а мы целуемся, как в глупой мелодраме

а мы целуемся, как в глупой мелодраме,
и эта юность, признаться честно, нам так к лицу,
мы не ответим на звонки твоей маме
и ничего не скажем моему отцу.

я хочу запомнить тебя таким:
поющим что-то на балконе,
влюблённого, нагло-красивого, говорящего ерунду,
я бы читала тебе стихи шепотом или в микрофоны,
лишь бы ты улыбался мне,
сидя в первом ряду.

ты умеешь любить меня нелогичной и несуразной,
ты — невзрослеющий Питер Пен, forever young,
пусть я бываю вредной и говорю твоими фразами,
я хочу быть той, кому ты звонишь,
когда бываешь до жути пьян.

если злишься, целовать тебя нежно в щёку,
подпевать песням, брызгаться водой в ванной,
дни, когда мы лежали в обнимку в старой хрущевке,
роднили нас сильней,
чем других кольца на безымянных.

приходить к тебе, когда всё летит под откос,
после провалов или плохого дня.
вряд ли ты знал, что пока ты дурачился, напевая что-то себе под нос,
ты случайно стал всем для меня.

это высшая степень счастья — считать губами твои веснушки,
говорить о вещах, понятных лишь нам двоим,

помни, что для меня ты лучший.
был,
есть и будешь им.