Ана бландиана. крайне назидательный символ
Я обернулась к мучителю — посмотреть, нет ли на его лице злорадства. Нет. Скорее он казался больным, подверженным тем же мукам, что и растения, заворожённым видимостью бессмертия, которое так опрометчиво затеял. Какая же связь между страданием и бессмертием? — подумала я, призвав себя ему на помощь. Почему эти бедные терзаемые растения медлят умирать, когда, судя по всему, им следовало бы поторопиться? Как объяснить тот факт, что боль консервирует и мучение укрепляет, и, далее, как объяснить этот выигрыш во времени, эту победу, бремя которой тяжелее, чем поражение?
Нет, мне нечем было ему помочь. Это он помог мне, предложив в назидание такой ёмкий символ и столкнув со страданиями на примере ботаники. Он, своими опытами на растениях выясняющий зависимость между болью и бессмертием, противоречил естественным законам все же меньше, чем я, самомучительница, в распоряжении которой только оптимизм, основанный на слепой вечности Гомера. Тем более что в любую минуту какая-нибудь шальная бомба могла пресечь и существование истязаемых, и мои добровольные муки; тем более что обещанная вечность не устраняет вопрос: а не идёт ли речь об одном и том же количестве жизни, которое можно пролететь стремительно, сгорая, или растянуть, разредить до бесконечности?..
Свидетельство о публикации №124022707382