Клятва

Я, господа, очень болен,
Трудно вести мне рассказ;
Сумбур в голове. Но попробую.
Вот только выпью сейчас
Пять капель проклятого брома,
И начну многословить...

Давно это было, лет сорок назад,
Жил я тогда в Смоленском уезде.
Дом наш в прекрасной уютной окрестности
Был расположен, - река, дивный сад,
Рядом поля и леса. Сотни мельниц
Махали крылами своими, (у нас
Была мукомольня большая, известная;
Муку оставляли мы и про запас,
 И торговали ей повсеместно).
Огромные средства наше семейство
Имело в те годы; торговля мукою
Роскошный дворец нам построить в поместьи
Позволила. Хорошо его помню, -
Арки, балконы, резные узоры
На длинных колоннах; прелестно!
Лишь в Петербурге я видел такое.
Не дом, а собор; много места.

Часто отец, или старший мой брат
К нам приглашали помещиков местных,
А те, как известно, всегда норовят
Дочек своих выдать замуж любезно.
И вот, помню я, как-то раз в воскресенье
Полно собралось в нашем доме гостей;
Весь вечер мы пили, плясали и пели,
(Отцы притащили с собой дочерей).
Словно товар они их выставляли,
И торговались с моими родными.
Мама моя и отец выбирали,
А брат хохотал и игриво подмигивал
Мне, - мол, пропал ты теперь,
Оденут тебе ошейник на шею;
Был ты когда-то свободный кобель,
А станешь собакой цепной; ох, жалею.
(Отец мой и мама - купцы, не дворяне;
Всё по-простому у них, как в деревне.
А нам они дали образование,
Мы с братом культурно кумекать умели.
Семь лет мы одни жили с ним в Петрограде,
И там постигали в лицее ученье.
Когда же назад возвратились в усадьбу,
То часто впадали в оцепененье
От местных мещанских манер.
От массы народной высокий барьер
Нас отделял; мы привыкли смеяться
В провинции нашей буквально над всем.
Первое время, как иностранцы
Были мы с братцем, - куда и зачем
Мы возвратились? Семь лет обучаться,
Чтобы потом средь полей оказаться...
Брата женили два года назад,
А теперь на меня покушаются.
Таким обстоятельствам не был я рад).
 
Три молодые красавицы
Сидели у нас за столом;
С одной из них я был знаком,
Она мне давно уже нравилась.
Было в ней что-то цыганское,
Свободное, роковое;
Глаза её, словно море,-
Глубокие, тёмные, страстные.
Фигура под стать балерине,-
Стройна как газель, и ловка,
Лёгкость в руках и в ногах;
Пред нею девицы другие
Невзрачны казались всегда.
Цыганочка эта была
Честной, свободной особой;
Не станет она воздыхать,
И улыбаться притворно.
Если бы мог выбирать
Я, то, конечно б, её
Взял себе в верные жёны.
Но мама с отцом о своём
Думали, - им бы тонны
Злата с приданым заполучить,
И десятины земли.
Короче, меня они были готовы
На сдобной купчихе женить. -
Их двое сидело у нас; бесподобно
Жеманясь, кривлялись они,
(И это считалось у них превосходным
Тоном). Когда говорить
Они начинали протяжно и томно,-
Меня начинало тошнить.
 
Долго застолье у нас продолжалось;
Темно уже было, когда
В сад всей компанией мы отправились,
Решили одни погулять,
Без стариков, (они за столом
Остались, чтоб торговаться).

Красиво в саду; на аллеях акации
Стройные пышно цветут,-
Сладкие запахи померанца
И миндаля издают.
Наш садик девицам понравился -
"Если бы жили мы тут,
То из цветов бы не выбирались,
Ах, как прекрасно растут!"
Смешливых купчих развлекает мой брат;
Шагают они впереди, и галдят.
А я со своею цыганкой
Иду позади, и целую украдкой
Её, а она тому рада. -
Вижу, что всё выйдет гладко.

В любви признавался я ей горячо:
"Мы тайно с тобой обвенчаемся.
Знай, мне указы отца нипочём!
Тебя я люблю, ты мне нравишься!
Любить тебя буду до гроба;
Ты чудная, нежная, добрая..."
И всё в том же духе я продолжал,
А она отвечала: "Посмотрим.
Ты не словами мне обещай,
А поклянись своей кровью. -
Руку порежь, и мне на ладонь
Накапай, и будет довольно
Этого; ты станешь мой."
Я содрогнулся невольно,
Глядя в тот миг на неё;
Что-то во взоре её колдовское
Было... Под полной луной
Странный обряд я исполнил.
 
Жили мы с нею, как муж и жена
Месяц, наверно; любила она
Страстно. А я через пару недель
К ней охладел. Мне жениться пора
На той, которая много земель
И злата семейству добавить должна.
Венчаться с цыганкой я вправду хотел,
Но протрезвев, передумал, - меня
Отец бы без денег оставил тогда;
(Очень он лют, как огонь его гнев,-
Всех неугодных сжигает дотла).
Купчиху дородную выбрали мне.
Брат говорил: "Это, брат, не беда,
Дома жена, а девицы - везде.
Я сам это всё на себе испытал.
Будь мудрым, доверься судьбе.
Подумай о нашей семье."
 
Роскошную свадьбу в усадьбе сыграли.
В доме у нас вся смоленская знать
Собралась: генералы, чины из управы,
Знатные дамы; вся высшая рать
Пришла поздравлять нас. Шикарно
Мы праздновали торжество;
От яств и напитков ломился наш стол.
Скрипки и арфы, и фортепьяно
Нежно звучали, (оркестр прислали
Столичный, отлично играл он).
В саду у пруда мы устроили бал,
Весь наш уезд на нём танцевал.

Среди приглашённых была и цыганка;
Печально смотрела она на меня.
От взгляда её на душе моей ранка
Закровоточила... Ни слова она
Мне не сказала; и, без скандала,
Покорно, но гордо ушла.
А позже и вовсе куда-то пропала;
В другую губернию, говорят,
Семья их большая перебралась.
На этом закончилась наша связь.
 
Первое время мы жили с женою
Отлично; всего у нас вдоволь,
Совет да любовь в отношениях личных.
Первенца мне родила она вскоре.
Помню, как он из пелёнок нас зычно
Приветствовал во всё своё горло.
Но прожил мой сын только год,-
Он проглотил случайно стекло,
И кровью истёк. Второй наш ребёнок
Тоже случайно зарублен косой,-
Любил он в пшенице играть, пострелёнок,
В колосьях высоких... Ах, боже ты мой.
А третий ребёнок мёртвым родился,
И следом за ним жена умерла;
Роды тяжёлыми были, - открылось
Кровотеченье... Такие дела.

Нарушил я клятву кровавую;
И жизнь моя стала отравою,
Которую пью по сей день.
Давно я уже поседел;
Я стар, мне семьдесят скоро.
В жизни своей только горе
Встречал я; печальный удел
Судьба уготовила мне.