Забвению не подлежит

Идут года, уходят в даль
Тревоги, смуты и печаль.
День двадцать третий…вновь февраль…
Нам правду скажет календарь.
Уже восьмидесятый год
Дождями плачет небосвод.
По венам память гонит жар...
Про Хайбах дед мой рассказал.

Среди ущелий, бездн и скал
Тот день кошмарным адом стал,
Он мокрым снегом заметал
Дороги, тропы, перевал.
Нависло грузом над селом
Всё зло, пришедшее с врагом.
В аулах горных вой собак
Ни на минуту не смолкал.

В далёкий маленький аул
По тропам, крытым снегом, льдом,
Вели людей в последний путь.
В конюшне дали им приют.
Велели сена натаскать
Умерить, дабы, стужи хладь…
Над ней беды незримой тень
Кружилась в тот морозный день.

Средь ночи тьму, в недобрый миг
Раздался вдруг младенца крик.
Близняшки родились на свет,
Не зная, что жестокий мир
Оставит пепел после них.
«Бандит родился, стало быть»,-
Пуская папиросный дым,
С ухмылкой вымолвил садист.

К утру горючим весь сарай
Облит… Командой - «Поджигай!» -
На муки адские людей
Повергла свора палачей.
И сотворили сущий ад,
В нём люди заживо горят.
Единый стон, единый крик
Переплелись в тот страшный миг…

Взметнулся к небу детский плач,
Но и детей настиг палач.
Спасти младенца хочет мать,
Бежит к окну, к груди прижав.
Ей не прервать смертельных мук,
Огня мучительнейший круг.
Пусть даже меньше ногтя он,
Уже он был приговорён.

Металась в танце смерти мать,
Не в силах жизнь ребёнку дать.
В её устах и крик, и стон. -
В её утробе гибнет плод ...
Она, укутанная в боль,
Обожжена свинцом, огнём...
В ней две стихии - жизнь и смерть
Под сердцем - жизнь, вокруг - огонь.

Под диким натиском людей
Ворота выбиты с петель.
Оттуда выхода им нет.
Один лишь выход – только в  смерть.
Спеша исполнить приговор,
Солдаты били их в упор...
В людей, как воду, пули льют,
Свинцом прицельно, лихо бьют.

Предсмертный трепетный рывок
Губя, плевался пулемёт.
Всё выше, гуще дыма столб,-
Горели свыше семисот
Безвинных жертв. Их жизнь и плоть
Безжалостное пламя жжёт…
В том месте, где плясала смерть,
Успели горы поседеть.

От ужаса кровав и сед
Над пепелищем встал рассвет.
Он плакал мутною росой,
Вобрав в себя всю боль и кровь.

На третий день старик в слезах
Кровавый пепел разгребал.
Останки, кости по частям
Он осторожно доставал.
Без савана их бедный прах
Земле промёрзшей предавал.
Сквозь спазмы, слабость и печаль
Детоубийц он проклинал.

Глухих рыданий не стыдясь,
Сгорал он с ними сотни раз.
В дыму до неба возносясь,
На землю пеплом оседал
И в муках кровью истекал.
Едва губами шевеля,
Молитвы тихие шептал,
К Творцу о милости взывал.

А по весне растаял снег,
Не белый, а кроваво-сер.
Немало на земле огнищ
Навек в историю влились.
И в Хайбахе печаль и тишь
В глубоком трауре стоит.
Родной земли святая пядь
Покой невинных душ хранит.

Тиран, что сердцем грязен был,
Награды, званья получил.
Теперь в земле,- грехом давИм.
Есть Бог. Держать ответ пред Ним
Придётся каждому из них.
Клеймо позора им не смыть.
За каждый крик, за каждый стон
Скуёт их грех в тиски оков

Прощенья нет тем палачам,
Что ярлыки пришили нам.
Есть Судный день. Расплата ждёт,
Им счёт предъявит весь народ…
От горя  горы пусть дрожат,
Пусть ветры камни раскрошат.
Здесь сердцу не даёт молчать
Печали вечная печать.

Ещё не смолк  пожаров гул,
Боль бедствий, что народ  глотнул.
Как дым растаял в небесах,
Сгорел дотла аул  Хайбах.
Он едкой гарью весь пропах.
Слова здесь стынут на устах.
Здесь взор туманится от слёз,
А в горле словно пепла ком

Сегодня очень скорбный день.
В ожогах горы, склоны, лес.
Застывший камень, синь небес
Хранят молчанье столько лет….
Дед, призадумавшись, молчал,
Затем лишь коротко сказал:
- «По горстке пепла  всем раздай,
И  прошепчи:-«Не забывай!»