цвету, как огонь в конце эпох последеней кальпы, он сидел и смотрел на неё, почти как монах, какой там гонор, она чудо!

Глаза её как два агата, а не как два прицела, как у него, и смотрят во время разговора почему-то всегда чуть поверх его головы, словно на звёзды. Сидишь с ней рядом, ощущение, будто не вечер, а раннее утро, светает, потрясёшь головой, поморгаешь, ан нет, по Мичуринскому мокро, быстро несутся машины, тогда ещё в один ряд. Он вообще не любил микрорайон Раменское, хотя самого Раменского знал близко, пухом ему земля, серьёзный пацан, завалили. А тогда получал с раёна и пусть, как говорится, воруйте, не попадайтесь, у него была та же жизнь, что ни день, то стрелки-белки. А денег никаких, в общем, хуже чем у менеджеров на каких-нибудь «пепси-колах», что домой приходят в семь вечера, только бензин рекой в джипе льётся, туда-сюда, ездишь от стоянки к стоянке, он уже тогда понял, всё это бред, страна уже в коммерции, победили коммерсанты.

Волосы у Шейлы были блестящие, до пояса, она в расцвете своей молодости, грудь налита, а соски наполнены желанием и стоят тоже чуть вверх, туда, куда она смотрит, на такой сосок, сами знаете, настоящий мужчина посмотрит, и затих надолго, обнажённая, она была украшена только орнаментом из своих блестящих подвесок. И на голове диадема настоящая, честное слово, и браслеты на руках и ногах, когда она только их надела, вроде пять минут как вошли сюда? Он вообще любил, когда красивые женщины ходят по квартире без ничего, но на это способна не каждая, а потом, красивых-то немного, а по-настоящему красивых вообще почти нет! А уж из них кто голой ходит по квартире, вообще кот наплакал в этом смысле. Но Шейла могла, и тут она говорит:

- Смотри, видишь тот овраг? Смотри! - Он посмотрел. - На другой стороне проспекта во дворах! С высоты виден отлично. -  Овраг большой, сначала только холм, а потом пропасть чёрная, лютая, помнит, ещё подумал, зимой там дети, наверное, катаются на санках или с ледяной горки, там их можно много соорудить. Потом овраг поднимался, за ним пустырь, двенадцатиэтажные дома, шестнадцати тоже, почти во всех окнах горел свет, Пахан подумал, тут много живёт народу на Мичуринском проспекте, сказал ей:

- Да. - Коротко так, реально, жёстко, сильно. Как будто провел по её коже острым лезвием, что при касании сразу рассыпается, она ему напевно ответила:

- В нём мой бывший муж убил человека… - Помолчала. - Потом сел! - Такая была жизнь у Пахана.

Конец четвёртой главы